Илюша

Илюша был нашим родственником. До войны мы жили в одном дворе. Мы на третьем этаже, они напротив на первом. В детстве Илюша сильно испугался и с тех пор заикался. Он был старше меня лет на десять. С возрастом разница стала не так заметна, я говорил ему "ты" и считал старшим братом. Начал он войну юным лейтенантом командиром взвода, а закончил командиром батальона. Когда Илюша демобилизовался, его пиджак украшали несколько рядов орденских планок. Дитя войны, я отлично разбирался в наградах и оценивал человека по количеству и качеству наград. Среди Илюшиных наград я увидел орден Красного Знамени (в то время это был второй по значимости орден после ордена Ленина), орден Александра Невского, два ордена Отечественной войны, скромный орден Красной Звезды и множество медалей. Кто-то при мне спросил его, какая из наград ему дороже и досталась труднее, и он указал на орден Красной Звезды. Он получил его в самом начале войны, когда они стояли насмерть в течение двух дней непрерывных кровопролитных боёв. Не чувствуя страха, он с пистолетом в руке метался от одного солдата к другому, чтобы ни одна падла, как он выразился, без команды не оставила позицию. В конце войны за такой же подвиг  могли дать и героя, но вначале орденами не баловали.

Зная Илюшу, мне трудно было представить, как мог тихий заикающийся еврейский мальчик удержать паниковавших солдат. Через много лет я получил ответ на этот вопрос. Я тогда работал на заводе в отделе главного технолога, а Илюша на том же заводе был начальником громадного литейного цеха. В его подчинении было почти 800 одесских работяг. Я не встречался с ним по работе, но однажды мне нужно было что-то передать ему от мамы и я пришёл в литейный цех. Подходя к кабинету начальника цеха я через распахнутую настежь дверь услышал зычный Илюшин голос. Не выбирая выражений, он отчитывал группу рабочих. Его голос перекрывал грохот литейного цеха. Я никогда до этого не слышал, чтобы Илюша выражался. Но ещё больше меня удивило то, что он совсем не заикался. В растерянности я стоял перед открытой дверью и не знал, что делать: уйти незаметно или, наоборот, показаться Илюше на глаза. Пока я размышлял "беседа" закончилась и рабочие, успокоенные и весёлые, разошлись. Илюша заметил меня и виновато сказал: "С ними иначе нельзя". И опять я удивился. Разговаривая со мной Илюша опять заикался.

Вероятно, так же во время грохота боя среди своих он превращался из тихого заикающегося еврея в уверенного и сильного командира.