Рождественская сказка

— Настенька-а-а-а!

Девочка со вздохом отложила в сторону книгу. Читать она, как и большинство деревенских ребятишек, не любила, да и не умела толком. Так, водила пальцем по строчкам, с трудом складывая буквы в слова, а слова — в предложения... Но как же тяжело оторваться от такой книги! Батька из города привез — пусть потрепанная, пусть в ней страниц не хватает, а те, что есть, захватаны сальными пальцами, пусть картинок почти не видно, зато — настоящая книга сказок. Не тех, что отец матушке по вечерам рассказывает, когда приходит от кума, а самых взаправдашних, про то, чего на свете не бывает.

Вот, например, здесь написано про дома о двенадцати этажах да на сотни семей. Настенька долго считала — этажей получилось больше, чем пальцев на обеих руках, а для людей и ног не хватило. Разве ж такое бывает, что люди живут друг у друга на головах, словно куры в курятнике? Вон, у старосты терем на два этажа, выше всех в деревне! А у царя, говорят, и вовсе три, но это далеко, в городе. Настенька там еще не бывала, а вот батька ездил постоянно, на заработки. Когда-нибудь он обязательно возьмет ее с собой, но сначала ей надо вырасти.

Или вот свет. В деревне каждая свеча на счету, каждая капля воска. Оттого и ложатся спать, чуть стемнеет, а встают с первыми лучами солнца. Зимой работы немного, вот и засыпает каждый двор с наступлением темноты, а коли где свет в оконце виден — либо дом зажиточный, либо праздник светлого Рождества на дворе, к коему свечечки собирают и берегут, чтоб потом на елке их зажечь.

А в книге про сказки говорится, что люди там заходят в свои квартиры (это так называются отдельные палаты в этих высоких теремах) нажимают на стену и под потолком вспыхивает свет. Нет, конечно, такое и здесь возможно, но только в городе и только если у семьи есть деньги заплатить магу за волшебный шар, который загорается по желанию людей и гаснет, когда его свет не нужен. А там, в сказках, это доступное всем благо. Ну разве ж так бывает?

Много чего еще вычитала Настенька из волшебной книги. И как вода сама в дом добирается, а не люди за ней к колодцу бегают, и как одни люди у себя в комнате говорят, а другие их на волшебном экране видят и слышат, даже если находятся за тридевять земель...

— Настенька-а-а-а! — повторно пронесся по дому голос матушки. Да и не дом у них, так — домишко на две семьи, кухня общая. Все время матушка ругается с теткой Евженикой, соседкой, но по вечерам, когда мужья у обеих на промысле, сидят вместе на общей кухне и перебирают косточки соседям. А чем еще в деревне заняться зимой?

— Иду, мамочка! — наконец очнулась от грез девочка и, спрятав драгоценную книгу под подушку, поспешила к родительнице.

— Настюша, — мать поспешно собирала корзину с едой. — Одевайся потеплее, понесешь отцу в лес обед.

— А... — в обязанности девочки это не входило. Не пускали ее одну в лес, обычно сама матушка носила.

— Мне сегодня некогда, — женщина обернулась и одарила дочь сияющей улыбкой. — Староста заказал гобелен вышить, если успею к утру — щедро оплатит! И даже свечами обеспечил, представляешь? Поэтому, доченька, беги в лес одна и ничего не бойся. Прямо-прямо по дорожке поспешишь, а как услышишь стук топоров, так знай — то батенька наш и другие лесорубы деревья валят, чтоб было, чем печи топить и нам, и тем, кто сам не хочет в лес зимой идти и у нас дерево покупает. Так что, Настюша, беги быстро-быстро и быстренько же возвращайся назад, покуда не покусал тебя злой Мороз за щеки и нос!

Девочка послушно залезла в привезенную отцом с города шубку — потрепанную, потертую на локтях и вороте, но у других и такой нет! — засунула ноги в валенки, обмотала вокруг головы платок и, взяв из рук матери корзинку, побежала к лесу. Мороз щипал за щеки, но чувствовалось, что достаточно беззлобно, и провожающая с крыльца мать не беспокоилась за свою доченьку — та, шустро перебирая валенками, должна была очень быстро добраться до отца и вернуться назад.

А Настенька действительно очень торопилась. Не страх гнал ее вперед, а гордость. Вот принесет она сейчас отцу его обед, он посмотрит на дочь и поймет, какая она уже взрослая и красивая стала! И будет брать ее с собой в город, а она будет помогать ему там. И матушка теперь начнет доверять ей, будет Настенька относить обед батьке постоянно. А сама хоть немного отдохнет, а то совсем зачахнет скоро с этим бесконечным хозяйством. Батька, правда, сильно дочь работой не напрягал, хотел, чтоб она ученой выросла, оттого и привозил книги из города, но где ж видано, чтоб умение читать и писать без клякс и ошибок шибко в жизни помогло? А вот если девушка красива и готовить умеет, как матушка, да еще и в рукоделии искусна... Тогда всякий с радостью ее в жены возьмет!

Так рассуждала Настенька, спеша через лес, и не заметила, как сошла с протоптанной дорожки и ушла совсем не в ту сторону, где ожидал ее с обедом батька...

Опомнилась девочка только когда начало темнеть, а нос и щеки онемели от мороза. Озадаченно поставив корзинку на снег, она принялась растирать лицо варежкой.

— Где же батька и другие лесорубы? Почему не слышно топоров и голосов? Ой, мамочка, неужели я заблудилась?

Вот теперь Настенька испугалась. Как любой деревенский ребенок, она знала, на что способен Леший, уводящий за собой отвлекшегося от дороги человека. Можно неделями плутать по лесу, проходя порой в нескольких саженях от человеческого жилья, но так и не выйти к нему.

— Дяденька Леший... — неуверенно позвала она. — Дяденька Леший, отпусти меня, пожалуйста! Меня папенька ждет, голодный. Меня маменька ждет, беспокоится. Пожалуйста, дяденька Леший!

Никакого ответа, лишь лес насмешливо шумит, словно издевается. И Мороз все крепче хватает за щеки...

Делать нечего — сняла Настенька свою шубку, вывернула наизнанку, надела обратно. Холодный мех неприятно холодил кожу, девочка сразу же замерзла. Переступая ногами по снежной земле, сменила валенки с правой на левую — уже растоптанные, они неудобно сели на ноги, но зато сразу же в чаще мелькнула тропинка. Подхватив корзинку с едой, Настенька бросилась по дорожке, и уже не слышала въедливого старческого хихиканья, издаваемого трухлявым пнем.

Девочка бежала по тропинке, притерпясь к неудобно сидящим валенкам и не осознавая, как странно на ней сидит шуба, надетая мехом внутрь. Зато троим мужчинам, увиденным в снежном лесу, обрадовалась, словно родным. Наконец-то люди! Они обязательно выведут ее из леса, а там она найдет дорогу домой. Конечно, матушка заругается, что батюшка остался без обеда, и из дома ее еще долго одну не выпустят, но потом прижмет к себе, согреет воды, затопит баньку, и когда дочка отогреется и расскажет, как заплутала, еще и пожалеет. Может петушок сахарный даже даст...

— Дяденьки, дяденьки! Помогите, пожалуйста!

Мужчины, одетые в хорошие, качественные дубленки и кожаные сапоги на меху, удивленно обернулись. К ним спешила странная девочка, укутанная в платок и в шубку мехом внутрь. Она несла большую корзину и то и дело спотыкалась, а когда наконец добежала до них, все-таки упала и заплакала.

— Ну, ну, не плачь. Что случилось? Ты заблудилась? Как тебя зовут, девочка?

Настенька только кивала в ответ, сглатывая слезы. Наконец один из мужчин поднял ее на руки, другой подхватил корзинку, и они куда-то пошли. Настенька, наплакавшись, уснула прямо на руках у несшего ее мужчины, и не видела, как ее погрузили на заднее сиденье машины, которая быстро помчалась к огням виднеющегося вдали города.

— Да не знаю я, что это за ребенок, — объяснял мужской голос. Настенька проснулась, обнаружив себя лежащей на кровати в чистой пижамке с розовыми ушастыми зверями на ней. Зверьки были очень милые, но девочка никогда таких не видела.

— Но откуда-то же она взялась в том лесу, — отвечал ему женский голос. — Ты поехал за елкой, а вместо елки привез маленькую замерзшую девочку. Надо позвонить в милицию и сообщить им...

— Сначала надо спросить у нее самой, откуда она взялась. Я думаю, из какого-то села в области, убежала в лес, а назад дороги не нашла.

Настенька села на кровати и удивленно посмотрела вокруг. Под ногами был ковер — но какой! Таких ярких цветов, наверное, даже в королевском тереме не бывает! Она осторожно потрогала ворс — на шерсть совсем не похоже, что-то совершенно незнакомое.

Потолок — белый-белый, а под ним — три цветка, внутри которых какие-то штуки, похожие на груши. Интересно, что это?

Окно затянуто чем-то прозрачным, у окна — стол, но какой-то непривычной формы. Да и вообще, все незнакомое, даже эта пижама с розовыми зверями. Где же она оказалась?

Тихонько, боясь что-либо тронуть, девочка подошла к окну и замерла в безмолвном восторге. Перед ней распростерся целый мир. На него уже опустилась ночь, и в деревне все бы уже спали, но тут мир светился разноцветными огнями, которые не давали ночи окончательно победить день. Огни мигали и меняли цвета, они были настолько яркими, что даже королевским магам было не под силу устроить такую красоту. Настенька взирала на открывшуюся ей панораму и совершенно забыла обо всех своих вопросах. Вот бы стоять так всю жизнь и смотреть, смотреть, смотреть...

Позади тихонько скрипнула дверь и вспыхнул свет. Девочка испуганно дернулась и обернулась. На нее смотрели две пары глаз: одна принадлежала тому мужчине, что нес ее на руках из леса, другая — красивой черноволосой девушке с фигурой принцессы. Впрочем, принцессы так откровенно не одеваются — на девушке был лишь легкий халатик, открывавший декольте и заканчивавшийся значительно выше колен.

— Проснулась, малышка? — девушка говорила приветливо, и Настенька узнала голос, с которым спорил давеча мужчина. — Наверное, проголодалась? Ты хочешь есть?

И только сейчас девочка поняла, что она действительно очень голодна. Ее отвели в соседнюю комнату, сплошь заставленную блестящими и мигающими предметами. В отличии от огней за окном, они не завораживали, а пугали, особенно когда один из предметов запищал, и девушка вынула из его недр тарелку.

Посуды такой Настенька никогда не видела. Тонкая, белая, чистая-чистая. Ложку не дали, вместо нее — какие-то маленькие вилы, блестящие, с фигурной ручкой. Еще зачем-то положили тупой нож с зазубринками. Как этим есть?

— Ты не умеешь пользоваться вилкой? — удивленно спросила ее девушка. Настенька в ответ помотала головой. Что-то мешало ей отвечать вслух, но эти добрые люди не удивились. Ей выдали ложку — тоже блестящую, но более привычную деревенской руке. Котлеты и картошка на тарелке были девочке знакомы, но вкус... Не сказать, что было невкусно, просто — совсем не так, как у матушки, как будто совсем другая здесь картошка и другое мясо. Впрочем, девочка так проголодалась, что вкуса пищи почти не чувствовала, только хлеб — совсем невкусный — есть не смогла.

Наконец она наелась. Ее снова отвели в комнату, где она проснулась, усадили на кровать, и девушка принялась расспрашивать:

— Малышка, ты умеешь говорить?

Настенька кивнула и наконец подтвердила свои слова:

— Да...

— Отлично, мы уже боялись, что ты немая. Ты боишься нас?

Девочка помотала головой:

— Нет, не боюсь...

— Тогда расскажи, как тебя зовут, откуда ты. Меня зовут Лена, а молодого человека — Паша. А ты?

— Настя... — пролепетала девочка.

— Настенька, значит, — Лена улыбнулась, подбодряя. — А дальше? Ты знаешь свою фамилию?

— Фа... что?

— Фамилию. Ну например, Настя Иванова. Нет?

— Нет...

— Хорошо, а откуда ты? Адрес помнишь?

Битый час девушка Лена пыталась определить, откуда взялась эта девочка, но все ориентиры, которые она могла дать, ничего не говорили. Деревня Белая могла быть расположена где угодно, а то и вовсе нигде, староста Степан — и вовсе не показатель, за какой конторой был закреплен отец, девочка тоже не знала. Пришлось наутро вызывать милицию — те сделали фотографию девочки и пообещали объявить ее в розыск, а между тем Лена и Паша уговорили оставить ребенка у них, пока не найдутся родители девочки. Ведь не может такого быть, что она взялась совсем из ниоткуда!

А гибкая детская психика очень быстро приспособилась к новой жизни, особенно когда Настенька поняла, что попала в ту самую Сказку, про которую читала в волшебной книге. В городе шла подготовка к Новому году и Рождеству. Настенька, смущаясь, поведала, что родилась непосредственно в день Светлого Рождества, и должно ей исполниться семь зим. Полюбившие ее, словно родную, Паша и Лена решили устроить бедному ребенку настоящий праздник — к этому моменту они оба были уверены, что девочка из бедной и неблагополучной семьи, поэтому и незнакома с достижениями современной науки и даже люстра под потолком кажется ей чудом. Поэтому девочку одели, словно куколку, водили по новогодним ярмаркам, а дома поставили огромную, до потолка, елку, привезенную Павлом из леса. Она от всего приходила в восторг, с удовольствием обряжалась в новые платья и костюмы, позволяла из своей косы делать замысловатые прически и с наивным восторгом в глазах впитывала все новое.

Первое разочарование постигло на новогодней елке, куда они пошли втроем. Множество детей и взрослых в помещении смотрели на новогоднюю сказку с восторгом и только Настенька взирала на это с недоумением. Дед Мороз был ненастоящий — это она поняла сразу. Тот, настоящий, совсем не так выглядит и пахнет, от него исходит запах еловой хвои и морозного ветра, и вовсе он не такой добродушный дедушка, всем известно, что до смерти заморозить может.

И Снегурочка — вовсе не взаправдашняя. Никогда не была внучка Мороза такой расфуфыренной крикливой, словно сорока, брюнеткой. Не раз видела ее Настенька — скромную русоволосую девушку, не меняющуюся из года в год. Она была ласковой и доброй и смягчала порой резковатые речи своего дедушки. Вот только холодная больно — если до нее пальцем дотронуться, то палец потом надолго немеет. А эта ребятишек за руки берет, хороводы с ними водит — и ничего!

На Бабу Ягу и вовсе смотреть не стоило. Бабка при всем своем возрасте действительно злой была, не место ей на празднике. Да и светлое Рождество изгоняло все зло из-под небес, и Бабка, как и Кощей, на праздник заявиться не смогли бы никогда.

На подарки из мешка Настенька и не смотрела. Разочарование от поддельных Деда Мороза и Снегурочки было настолько велико, что даже большая, в ее рост, кукла, вытащенная для нее из мешка, ее не обрадовала.

Ведь так не бывает! Дед Мороз и Снегурочка — они же на самом деле есть, Настенька их видела, а эти дети думают, что вот эти переодетые скоморохи — и есть те самые зимние волшебники...

Второе разочарование ожидало в саму новогоднюю ночь. Настенька так и не поняла, почему детский праздник отмечался на несколько дней раньше, и надеялась, что уж в Новый-то год к ней придет настоящий Дед Мороз. Но он не пришел. Лена и Паша повезли девочку отмечать праздник с родителями девушки, туда же понабились и другие гости, и никому дела не было до единственного ребенка на празднике. Даже когда она ушла в другую комнату и, сев в темноте в уголочке, расплакалась, ее не хватились. А она оплакивала свою привычную жизнь, скучала по маменьке и папеньке и шепотом просила Дедушку Мороза исполнить самое-самое сокровенное желание — вернуть ее в привычный домишко на окраине деревеньки Белой, ведь и она у родителей одна, и они, наверное, по ней скучают и беспокоятся — вдруг ее волки съели?

Но не пришел добрый Дедушка Мороз, не исполнил желание в новогоднюю ночь. Вместо этого прибежала вся сияющая Лена и утащила девочку на вручение подарков. И чего ей только не подарили — и конфеты, и игрушки, и одежду — но самого желанного подарка она так и не получила.

От огорчения Настенька заболела и первого января ей вызывали доктора. Тот послушал дыхание, сказал обеспокоенной Лене много непонятных слов, а Паша, еще немного нетрезвый с ночи, убежал искать работающую аптеку, чтоб закупить лекарства, названия которых доктор записал на листочке. Девочка много спала, послушно пила таблетки и сиропы и думала, что маменька с папенькой так никогда и не узнают, если она умрет здесь, в чужом доме, пусть даже это самая настоящая Сказка из волшебной книги. Ведь и в сказках умирают, но всегда только плохие герои. А разве ж она, Настенька, плохая?

— У Настены завтра день рождения, — говорила Лена Паше. — Я так хотела устроить ей праздник, а она почти не встает и ничего не ест. Я так боюсь за нее...

Паша успокаивал любимую девушку, а Настенька продолжала спать и не слышала этого разговора.

И вот, наконец, Рождество. Настеньку с утра поздравили с днем рождения и Рождеством Христовым. Девочка отказалась от праздничного торта, попутно подумав, что уж в деревне-то никто бы ей еды не предложил до первой звезды, да она бы и сама не просила. Понимает, чай, что такое Рождество и что на него можно, а что — нет. И снова забылась тяжелым сном... а проснулась от внезапно подступившего к ней холода. Открыла глаза и увидела... Да, да, настоящего Деда Мороза и настоящую Снегурочку, которые стояли рядом с ее кроватью.

— Дедушка Мороз! Снегурочка! Вы пришли! Пришли! — в восторге шептала она, забыв про болезнь и кашель. Она поднялась на кровати и протягивала к ним руки.

— Конечно, мы всегда приходим к детям, которые искренне в нас верят и загадывают самые светлые желания, — улыбнулась Снегурочка. — Настенька, надевай свою шубку, валенки и платок, мы отведем тебя домой!

Как по волшебству ее одежка легла на кровать, и девочка быстро натянула все на себя. Снегурочка, улыбнувшись, поправила платок на голове, вручила ей корзину и трижды хлопнула в ладоши. Неведомо откуда взявшийся снежный вихрь закружил Настеньку, а когда он успокоился, она увидела, что стоит на самой границе леса, у родной деревеньки.

— Мама! Мамочка! — Настенька бежала к родному дому, из трубы которого вился белый дымок. На нее привычно лаяли собаки, и на их голоса выходили люди.

— Смотри-ка! Настюшка вернулась, а родители ее уже похоронили!

— Настасья-то цела, вот матери счастье!

— Ну слава тебе, Господи, вернул непоседу...

Настенька ворвалась в дом и, с разбегу уткнувшись матери в передник, разревелась. Счастливые родители, обняв свою пропавшую дочь, лили ответные слезы. И все были счастливы.

Ведь и так бывает, что сказка оказывается не сказкой, а самой настоящей былью. И хорошо, если все для всех заканчивается хорошо.