Белка

«Пшла прочь, чтоб тебя здесь не было!». Боль. Вышвырнули, как ненужную вещь, будто в ней не стучало такое же сердце. Поезд тронулся, этот железный червь сейчас навсегда увезет хозяина! Значит надо встать и догнать. Она побежала. Несмотря на невыносимую боль, спрыгнула на рельсы и помчалась вслед за тем дорогим человеком. В зубах до сих пор был сжат ошейник, в глазах была надежда, печаль, а лапы быстро двигались по острым камням. В это время хозяин придирчиво осматривал предоставленное белье, цокая из-за непрезентабельного вида. Об уличной собачонке клиент плацкартного вагона даже не вспомнил...
А она помнила, каждую секунду жизни. В основном: удары, крики, пинки (хорошо, когда полной ногой, а когда носком – вот уж совсем невыносимо). Однажды вечером мимо проходил незнакомец и бросил недоеденный бутерброд. Как было счастливо это мохнатое, ободранное со всех сторон создание на четырех лапах! На следующий день мужчина опять бросил объедки. И так неделю. Теперь собака ждала этих ботинок, брюк, рук, искривленного гримасой отвращения лица, и, набравшись смелости, в один вечер пошла за ним до дома. Двуногий же захлопнул дверь перед мокрым носом. Ничего, она переночует на ступеньке, жалко, что был дождь, но главное - рядом кто-то не прогоняющий. Ни разу человек так и не пустил в дом животное, только давал остатки обеда и не прогонял. Собака взамен научилась нести его портфель. Когда он доверял это жалкое изделие из ненастоящей кожи, она чувствовала себя настоящей собакой с настоящим хозяином. Недавно крепкие руки надели на неё тугой ошейник, который так крепко сейчас сжимали белые зубы. Ничего. Раз хозяин так хочет, то она будет носить ошейник. Ничего. Вспомнился и сегодняшний день. Глаза стали влажными. Но ведь он не мог её бросить. Не мог...
Поезд ехал и ехал. Никто даже не заметил бегущей позади собаки. Запыхавшаяся, та тяжело дышала, ошейник сам выпал изо рта где-то далеко, язык был высунут, а лапы побиты в кровь. Скоро железный червь остановится, главное – не отстать.
Станция. Наконец-то можно отдышаться. Нет, вот хозяин, выходит. Опять бег, только теперь легкий, будто не было того марафона. Это он! Сейчас надо показать двуногому, что тот прощен, на него даже не обижались.
Собака подлетела к мужчине и радостно завиляла хвостом. Человек не узнавал. Тогда дворняжка выхватила портфель из его руки, надеясь на хваленую память. «Отдай! Там план, отдай дворняга ты такая-сякая! Чья собака?! Чья эта бестия!?» - как он кричал! Хвост сам собою поник. Портфель выпал, и глаза, только что высохшие, заблестели капельками отчаянья и горя. Отверженная долго жила на улице и научилась кое-что отличать и понимать. Неужели хозяин её не любит?
«Чья собака, будь она неладна!?». Ударил! Опять ударил. Ту, которая ценила этого вечно недовольного, орущего больше своей несчастной жизни. Подбежал мужчина в погонах: «Чья собака? Чья, граждане?».
«Моя!» - старый, хриплый, ослабший голос донесся из толпы. Дедушка с тростью пробрался к центру и еще раз повторил прямо в лицо мужчине в форме: «Моя собака».
Она была не в силах сопротивляться. Так и шла до самого дома старичка. Ключ щелкнул в замочной скважиине, и голос откуда-то сверху сказал: «Ну заходи, гостем будешь. Не бойся. Как же тебя звать? Будешь Белкой. Такая же рыжая. Заходи, Белка». Крохотный шаг через порог.
Видели бы вы Белку сейчас: ухоженная, чистая и с такой же преданностью в сияющих черных глазах. 
Она редко вспоминает о прошлом хозяине, нет, он не любил беспородницы, приютившейся на пороге. Забыть этого человека не получается. Иногда Белка думает: «Неужели все позади? И бег, и побои, и нелюбовь?». И тут ласковая морщинистая суховатая рука гладит мохнатую голову, как бы подтверждая следующие за этим слова: «А сердце у тебя лучшей породы!».