КОР, или Медленно и с удовольствием - фр. 1

«Горацио, есть в этом мире вещи,
Что вашей мудрости не снились и во сне».

Уильям Шекспир


 


Предисловие

11. 09. 2015г, пятница.
Люблю пятницу, хотя уже давно забыл, что такое выходные дни. Но кто же знал, что именно пятница преподнесёт мне сюрприз, который перевернёт всю мою жизнь.

Время близилось к полуночи, когда кто-то вознамерился навестить меня. Звонили долго и настойчиво. И кто бы это ни был, он явно не собирался оставлять меня в покое. Наконец, я не выдержал и сел в кровати.
«Чёрт побери! Кого там принесло?» – подумал я и, не открывая глаз, нащупал тапочки.
Смотреть в глазок было бесполезно, за входной дверью царила тьма. На всякий случай я вооружился битой. Предосторожность была не лишней. На прошлой неделе я уже впустил парочку парней, и они ворвались ко мне в квартиру. Грабители вели себя на удивление вежливо, ни разу меня не ударили, даже не стали связывать, только забрали телефон. Но денег, ценных побрякушек и дорогой аппаратуры я всё же лишился.
В дверь перестали звонить и забарабанили кулаками, а затем, судя по звуку, заколотили ногами. Безобразие! Может, выйти и настучать скотине по ушам?
– Яр, открой! – выкрикнул срывающийся женский голос.
Это была Симона, моя соседка по лестничной площадке. По-свойски я зову её Симкой.
Мы познакомились месяца три назад, когда на пару застряли в лифте. Минут пять мы молчали, а затем девушка протянула мне руку. «Симона», –  томно пропела она. «Ярополк», – представился я. Мы дружно вздохнули и оба расплылись в ехидных улыбках. «Симона?» – «Ярополк?». Я состроил грустную мину и сказал, что обязан дурацким именем славянофильству отца, историку по профессии. Девушка одарила меня снисходительной улыбкой и заявила, что это не так плохо, как получить его благодаря случайной песне. Когда её бабушке сообщили о рождении внучки, радио стенало голосом Кузьмина «Симона, девушка моей мечты, Симона, королева красоты».
Я открыл дверь, и полуголая девушка упала в мои объятия. Что ж, несколько неожиданно, но лучше поздно, чем никогда. Познакомившись, мы часто захаживали в гости друг к другу, но это были чисто дружеские отношения. Я-то был не против. Да и кто бы отказался? Бабушка как в лужу глядела. При желании Симка могла бы официально заполучить титул королевы красоты. К модельному росту и изяществу балерины прилагались: хорошенькое личико с выразительными карими глазами и пышная грива солнечно-рыжих волос. Ну а в качестве дополнительного бонуса шло то, что я называю воробьиным задором. Немудрено, что на мужчин Симка действовала как афродизиак. Я сделал несколько попыток к сближению, но она держала дистанцию – подарки принимала, но дальше поцелуя в щёчку дело не шло. Ну а на нет и суда нет. К тому же девиц, желающих составить мне компанию, хоть пруд пруди. Ведь производители элитного белья тесно контактируют с модельным бизнесом.
Фривольные мысли испарились, стоило мне увидеть перекошенное до неузнаваемости лицо девушки. Но хуже всего были её глаза: неподвижные и тусклые они походили на дешёвые пластмассовые пуговицы.
По спине пробежал озноб. Не иначе в квартиру Симки забрался Фредди Крюгер или один из его фанатов. Это было моей первой мыслью. Хотя вру. Первой моей мыслью было вытолкнуть её за дверь и закрыться на все замки. В конце концов, я обычный человек, а не мужик в синем трико и гнусным локоном на лбу.
Вместо того чтобы последовать голосу разума, я потащил девушку в кухню – не забыв перед этим закрыться на все замки – где усадил её на стул и выдал стакан с водой.
– Пей! – приказал я.
Видя, что Симка не в состоянии донести стакан до рта, я сдёрнул её со стула и прижал к себе. Вот это да! Она вцепилась в меня, как пловец за буёк посреди океана. Я ухмыльнулся. Ну-ну! Если кто-то видит защитника в собрате Сергея Зверева по модельному бизнесу, то флаг ему в руки. Кто ещё не знает, хочу сообщить: мы, звёзды, страшно далеки от грубых материй и не пачкаем руки битьём чьих-либо физиономий.
Я похлопал Симку по спине. Чёрт возьми, не кожа, а настоящий шёлк! Причём, высшего качества. Уж я-то в этом разбираюсь.
– Тихо-тихо! Я с тобой! Не бойся, никто тебя не тронет.
В ответ на моё обещание из горла девушки вырвалось сдавленное рыдание, а затем её затрясло, как в лихорадке. Ну, слава богу! Если плачет, значит, можно обойтись без скорой.
Наконец, стуча зубами, Симка попила водички и, понукаемая мной, сказала, что случилось. Оказалось, что ей приснился жуткий сон.
Слава богу! Кошмар всё же не маньяк-убийца.
Не намеренный выслушивать всякую чепуху, которая ей приснилась, я обнял её за плечи и тихой сапой повёл к выходу из квартиры.
Конечно, соблазн был велик. На девчонке была одна лишь коротенькая шёлковая комбинация с кружевной вставкой до пупа – между прочим, мой подарок – но завтра мне рано вставать. Я отправляюсь в Ханчжоу. Хочу посмотреть, не появилось ли чего новенького на шёлковых развалах Китая.
Вот только царевна, оказавшись у двери, тут же догадалась и до смерти испугалась.
Короче, Симка упёрлась, не желая уходить, и я был вынужден оставить её у себя.
Чтобы не заполучить бессонницу, пришлось выдать незваной гостье свой халат, хотя я терпеть не могу, когда приходящие девицы пользуются моими вещами. Дальше – больше. Когда Симка выбралась из ванной, я попытался сплавить её на диван в гостиной, но она снова ударилась в слёзы. Делать нечего, пришлось пустить её в свою кровать. Пользоваться случаем было не в моих правилах, и чтобы её прелести не слишком услаждали мой взор, я соорудил между нами баррикаду из запасных одеял и для верности отвернулся.
Вопреки ожиданиям, я уснул, как только закрыл глаза.
Увы! Симкин кошмар оказался заразным. Спасибо, что она, раскинувшись во сне, заехала мне рукой по физиономии.
Мокрый как мышь-утопленница, я поплёлся в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Матерь божья! Ну и видок! Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги. Я прополоскал рот, чтобы избавиться от мерзкого привкуса. Чёрт знает что! Чувствую себя так, будто только что восстал после тяжёлой болезни.
– Эй, Мао! Теперь я верю, что тебе двадцать шесть, а не шестнадцать, – негромко сказала Симка, выглядывая из-за моего плеча.
– Иди ты к чёрту! – огрызнулся я, не расположенный к шуткам. – И вообще, мне двадцать пять, а не двадцать шесть.
Я знаю, что выгляжу моложе своих лет. Симка впала в тихий восторг, когда увидела мою коллекцию средств по уходу. Оказалось, что кроме шампуня и мыла она ничем не пользуется. Вот ведь дикарка!
Ну да, я слежу за собой. И что из этого? Если из-за мальчишеской внешности и модных тряпок кое-кто считает меня геем, то это его проблемы.
Поскольку пот действует на меня как яд лернейской гидры на Геракла, я включил воду, чтобы наполнить джакузи. Поймав мой выразительный взгляд, Симка даже бровью не повела. Ну и ладно! Будто здесь кто-то, кто её стесняется. Я подождал, когда растворится ароматизированная морская соль и сбросил халат. Тёплая вода приняла меня в свои объятия и я, расслабившись, пошевелил пальцами ног.
– Ну, чего встала? – поинтересовался я, заметив, что Симка по-прежнему глядит на меня во все глаза.
Она вздохнула.
– Всегда знала, что ты нахал, но не знала, что настолько.
Я проследил за её взглядом и ухмыльнулся.
– А ты, видимо, до последнего надеялась, что я гей?
– И всё равно ты похож на девчонку! – заупрямилась Симка.
– Тогда пошла вон из моей квартиры! Уже тошно от твоих вздохов, – сказал я и закрыл глаза.
Ответа не последовало. Конечно, если не считать за таковой шорох шёлка и плеск воды.
Что было потом, думаю, нет нужды рассказывать. Короче, я еле успел на самолёт.

12. 09. 2015г., суббота.
Вот такая выдалась ночка с пятницы на субботу. Ох уж эта Симка! Та ещё заноза в заднице! Знал бы, кто она такая на самом деле, утопил бы в джакузи. Честное слово! До сих пор руки чешутся.

Не люблю азиатское направление. Пока я шёл к своему месту в салоне первого класса, в самолёте уже поднялся ажиотаж. Виной тому проклятый Филипп Ли – актёр, обретший необычайную популярность в Юго-Восточной Азии из-за корейских фильмов «Таинственный сад» и «Вера». Конечно, у меня более европейская внешность, но если особо не присматриваться, то нас можно запросто перепутать.
 Опустившись в кресло, я притворился спящим, но это не помогло. Впрочем, как всегда. Чтобы не доставлять стюардам лишних хлопот, я достал альбом для эскизов. Он почти сам собой открылся на странице с шаржем на Филиппа Ли, где мой китайский приятель Ван Вэнминь написал иероглифами, что я не хочу, чтобы меня беспокоили. Ту же самую надпись я продублировал на английском.
Использованный в качестве маски для сна альбом дал нужные результаты. Паломничество почитателей Филиппа Ли постепенно сошло на нет. У азиатов вежливость в крови, когда их просят, они без нужды не лезут. Правда, на детей это не распространяется. Очаровательная раскосая мартышка, которая тоже летела первым классом, до тех пор прыгала по мне, пока я не усадил её на место, пообещав, что к концу полёта нарисую её портрет. При этом мамаша мелкого чудовища даже не удосужилась сделать ребёнку замечание. Восточная кукла, из-за пластики лица неотличимая от множества дорамных актрис, занималась тем, что активно строила мне глазки. Я даже пожалел её мужа. Сидя у окна, он делал вид, что дремлет. Бедняга! Интересно, что заставило его жениться на недалёкой сучке? Хорошо, если это корыстный интерес, а не чувство.
На этот раз Ван Вэнминь встречал меня лично. Мы с молодым китайцем не просто давние знакомые, мы друзья. Как-никак пять лет проучились вместе; изучали на пару бизнес и право. Тогда мы здорово повеселились. Я и Вэнминь соперничали во всём: в учёбе, из-за девчонок, да и просто так, из-за всякой ерунды. А вот подружились мы на почве шёлка.
С той студенческой поры я зову приятеля Венькой, правда, не часто, а он зовёт меня только Мао, ведь у китайцев большие сложности с произношением буквы «р». На людях я обращаюсь к нему как положено, а именно, директор Ван. Ведь он – моё начальство. Вэнминь унаследовал отцовский синдикат, а я руковожу его региональным отделением у себя на родине.
С возгласом: «Здравствуй, Мао! Здравствуй, пожиратель сердец!» – приятель энергично тряхнул мою руку, а затем порывисто обнял. Вот гад! Ведь прекрасно знает, что я терпеть не могу его дурацкие «обнимашки» и всё равно каждый раз лезет. Ладно, когда тебя целуют и обнимают хорошенькие женщины. Но когда с этим же самым к тебе лезут взрослые мужики, то это уже ни в какие ворота не лезет.
– Венька, угомонись! – предупредил я, уклонившись от чести быть обслюнявленным.
– Так я же от всей души! – возмутился приятель и снова потянулся ко мне. – Ну давай, Мао, облобызаемся! Троекратно, по-русски!
– Пошёл ты, сам знаешь куда! – рассердился я, заметив, что вокруг нас уже собирается народ.
Но приятель и не подумал угомониться. Прижав руки к груди, он масляно заулыбался.
– Эх, Мао! А вдруг ты – любовь всей моей жизни? – воскликнул он, при этом трагически закатывая глаза.
Вот скотина! Опять он за своё. Ну, погоди, гад!
– Да ты что? – изумился я и с нежностью погладил его по щеке.  – Милый, что же ты раньше молчал? Прости, мой ангел, но в моём сердце уже поселился другой.
Как и ожидалось, Вэньминь отпрянул, зато зрители были в восторге. Со всех сторон зазвучали щебечущие женские голоса.
«Да кто там, Мей? Я ничего не вижу!» – «Филипп Ли, дура!» – «Думаешь? Похож, но…» – «Конечно, это он! Просто в жизни он ещё красивей, чем на экране!». Школьницы сконфузились, заметив, что я смотрю на них.
Вэнминь пихнул меня локтем.
– Слыхал, Мао? Ты красивей Филиппа Ли, – он поставил размашистый автограф в девчоночьем альбоме и, кокетливо хлопая ресницами, протянул его мне. – Дорогой, ты тоже распишись. Не тормози, Мао! Видишь, куколки ждут.
– Нет уж, уволь! – я заметил в толпе людей с профессиональной аппаратурой и понял, что пора делать ноги. – Ладно, гад, оставайся! И не забудь дать папарацци интервью от моего имени!
Я ринулся следом за водителем, который тащил мой багаж, и лишь в машине ощутил себя в безопасности. А вот Вэнминю пришлось несладко. Фанатки – страшное дело. Дразнить их всё равно, что заигрывать с тигром.
– Мао, помоги! – взмолился приятель, атакованный толпой возбуждённо кричащих девиц, и я буквально втащил его в салон бентли.
Непрерывно сигналя, водитель тронулся с места. Под колёса полетели подарки фанаток: плакаты, сердечки и прочая фигня. Да, бедный Филипп Ли! Несладко ему приходится.
Наконец, наш автомобиль выбрался из толпы и набрал скорость, чтобы уйти от преследующих нас папарацци.
– Ну что, доволен? – вопросил я, повернувшись к приятелю.
– А то! – ухмыльнулся расхристанный Вэнминь и ехидно добавил: – Не всё же тебе одному пожинать чужие лавры.
Завистник! Я огорчился, заметив, что ненормальные девчонки порвали мне рубашку и спёрли запонки. Нет, пора заканчивать эти игры!
– Учти, паразит, если Филипп Ли предъявит мне иск за порчу репутации, то я переадресую его тебе, – пригрозил я приятелю и добавил: – В качестве платы за спасение с тебя рубашка.
– Хочешь что-нибудь европейского пошива? – деловито осведомился Вэнминь.
Я подумал.
– Нет, пусть будет что-нибудь твоё.
В моих словах не было лукавства. Новая коллекция мужской одежды, запущенная Вэнминем в производство, была просто великолепной.
Польщённый приятель попытался хлопнуть меня по плечу, и тут случилось то, что стало шоком для нас обоих. В какую-то долю секунды я не только перехватил его руку, но и вывернул ему запястье. Кость хрустнула и Вэньминь, бледно улыбнувшись, прикусил губу.
Спустя пятнадцать минут мы уже были в больнице.
Страшно расстроенный я сидел в приёмном покое и чем больше ломал голову над происшедшим, тем чаще мои мысли возвращались к сну накануне вылета в Китай. Что-то с ним было не так. Во-первых, обычный сон, каким бы мерзким он ни был, быстро изглаживается из памяти, но только не этот. Во-вторых, слишком уж он реалистичен. До сих пор, стоит только закрыть глаза, и я вижу гигантский город, в котором никогда не был. Ключевое слово здесь «никогда». И этот никогда не виданный мной город не по-человечески прекрасен. Это наиболее точное определение. Ведь он находится не на Земле. Так сказал чужак, чьими глазами я его увидел…
Меня передёрнуло. Проклятье! Почему я помню каждое его слово?
Я тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение. Бред! Будь я любителем фантастики, мой сон был бы более или менее объясним. Перегруженный мозг периодически выплёвывает всякий мусор. Но дело в том, что я реалист до мозга костей и на дух не переношу фантастику. Во всяком случае, с той поры как заболела бабушка. Так что, если мне приставят нож к горлу и дадут на выбор: поверить в очередной шизофренический бред или поцеловать Вэньминя, то я, не колеблясь, выберу последнее. И не важно, что меня тошнит от одной только мысли об этом…
Ну вот, только помяни чёрта!
– Не переживай, Мао! – Вэньминь положил мне ладонь на плечо и состроил жалобную мину. – Будь другом, не ломай мне вторую руку, хотя… – его глаза лукаво блеснули. – Я не против, ломай! Но за это ты будешь ухаживать за мной день и ночь, пока я полностью не выздоровею.
– Размечтался! – я обеспокоенно посмотрел на друга. – Вэньминь! Честное слово, не знаю, как это вышло. Знаю лишь одно, у меня в мыслях не было причинить тебе вред.
На лице Вэньминя промелькнуло странное выражение.
– А подсознательно? Виду ты не показываешь, но вряд ли ты в восторге от того, что находишься у меня в подчинении. Уж мне ли не знать, насколько ты самолюбив и любишь главенствовать во всём. А знаешь, Мао, что самое забавное? По твоему виду этого никогда не скажешь. Несмотря на приличную мускулатуру и мужской костюм, ты выглядишь, как изнеженная принцесса.
Сказано это было лёгким тоном, будто бы шутя. Но меня не обманешь, ведь я тоже знаю его как облупленного. Он обиделся и обязательно отомстит, когда представится случай.
Вместо того чтобы сгладить намечающийся конфликт, я встал и направился к выходу из больницы.
– Ялополк, постой! – Вэньминь, догнав меня, зашагал рядом. – Да постой ты, дурак! Извини, я погорячился!.. В конце концов, это ты сломал мне руку!
– Изнеженная принцесса? – я остановился. – Именно из-за этого ты достаёшь меня дурацкими шуточками? Думаешь, я не знаю, что тебе неуютно в моём присутствии? Признайся уж, Вэньминь, что ты завидуешь мне и, когда мы вместе, до усрачки боишься, что окружающие принимают тебя за гея.
 С лица Веньминя пропало дурашливое выражение.
– Знаешь, Мао, если бы ты не был талантливым дизайнером, думаешь, я стал бы тебя терпеть?
На меня снова что-то нашло. Коротко размахнувшись, я ударил его в живот, и он со стоном согнулся.
– Если я тебе нужен, тогда научись выговаривать моё имя. Меня зовут Ярополк, а не Ялополк, – сказал я и шагнул в стеклянную вертушку дверей.
Такси привезло меня в отель, где я всегда останавливался по прилёту в Ханчжоу. Поднявшись в свой номер, я переоделся и отправился в ресторан.
После ужина время ещё было, но идти куда-либо в город совершенно не хотелось. Настроение было препоганое. Ещё бы! Сначала я сломал Вэньминю руку, причём ни с того ни с сего, а затем ещё ударил травмированного товарища. Ни черта не понимаю! Ведь я всегда презирал тех, кто не способен добиться своего без применения грубой силы, а Вэньминь и раньше проходился на мой счёт, но я никогда так остро не реагировал. И вот на тебе!
Впрочем, было у меня одно объяснение происходящего, вот только даже думать об этом не хотелось. У бабушки с маминой стороны врачи диагностировали вялотекущую шизофрению. Уйдя на пенсию, она развлекалась тем, что сочиняла фантастику, и в последние годы уже не отличала правду от вымысла.
Чтобы отвлечься от мыслей о наследственности, любящей передаваться через поколение, я решил сделать несколько набросков для новой коллекции белья.
Рисовалось легко – карандаш просто летал по эскизной бумаге – и я, увлёкшись, засиделся до глубокой ночи.
Момент истины наступил тогда, когда я начал просматривать сделанные работы. На последних рисунках были отнюдь не модели женского белья. Однажды приснившись, инопланетный город стал моим проклятием.
Пальцы непроизвольно разжались, и альбомные листы рассыпались по полу. «Порвать и забыть!» – приказал я себе и начал собирать рисунки.
 «Очень точно передан колорит, ты – настоящий художник. Хотел бы я, чтобы ты увидел Дилайну до того как…» Я замер. Это были не мои мысли. «До того как что?» – спросил я, но ответа не последовало.
Всё, хватит! Стараясь не обращать внимания на трясущиеся руки, я подобрал оставшиеся листы и сунул их в папку. «Это всего лишь перенапряжение. Немного посплю, и всё пройдёт, – уговаривал я себя и, улёгшись в кровать, закрыл глаза. – Когда буду дома, первым делом нужно будет сходить к психиатру». Это была моя последняя мысль до того, как я провалился во тьму беспамятства.

У кошмаров есть подлое свойство, они повторяются.
И вот я снова стою на самом краю высоченного здания и гляжу на рукотворное чудо из стекла и камня.
Город ничуть не изменился и погода тоже. Свинцовое небо всё также грозит проливным дождём, в лицо бьёт порывистый холодный ветер. Воздух на удивление свеж и чист, нет ни привкуса бензиновой гари, ни горечи технического дыма. На мгновение солнце прорывается сквозь тяжёлую завесу туч и отражается в панорамных стёклах соседних зданий. Гигантские призмы дробят золото лучей, и они распадаются на множество радуг.
Игра света и теней настолько причудлива, что у меня захватывает дух. Господи! Полцарства за лист бумаги и карандаш! Да что там мелочиться! Отдам всё царство целиком за холст и кисти с красками!
Боясь что-либо упустить, я стараюсь запомнить картину, открывшуюся моим глазам, каждую её деталь, каждый перелив цвета. Страшно жаль, что временами окружающий мир видится не чётко, будто сквозь водяные разводы на стекле.
Неожиданно на меня обрушиваются совсем иные чувства. На смену созерцательной восторженности приходят гнев и беспредельная печаль, и это действует на психику, как удар тока.
Захваченный врасплох, я судорожно хватаю ртом воздух. Нет, только не это! Уйди, гад! Я не хочу тебя слушать! Нет никакого кольца разумов, это всё бред!
Но чужак не ведает жалости. «Ладно, обойдёмся без разговоров», – соглашается он, и я оказываюсь в его шкуре. А это не только эмоции. Я ощущаю, как по его лицу струятся слёзы, и их соль щиплет искусанные до крови губы. Теперь я знаю, что город мёртв. Пустая раковина, внутри которой нет ничего живого.
И вот уже я, а не он не в силах отвести взгляд от дома, где больше никто меня не ждёт.
«Дилайна, кро миаваси ми тар, Дилайна!» – шепчут мои губы. Сделав шаг в пустоту, я переворачиваюсь в воздухе и, раскинув руки, падаю вниз.
«Литаурин, миа Дилайна!» Распахнутые глаза смотрят в небо. Оно сплошь затянуто тучами, солнце больше не светит. На лицо падает капля, затем другая. Дождь мешается со слезами, и я закрываю глаза. Я креплюсь изо всех сил, но боль в душе всё нарастает и в какой-то момент становится невыносимой.
«Дилайна-а-а!»

Разбуженный собственным криком я сел в постели. Сердце колотилось, как сумасшедшее, по лицу текли слёзы. «Слияние разумов это всегда шок для новичков», – прошелестел чужак, поселившийся в моей голове.
По спине прошёл озноб.
– Заткнись, сукин сын! – выкрикнул я вслух.
«Поверь, ты в полном здравии!»
Ну конечно! Сумасшедшие всегда верят в это. Меня затрясло. О Господи! Почему я так быстро схожу с ума?!
Галстук и пиджак полетели на пол. «Может, я по-прежнему сплю?» – подумал я с надеждой. Да нет, что-то не похоже.
В дверь постучали.
– Сэр, у вас всё в порядке? – спросил обеспокоенный женский голос.
– Да, мэм! Просто плохой сон! Простите, если я вас побеспокоил! – отозвался я и потащился в ванную.
Вид собственной физиономии окончательно меня доконал. Как говорится, краше в гроб кладут. Да! Счастье, если это легкая форма шизофрении. Тогда ещё есть надежда. Но если я опасен – а происшествие с Вэньминем говорит, что это так – тогда мне в полный рост светит психушка.
Неожиданно я успокоился, привёл себя в порядок и снова лёг спать. Плевать на шизофрению! Война войной, а обед по расписанию. Чему бывать, того не миновать. И вообще, чёрт знает что! Впервые на моей памяти я улёгся в кровать, не приняв душ и не почистив зубы. Да что там! Я даже не переоделся и, как какой-нибудь забулдыга, завалился спать в уличной одежде.