Воспоминания 36 или Телевизор

Ах, какая жалость! В моей скудной памяти осталось совсем немного внятных воспоминаний о благословенном, Козелецком, периоде моего счастливого совкового детства. Как бы хотелось подольше задержаться здесь, среди этой мягкой, родной природы, с прекрасными друзьями – приятелями, с молодыми и энергичными родителями, душевными, удивительными учителями, каких я больше нигде и никогда не встречу! Немного утешает, что ожидает меня не менее приятный период совершенно новой, уже городской, жизни.

Однако, это всё еще впереди, а сейчас я опять наслаждаюсь прекрасной, спокойной, со сдержанной, охряно-золотистой окраской, осенней порой. Повсюду жгут опавшие листья, а где костры – там и я, пропахший насквозь этим неповторимым, пьянящим запахом увядания и огненного обновления. Везде, под каждым деревом, кустиком, для нас, Козелецкой детворы, дом родной! Но нам, все равно, почему-то хочется соорудить что-нибудь поосновательней, чтобы оно более походило на какое-то подобие человеческого жилища.

То мы, под предводительством моего старшего брата, Юры пытаемся слепить из остатков кирпича чуть ли не домик Наф-Нафа, то начинаем усердно, до мозолей, копать землянку в аллейке тополей, неподалёку от нашего нового дома. Ох, и тяжко же было бороться с огромными, мощными корнями могучих деревьев! В отчаянии, мы даже оставили один, уж очень крепкий, корень посреди неглубокой ямки, который потом использовался в качестве стола в этом нашем блиндаже.

Сидеть в собственноручно выкопанном сооружении, конечно, приятно, но еще приятнее отправиться путешествовать по окрестностям, совершенно преображающимся в осеннее время. Везде – тишина, спокойная сдержанность, капель осенних, утренних туманов на шуршащую, отдыхающую, палую листву.

Особенно заметно это осторожное, умное движение природы к зимнему, суровому своему бытиЮ, в лесу, куда мы с Юрой и Витькой Корчагиным идём по грибы. Маслят, что-то, сегодня маловато и мы порядком измучились, пока насобирали свои корзинки. Зато уж полазили по деревьям – до полного изнеможения! Особенно интересно было залезать на молоденькие, упругие берёзки и раскачиваться на них, как на качелях! Прямо, какие-то берёзовые Тарзаны!

А вот мы уже на дороге и движемся потихоньку домой. Идти нам где-то около пяти километров, что для наших детских ножек, да после утомительных лесных забав, дело не простое. Но, за интересной и содержательной беседой, в которую включается то рассудительный старший брат, то несусветный выдумщик, Витька, то перманентный скалозуб и насмешник, я – время идёт незаметно. И вот, где-то на полдороге, нас обгоняет легковой автомобиль, хозяин которого изъявляет желание скупить оптом всю нашу грибную добычу за пять рублей.
 
Пять рублей! Мы с Витькой замираем, разинув рты, от такой, совершенно невообразимо огромной, суммы! Мы даже и не знаем, что и как нужно сказать этому сказочному богачу, какие применить уловки и заманухи, чтобы не спугнуть такой редчайший, в нашей жизни, случай! Ведь кроме сдачи пустых бутылок и ветоши старьевщику, у нас нет никакого коммерческого опыта…

Но, мой старший брат, комсомолец Юрий, рубит на корню все наши мечтания, и объясняет, вполне связно и доходчиво, даже для нас с Витькой, совершенно потерявших возможность логично мыслить, что сделка совершенно невозможна, по причине более значимого предназначения дефицитного товара и ограниченности временного ресурса, для возврата в лес и пополнения грибных запасов, на которые рассчитывают наши, истосковавшиеся по лесным деликатесам, семьи.

Мы с Витькой совершенно обалдеваем от такой железной логики и потом, на все лады, всю-то дорогу обсуждаем эту упущенную возможность - так сказочно разбогатеть…

Но, по приходе домой, мы с Юрой совершенно забываем о нашей коммерческой неудаче. В прихожей внимание привлекает новый, необычный предмет – большущая картонная коробка с непонятной маркировкой. Я – в полной прострации, но мой продвинутый старший брат, мгновенно соображает, чтО это может быть, и еще не совсем веря в возможность такого чуда, высказывает невероятное предположение, что это - упаковка от телевизора! Нашей радости нет предела, мы так и сяк крутим эту коробку, даже пытаемся залезть внутрь и ощутить невероятный, фабричный запах волшебства.

Да вот и он сам, стоит на тумбочке, в гостиной, необычный, инопланетный гость, сулящий неизбывные чудеса и наслаждения! Я немедленно требую от родителей начать, наконец, этот праздник, это торжество замечательной совковой науки и техники! Но мой братишка подымает меня на смех, и объясняет, что только неучи могут ожидать, что телевизор заработает без такого необходимого дополнения, как могучая, высоченная антенна! Я так рад новому приобретению, что даже не обращаю никакого внимания на «неуча» и начинаю всем назойливо и непрерывно надоедать расспросами о сроках сооружения и ввода в эксплуатацию этого важного объекта. Я успокоился только тогда, когда меня клятвенно заверили, что уже в ближайший выходной всё будет работать и показывать.

Действительно, в воскресенье, прямо с утра, кучка местных энтузиастов дальнего приёма занялась сооружением и установкой антенны. Телевизионная антенна, её высота, являлась предметом клановой гордости любого счастливого обладателя телеприёмника. Разумеется, у директора льнозавода просто обязана быть самая высокая антенна, иначе нас просто не поймут! Действительно, откуда-то из лесхоза приволокли на грузовике невероятной длинны, сосновый, прямейший ствол, истекающий смолой и пряным, лесным запахом.

Вот уже в верхней, тонкой части лесины намертво закреплены мощные поперечины, которые обильно, с заданным шагом, утыканы маленькими, блестящими кругленькими изоляторами. Затем, кудесники антенного дела, начинают священнодействовать, сооружая сложное переплетение антенного провода, закрепляемого на эти самые изоляторы. Потом, с помощью крепкой верёвки, все сооружение подымается и устанавливается, обильно просмолённым комлем, в заранее подготовленный приямок. Но это еще не все! Теперь нужно, тихонько поворачивая антенну в приямке, найти оптимальный угол для устойчивого приёма далёкого, загадочного сигнала. О, чудо! Наш телевизор показывает! И всё лучше и лучше! Волшебство продолжается!

С каким интересом мы внимали всему, что показывало это дивное, всевидящее око! Каналов, как мне помнится, было два. Днём был длительный перерыв, в течение которого на экране мерцала странная настроечная диаграмма. К вечеру, всё более и более раскочегариваясь, этот источник всего прекрасного, начинал нас радовать всяческими новостными и познавательными историями, долгожданной детской передачей – сказками дидуся Панаса, а, позже, Выставкой Буратино. Как сейчас помню это странноватое: «Выстав – Бура, выстав – Бура, Бура – Буратино! До чего же хороши разные картины!».
 
Но наибольший, непередаваемый интерес у меня вызывали художественные фильмы. Здесь, в домашних условиях, они производили совершенно другое впечатление! Возможно, это продолжала действовать всё та же, неизменная, и неистребимая, тяга к свободе и независимости, а, стало быть, и к их родной дитяти – автономности? Ведь вот я, сам, без всех этих рядов сидений, киномеханика, здания и надоедливых, лузгающих семечки, соседей, сижу в своём милом, уютном доме и смотрю на все эти, абсолютно бесплатные, чудеса! И мне совершенно не нужна ни огромная, во всю стену, цветная картинка, ни пронизывающий всё и вся, качественный звук – всё это отчетливо, и даже еще лучше, дорисует моё воображение, было бы только ему от чего оттолкнуться!

А оттолкнуться было от чего! Как сейчас помню первый фильм, который произвёл на меня удивительное и неповторимое впечатление. Мне кажется, что назывался он как-то наподобие - «Два мушкетёра» и шлось там о фантасмагорическом перемещении нашего современника в какой-то древний, странноватый мир. Я был просто очарован этой романтичной картиной, а папа, по неосторожности, проговорился, что чудесный фильм будет еще раз повторяться в ближайший из вечеров. Как на грех, в это же время, по другому каналу, шла трансляция какой-то спортивной передачи, наверное, хоккейной схватки, и отец очень хотел её посмотреть. Но младший Снакин поднял такой несусветный ор, что смотреть что-либо, кроме всё того же, надоевшего моим родным, фильма, было просто физически невозможно! И пришлось всем смириться с неизбежным, а я, все еще всхлипывая и вытирая слёзы, опять внимал этому волшебству, этой невероятной, завораживающей, романтичной сказке!

Больше, почему-то, фильмы никогда не повторялись…

Также, огромное впечатление на меня произвёл очень динамичный и насыщенный событиями, фильм «Чапаев». Чтобы быть кратким, просто скажу, что после этого фильма я ходил исключительно в импровизированной, собственной конструкции, Чапаевской бурке, сооруженной из одетого внакидку осеннего пальто, застегнутого у ворота на одну – единственную пуговицу, застопорённую, для надёжности, мотком проволоки…  Когда же мою бедную головушку просто снёс потрясающий «Остров сокровищ», то, в дополнение к замечательной бурке, я еще и соорудил, из своей шапки-ушанки, что-то наподобие, то ли парика, то ли треуголки, завернув меховые уши в виде валиков, и закрепив их всё той же проволокой. Можете представить, какой фурор я производил, когда появлялся в подобном наряде в своей родной школе – в треуголке и бурке, из-под полы которой выглядывал мой школьный портфель!