Вещий Олег. Глава 7. Перед принятием решений

               
               

     - Жень, как ты думаешь, двадцати тысяч хватит?
Невозмутимость его школьного друга склоняла Олега к доверию. Обладатель столь строгих черт лица, вряд ли, позволит себе неточность. Женька, конечно, всегда все знает заранее, поэтому изображает из себя неприступность. На этот раз гордец одарил его своей благосклонностью, - Смотря, кому.
- Как понимать твои слова? Что, разве деньги могут не взять и …, - Олег умолк, предоставляя собеседнику возможность окончить за него фразу по своему усмотрению.
- Если ты предложишь их уборщице, думаю, что та не откажется. А вот кто-то повыше должностью, - вместо слов Зарубин развел руками.
Бледные щеки Олега покрылись румянцем. Выходит, он напрасно рисковал, - Жень, я должен тебе кое в чем признаться, это непросто, но я должен.
- Ну, давай, признавайся, - на четко очерченных губах говорящего мелькнуло выражение скрытого сарказма, заметить которое мог лишь наблюдательный человек.
Глядя на друга, Олег все еще сомневался: стоит ли его посвящать в неприглядные подробности собственной биографии? Вдруг Женька станет презирать его, а если наступит момент, когда они перестанут доверять друг другу, в распоряжении Зарубина останется компромат на бывшего приятеля.
Зарубин не торопил Олега с признанием, догадываясь, что оно может потянуть за собой проблемы, по сравнению с которыми, вариант с женитьбой – просто развлечение на время. Все эти дружеские секреты – палка о двух концах, главное не растеряться, держать их про себя. Стало быть, всего вернее будет перевести разговор на отвлеченную тему. – Кстати, ты не думал попробовать себя на юридическом поприще, а для этого тебе нужна практика в нотариальной конторе, к примеру.
- А в конторе мне койко-место не предоставят? Жень, мать меня поставила перед выбором: детский сад либо жизнь с проблемами.
- И ты, естественно, как любящий сын, выбрал первое. Одобряю.
Не обращая внимания на приятельские издевки, Олег перебил, - Женька, мне тут одна блестящая мысль в голову пришла.
- Хорошо, что одна, а то мне иногда начинает казаться, что я не на юриста учусь, а на психолога, и практика у меня слишком затянулась. Давай, делись своими идеями.
- Жень, может, ты мне сдашь у себя угол за пять тысяч, по-дружески?
- Ты все смешное сказал? Уже можно смеяться? – полюбопытствовал Зарубин с самым серьезным выражением лица.
- Извини, не учел, что ты живешь не один. Может, ты поговоришь со своими родными? – Олег не терял надежды реализовать свой план.
- И чем я мотивирую твою просьбу? Будущий классик отечественной литературы мечтает воплотить в жизнь свое эпохальное произведение, и для этого ему необходимо затворничество?
- Ты смеешься надо мной? А я думал, что мы - друзья.
Прикинув в голове, Зарубин парировал, - Если я тебя не знал, решил, что это ты желаешь надо мной поиздеваться. Тебе хорошо известна обстановка в моей семье. Мы вшестером проживаем в трехкомнатной квартире, однокомнатную по соседству сдаем. Не покушайся, друг, она уже занята.
Олег перебил, - Я согласен на угол.
- Только я не согласен. Понимаешь, Олег, в жизни часто приходиться идти вразрез с собственными желаниями. Лучше поступиться малым, чем потом потерять все.
- Но литература для меня все! Я хочу заниматься любимым делом, а не создавать видимость работы.
- Устройся в редакцию, подай документы в литературный.
- Но моя мать …
- Твоя мать, в отличие от тебя, смотрит на жизнь реально, я с ней согласен. Я регулярно просматриваю объявления о вакансиях, пока мне не попадалась на глаза вакансия писателя. Писаки сегодня не востребованы. Знаешь, я еще мог бы понять тебя, если ты мечтал о карьере артиста, телеведущего. Олег, ты – мой друг, и, пойми, и мне небезразлично…
- Знаю загодя все, что ты намереваешься мне сообщить. Не трудись, я не откажусь от своего. Прости, что побеспокоил тебя.
Женя молча наблюдал за тем, как его обиженный друг направляется в прихожую. Но уйти ему было не суждено. Навстречу Олегу вышла Настя, старшая сестра Жени. Изобразив на лице недоумение, девушка спросила, Уже уходишь?
Огорчение, которое Настя не скрывала, не оставило Олега равнодушным. Он интересом посмотрел в глаза девушки, - Могу задержаться.
К диалогу Насти и Олега присоединился Женя, - Вот предложил Олегу устроиться к отцу в контору, а он сомневается, - сочинял Зарубин на ходу, - Может, ты его уговоришь, Настя?
Сейчас дальнейшие его действия зависели от ее ответа. Оба, Олег и Женька, смотрели на нее, но не самолюбие она свое тешила, а надежду. – Попробую, только мы побеседуем с Олегом наедине, - ответила Настя брату.
Евгений пожал плечами и скрылся на кухне. Олег следом за Настей прошел в комнату, которую она делила с двумя младшими сестрами. Разглядывая скромную обстановку комнатки: двухъярусную кровать – обитель младших сестер, небольшой диван, на котором Настя, наверное, помещалась «вскладчину», компьютерный стол, компактную стенку, с многочисленными шкафами, Олег отметил про себя, что здесь ничего не изменилось за многие годы и, вряд ли, изменится в будущем.  Второпях поправляя покрывало на диване, Настя предложила, - Присаживайся.
Олег заметил, куда бы он не обращал своего внимания, всюду его преследовал заинтересованный взгляд. Так не смотрят просто на друга. Олег боролся со смущением, ожидая пока хозяйка возьмет на себя инициативу в разговоре.
- Олег, ты похож на девицу на выданье, - Настя улыбнулась, - Знаешь, мне с тобой удивительно легко, будто не Женька, а я – твой лучший друг.
- Так и есть. Я с тобой могу поделиться самым сокровенным, и не пожалею потом, - Олег улыбнулся Насте в ответ.
- Я постараюсь тебе помочь, если это будет в моих силах.
Приободренный Олег сжал свою пятерню, затем повторил тоже самое с противоположной. Может, он сейчас поступает глупо, но ему не с кем посоветоваться. Нерешительности его пришел конец в тот самый момент, когда отточенная до совершенства кисть легла на его руку. Ради того, чтобы скрыть еще большее смущение, Олег придвинулся ближе. Теперь их с Настей головы почти соприкасались, - Я давно хотел сказать тебе. Может, это несколько поспешное решение, но мне трудно держать это в себе, - короткая пауза лишь подогревало вожделение. – Я решил бесповоротно изменить свою жизнь, так сказать, приблизиться к мечте … я устраиваюсь в издательство.
Если бы на нее вылили ушат воды, эффект был не столь оглушительным. От крушения тайных надежд у нее перехватило дыхание. Зря она себе все навыдумывала, а ведь счастье, казалось, было совсем рядом.
- Настя, я правильно решил?
Пронизывающий взгляд почти добрался до тайников ее души, но своими чувствами она с ним не поделится, - Тебя кто-нибудь туда звал? 
Олег растерялся. Вероятно, они просто не поняли друг друга. – Настя, я давно мечтал напечатать хотя бы одно свое произведение. А работа в издательстве, самая обыкновенная, на уровне «поди – принеси» - путь, пусть извилистый, но реальный к воплощению моей мечты. Представляешь, года через два ты заходишь в книжный магазин, а там на полках, рядом с томиками Льва Толстого и Михаила Булгакова ты видишь скромный переплетик Олега Подушкина. Здорово, да?
Вздохнув, она промолвила, - Да. Я думала …
Олег не удержался, - Ну, да, Женька насочинял себе несуществующее. Каждый человек должен стремиться к мечте, трудиться там, где он принесет больше пользы, а без стремления к самосовершенствованию это невозможно, - увлекшись, с горящими глазами, Олег не замечал ничего вокруг. – Вот только военкомат может создать мне ненужные хлопоты. Хорошо бы, с ними договориться …
- Если бы на тебе лежала обязанность заботиться о человеке с ограниченными возможностями, ты смог бы избежать призыва.
- А безработный отец с алкогольной зависимостью подходит под эту категорию?
- Нет, это может быть только ребенок, взрослый инвалид или одинокий пенсионер. 
Глубокий вздох предвосхитил его ответ, - Я не могу отказаться от мечты, а значит, без жертв не обойдется.
Настя не спешила с комментариями. В ней росла обида на этого большого ребенка, живущего в выдуманном мире, где мифические жертвы существуют лишь в его в воображении. Вот, если бы он полюбил…
Воцарившаяся тишина начала угнетать обоих. Настя разглядывала причудливый узор на покрывале, искоса поглядывая на молчавшего собеседника. Стоя у книжной полки, Олег разглядывал ее содержимое. Руки сами собой потянулись к уголовному кодексу, а достал Олег с полки все-таки томик Бальзака. Пробегая глазами содержание, Олег к своему удивлению обнаружил неточность, - Представляешь, название романа исковеркали. Хорошо, что автор не дожил до этого … безобразия.
Настя молчала и даже не смотрела в его сторону. Неужели какие-то завитушки на диване ей дороже, чем проблемы близкого друга? – Настя, а ты читала Оноре де Бальзака?
- Не помню. Олег, извини, отец попросил меня  подготовить к завтрашнему дню кое-какие документы.
- Ты меня выпроваживаешь?
- Я сейчас буду занята, - словно спохватившись, Настя добавила, - Если хочешь, оставайся.
В голосе Насти сквозило безразличие, но Олега такое отношение не устраивало. Он повторил свой вопрос.
- Нет, - коротко отрезала Зарубина.
- Тут вот издатели перепутали «Евгению Гранде» с «Грамден», это, наверняка, от незнания классики. Как ты думаешь, что стоит сделать?
Насмешливый взгляд с книжного издания переметнулся на человека, его державшего, - Пойти на могилу классика с цветочками, разумеется, и извиниться.
- Это невозможно, могила Бальзака во Франции. Настя, а на издательство можно за ошибку в суд подать?
Папка едва не выскользнула из ее рук, - Ты это серьезно?
- Да, нет, я так, воображаю.
- Лучше бы ты соображал, как тебе повестки избежать.
В комнату заглянул Евгений. – Надо дать в газету объявление: «Хочу жениться», только номер телефона не печатать.
- Почему? – в один голос спросили Настя и Олег.
- По телефону можно адрес вычислить. Выстроится очередь из невест, из дома не выйдешь, - все это было сказано на полном серьезе, и соответствующе воспринято слушателями. За них рассмеялся Женька, - Вы, что поверили?
- Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие, - буркнул Олег, - Я ведь тебя спрашивал, как друга, Ладно и так все ясно.
- Ты чего, Олег, обиделся? Подожди, мы тебе по-хорошему посоветуем. Правда, Настя? О, сестренка, а, может, тебе за него замуж выйти? У него капитал имеется, целых двадцать тысяч. Как, он тебе еще не хвалился?
- Замолчи! – резко одернул Олег.
- Прости, не знал, что собственное финансовое положение ты держишь в тайне. Ну, так, Олег, ты тоже в накладе не останешься. Сменишь свою «постельную» фамилию на нормальную.
Олег ушел, не попрощавшись. Нет у него больше в этом доме друзей, а, может, и не было. Он всегда слишком хорошо думал о людях, они того не достойны. И, если весь мир перевернется с ног на голову, он будет поступать так, как считает нужным. А сейчас … он знает, что будет делать сейчас.
     Дорога в издательство была для Олега многообещающей. Он уже предвкушал, как добьется расположения редактора, зарекомендовав себя не только, как исполнительный работник, но и как талантливый автор. Может быть, ему даже предложат должность корректора. Главное, убедить редактора в том, что именно он им нужен.
- Молодой человек, выходите?
Олег оглянулся. Ему нужна станция «Красносельская», а это только «Фрунзенская». – Нет.
Его грубо перебили, - Не стой на дороге.
Ощутив спиной толчок, Олег обернулся. Толпа вынесла его из вагона. Возмущаться было бесполезно. Ему, возможно, придется свыкнуться с неприятными ощущениями, так, словно он побывал в мясорубке. У него было достаточно времени для того, чтобы отрепетировать в уме разговор с главным редактором. Ради того, чтобы склонить его к правильному решению, Олег будет настойчивее. Он не уйдет, пока ему не обещают хорошую работу.
- Что же, молодой человек, вы хотите меня убедить в том, что именно вы должны работать у нас корректором?
- Я вас не разочарую.   
- Может быть, но у нас уже есть корректор.
Олег не унимался, - Но с моей помощью ваш корректор скорее справиться с работой.
Грушевидное лицо главного редактора расплылось в улыбке, - Вы будете это делать на безвозмездных началах?
Олег растерялся. К такому повороту разговора он не был готов. Пристальный взгляд, казалось, проникал в самые глубины его души. Замерев, Олег не препятствовал исследованию. Они изучали друг друга оба, с той лишь разницей, что Олег был зависим. Ради осуществления мечты он был готов осуществить все то, что ему поручат.
Стук по столу привлек его внимание. Олег огляделся. Вот он, кабинет главного редактора, вожделенное для любого начинающего автора место. Ранее оно ему снилось, но теперь оно действительно существует, и сам редактор – человек из реального мира.
- Ставка курьера в редакции свободна? – робко спросил Олег.
- У нас сдельная оплата труда. Вас это устраивает?
Олег молчал, не сводя взгляда с руки редактора. Что ему грозит? – Я – автор, у меня роман, повесть и еще одна повесть в работе, - со страхом он ждал приговора. Признание его таланта еще впереди. Он будет терпелив. Этот доброжелательный толстяк ничего не имеет против меня, успокаивал себя Олег.
Добродушие быстро сошло с лица редактора, - На данный момент у нас нет вакансий.
- Но я видел вчера ваше объявление о вакансии.
- Оно устарело.
Олег не спешил расставаться с надеждой, - А, может, у вас …
Его грубо перебили, - Нет. Издательство не нуждается ни в новых сотрудниках, ни в авторах.
Слезы душили его. Олег не обиделся, если бы один редактор вынес суждение об его творчестве, но его, как автора лишили возможности выставить свои произведения на читательский суд.  Из-за пелены слез ему ничего не было видно, Олег остановился, прислонившись к стене дома. Мимо шли люди, и никто из них не предложил своей помощи.
Словно опровергая его упреки, позади Олег услышал, - Вам плохо?
Растирая слезы, Олег повернулся. Милое создание, которое пыталось его утешить, само нуждалось в защите. Слезы его она уже видела, хуже ничего быть не могло. – Вроде, нет. Жить буду.
Лицо утешительницы показалось Олегу знакомым. Она не формально, а искренне стремилась помочь ему. Она, в отличие от прохожих, не пыталась поскорее покинуть его. Теперь сам Олег хотел познакомиться с незнакомкой.
- Меня зовут Олег. А вас как?
- Ольга. Смешно, правда?
Олег улыбнулся следом, - Почему?
Новая знакомая удивилась. – Ну как же? У нас даже имена совпадают. Значит, и судьбы тоже! – подытожила она.
Вытирая кулаком слезы, Олег предположил, - Сейчас выяснится, что ты работаешь в издательстве, корректором.
- Нет, всего лишь медсестрой и возвращаюсь домой, со смены. Я могу проводить тебя до метро.
Дорога показалась ему короткой, хотя они петляли по переулкам, едва не заблудившись. Дорогой обсудили программу «семь нозологий», льготное лекарственное обеспечение и еще массу профессиональных нюансов. Похоже, что они знакомы с Ольгой целую вечность. Перед дверьми в метро Олег взял Ольгу за руку. – Мы с тобой мешаем другим.
Улыбалась Ольга не ему, а прохожим, на пути которых они стояли. Взгляд ее собеседника, как никогда был серьезен. В голову ему сейчас пришла серьезная мысль. Подведя Ольгу к цветочному ларьку, он предложил, - Выбирай любой.
Однако, заметив, что девушка смущена, Олег сделал выбор за нее. Секунду спустя в руках у Ольги очутился огромный букет из розовых роз. Лишь, когда они отошли в сторонку, Олег прибавил, - Оля, прошу тебя стать моей невестой.
Оглушенная она стояла, хлопая глазами. Откашлявшись, Ольга выдавила из себя, - У меня есть жених, и мы любим друг друга. А за букет спасибо.
Теперь потрясен был Олег. Их толкали, ворчали, обзывая «слюнтяями». Первой не выдержала Ольга. Обхватив букет рукой, она побежала к автобусной остановке и едва успела вскочить на подножку проезжающего маршрута. Олег остался стоять на лобном месте. Единожды он хотел поступить нечестно, и справедливо наказан. Не должен человек жениться, если он не любит, это – форменный обман. И пусть лучше он сам обманется, чем введет в заблуждение другого.
- Мам, она такая … необыкновенная. У меня создалось впечатление, что мы с ней знакомы много лет.
Тамара Николаевна давно не видела сына таким восторженным. Олег вернулся домой в приподнятом настроении, у Тамары Николаевны появился повод для радости. Неожиданно нашлись двадцать тысяч, которые она сама же переложила и быстро позабыла о том. – Не торопись расставаться со своей свободой. Жениться надо, когда другого выхода нет, - учила Подушкина.
Олег слушал, но в принятии решений опираться собирался только на собственное мнение. – Если честно, Ольга мне понравилась, но я не уверен, люблю ли я ее? Я хотел откосить от армии, - протяжный вздох сказал за него все то, на что он не решился.
Тамара Николаевна гладила его по голове, - Ты еще очень наивный, и хочешь быть честным в отношениях с людьми. Но это невозможно. Если не ты, то тебя непременно кто-нибудь обманет. Олежек, прошу тебя, не проявляй к себе повышенные требования, - Подушкина улыбнулась, вот только улыбка вышла несколько жалкой. Притянув сына к себе, она обняла его, - Бедный ты мой, несчастный.
Олег признался, - Мам, я не желаю работать в детском саду, - поймав взгляд матери, он спросил, - Ты меня осуждаешь?
- Я тебя люблю, и всегда поддержу тебя. А, может, ты пойдешь воспитателем?
Олег отрицательно покачал головой, - Я не люблю детей.
- Наверное, это я виновата, - сделала вывод Подушкина, - Если бы у тебя был младший брат или сестра…
Олег закончил за маму, - Я бы сбежал из дома. Мам, я – не такой, как все. Мне нравится одиночество, а от шумной компании мне хочется бежать, как от дурного помысла. Я не люблю общение со сверстниками, мне интереснее со взрослыми, образованными людьми. Вот, почему я так ценил библиотеку. Туда случайно не приходят, - их взгляды встретились, и Олег прижался к матери, как в детстве, так, словно искал у нее защиты, - Мама, что мне теперь делать?
Разливая чай по чашкам, Тамара Николаевна медлила с ответом. Впервые сын так настойчиво противился ее воле. Ей не хотелось даже представлять, что произойдет в случае его непослушания. Да видано ли это, чтобы дети учили родителей, как тем жить?! – Сыночек, если бы ты устроился работать по специальности … А, может, пойдешь медбратом в больницу?
Олег призадумался. Его новая знакомая Оля работала медсестрой в больнице, и была довольна жизнью. Нарисованный в его воображении ее портрет озорно подмигнул ему. А ведь все в наших силах! – Мам, я хочу попробовать устроиться в больницу к Ольге.
Тамара Николаевна осталась довольна. Конечно, больница это – не детский сад, где она всегда могла поддержать его, прикрыть его в случае необходимости. Размышления Подушкиной были прерваны внезапным звонком в дверь. Мама с сыном переглянулись. Кто бы это мог быть?
     На пороге стояла Еремеевна, соседка из квартиры, что напротив, - Вот, соседи, зашла за должком, более ждать не могу.
Подушкина с недоверием воззрилась на пришедшую. Пожилая женщина не стала бы столь глупо шутить, да и держится она,  как человек, уверенный в своей правоте, - Светлана Еремеевна, добрый вечер. Простите, не совсем понимаю, о чем вы говорите?
- Муженек твой деньги у меня занимал. Сказал, что по твоей просьбе, очень до зарплаты дотянуть надобно.
Потрясение от услышанного было сильным и, несмотря на то, что она давно ничего дельного от бывшего муженька не ждала, известие пришлось, словно нож в спину, - Не знаю, что вам ответить.
- Деньги верни. Оправданий не нужно.
- Обманул ведь Подушкин вас. Мы с ним в разводе, вместе не живем, - голос Тамары Николаевны смолк, когда она почувствовала приближение Олега.
- Живете, вы не живете, меня не касается. Деньги верните, пожалуйста.
Обстановка накалялась. Спиной Подушкина ощущала укоризненный взгляд сына, спереди ее не оставляла в покое докучливая соседка. Можно было захлопнуть дверь, но она звонить не перестанет. – Расписка у вас при себе? – полюбопытствовала Тамара Николаевна. Сделав шаг вперед, она прикрыла за собой дверь. Теперь, когда Олег ее не видел, Подушкина могла поступать, исходя из интересов семьи.
- Бог с тобой. Какая расписка? – удивление на лице пенсионерки было неподдельным.
- С распиской вы могли обратиться в милицию. А нет бумаги, нет разбирательства. Так, что извините, Светлана Еремеевна, - Подушкина повернулась к соседке задом, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
- А кто мне две тысячи вернет? Мне в магазин сходить не на что, - соседка встала на пути у Подушкиной. Возмущение так и кипело в ней. Как же это так, обмануть пожилого человека! – Совесть-то есть у вас? Где же мне деньги-то взять!!
- Ты, Еремеевна, у меня перед лицом кулачками не размахивай. Ни я, ни мой сын у тебя ничего не брали. А за пьяного сожителя я ответственности не несу. Отойдите в сторону!
Из-за не без труда затворенной двери раздавались негодующие соседские вопли. Тамара Николаевна повернула ключ в замке до упора.
- Мама, почему приходила старушка?
Подушкина прикусила губу. Черт! Все-таки, слышал. – Соседка приходила, чтобы справиться об отце. Она зайдет на следующей неделе, так мы договорились. Олег, когда ты собираешься в больницу? - Тамара Николаевна порхала с кухни в комнату и обратно, изображая занятость. На самом деле амплуа умелой хозяйки – маска для ее амбициозности. Я создана для большего, и не моя вина, что родные так и не научились понимать меня.
- Мама, ты лжешь! Старушка хотела получить долг от папы. У нас сейчас есть деньги. Почему ты ей не отдала?
- Потому, что этот долг – не наш.
- Но отец- муж тебе, а стало быть, вы все делите с ним поровну.
- Сынок, я тебе не сказала… Ну, вообщем, мы развелись с ним. Я пока не успела поменять документы.
Если бы земля разверзлась у него под ногами, потрясение было не столь оглушающим. Зачем мать обманывает? – Мам, а где папа сейчас?
Тамара Николаевна беззаботно пожала плечами, - Не знаю. Меня это не интересует.
- А меня интересует. Он мне не чужой.
     Закрывшись у себя в комнате, Олег мысленно оценивал произошедшее. В том, что мать поступила так непорядочно, есть и его вина. Он совершил неблаговидный поступок, надо было идти до конца, тогда бы несчастная старушка не проклинала бы их, на чем свет горит. Если рассудить, он, Олег ничуть не лучше матери, с той лишь разницей, что он не заставил бы старушку страдать. Откуда у матери вновь появились деньги? Вот еще проблема, где его отец? Может, заявить в милицию об его исчезновении?
     Вопросы его остались без ответа. Похоже, что судьба его отца никого кроме него не интересует. Можно сколько угодно долго ругать человеческий эгоизм, но корень зла в самом создании Божьем.