О понимании, экзистенциализме и коллизии Бродского

1.Сначала предъявите инструмент, посредством которого появилась овладевшая вами картина мира, а затем свободно отдадимся волнам интерпретаций.
2.Представьте, что смысловое пространство текста неоднородно, иерархично и имеет «полевую» структуру, т.е. в нем можно выделить ядро и периферию.
3.Особенность поля заключается в том, что в ядре оно имеет наибольшее напряжение и концентрацию своих самых существенных свойств, а на периферии располагается все двусмысленное, факультативное, контекстуально обусловленное. Принципиально важно, что не существует четкой границы между ядром и периферией, т.е. она всегда мысленный конструкт, который мы каждый раз задаем, исходя из актуальной прагматики. Граница – не только конструктивный элемент схемы, позволяющий различать разные пространства мыслимого, но и инструмент, создающий порядок и формальную определенность в ядре и пространство свободы на периферии.
4.Какими бы ни были разнообразными интерпретации «Черного квадрата» К. Малевича, они утратят релевантность, если в центре полотна квадрат заменить на круг или треугольник.
5.И еще раз, "полевая" структура смыслового пространства текста предполагает наличие ядра и периферии. В ядре располагаются устойчивые семантические структуры, а периферия – это пространство живых субъективных интерпретаций. Субъективная интерпретация тем в большей степени виртуозна, чем в большей степени она учитывает ядро, а не сразу выскакивает в периферию.
6.Самый сложный вопрос, как задавать эти ядерные семантические структуры. Так как в чистом виде они нигде не даны, их нужно конструировать. Исходной точкой может стать классическое, еще соссюровское выделение в тексте его «смыслоразличительных оппозиций». Например, возвращаясь к Малевичу, можно выделить «квадратность», которая противопоставлена всем другим типам фигур из соответствующей парадигмы, или «черноту», противопоставленную остальным элементам из парадигмы – «цвета». На растяжке полюсов суммы этих, либо любых других оппозиций формируется семантическое пространство каждого конкретного текста.
7.Формальный анализ текста стихотворения И. Бродского «Я всегда твердил, что судьба – игра…» позволяет выделить в нем несколько рядов регулярно повторяющихся элементов. Первым из них является анафорическое начало 4-го стиха каждой строфы – «Я сижу …»:
Я сижу у окна. За окном осина.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Я сижу у окна, обхватив колени,
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
Я сижу в темноте. И она не хуже
Примем данную формальную характеристику текста в качестве его первой структурной доминанты.
8.Обратим внимание, что анафорическое начало 4-го стиха 1-4 строф («Я сижу у окна») отличается от аналогичного начала 5 и 6 строфы («Я сижу у окна в темноте» и «Я сижу в темноте»). Данное обстоятельство позволяет произвести две операции по разделению текста на части:
a)Первичное деление текста: 1-4 строфы («Я сижу у окна») и 5-6 строфы («Я сижу у окна в темноте» и «Я сижу в темноте»).
Схема первичного деления:
1 часть: Я сижу у окна (1-4 строфы)
2 часть: (Не) Я сижу у окна (5-6 строфы)
b)Деление второй части: 5 строфа («Я сижу у окна в темноте») и 6 строфа («Я сижу в темноте»).
9.Второй ряд регулярно повторяющихся элементов можно наблюдать в рамках уже выделенной 1 части стихотворения (1-4 строфы). Обратим внимание на анафорическое начало 1-го стиха каждой строфы:
Я твердил, что …
Я считал, что …
Я писал, что …
Я сказал, что …
Перед нами вторая структурная доминанта текста, которую условно можно обозначить как «ментальное действие в прошлом».
Схема: «Ментальное действие в прошлом, что …» (начало 1-го стиха, 1 часть)
10.Вторая домината структурирует первую часть стихотворения, тем самым дополнительно противопоставляя ее второй части.
11.Элементы второй структурной доминанты вводят в дискурс информацию, которую условно можно обозначить как «вглядывание лирического героя в прошлое». Следует обратить внимание на стратегию, при помощи которой вводится данная информация: все, к чему прикасается внимание лирического героя, подвергается снижению и примитивизации:
рыба - икра
готика – торчать
лес – полено
дева – колено
12.5 строфа текста имеет переходный характер между 1 и 2 частью стихотворения. Структурно она относится ко 2 части (анафорическое начало 4-го «Я сижу у окна в темноте» отличается от аналогичного начала 1-4 строфы «Я сижу у окна»; отсутствует элемент второй структурной доминанты). Но при этом тематически ее содержание относится к 1-ой части и также является «вглядыванием лирического героя в прошлое».
13.Теперь еще раз обратим внимание на первую структурную доминанту. Она представляет собой парадигму из 3-х падежей:
1.Я сижу у окна (1-4 строфы)
2.Я сижу у окна в темноте (5 строфа)
3.Я сижу в темноте (6 строфа)
Обратим внимание, что 2-ой падеж («у окна в темноте») сочетает в себе элементы 1-го («у окна») и 3-го («в темноте») падежей и является как бы переходным между ними. Тем самым устанавливаются особые отношения "перехода" между 1-ой и 2-ой частью текста, а "окно" и "темнота" утверждаются как его основные концепты.
14.Концепт "окно" выполняет в тексте 2 функции:
•задает пространственное измерение текста: лирический герой сидит перед окном и всматривается в темноту за ним. Таким образом, окно, с одной стороны, разделяет, а, с другой стороны, соединяет внутреннее пространство комнаты и внешнее пространство за окном (оппозиция: здесь /там).
•задает временное измерение текста: сидя перед окном и находясь в настоящем времени, герой всматривается в свое прошлое (оппозиция: сейчас /тогда). Структурно окно есть тот объект, через который лирический герой вглядывается в свое прошлое.
15.До этого момента я рассматривал формально выраженные структурные особенности текста Бродского. Теперь я попытаюсь перебросить накопленное содержание со структурной доски, на доску значений.
16.Структура пространства, в котором существует лирический герой текста, включает 3 элемента:
•внутреннее пространство помещения у окна;
•внешнее пространство за окном;
•переходное пространство окна.
Каждое из этих пространств поддерживается в тексте следующими деталями:
•внутреннее пространство («я помыл посуду»)
•внешнее пространство («за окном осина», «море гремит за волнистой шторой»);
•переходное пространство («окно», «штора»).
17.Данная структура изоморфна структуре, которая обеспечивает возможность процесса дыхания:
•малое пространство легких;
•большое пространство внешнего мира, наполненного кислородом;
•промежуточное пространство, которое в свободном состоянии служит каналом для свободной циркуляции содержимого из одного пространства в другое.
18. Пространственная структура текста Бродского, в которой находится лирический герой, подобна не просто со схемой дыхания, а со схемой затрудненного, блокированного дыхания. Данное смыслообразование производится путем метафорического переноса общей схемы дыхания на конкретно-чувственный образ героя, "замкнутого" в своей комнате (напомню, что метафора - это перенос значения по сходству между объектами, явлениями и др.).  Материальным воплощением препятствия, которое затрудняет процесс дыхания, является штора, которая вместе с окном блокируют доступ к пространству внешнего мира.
19.Уместность и релевантность переноса схемы дыхания на пространственную структуру текста подтверждается в 3-ей «рефлексивной» части стихотворения (6 строфа), где лирический герой напрямую называет свои мысли “опытом борьбы с удушьем”. А удушье героя может рассматриваться только в паре и на противопоставлении с дыханием как таковым.
20.Удушье может случиться с человеком двумя способами. Первый способ связан с тем, что человек хочет заполнить свои легкие кислородом из внешнего пространства, но не может этого сделать (например, по причине отсутствия кислорода снаружи). Другой способ связан с тем, что человек может произвести вдох, но не хочет этого делать, т.к. в содержащейся снаружи атмосфере, помимо кислорода, содержатся отравляющие вещества. Опираясь на структуру текста Бродского, попробуем разобраться, какой из данных способов представлен в нем.
21.Для этого необходимо внимательно присмотреться к внешнему пространству, расположенному «за окном». В 1-ой части единственным объектом внешнего мира является «осина» – дерево, на котором по преданию повесился Иуда. Имея в семиотическом пространстве европейской культуры определенно отрицательную коннотацию и являясь в пространстве текста 1-ой части единственным, данный объект метанимически (по смежности) распространяет свои характеристики на все внешнее пространство «за окном» и как бы отравляет его.
22.5-ая (переходная) строфа 2-ой части обнаруживает «за окном» еще один объект, который проявляет себя через поток звуков. Это шум моря, который разрывает тишину («море гремит за волнистой шторой») 1-ой части, как бы врываясь во внутреннее пространство лирического героя через открывшееся окно.
23.В 6-ой строфе 2-ой части мы получаем еще один объект – внешнюю «темноту», которая заполняет внутреннее пространство лирического героя:
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
24.Теперь перейдем от пространства ко времени. Для этого ненадолго вернемся на доску структуры, где в виде парадигмы лежит наша структурная доминанта:
Я сижу у окна (1)
Я сижу у окна в темноте (2)
Я сижу в темноте (3)
Поскольку каждый падеж вводится в текст последовательно, друг за другом, мы имеем право внести в парадигму координату времени, направленную от 1 к 3.
25.В первой части («Я сижу у окна») лирический герой сидит перед «окном» своей памяти, напряженно вглядываясь в свое прошлое. Его пространство освещено («Я сижу у окна, обхватив колени, в обществе собственной грузной тени», наличие тени предполагает источник света) и изолированно. Отсутствие связи с внешним миром вызывает кислородное голодание и желание получения доступа к нему, что и будет реализовано в следующей части текста (5-ая (переходная) строфа 2-ой части).
26.Основание вывода об изолированности внутреннего пространства лирического героя в 1-ой части – чисто структурное, выстроенное на оппозиции к следующей части (5-ая строфа): полное отсутствие звуковых сигналов в 1-ой части/ поток шума, который врывается в сознание героя в 5-ой строфе.
27.1-ая часть текста абсолютно безмолвна по поводу открытости/закрытости окна: извне не поступает никаких сигналов. В 5-ой строфе, помимо смены падежа (появляется темнота), герой начинает слышать звуки из-за шторы, как будто бы окно открылось (или звуки вместе с темнотой нашли какой-то иной способ проникнуть в комнату через закрытое окно). Но если в 5-ой строфе окно открылось, то в 1-ой части оно с необходимостью должно было быть закрытым.
28.В 5-ой строфе («Я сижу у окна в темноте») звуковая блокада лирического героя прорывается. Это заметно даже на уровне формулировки падежа: герой теперь сидит не просто «у окна», но еще и «в темноте», которая, как мы узнаем в 6-ой строфе, первоначально была характерна только для внешнего пространства.
29.И еще раз об изолированности. Если исходить из того, что 5-ая строфа – это точка, в которой окно приоткрывается и в комнату начинает поступать содержимое внешнего мира, то это означает, что на протяжении строф 1-4 окно было заперто, и циркуляция содержимого между внешним и внутренним пространством было остановлена, либо затруднена.
30.Процесс, начатый в 5-ой (переходной) строфе 2-ой части окончательно завершается в 6-ой строфе («Я сижу в темноте»): прорвав блокаду, «темнота» заполняет внутреннее пространство лирического героя:
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
Наполненность «темнотой» наблюдается уже по формулировке 3-его падежа 1-ой структурной доминанты («Я сижу в темноте»): из нее исчезает элемент «у окна», который присутствовал и в 1-ом («Я сижу у окна»), и во втором падеже («Я сижу у окна в темноте»). Окна не видно, потому что исчез источник света.
31.В п.21 я говорил о том, что единственными объектами во внешнем мире за окном являются «дерево Иуды» – осина, которая отравляет внешнее пространство, и «темнота». Метонимический перенос по смежности позволяет перенести свойства «осины» на обволакивающую ее «темноту». Таким образом, проникнув во внутреннее пространство лирического героя, «темнота» его отравляет.
32.Таким образом, вопрос экзистенциального выбора в тексте также решается структурно. На протяжении 4 строф лирический герой "сидит у окна", всматриваясь в свое прошлое. В 5 строфе завеса приподнимается и комнату начинает заполнять темнота ("Я сижу у окна в темноте"). В 6 строфе "темнота" полностью заполняет пространство комнаты, так что "окно" исчезает из поля зрения героя ("Я сижу в темноте"). В результате происходит отравление героя воздухом второсортной эпохи («темнота»), после чего остается только кощунствовать и играть в абсурд.
33.Почему так происходит?
34.Экзистенциальный выбор – это всегда выбор между плохим и еще худшим. Поэтому у нашего героя всего 2 выхода: либо сидеть взаперти, не пускать в свой внутренний мир тьму второсортной эпохи и задохнуться без кислорода, либо открыть окно, вдохнуть вместе с кислородом яд эпохи, отравиться, а затем попытаться выжить и остаться самим собой ("не запеть хором"). На мой взгляд, это главная коллизия, которую разыгрывает Бродский на сцене своего текста.
35.В завершение необходимо определить место, которое в структуре текста занимают воспоминания лирического героя о прошлом. Герой сам называет "свои лучшие мысли" мыслями второго сорта. Это значит, что цель этих мыслей – служебная, компенсаторная, это инструмент борьбы с удушьем второсортной эпохи. Выворачивание в абсурд, осквернение всего, на что даже случайным образом оборачивается внимание, исходя из логики автора, лучшие средства для этого. Это и есть содержанием достаточно продолжительного всматривания лирического героя «в окно времени» первых четырех строф.