Мерцание. Глава 12

Глава 12

Вторник, 13 июля, 8 часов 00 минут

Иван и Света подъехали к зданию Университета, оставили машину на платной парковке и подошли к центральному входу. Света сдвинула на лоб огромные солнечные очки, достала смартфон и включила.
– Левое крыло, второй этаж, амфитеатр, – прочитала она.
– Ну, пошли, левое крыло вот оно, – ответил Иван и потянул за собой напарницу.

Вчера Торопова безропотно, на задав ни одного вопроса, дала Ивану и адрес и телефон Анфисы. К несказанному удивлению детективов, когда они дозвонились до девушки, та не стала засыпать их расспросами, а просто назначила встречу в Университете, где училась. Она сказала, что сессия официально закончилась, но в связи со смертью Бориса Анатольевича, она пропустила один экзамен, который ей разрешили сдать 14 июля. Поэтому 13 июля, то есть сегодня, она будет готовиться к сдаче в читальном зале левого крыла.

Они подходили ко входу в левое крыло, когда Света вдруг затормозила и  вцепилась в руку Ивана:
– Смотри, кто идет! – прошептала она и слегка кивнула в сторону площади перед центральным входом в Университет.
Иван замедлил шаг, повернул голову и увидел невдалеке, среди жиденького ручейка студентов и преподавателей, знакомую фигуру. Инженер  Штурмин, одетый в светлые летние брюки и в рубашку с коротким рукавом, спокойно направлялся  в Университет.
– Вот те раз! – присвистнул Иван. – И что же он тут делает?

Молодые люди смотрели издали на подтянутого аккуратного инженера и лихорадочно думали.
– Свет, давай, иди на встречу с Анфисой, а я посмотрю, куда направляется наш «джоггер», хорошо?
Света кивнула, но придержала его:
– Помни, что когда мы с ним встречались, за нами следили.
Иван легонько сжал локоток напарницы и непринужденной походкой двинулся за Штурминым. Девушка внимательно смотрела ему вслед и одновременно  старалась вычислить возможного наблюдателя, но никто не вызвал у неё подозрения. По крайней мере, сейчас. Подождав, пока Максимов и Штурмин не скроются в массивных дверях центрального входа, она поспешила в левое крыло.

Анфиса оказалась девушкой среднего роста, не броской внешности и одевающейся без особого изыска – просто и утилитарно. Встретив её на улице, большинство мужчин пройдет мимо и не обернется. Серая мышка – сразу охарактеризовала её про себя Света. Мышку она нашла в читальном зале, обложившуюся учебниками и общими тетрадками. Она сидела за столом, обхватив голову руками, и читала лежащую перед ней раскрытую книгу. Даже когда Света подошла вплотную к ней, она не шелохнулась.
– Здравствуйте, Анфиса, – стараясь говорить не очень громко из-за присутствовавших в зале  трех-четырех студентов, обратилась к ней Ларионова.

Анфиса оторвалась от книги и подняла голову. Несколько секунд она смотрела на эксперта, явно соображая, кто это её потревожил. Глаза, хоть и смотрели на Свету в упор, ничего не выражали: Анфиса медленно выплывала из учебника. Однако именно глаза выделялись на её лице. Зеленый, даже какой-то изумрудный их цвет, был просто удивителен. Пожалуй, никогда в жизни Светлана не встречала таких ярких глаз. Но, скорее всего, решила она, это цветные контактные линзы.
– Мы с вами вчера договорились о встрече, – напомнила Света. – Только вот Иван задерживается, но, может быть, позже подойдет.
– А-а-а… Добрый день…
– Светлана, – подсказала Света.
– Присаживайтесь, – Анфиса сдвинула книги и тетради на край стола. – Слушаю вас, Светлана.

–––––

Штурмин, уверенно ориентируясь в хитросплетениях переходов, лифтов и лестниц Университета, продвигался внутри здания. Пустые коридоры с редкими заспанными студентами и деловито спешащими преподавателями заставляли Ивана держать солидную дистанцию, чтобы его не заметили. Штурмин остановился у лифта, нажал кнопку вызова и спустя минуту зашел в кабину. Как только двери закрылись, Иван подбежал и вызвал параллельный лифт – благо их тут целых четыре штуки. Почти сразу открылись двери соседнего лифта, но Иван смотрел на индикатор этажей. Наконец, лифт со Штурминым остановился на десятом этаже. Иван вскочил в кабину и нажал клавишу 10. Переминаясь с ноги на ногу от охватившего его волнения, Иван с трудом дождался, пока створки не раздвинутся и осторожно выглянул.

Коридор уходил влево и вправо от лифтов и оказался совершенно пуст: ни души. Иван прислушался и на грани восприятия услышал хлопнувшую дверь. Надеясь, что не ошибся, Иван быстро двинулся мимо дверей с номерами и табличками. Из-за двери с надписью «Кафедра философии» доносились негромкие голоса. Приложив ухо к двери, он попытался расслышать, о чем говорят, но разобрать слова было невозможно.  Он нагнулся и осмотрел щель под дверью. Коммуникатор пролезет, но его могут заметить… Иван сунул руку в карман куртки и замер. Пальцы нащупали коробочку шпионского прибора, про который он забыл, да так и носил после того, как записал доктора Хромова и Баринова. Он вытащил аппарат, гарнитуру наушников и открыл небольшой лючок в миниатюрном корпусе аппарата. Оттуда на ладонь выскользнули три горошины сохранившихся микрофонов с антенной. Но в приборе отсутствовала минибатарейка – он её вынул, когда операция прослушки у клиники провалилась. Куда он дел эту чертову батарейку? Неужели выбросил? Не веря в удачу, Иван полез в другой карман и нащупал крошечную таблетку литиевого элемента.

В несколько секунд приведя аппарат в рабочее состояние, детектив наклонился, положил минимикрофон на пол и щелчком пальцев отправил его под дверь внутрь комнаты. Быстро отойдя к первому повороту коридора, Иван завернул, прислонился спиной к стене и с замиранием сердца включил усилитель.
– … всё-таки занимались? – голос показался Ивану знакомым.
– Да брось, в самом деле! Ты прекрасно знаешь, что я с ними только советовался! Кстати,  так же, как и с тобой.
– …втемную! – Иван не расслышал всю фразу. – Теперь вот приходится отвечать на идиотские вопросы какого-то частного сыщика. Подожди, этот молодой да ранний детектив и до тебя доберется! Сразу видно, что землю роет – то ли денег много пообещали, то ли выслужиться хочет.
– Ко мне он тоже приходил.
– Ну, вот видишь! И его, как ты, наверное, понял, интересуют совсем не вопросы наследования в семье Тороповых.
– Брось, что его может интересовать кроме этого?

– Не знаю…
– Но мы же не сделали ничего противоправного!
– Как знать, как знать, Роберт… Вот какого черта ты последние месяцы приставал к Борису с литературными темами? Я никогда не замечал за тобой тяги к чтению книг.
– Скажешь тоже! Я что книг вообще не читаю, что ли? Могу я интересоваться в свое свободное время…
– Ладно, ладно… – проскрипел голос и, вдруг, Иван его узнал – это был Куделин. – Но пойми, не может мне, да и тебе тоже, нравиться то, что начало происходить вокруг смерти Бориса и несчастного случая со Славой…
– А что происходит вокруг Славы?
– Пока ничего, но мне отчего-то кажется, что его авария тоже заинтересует этого сыщика.

Несколько минут сохранялось молчание. Затем Штурмин снова заговорил:
– Петр Евгеньевич, ты что-то не договариваешь.
– Роб, у меня такое впечатление, что нас затягивает в какую-то махинацию что ли…
– Какую махинацию, Петр Евгеньевич? Окстись!
– Именно махинацию, Роб! – Куделин заговорил громче. – Непонятную пока махинацию, но нехорошую, мутную. Сначала умирает Боря Торопов. Ни с того, ни  с сего. Раз – и умер! Странно?
– Почему странно? Да, обидно, жестоко, несправедливо, но… почему странно? – начал горячиться и Штурмин. – В конце концов,  он не в двадцать лет умер!

– Потом попадает в катастрофу Слава Волович и с диагнозом ретроградная амнезия лежит в больнице, – будто не слыша собеседника, продолжал профессор. – А спустя месяц к нам начинает ходить детектив, сует свой нос куда не следует, задает вопросы! Это ли не странно, Роберт? Ты вот меня обвиняешь в том, что я чего-то не договариваю. А я тебе задам встречный вопрос, Роб: все ли ты говоришь мне? О своей работе, например?
– Петр Евгеньевич, при всем моем уважении к тебе, я не вправе распространяться о многих аспектах своей работы. Тебе же прекрасно известно, что наша контора работает и на оборонку, и я нахожусь под подпиской о неразглашении.
– Никто от тебя и не требует разглашать государственные тайны, но я нутром чую – ваша контора не в стороне стоит.

– Петр Евгеньевич, – голос Штурмина стал спокойным. – Ты переволновался за последние полтора месяца. Я тоже. Борис, потом Слава… Я понимаю. Нам с тобой надо бы отдохнуть. Улететь на какие-нибудь Галапагосские острова и  забыть на месяц обо всем. Позагорать, поплавать в море-океане, островитянок пощипать за задницы… Вот увидишь – подозрительность как рукой снимет. Могу устроить. Я без всякого ёрничанья говорю.
Куделин громко хмыкнул:
– Думаешь, я на старости лет умом тронулся? Фиг тебе, не дождешься! А отдых на море я и сам себе устроить могу, не стоит беспокоиться, Роберт Тимурович. Ладно, возможно, я и преувеличиваю, но что-то общее, связывающее эти события, есть. И это меня тревожит.
– Вот видишь – сам же говоришь, что преувеличиваешь, – с явным облегчением ответил Штурмин. – Я думаю, что никто ни тебя, ни меня больше не побеспокоит.
– Будем надеяться, Роберт. Ладно, давай, до встречи.
– Счастливо, Петр Евгеньевич!

Хлопнула дверь, и Иван осторожно выглянул из-за угла. Спортивная фигура Штурмина удалялась в сторону лифтов. Часы показывали без двадцати пяти девять. Звонить Свете Иван посчитал контрпродуктивным: она как раз, может, разговорила Анфису, и мешать ей не стоило. Он спустился на первый этаж, нацепил темные очки  и вышел на улицу.
Солнце, несмотря на относительно раннее время, уже начинало ощутимо припекать. До полуденной жары далековато, но, судя по всему, сказывался эффект «непроветренной ночи» – за несколько часов темноты земля, асфальт, бетон зданий и воздух не успевали остыть и вползали в новый день не утренней свежей прохладой, а вчерашней потной духотой.
Иван примостился на скамеечке в тени большого клена как раз напротив входа в левое крыло Университета. Ручеек людей, негустой с самого утра, почти совсем иссох. По мощеной площади с небольшим фонтаном лениво передвигались, волоча за собой жирные тени, единичные экземпляры студентов, абитуриентов и преподавателей, которые по каким-то причинам были вынуждены приходить сюда в июле. Как, к примеру, та же самая Анфиса – подготовиться или сдать пропущенный в сессию экзамен.

Детектив осторожно огляделся, но нигде не заметил ничего подозрительного. Наконец, показалась Света. Иван махнул рукой, но мог бы этого и не делать: он  чуть ли не  единственный торчал на площади, и не заметить его мог только слепой. Света подошла и села рядом, скрестив руки на коленях. Помолчала, потом спросила:
– Кто доложит первый?

Иван демонстративно достал смартфон и вынул батарейку. Света последовала его примеру и заговорила:
– Значит так, Максимов. Анфиса оказалась вполне адекватной девушкой, ответила на все мои вопросы. Первое: выросла в детдоме, папы сроду не было, мама  – наркоманка, лишена родительских прав. Умерла давно. Она её почти не помнит. Анфиса училась на одни пятерки, с детства проявляла интерес к рисованию и литературе, а в старших классах увлеклась написанием сначала заметок в стенгазету, зарисовок, потом коротких рассказов. В общем, в конечном итоге её незаурядные способности на писательском поприще были замечены и оценены. Заметил её, как ты понимаешь, Борис Анатольевич Торопов на конкурсе короткого рассказа о природе. А потом всё проходило по накатанной колее: конкурсы, поддержка и рекомендации Торопова, журфак Университета. И сейчас мы имеем не только дочь известного критика Торопова и студентку второго курса Универа, но и штатного, причем востребованного, корреспондента не последнего городского журнала «Самаритянин». Спросила я её и о том, как она сама объясняет свое удочерение Тороповыми. И она мне высказала две вполне разумные позиции. Первое: у Тороповых своих детей не случилось. Мы с тобой совершенно выпустили из виду этот факт. Второе: её тяга к литературе, которая пришлась как нельзя кстати. Вот, пожалуй, вкратце, всё.

Девушка замолчала, наклонила голову и, прищурившись, сквозь свои модные  очки–хамелеоны посмотрела на Максимова. Тот не торопился ни комментировать «выступление» Светы, ни докладывать о результатах своего  собственного похода. Он беззвучно жевал губами, и взгляд его, хоть и упирался в Свету, блуждал где-то далеко от университетской площади.

– Слушай, Свет, знаешь о чем я сейчас подумал?
– О чем?
– О том, что мы с тобой несколько дней возимся с этим делом, а до сих пор толком так и не знаем, что за человек этот Торопов!
– В каком смысле?
– В прямом. Какой у него характер, что он любил, как вел себя в семье и с друзьями, как с коллегами по литературному цеху, с оппонентами, чем увлекался, кроме литературы, куда любил ездить отдыхать… – Иван замолчал и выжидательно посмотрел на Свету.
– И что ты на меня вызверился? Кто разговаривал с Тороповой? Почему ей эти вопросы тогда не задал? – возмутилась Света.

– Не будем искать виноватых, – он бросил взгляд на часы и поднялся со скамейки. – Поехали к ней, еще раз поговорим. Ты сама задашь вопросы, которые посчитаешь нужными.
– А она дома? – Света встала и поправила коротенькую юбку.
– Она же не работает, как мы с тобой, а является «свободным художником». В это время с утра должна быть у себя. Звонить не хочется, – как бы в оправдание закончил он и вставил батарейку в смартфон.
– Но рано ведь – девять утра! Она, поди,  спит до сих пор!
– Ничего, пока доедем, то да сё…
– Сам будешь объясняться, если разбудим, – подвела черту Света и вставила батарею в смартфон. – И, кстати, наша с тобой идея по поводу подслушивания… Надоело мне вскрывать смартфон, закрывать смартфон, хватит.
Иван вздохнул, пожал плечами, и молодые люди направились к оставленной на стоянке машине.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/12/10/1073