Философская лирика

Мечта

Я мечтал, что сбылась мечта,
И мечта мне сказала: «Мечтай же!»
 (Жорж Брасенс)



Я мечтал, что сбылась мечта,
И мечта мне сказала: «Мечтай!»
На столе догорала свеча,
Остывал недопитый чай.

Я в обнимку сидел с Мечтой
И счастливейшим был на земле.
Обращалась свеча в ничто
На столе и в оконном стекле.

А когда, померцав чуть-чуть,
Ничего не осталось от свеч,
Упустил я свою Мечту,
Не сумев удержать ее плеч.

Через окна сочился мрак,
А прохлада – через порог;
Улетела Мечта, но с крыла
Уронила в ладони перо.

Я перо обмакнул в мрак ночной,
Я стихи о мечте сочинил.
Оказалось: была не Мечтой,
А всего отраженьем свечи.


Синяя грёза

Где мост пролетами застыл,
В задумчивости над потоком,
У древнекованых перил
Она стояла одиноко.

Шелков упругая волна
Стекала вниз к ногам красивым,
И будто выплыла она
Из синих грез и в платье синем.

Дым вольно брошенных волос,
Во взгляде стынущая лунность.
Какой же ветр сюда занес
Души пронзительную струнность?

Казалось: сколько ни держи –
Растают краски ее линий.
Она пришла, чтобы уйти
В далекий мир печали синей.



Листопад

Я иду, я бреду невпопад, наугад.
Тлеют липы в саду, как гирлянды лампад.
Листопад.

Время звонких потерь, время смутных утрат.
У трамвайных путей рукописный плакат:
“Берегись, листопад!”

Поклонению муз листопад не сезон,
Лишь сердечная муть и душевный озноб.

Вновь раздвоенность дум и расстроенность дат,
Вновь куда ни пойду - на душе листопад.



* * *

На экваторе - штиль, нет причины штормить.
С парохода б сойти  и остаться пожить.

Разыскать островок позабытый, ничей;
Развести костерок из ненужных вещей.

Сбросить платье времен от знамен до штиблет.
Новых истин ведь нет за две тысячи лет.

Незатейливый быт и закат полосой.
В равновесии быть между двух полюсов.

Чтоб для певчих и сов, как на чаше весов:
День - двенадцать часов, ночь - двенадцать часов.

Босиком по скале, море возле ступней.
У Калипсо семь лет так провел Одиссей...

На экваторе дождь, пелена облаков.
Гулкой палубы дрожь, и идти далеко.



Романтики

Сергею Лопатину

Романтики петь не умеют,
Гитары фальшивят в руках;
Они неумело пьянеют
От водки и коньяка.

Одеты они без затеи,
Вдобавок иные, к тому ж,
Сутулятся, чтоб не задели
Локтями ранимых их душ.

Романтики сердцем продрогли
Над прахом бесплодной мечты.
У ног их остались дороги
Не вытоптаны и чисты.

У вечности мига ни заняв,
Сгорая хвостами комет,
Романтики многое знают,
Без всякой надежды уметь.

Сорвав аварийные люки,
Не сладив жить так, как дано,
Романтики - лишние люди,
Уходят в подвалы, на дно.



Разводные мосты

Когда город, от солнца остыв,
Затихает в ночной полусумрак,
Голиафы пазводят мосты
В это смутное время суток

И стоят по-ночному пусты
В ряд такси у запретной зоны,
В небо круто уходят мосты,
Переламывая горизонты.

Разомкнувшись для высоты,
Чуть вибрируют под ветрами,
Как аптекарские весы
Между чашами-островами.

Так же, как разводить цветы,
Научиться бы этому чуду:
Не сжигать – разводить мосты,
И лечить красотою простуду.

Не теряйте свои мечты,
Не сбываются – верьте тайно!
Приходите смотреть мосты,
развернувшиеся вертикально.

Отрешившись от суеты,
Я стою у крутого порога.
Надо мной разводные мосты,
Как раскрытые губы пророка.
 

Прости , прощай.

– Прости, прощай! – скажу я, – не скучай!
И вниз сойду петляющей тропинкой,
И помашу случайной хворостинкой:
– Прости, прощай, дождаться обещай!

– Прости, прощай! – скажу я, – не скучай, –
Охотником пускаясь за добычей.
Скажу слова, вошедшие в обычай:
– Прости, прощай, когда вернусь – встречай.

«Прости, прощай!» – сорвется невзначай,
Когда очаг покинуть нет причины,
Но на душе и на сердце кручина.
– Прости, прощай, хорошим величай.

«Прости, прощай!» – два слова завещай,
Идя в поход за тридцать и три моря,
С богами и стихиями поспоря.
– Прости, прощай и скоро ждать не чай.

– Прости, прощай! Молчи, не отвечай.
Люблю тебя мучительно и странно.
Люблю сильней, когда в заморских странах,
Когда уже сказал: «Прости, прощай!»


Сентябри

Сентябри – золотая агония,
Увяданье обугленных дней.
В сентябри с золотыми погонами
Медный всадник на медном коне.

До черты год текущий дотопал.
Сентябри. Лебединый надрыв.
Зачадив, листья валятся в штопор,
Понадежнее землю укрыв.

В эти дни я к рефлексии склонен,
Попадаю нередко впросак.
Но по-гриновски выглядят клёны
В алых кронах, как парусах.

С каждой осенью жизнь наша уже,
С каждым годом печальней краса...
Я иду по сентябрьским лужам.
А по листьям, как по кострам.


  Земля и небо

Ночной Каир, цветной и плоский,
По курсу вспыхнул, как мираж.
Огни срезает, как заклёпки.
Наш «ТУ» крылом, входя в вираж.

Скользя стремительно и низко,
Он задевает колесом
Покой величественных сфинксов
И пирамид бесстрастный сон.

Руины канувшего мира,
Трех царств, затерянных в веках,
Вдоль нескончаемого Нила
Они стоят по грудь в песках.

Аэропорт. Горит реклама.
Полупустой ночной перрон.
И вне эпох, судеб и храмов
Парит в зените Орион.


Памяти Высоцкого

Он жил, как пел – горланя и труня,
Напропалую, до сердечных дыр.
И, срезав песню, лопнула струна
На половине избранной судьбы.

На свете много непонятных штук,
И непонятное так часто рубят сходу.
А он был горький и веселый шут,
Через себя являющий эпоху.

Он чувствовал затылком грохот лет.
Он принимал в лицо добро и враки.
Ушел, оставив песни, ворох лент
И голос, словно сорванный в атаке.

Он жил как будто шел через поток,
Он пел, хрипя душой на каждом такте,
Без мысли, что когда-нибудь потом
Воздвигнут памятник поэту из Таганки.

Долги оплачены и нет весомей плат
За стих, за звук, что выдохнут и спет.
Дымится сердце, выгорев дотла.
Погиб поэт!
Да здравствует поэт!


 Невыразимое

Серебряные созвездия
Качаются в лунном танце,
И улиц прямые лезвия
Смягчились слегка туманцем.
 
В часы акварельно синие,
На город упавшие гримом,
Приходят слова красивые,
Чтоб утром рассеяться дымом.


***

Погода, город, годы – суета!
Как будто что-то важное забыто.
Действительность полуразмыта.
Туман, сиротство, тусклая звезда.

Мы, нынешние люди, тем слабы,
Что переводим, как часы, себя на завтра,
И потеряли дар входить азартно
В непредугаданный вираж судьбы.

Жаль

Листья шепчут свой грустный сказ,
Их паденье – прощальный вальс.

Лес как  путник, уставший в пути,
Сознающий: ему не дойти.

Бабьих дней паутинная шаль
Увяданья не скроет. Жаль.