Глава 3. Невидимка?

Спать я легла рано. Отец очень рвался со мной провести еще немного времени, но увидев меня всю вымокшую насквозь, приказал Франческе помочь и отстал. Еще сверху я услышала, как он отчитывает Лоренцо. От помощи Франчески я отказалась, так как не хотела, чтобы она переодевала меня будто маленькую.
- Спокойной ночи, синьора! – нетерпеливо сказала ей у двери.
- Я рада, что вы приехали, синьорина Монти! – щебетала она, взмахивая большими руками.
- Анна просто.
- Да, хорошо. Спокойной ночи, Анна!
Я кивнула и быстро закрыла дверь, немного уставшая от ее голоса. В нервном танце стащила мокрое платье и кинула на стул у раскрытого окна. Под вечер запахи стихли, будто бы тоже собирались отойти ко сну. Переодевшись в легкую пижаму, угадайте с каким рисунком, забралась под одеяло. Мне сразу же стало некомфортно в чужой постели.

«Может, я скоро привыкну?»

Шум волн раздавался отдаленно, так что я решила навострить уши именно на них, а не на работающий телевизор внизу и смех отца с Лоренцо.

Я долго ворочалась в темноте, смотрела на книжные полки и корешки новых книг перемешанных со старыми, думала, кому они принадлежали. Потом заметила на стене разноцветные маски каких-то существ. Они скалились или улыбались. У каждого имелся свой символичный рисунок.  Во тьме я не могла понять, что означают их выражения. Чувствуя головокружение, я вскочила с постели и стала рыться в одном из четырех чемоданов. Среди прочих вещей нашла картинку в позолоченной рамке. Ее можно было принять за фотографию. На ней красовался водопад, нарисованный необычными красками. Днем это было обычное изображение, а когда наступала ночь - она светилась неоновыми нежными тонами. Я поставила вещь на тумбочку и просто присела на кровать. Готова поклясться, что слышала именно звуки водопада, а не волн. Я думала о маме и папе, об их молодости. Мне они всегда, и до сих пор, казались уж очень красивой парой. Брюнет и блондинка –  два шоколада! Разной национальности, но такие неповторимые, когда были одним целым. Я не знала тех времен, но Лоренцо рассказывал о своем детстве в Италии, как о лучшей поре, какой может мечтать ребенок.
- Почему люди расстаются? – шепнула я в тишину, глядя на то, как меняются медленно цвета в водопаде.

Впервые я задала этот вопрос еще в десять…

После этого вопроса у меня в голове возник образ того мальчика по имени Андреа. Я наморщила нос, вспоминая его шайку.
- Глупости.
Я попыталась вытряхнуть его из головы. Но он так и лез обратно. Я смотрела вновь на то, как он несется по берегу, рассекая волны, а его рубашка, как плащ, развивается сзади. Решив, что теперь я точно не усну, поспешила одеться потеплее. Нужно было выйти на улицу. Только как это сделать незаметно и как можно тише? Пока я застегивала пуговицу на вязаной кофточке, размышляла о побеге. Взгляд упал на окно. Я мигом отворила его полностью и оценила ситуацию. Именно по моей стене рос еще один виноградник, извиваясь среди решетки.
- Бинго!
Адреналин ложно взбодрил меня, но как только я полезла через подоконник, страх настиг вновь. Держась за деревянную раму, а ногами путаясь в лозе, я предчувствовала уже свое скорейшее падение. Кряхтя, я все-таки очень медленно спустилась. Разодрала ноги: теперь все они были в красных полосках. Стараясь не думать о том, как буду взбираться наверх, поспешила к забору. Но тут вся моя надежда на небольшой побег закончилась. Забор был гладкий, как мрамор, - а может, он из него и был сделан, - и высокий. Я показала ему язык и поплелась в мокрых тапочках к беседке на задний двор.

Так я встретила свой первый рассвет в Сан-Ремо, жуя сладкий виноград. Ободранная, растрепанная и с сыростью в ногах.

Прошла неделя.

Оставался всего один день свободы. Все потому, что  завтра я иду в школу.
Как уже недавно я писала про то, что в той школе, где я училась ранее, меня ничто не держало. Я ничего не боялась менять, и тогда безразличие помогало мне не думать о таких глупостях. Но последнюю неделю я ходила, как не пришей рукав. Не могла играть, рисовать, на прогулках с отцом натянуто держала улыбку, а в конце дня разминала затекшие щеки от наигранной эмоции. Почему-то именно в Сан-Ремо я ощущала себя другой. Я даже свое имя – Анна Монти – слышала по-другому. А уж про физическое состояние и говорить не буду. Я мало говорю, а больше думаю. Лоренцо называл меня очень серьезной для своих лет.
Поджав губы и думая о завтрашнем дне, я рассматриваю форму, которую мы с Франческой купили недавно. Она немного жаркая, потому что ткань плотная и плохо пропускающая воздух. Почему я беспокоюсь даже о таких мелочах?

Именно в таком настроении я провожу весь день, не занимаясь ничем полезным. Выхожу лишь иногда съесть то, что стряпает Франческа и возвращаюсь в комнату, где и там неуютно.
Под вечер, когда сверчки перекрикивают шум волн и луна светит ярче любого фонаря, ко мне заходит папа. Он держит в руках начос с соусом и садится на пол рядом со мной. Его губы подрагивают, заставляя и усы тоже шевелиться. Я смотрю на его интересную внешность, чувствуя сердцем, что в дальнейшем мне будут нравиться такие мужчины. И опять в сознании всплыл Андреа…
- Угощайся. Поговорим? – дружелюбно начал он.
Я кивнула, беря в кисть горсть хрустящих ломтиков сильно поперченных, но таких аппетитных.
- Как тебе здесь вообще? – он обвел рукой пространство, касающееся не только комнату, а нечто большее.
Нервно смотря в стену, я начинаю немного тихо, чем хотела:
- Великолепно. Мне нравится это место.
- И море рядом, ты мечтала о таком?
- Нет, – чуть улыбаюсь и сглаживаю наступающую тишину хрустом.
- А чем ты занималась во Франции? – отец так же, как и я, с любопытством осматривал меня.
Я подумала о том, что мама должна была ему все рассказать обо мне. На ковер капнул желтый соус с ломтика, и я поспешила его вытереть.
- Мама водила в школу рисования и на курсы по этикету.
- Этикету? – он с полным ртом как-то умудрился присвистнуть.
- Ну да… Ничего необычного на самом деле, – я стала водить пальцем по узору, изображенному по ковру, чувствуя то, как живот не принимает на ночь такую вредную еду.
- А друзья, Анна?
- Что?
- У тебя остались там друзья, так? Поэтому ты такая грустная?
Я отрицательно покачала головой, вздохнула и вновь закинула в рот пару ломтиков начос. Потом все рассказала ему, как есть на самом деле.
- В Сан-Ремо ты обязательно найдешь друзей! Я тут родился и живу, так что с уверенностью скажу, что каждый здесь хочет с кем-то дружить.
- Но я не отсюда.
- А чем ты отличаешься? Какими-то манерами? Это не так важно, Анна. Эта оболочка, конечно, прекрасна, но не всегда. Здесь важна душа, твой настрой на знакомство. Поэтому отбрось то, что тебе не нравиться и что ты не хочешь делать, а просто живи.

Тогда ребенком я не совсем поняла, что он хотел этим сказать. Но оказалось все так просто. Просто плыви по течению как все, как он. Я так и сделала… И теперь не знаю к чему прибило меня это течение…

***

Лоренцо весело подпевал песне какого-то итальянского певца в дуэте с девушкой, а я уставилась в окно. Гадала, как же выглядит моя школа. Отец подарил мне красивый кожаный портфель, на который я тут же повесила брелок в виде утят. Как же я обожала этих утят…
Мы проехали ровно за пять минут до начала торжественной части. Я округлила глаза при виде школьников, одетых точно так же, как и я. Младшие с родителями, они смотрели по сторонам, думая, куда бы сбежать. Средние более уверенные. Именно к ним я и должна присоединиться. Оглядывая разные лица, отмечала с кем бы ни прочь уже познакомиться. Я смотрела только на девочек.

«Быть может где-то здесь моя будущая подруга?»

Я вышла из машины под синий небосвод без облаков. Воздух был прохладным, а солнце прогревало его очень слабо. Трава с лета начала тихо увядать, теряя сочные краски. Деревья уже стояли наполовину оголенными. Заморосил дождик, хотя откуда он взялся, я не понимала. Лоренцо поспешил свериться со списками, распределяющими детей по классам. Здешние дети выглядели смуглее, чем я. А, может, это из-за моих волос? Я поддернула светлые и ужасно пушистые волосы в хвосте на затылке. Франческа все утро бегала за мной, уговаривая заплести что-то более нарядное. Но я закрылась в ванной и сама перевязала себе хвост лентой.

Лоренцо так долго искал мое имя. Я иногда подумываю, что он еще тот тугодум. Поэтому мне ничего не оставалось, как смотреть, - нет, пялиться, - на старшеклассников. Накрашенные девушки с непонятными взглядами, которые они бросали на всех окружающих. Развязные и шумные юноши, пытающиеся завладеть всей обстановкой. Они все фотографировали друг друга, свои радостные лица. Кто-то пронзительно верещал, обнимая друзей. Они знали, что все внимание будет обязательно приковано к ним, а не к маленьким карликам, как я и большинство других детей. Я завидовала им. Уже почти взрослые, знают то, что нам и не снилось, пользуются популярностью. Одна девушка обвила шею привлекательного парня, у которого галстук уже сваливался, и с силой поцеловала. Я с ужасом отвернулась.

«Что будет потом со мной?»

Господи, скажу то, что те целующиеся и визжащие девушки – ерунда. Вот Анна Монти в будущем…

Впрочем, о чем мы?

На крыльцо вышел какой-то толстый синьор в коричневом костюме, ужасно сидящем на нем. Он был такой большой, что я невольно начала думать, как вообще сейчас вышел из-за двери. Голова его почти была лысая, виднелись лишь небольшие седые волоски. На круглом, идеально круглом, лице расположились близко посаженные к носу глаза, борода у подбородка почему-то оказалась черная, а на висках – седая. Он нахмурил черные, густые брови и осмотрел нашу толпу. А потом как выдаст противным писклявым голосом, что я уже смеюсь в кулак:
- Дорогие собравшиеся в этот знаменательный день, прошу пройти в зал для торжественной церемонии.
Я как раз заканчивала смеяться, как увидела в толпе знакомые лица, но они быстро исчезли. Не может быть, что я увидела Андреа и его сумасшедших друзей! Я даже, вроде, смех его слышала.
Лоренцо подталкивал меня к входу, поэтому я забыла про это быстро.
Торжественная часть прошла наискучнейшим образом. Рассказывали о школе, посмотрели выступления старшеклассников, которые так изгалялись, что я попросту отвернулась к окну. Потом поприветствовали преподавателей. Один из всех очень сильно выделялся. Он был очень худой, в очках на все лицо и с растрепанными волосами мышиного цвета. Я ухмыльнулась, но потом вновь уловила этот смех. Это было что-то наподобие света, который быстро освещает и тут же тухнет. Как маяк. Я обернулась, встреченная миллионном глаз, поэтому вернула взгляд на сцену.

А дальше как во сне, потому что меня уморила эта толпа, это событие, из которого каждый год делают такой праздник, что тошно. Меня кто-то завел в нужный класс, усадил за парту, пихнув портфель с утенком в руки. Я глупо смотрела на черную доску, думая о черных дырах во вселенной, и даже не желала осмотреться вокруг. А зря! Мое место было у окна третьим по счету от первой парты. Поэтому пейзаж за окном быстро привлек мое внимание.
Моя учительница, синьора Палмери, была женщиной, по которой не понятно, сколько ей лет. То ли молодая, то ли нет. Скорее что-то среднее. Пучок из черных волос мило закреплялся заколкой-бабочкой на голове. У синьоры были ямочки и родинка у глаза. Взгляд бегал от одного ребенка к другому. Я подумала об утке и утятах. Руки синьоры сжимались и разжимались, а нос при этом морщился, будто от боли.
Она как раз щебетала о распорядке дня, графике дежурства и просто о нашем новом классе, когда ее перебили. Это был тот мальчишечий голос, который я не забыла еще. Наверное, впоследствии никогда и не забывала.
- Синьора Палмери, вас же никто не слушает!
Учительница повела изящной бровью, а затем оторвала взгляд от одного ученика и посмотрела на мальчика, вместе с ней и я. Синьора выдохнула и закусила губу. Я округлила глаза и открыла рот.
- Андреа Сильвестри, ну конечно же! Как же я забыла, что сначала нужно советоваться с тобой, прежде чем что-то говорить.
Андреа в новенькой форме смотрелся неплохо. Но он уже успел когда-то расстегнуть пиджак и закатать рукава. Он с вызовом смотрел на синьору, довольный всеобщим вниманием.
- А я-то надеялась, что попадешь не в мой класс! – печально покачала головой бедная учительница.
Я вскинула брови, думая об этом заявлении. Что такое произошло, раз она не хотела его в свой класс? Ведь он не такой уж и плохой… Правда?
- А я хотел именно в ваш класс! – Андреа лучезарно улыбнулся.
Синьора качнула головой, выбивая из пучка несколько подволосков, и не стала больше смотреть на него. Продолжила. А я смотрела скрытно на Андреа, думая о том, он ли это. Имя сходилось, а еще я узнала его фамилию.
- Ты чего таращишься? – кто-то шикнул мне сзади.
Я обернулась и встретилась взглядом с тем мальчиком, что упал тогда рядом со мной в море. А потом и остальные подтянулись. Все они сидели на разных партах, но каждый смотрел на меня, кроме Андреа, который беседовал с какой-то девочкой. Они так выглядели странно в этой форме. Там такие оборванцы, а здесь другие люди. Но взгляды все те же.
Осмотрев меня, мальчишка, кажется, вспомнил и тут же громко протянул:
- О-о-о…
Это привлекло и Андреа. Я мигом отвернулась, закрываясь хвостом и чувствуя их взгляды. Хвостик на голове казался таким тяжелым, форма душила, стены будто надвигались.

«Все, похоже, что я попала в хаос…»

Вечером того же дня я всем дома сказала, что все прошло просто замечательно, что школа и класс мне понравились. Засыпала с ужасными мыслями о завтрашнем дне.

Но прошло уже два дня и ничего страшно не происходило. Я избегала взглядов, ела в столовой в самом углу. Меня так это не устраивало, что злилась больше и больше на себя. Андреа меня не замечал, и это было хорошо.
Но в один день, в  пятницу, когда я с облегчением ждала выходных, меня угораздило быть вызванной к доске. Был урок литературы, кабинет меня ужасно впечатлил. Там были разные зарубежные и итальянские писатели, также и их цитаты.

Совсем забыла сказать одну вещь. Как помните, я прибыла из Франции, соответственно должна была говорить на родном языке. Его я знала в совершенстве, но мама, помня свою часть договора, водила меня на курсы итальянского. А еще были брат, которому вот как раз плохо давался французский, и отец. Они меня учили итальянскому, а я их французскому. Оба всегда смеялись над этим языком, а я негодовала над их быстрой итальянской болтовней.
Итак, раз я была в Италии, разговаривала на их языке. За несколько лет его не так уж и трудно выучить.

Учительница накануне попросила заучить и прочитать любой стих Франческо Петрарка. И хотя я вечером находилась в плохих вновь мыслях, прочла одно.  Оно меня чем-то привлекло. Считаю, что стихи и книги мы выбираем не просто так. Мы сравниваем их со своим внутренним состоянием! Читать я любила, поэтому выполнила домашнее задание. Как покажется то, что меня спросили, не является чем-то удивительным. Но до меня отвечала Аделина Фиоре, девочка с тяжелым взглядом, и не справилась. Даже Андера и его дружки до нее прочитали, коряво конечно и не понятно, без чувств, но справились ведь! Синьора Палмери пошла дальше по списку. Наверное, ее привлекло мое имя.

И вот я стою у доски под взглядом других детей, где Андреа Сильвестри точно меня разглядит. Тяжело выдыхаю и начинаю пересказ стиха «Поют ли жалобно лесные птицы,…». Слова выстраиваются в предложения, но я не слышу собственного голоса:
- Где б я ни сел, чтоб новые страницы
  Вписать в дневник любви, моей тоске…

Одноклассники молчат, мои уши горят. Вдруг услышав свой голос, слышу, как он отражается от толстых стен. Я замечаю ненавистный взгляд Аделины и восхищенный синьоры Палмери. Я думаю о солнце и море и о том, как бы мне хотелось сейчас уплыть.

Окончив точно со звонком и получив первое «отлично», я спешу скидать тетради в портфель и сбежать. Вижу, как Андреа пытается заглянуть в мои глаза, кто-то вдалеке шепчет, но слышно всем:
- Зубрила!

Я почти выбираюсь из школы, как из-за угла меня захватывают две тоненькие руки. Это была Аделина и еще одна ее подруга с брекетами на зубах. Школа почти опустела, и мне никто не поможет.
- Что тебе нужно? – дрогнувшим голосом спрашиваю я, смотря в ее голубые глаза.
Аделина явно не коренная итальянка. Она рыжая, с веснушками на носу и щеках, глаза немного раскосые. Вместо ответа она хватает мой длинный хвост и оттягивает к себе. Голова тут же разболелась. Я почувствовала страх. Ее подружка, противная в очках девчонка, передала ей ножницы в руки. Аделина прошипела мне прямо в лицо так, что я почувствовала ее дыхание. Она ела малиновую конфету. Тогда вкус малины казался мне запахом страха…
- Меньше будешь хвостом крутить, Монти!
Я остолбенела от такой наглости. Ножницы почти уже начали состригать мои волосы прямо у резинки, когда я треснула Аделину по голове портфелем со всей силы. Убить ее я не могла, так как он весил всего ничего, но вот оглушил ее занятно. Она отшатнулась, порезав мою щеку ножницами.
- Отвали! – грозно прокричала я, думая о том, что никогда никому такого не говорила.
Аделина сморщилась, держась за голову. Прислонилась к стене. Ее подруга поддерживала и свирепо таращилась на меня своими черными глазищами, увеличенными через очки.
- Ненормальная! Бешенная зараза!
Аделине было мало, поэтому она снова хотела нанести мне удар, но ее остановил Андреа! Он дико таращился на нас, потом произнес так спокойно, что меня закрутило от ненависти еще и к нему:
- Вы чего тут творите?
Я фыркнула, видя то, что он ее удержит, и убежала, держась за щеку. Мне пришлось остановиться у стены школы уже на улице и прижать хотя бы платок к пораненному месту. Через несколько минут показалась взбешенная Аделина с подругой. Они покрывали меня отборным матом, а я ужасалась, пытаясь не выдать своего укрытия. Я даже ее не забоялась вновь, а наоборот немного расстроилась. Они удалились за ворота, поэтому стала тихо выбираться.
- Постой!
Я развернулась на каблуках, будто подчинилась, и хмуро посмотрела на Андреа. Щека ныла и пылала: мне следовало бы ее побыстрее обработать.
- Здорово ты ее уделала! – глаза мальчишки так и светились.
- Ты видел все?
- Все с самого начала.
- Почему ты раньше не вмешался? – зло прошипела я.
Он развел руки в разные стороны.
- Я пойду, – тихо прошептала, игнорируя его.
- Подожди.
- Ну что?
- Дай! – Андреа выхватил из-под моей щеки платок и сбегал к фонтану. Я и не знала, что он у нас есть.
Вернулся, протянул мне. Коже и ране стало намного лучше.
- Благодарю.
- Тебе бы лучше переплестись. – Он указал на мою прическу.

«Господи, я и забыла!»

Хвост спал, волосы вылезли в разные стороны. Я поспешно забрала их и направилась уходить.
- Тебя зовут Анна Монти? – не унимался Андреа.

«Как он надоел! Неужели он не видит, что человеку плохо?»

Но я не успела уйти, потому что кишащие эмоции выплеснулись раньше, чем хотела.
- Ты чего плачешь-то?
- Я не хотела делать ей больно. Мне хотелось наоборот завести друзей. Черт, ненормальная, зачем она все испортила?
Андреа тихо посмеялся. Я перевернула платок чистой стороной и утерла слезы.
- Не уверен, что Аделина лучший кандидат на эту роль.
- Ты дурак? Я не с ней и хотела дружить!
Андреа это забавляло, он так лыбился.
- Еще одно слово!
- Какое слово?
- Ты, оказывается, знаешь и плохие слова. Вот, еще одно в коллекцию!
- Дурацкая у тебя коллекция!
- Кто сказал, что я это коллекционирую? – Андреа захохотал под моим грозным и измученным взглядом.
- Ай, все! Я пошла. Разговор исчерпан. – Ускорилась и не стала оборачиваться.
- Плакса Монти, не хочешь присоединиться к моей стае и всех накостылять, как Аделину, а? – Андреа надрывая глотку, кричал мне.
Я остановилась в шоке, повернулась и так же громко проорала ему:
- Идиот!
- Плюс три! – разразился хохотом Андреа, а я плача и смеясь, убежала.

Невидимкой быть не получилось…