Хорошие дурочки. Глава семнадцатая

Глава семнадцатая



              —Доброе утро, тёща.—
              Кисло улыбнулся Пётр Степанович.
              —Конечно доброе! Пройдёт операция удачно, вы вернётесь, а тут мы вас уже выпестуем.—
              Тёща отодвинула шторы. Не совсем, что бы солнечный свет утра не потревожил глаза больного зятя.
              —Через полгода по колено оттяпают.—
              —С вами этого не произойдёт. При должном уходе, лечении процесс остановится. Я уверена.—
              Приоткрыла окно на проветривание. Собралась повернуться лицом к зятю, сделала непринуждённую мину лица, вдохнула глубже…. В спину ударились и отскочили слова больного.
              —Я умру. Ты, моя тёща меня заменишь. Бесконечно рад, что ты есть у меня. Ты и ВасычВасыч. Моя связь с Пинг-Понгом дала многое. Только у всего есть плюсы и минусы. Перевесили минусы. Прости меня. За дочь не расстраивайся. У неё всё наладится. Во сне видел.—
              И совсем другим, мягким и мечтательным голосом:
              —Красивый, светлый и понятный сон.—
              —Сыновья мои. Повтори.—
              Сменилась мужская интонации, добавлена прокурорская нотка.
              —Сыновья ваши и только ваши.—
              —А ты и твоя дочь мне награда за жизнь мою пакостную.—
              Тёща не знала, что отвечать. Зять идёт ей на выручку.
              —И не перечь! Пакостную, пакостную. Мне ли не знать.—
              —Мама! Мы ещё не завтракали, а карета скорой помощи пришла. Что делать?—
              С первого этажа доносится голос Екатерины Владимировны.
              —Пригласи позавтракать  вместе с нами. Они тоже люди.—


              Люди позавтракали. Вынесли хозяина дома на носилках и задвинули в карету скорой помощи. Тот сопротивлялся, как мог, хотел дойти на костылях и выглядел испуганным ребёнком. Но люди поели, набрались силушки и оказывали больному свою благодарность. Глядя на всё это, Василиса зашлась слезами, горькими и безудержными. Она стояла на крылечке и махала рукой. Слёзы текли по щекам, и не были они солёными и горячими, руки прижала к груди, закрывая ими глубокие женские рыдания.


              Катерина тяжело и неловко усаживалась в боковую дверь машины. Со стороны мать видела в дочери взрослую, дородную женщину. Видно в роду дочери женщины имели такую склонность. Такой вывод заставил женщину горестно покачать головой. Машина скрылась из виду. Василиса спешно утерла слёзы ладонью и зашла в дом. Дверь отделила её от весеннего буйства природы. Середина мая на дворе.


              Каждый дом впитывает происходящее в себе. Дом слышит и понимает нас, в нём живущих. Если мы болеем телом или за кого—то душой, болеет и дом наш. Мы стареем, стареет дом. От того наверное захотелось женщине распахнуть окна, предварительно отдёрнув шторы, сменить постельное бельё на кровати больного и сразу же загрузить его в стиральную машинку. Глаза Василисы остановились на старых замшевых тапках зятя. Он уехал в новых, на два размера больше этих. Не раздумывая, положила их в мусорное ведро. Те не помещались, пришлось заталкивать. Действия не смущали женщину. Пусть вместе с ними уйдёт болезнь зятя. Пусть! Захотелось, что бы ещё одни тапочки появились в доме. Тапочки Василька. Но это совсем другая история. Отчего же!


              Заходит в дом охранник со словами:
              —Вам звонят.—
              И протягивает Василисе свой телефон.
Разгорячённая переживаниями и беготнёй по дому женщина машинально берёт телефон и прикладывает к уху, и только после этого думает, вслух глядя в лицо охранника:
              —Вы что-то путаете. На ваш телефон никто мне звонить не может.—
              —Я могу. Дорогой мой человек! Я могу!—
              Кричит ей в лицо чужой телефон.
              —Вася….—
              Женщина разглядывает руку с телефоном. Охранник берёт женщину под локоток и возвращает руку к уху. Держит, потому, как женщина озирается.
              —Говорите.—
              Советует.
              —Вася….—
              —Добрый день жена моя Василиса.—


              Мужчина и женщина на разных концах планеты слышат друг друга. Радость встречи голосовой зашкаливает. Женщина сипнет голосом, откашливается, хрипит снова. Вынуждена будет вскочить и глотнуть из чьей—то чашки оставшегося чая. Ей полегчает, и заговорят люди, забыв про всё на свете. Охранник выйдет и прикроет за собой дверь. Соседский кот, так полюбивший гостеприимную хозяйку, проскользнул в дом с охранником. Притёрся к ногам счастливой женщины, заметил торчащие тапочки из мусорного ведра, понюхал их и пометил. Даже на такое разгильдяйство хозяйка не обратит внимания, рука её машинально что-то кинет коту со стола. Расскажет о зяте, дочери и внуках. Выбежит во двор с телефоном в руках, будто сможет показать Васильку ёжика. Так велики впечатления женские! На что лысый человек, совсем недавно научившийся улыбаться, зальётся смехом.


              «Жюзель» в красном повела глазом в сторону смеющегося ВасВасыча. Передёрнула плечами, туже затянула пояс на банном халате, то, что это звонок в Россию ей было понятно. Она скучала, вернее, изображала скуку, ведь она актриса. Глаза подведены, свежая помада на губах.
              —Где раздобыла косметику? Вчера в руках ничего не было.—
              ВасВасыч отложил телефон, счастливыми глазами уставился на стол. Оглядел сервировку. Черный фарфор с золотом. Поморщился.
              —Написала? Давай.—
              ВасВасыч протянул руку.
              —Нате—
              «Жюзель» вложила в протянутую руку сложенный лист бумаги, где написала своё имя и имя бывшего любимого, название отеля, где с ним проживала в Париже.             
              —Дорогой отель. Кто он?—
              ВасВасыч читает написанное.
              —Дебил.—
              Отвечает актриса.
              —Дебилы не в состоянии оплачивать апартаменты. У тебя красивый подчерк, как и ты.—
              —Отец у дебила генерал. Привёл, познакомил, понравилась отцу. Почувствовал, что сын мне не очень нравится. Отправил притираться в Париж.—
              —Генерал это плохо, искать будет.—
              —Чего его искать? Звонит сыну каждый день. Справляется.—             
              —Тебя искать. Генералы любят, что бы у них всё самое красивое было. Жена, дети, снохи, любовницы и желательно без корней. Родственников, что бы ни было.—
              —Я и прятаться не буду. Вернусь домой и буду жить.—
              —Вернёшься и жить будешь. Причём хорошо жить будешь, красиво. С таким красивым подчерком, да на панели стоять негоже.—
              —Неделю всего.—
              —Любой опыт важен. Сдашь анализы. Сам отвезу.—
              —Сдам.—
              —Нравится мне с тобой общаться, ты, как и я правильная и неправильная одновременно.—
              —Как французские булочки, вкусные до обжорства, крошатся до неприличия.—
              —Хочешь прогуляться? Я покажу тебе выставку чёрно—белой фотографии в центре Помпаду.—
              «Жюзель» передёрнула плечами.
              —Косметику брала у горничной. Не просить же у неё тёплые вещи.—
              —Проблема решаемая. Только в этом я не участвую. Подожду на набережной. Поехали.—


              Ехать за покупками не пришлось. Пока «жюзель» купала волосы, сушила их и вытягивала «утюжками» привезли её вещи из отеля, с которого она сбежала. Вещи ждали на ресепшн. Парень сам вынес их из отеля и положил в машину. С облегченьем вздохнул, когда машина отъехала. Его отец заказал ему невесту красавицу, что бы внуки были красивыми. Сын исполнил отцовский наказ, да не удержал красавицу в руках.


              Музей современного искусства Помпаду снаружи обставлен строительными лесами. Это не нравится парижанам, как не нравятся ВасВасычу картины в стиле «Мазок по холсту хвостом португальской лошади». Много в Помпаду и реального искусства, картин, скульптур. Не нравится парижанам и стеклянная пирамида возле Лувра. Даже о символе Парижа Эйфелевой башне можно услышать не лестные отзывы. Она как огромная печать, поставленная рукой Гулливера, подтверждающая качество буржуазно гламурного общества Парижа.
              —Ты лично знаком с фотографом?—
              —Нет.—
              Тишина и покой в прохладном выставочном зале. Людские голоса слышны только у входа. Затем они стихают. Люди погружаются в созерцание чёрно белой фотографии. Их глаза устали от яркости и блеска Парижа. Некоторые из них оказались у себя дома на родине. В их числе и ВасВасыч с молодой и красивой девушкой с курткой в руках, белой блузе и узкой тёмной синей юбке. Тугой узел волос на затылке, подчёркивает строгость в образе. ВасВасыч уже не раз поймал себя на мысли, что гуляет с воспитанной и учтивой молодой особой.
              —Как жизнь закручивает и раскручивает.—             
              Думает он и присаживается на мягкий крохотный диванчик для двоих. Махнул рукой обернувшейся спутнице, мол, не обращай внимания на старика, продолжай, рассматривай фотографии. Та продолжила, но рядом тут, же проявилась мужская фигура аполлона, лет тридцати пяти. Одет в стиле Джеймс Бонда. Дорогущие часы на руке с небрежным и изысканным одновременно напуском на кисть. Фигура косится на ВасВасыча. Тот прикрывает глаза и расслабляется. Посмотрит, что будет дальше. ВасВасыч устал от стен своего дома в Париже и был рад новому развлечению.


              Джеймс Бонд разглядел всю девушку, кажется даже детально. Возможно, что и раздел мысленно. Встал спиной к интересующему объекту и как бы нечаянно ступил назад и наткнулся на неё.
              —Пардон.—
              «Жюзель» перевела взор, затуманенный восхищением собственной родины, и…. Восхитилась красавцем французом, не меняя выражения взгляда. Зашлась от восторга, но проглотила восхищение и вернулась взглядом на фотографии. Стук сердца отдавался в висках. Денди! Настоящий и взрослый. Не подавать виду, только не подавать виду. Он явно ей интересуется. Её пощекотали по волосам уголком проходного билетика. Её приёмчик! Девушка взмахивает рукой и встречается с рукой Денди. Восхитительное, томительное внутрь просачивающееся ощущение. Пусть длится оно, как можно дольше. Пора руку забрать, что она и делает.
              —Иван.—
              Денди склоняет голову. Вот те на….
Э, нет! Не русский. Явно слышится французский прононс. Вспомнив кличку, данную ей ВасВасычем, она представляется:
              —Жизель.—
              «Жюзель» звучит вульгарно, по-пьяному Как-то.
              —Я не одна.—
              Добавляет она, видя, как ВасВасыч встал и идёт к ним.
              —Она с папой.—
              Поясняет подошедший «папа». Рука девушки мышкой шмыгнула под руку отца.
Француз начинает представляться и много говорить. А так как папа и дочка знают французский, его понимают. Денди оказался членом известной Парижской семьи. Его мать скульптор, а отец её вечная муза. Всё наоборот, но это так похоже на французов. Он, как и они наслаждается искусством в Помпиду. Он очарован Жизель и скован одновременно, так как она с отцом. Ему приходится просить разрешения познакомится с дочерью. Это желание продиктовано её красотой и юностью.
              —Он так стар?—
              На русском языке спрашивает отец дочь.
              —Думаю ему за тридцать.—
              —Хочешь погулять?—
              Чувствуя горячность руки «дочери», осведомляется отец у дочери. Та кивает головой. Слышно, как прогладывает слово «да» от волнения и желания.
              —Кафе Лидо. Отец должен знать, кто и куда приглашает его дочь.—
              Денди подаёт визитку.
ВасВасыч качает головой. Известное помпезное заведение в стиле цирка. Девушки топ лесс вместе с ужином и алкоголем. Бесконечные смены декораций, вплоть до выкатывающего катка и фонтана. Развлечение не из дешёвых вовсе. Обязывающее развлечение.
              —Тогда старая карусель на Риволе.—
              —Согласен.—
              ВасВасыч даёт визитку с адресом новоиспечённой дочери вместе с крупной купюрой. Та непринуждённо принимает и кладёт всё в сумочку. Чмокает папу в щёку. Машет рукой. Осчастливленный денди её уводит.
              —Не наступай на одни и те же грабли. Возвращайся.—
              Слышит Жизель совет «отца».


              «Отец» ещё долго будет бродить по залу. Вздыхать, восхищаться родиной, томится душой.
              —Что имеем, не храним, потерявши плачем.—
              ВасВасыч вскинул руки, закинул их за голову, с хрустом потянулся и сел на диванчик. Вызвонил цыгана, подождал его. Вместе они вышли из залы и уехали.
              —Где русская проститутка? Если не знаешь, куда деть есть применение.—
              —Не сомневаюсь. Гуляет по Парижу. Не хорошо быть в Париже, и не увидеть его.—
              —Сострадать будешь?—
              —Буду. У меня дочь такая же. «Жюзель» влюбила в себя сына семейства….—
              Звучит известная фамилия в Париже в сфере искусства.
Цыган думает, вышагивая вокруг бильярдного стола с кием в руках. По—птичьи зорко ощупывает глазами каждый шар. Мысли роятся в голове, выстраивая выгодные схемы. Смешно выглядят на нём лаковые башмаки с загнутыми носками. Костюм висит как на вешалке, хотя плечи на месте и по размеру. Вещи качественные и дорогие. Всему виной цыганская худоба, птичье обличье головы и посадка её на плечах.
              —Клюнул основательно?—
              —Я бы сам клюнул в его возрасте.—
              —Неплохо. Всячески содействуй.—
              Шар залетает в лунку и, ударившись о край, с треском выскакивает из неё.
              —Сколько раз я тебе говорил, неуёмная сила тут не нужна.—
              Морщится ВасВасыч.
              —По-другому не могу. Себя не чувствую.—
              —Бильярд, как в библиотеке, игра тихая.—
              —Кажется, проститутка русская явилась со свидания.—
              —Проститутка литературное слово, профессия древняя. Цыган, тоже литературное слово, древнее слово, отражает вашу профессию. Оба слова используют люди как ругательство и оба вы русские.—
              —Подковыриваешь?—
              —Сострадаю обоим.—
              ВасВасыч поднялся навстречу вошедшей девушке.
              —Умница, что вернулась. Не голодная?—
              —Мы много чего ели прямо на набережной, прямо на лавочке.—
              —Жмот твой новый ухажёр.—
              Подал реплику от бильярдного стола цыган, и снова с треском шар выпрыгнул из лунки и упал на пол.
              —Вы не правы. Так романтичнее, вкуснее.—
              —Не трать энергию на объяснение очевидного. Ступай спать.—
              ВасВасыч развернул девушку к выходу из бильярдной.
              —Ты оставляешь меня ещё на одну ночь?—
              —Я оставляю тебя навстречу новой любви. Пусть знают наших женщин! Я уверен, ты мечтала о такой встрече. За ней ты и прилетела в Париж с генеральским сопляком. Не зря же написана сказка о Золушке. Пусть, сбываются мечты продиктованные Шарлем Перро.—
              —Родной брат Шарля Перро участвовал в строительстве Лувра.—
              Блестя глазками, добавила Жизель. Крутнулась на пяточке и убежала.             
              —Грамотная попалась проститутка русская.—
              Продолжил, отстаивать свою позицию цыган.
ВасВасыч махнул рукой и тоже ушёл. Бильярдную комнату с треском оглушил очередной удар шара о край стола.


              Буд-то вырезанная из рекламного картона борзая слонялась по дому. В плоскости её шаг медленный и размеренный. Ступени давались с трудом. Лысый толстяк ей нравился. Она любила с ним разговаривать, и сейчас ждала его выхода из бильярдной. Никто не ошибся! Так и есть и собака с ним разговаривала, когда толстяк с ней разговаривал, только об этом он не знает.
              —Не выносимое человеческое развлечение!—
              Собака глазом с красными прожилками косит на закрытую дверь бильярдной. Невозможно вздремнуть. Трескучий стук шаров, как выстрел в голову. Потому и не заходит в комнату с зелёным столом собака.
              —Чего зубы скалим? Неуч—то на меня?—
              Собака замахала хвостом и тряхнула головой.
              —Конечно, нет.—
              Обозначало это.
              —Тебя жду.—
              И уткнулась худой башкой лысому человеку в колени. Забежала наперёд, заглядывая в лицо толстяка.
              —Поговорим?—
              —Ну, пойдём ко мне, поговорим.—


              Животное и человек будут разговаривать. Толстяк расскажет ей о встрече золушки с принцем, о фотографиях, на которых просторы и города России удивляют и восхищают Парижан и её гостей, когда как живущие в России, порой не замечают этого. Точно такое же происходит с Парижанами.
              —А то я не знаю.—
              Зевнула собака.
              —Ты всего этого не видела. Жаль.—
              —Да прям там….—
              Собака тряхнула ушами. Прикрыла глаза, положила морду на лапы и помчалась, высоко подскакивая над степной травой. Упала в неё и поползла, разрезая мордой траву и сухостой. Взлетает птица, взлетает собака. Информационный запас матери передался щенку. Вот и мелькают в собачьем сознании картинки из жизни предков, как ВасВасыча посещают сны, в которых он боится и прячется от немецких солдат второй Мировой войны, которых он отродясь не видел.
              —Спокойной ночи Василиса! Спокойной ночи внучата! Спокойной ночи дочка.—
              На слове «дочка» радости в голосе у человека поубавилось.
              —Взрослая молодая мама, дама…. Как ко мне отнесётся?—
              Человек засыпал, спала и собака на ковре в его комнате.


Продолжение: Глава восемнадцатая http://www.proza.ru/2016/12/02/2334