Листья падали. Глава 9. Конец урагана

               
     Я надеялась, что в моей жизни наступит светлая полоса, но видимо, жизнь – действительно несправедливая штука. Конец этого года и зимние каникулы запомнились мне самыми печальными событиями в моей жизни. Я ни раз задумывалась о собственной смерти, но никогда не предполагала, что потерю близкого человека столь тяжело переносить. Мне не верится, что бабушки больше нет. Кажется, что она просто вышла в магазин или отправилась в Зеленоград. Теперь мама ночует со мной в комнате, я стала бояться темноты. Бабушка часто снилась мне, она звала меня к себе. Об этом я маме не говорила, она, конечно, расстроится. «Наша жизнь состоит из потерь», - сказала мне она, - «К ним со временем привыкаешь». Но я не желала мириться с потерями, бабушка для меня не умерла, она стала невидимой. Всякий раз, когда мне предстояло принимать важное решение, я мысленно обращалась к ней, еще ни разу она не посоветовала мне плохого. Вот и сейчас, когда Любка ждет от меня ответа, я пытаюсь отрешиться от происходящего и вернуться назад. То, что мне предлагает подруга, кажется неосуществимым, что я ей и преминула заметить.
-  Почему? Ты же не считаешь себя хуже остальных. У меня никогда ранее не было более разумной подруги, чем ты.
-  Спасибо, я тебя тоже очень люблю. Но не представляю, как к моему решению отнесется мама?
-  Какие могут быть сомнения? Уж, если моя мама согласилась, то твоя будет рада.
-  После смерти бабушки мы с ней позабыли, что такое радость.
-  Сейчас от тебя требуется дать согласие и перечислить деньги, - как видно Любка не желала сдаваться.
-  Если передумаешь, потеряешь деньги и все. Арина, соглашайся, даже моя мамаша не пожалела денег.
-  Боюсь, что у нас их нет.
-  Пусть твоя мама займет у кого-нибудь. Моя именно так и поступила. Ну, Арина…
-  Я поговорю с мамой, но ничего не обещаю.
-  Учти, ответ надо дать не позднее завтрашнего дня.
А хотела бы бабушка, чтобы я стала юристом? Возьмут ли меня на работу со второй группой инвалидности? Наверное, мне придется позабыть о ней, у многих инвалиды вызывают лишь раздражение, в лучшем случае – жалость. Вечером я пыталась поговорить с мамой, но это было нелегко. Последнее время мы вместе плакали, не стесняясь своих слез. Сегодня мама пришла с работы уставшая. Мне стало стыдно, получается, что я живу за ее счет. Еще раньше мама говорила, что мы залезли в долги, похороны обошлись дорого, а еще переоформление квартиры в Зеленограде, это необходимо было сделать в ближайшее время.
-  Ну, что, Арина, поговорила?
-  Нет.
-  Ты соображаешь! Если ты никак не можешь решиться, давай я приду и сама переговорю с твоей мамой.
-  От этого ничего не изменится, денег взять неоткуда.
-  Ерунда, надо всего лишь шесть тысяч. Твоя мама может занять их на работе.
Похоже, что Любка не оставит меня в покое, пока я не раздобуду денег. Из-за навалившихся финансовых проблем смена классного руководителя прошла для меня незаметно. Вместо Тамары Ильиничны руководить нами стала Ольга Николаевна. Со слов Любки, географичка не слишком этого жаждала, но ее удалось уговорить.  Но Тамара Ильинична не переставала быть нашим мастером.
Как и в прошлом семестре, на производстве мы были заняты три раза в неделю, это было не самое приятное время. Мне казалось, что Тамара Ильинична за что-то нас ненавидит.  Когда я поинтересовалась, как выполнить срез, подшитый крестиками, она сделала вид, что не понимает меня. Для того, чтобы удостовериться в предположениях, Любка спросила мастера, какие стежки являются лучшими для соединения рукавов халата: потайные или стежки «назад иглу»? Мастер ответила: «вперед иглу». Мы с подругой переглянулись. Сомнений не было, Тамара Ильинична ведет себя так, чтобы даже самые старательные почувствовали себя бестолковыми,  Любка выразилась более красноречиво: «дурами». Стежков под названием «вперед иглу» не существовало.
-  Плюнь на нее, нам с тобой это швейное мастерство по барабану. Для юристов важно самообладание и хорошая память, как говорит моя мама.
Моя подруга – прирожденная оптимистка. Мы только перечислили деньги за подготовительные курсы, а она рассуждает так, будто дипломы уже у нее в кармане.
-  Как ты считаешь, те оценки, что будут стоять в дипломе об окончании ПТУ, учитываются при поступлении в юридический колледж?
-  Для нас с тобой в первую очередь имеют значение оценки по истории, литературе, русскому языку и физкультуре. Они должны быть не ниже «хорошо».
-  А причем физкультура?
-  Потому, что сыщикам она просто необходима.
-  Ты уверена, что после окончания колледжа мы станем сыщиками?
-  Конечно, будем искать бандитов и ворюг, вообщем, тех, кто мешает нормальным людям жить достойно.
Я пожала плечами, не хотелось выказывать ей недоверия. На подготовительных курсах, посещать которые мы начнем в сентябре этого года, особое внимание будет уделено русскому языку, математике и истории, то есть предметам, которые мы будем сдавать на вступительных экзаменах.
-  Девочки, в феврале состоится юбилей у Татьяны Александровны. Каждая группа готовит ей поздравление. Давайте решим, с чем мы можем выступить?  - спросила нас в конце урока Ольга Николаевна. У нее был приятный, ласкающий слух голос, не я одна это заметила. Мне казалось, что девчонки намеренно задавали ей вопросы, для того, чтобы лишний раз послушать нашего классного руководителя.
-  А кто такая Татьяна Александровна?
-  Так зовут директора нашего училища, - Ольга Николаевна улыбнулась, словно заранее радовалась этому назначению.
По моему мнению, в ней было то, чего не хватало Тамаре Ильиничне, доброта. Открытое, простое лицо Ольги Николаевны, еще не тронутое морщинами, несмотря на то, что ей было далеко за сорок, украшали ярко голубые глаза. Они напоминали мне о лете, о том беззаботном времени, когда вся наша семья отдыхала на даче у озера, вода в котором по красоте цвета могла соперничать с глазами нового классного руководителя.
-  А когда у вас день рождения? – поинтересовалась Маша, наша бессменная староста.
-  Летом, в июне.
-  Давайте, мы отпразднуем ваш день рождения, Ольга Николаевна, устроим вам юбилей.
Ольга Николаевна в ответ улыбнулась, и я залюбовалась ею, - До юбилея мне еще далеко, но когда доживем, обязательно отметим.
-  Несправедливо получается, директору – все, а другим – нечего, - наш поборник справедливости негодующе тряхнул фиолетовыми прядями.
-  Мы отмечаем все дни рождения в нашем коллективе, а директорский юбилей – событие знаменательное и выдающееся из общей череды праздников, по той причине, что директор у нас один. Может, кто-нибудь хочет выступить?
Любка искоса взглянула на меня и слегка толкнула в бок, - Ольга Николаевна, вот Арина желает выступить. Она пишет стихи.
Я не стала обижаться на подругу, тем более, что мне хотелось помочь классному руководителю. – Я могу сочинить стихотворение, но прочитать его со сцены…наверное, не сумею.
-  Я, я прочитаю, Ольга Николаевна. Арина не стесняется, вы не подумайте ничего такого. У нее с дикцией неважно, - ответила за нас двоих Любка.
-  Хорошо, девочки, тогда на следующем уроке покажите нам свое мастерство.
Домой я вернулась рано, у нас отменили урок физкультуры по причине болезни Маргариты Федоровны. Встречала меня одна Дашка, последнее время она стала необычайно ласкова, и ходила за мной буквально по пятам. Из рюкзака, когда я вытряхивала набившиеся туда нитки, выпал белый конверт. На нем был указан мой домашний адрес, а вот имя отправителя отсутствовало. Письмо оказалось запечатанным. Я раздумывала: вскрывать или нет? Позвонила Любка.
-  Конечно, открывай, не отравляющий порошок же там!
Я долго не решалась последовать советам подруги. Конверт мне в рюкзак подкинули, и тот, кто это сделал, наверное, на что-то рассчитывал. Я отложила послание в сторону и занялась сочинением стихотворения. Вообще-то, я никогда не пробовала сочинять по заказу, кроме того случая, когда нас одолела Тамара Ильинична. Но наша новая классная – просто прелесть, хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Телефонный звонок прервал мои размышления.
-  Арина, я сегодня вернусь поздно, не жди меня, детка, ложись спать, - мамин голос был усталым и немного печальным, или, быть может, это мне всего лишь показалось.
Я продолжила заниматься сочинительством. Банальным поздравление видеть не хотелось, но как назло, в голову лезли избитые фразы, вроде «поздравляем с юбилеем». И тут я попыталась представить себе, что такое, вообще, директор в училище? Самый главный человек, как говорит Ольга Николаевна, а училище наше – настоящая страна мастеров или королевство, да, именно, сказочное королевство, в котором чудо создают собственными руками. Выходит, что Татьяна Александровна – королева. В училище существуют два отделения: швейного и парикмахерского мастерства, вот заодно о них, мастерицах наших, и следует рассказать. На сцене будет установлен трон, на котором будет восседать королева.
Мои мечтания были прерваны телефонным звонком. -  Ну, как, как открыла письмо? Что в нем написано?
-  Нет, Люба, сочиняю стих, с которым ты будешь выступать. Знаешь, я уже представляю себе целое действие. Когда ты его читаешь нас сцене…
-  Черт с ней, со сценой, то есть, я не то собиралась сказать, - вовремя спохватилась Любка, - Я не сомневаюсь, что ты все отлично придумаешь. Арина, лучше скажи, что за письмо ты сегодня получила. Неделю назад мне тоже прислали письмо, оно оказалось из одной малоизвестной фирмы. В нем сообщалось, что я выиграла шесть тысяч рублей, эти деньги я внесла на счет подготовительных курсов.
Услышанное заинтересовало меня. Я вскрыла конверт и прочла: «Каждый день я втайне любуюсь тобой. Для меня ты – самая лучшая. Может быть, окружающие не признают тебя красавицей, но мне все равно. Руки твои способны творить чудеса, я видел вышивки, выполненные тобой. Не удивляйся. Что я не сказал тебе все это при встрече. Я не решаюсь подойти к тебе, но знай, что никто и никогда не любил тебя так сильно, как я». Внизу стояла подпись: «И.К.», кто он такой? Неужели я могла кому-нибудь понравиться? Этот «И.К.» мог вполне быть Илюшкой. Предчувствие мне подсказывало, что я не ошибаюсь в своих догадках. На душе стало удивительно легко, надо же, на свете имеется хотя бы один человек, кроме мамы, которому я необходима. Хотелось поделиться радостью. Я набрала Любкин номер, и рассказала ей о нежданном послании.
-  Вот, видишь, что я тебе говорила. Только я тебе советую, не подавай вида, ты понимаешь, кого я имею в виду, а то парни сейчас пошли или робкие или наглые, но твой, кажется, относится к первым.
Любка права, Илья, на мой взгляд, скромный и нерешительный. Не стоит торопить события, он вскоре привыкнет ко мне и не сможет без меня обходиться. Я гадала, а нужно ли посвящать в подробности своей личной жизни маму? Она, похоже, до сих пор считает меня маленькой девочкой.
-  Арина!
Я вздрогнула от громкого окрика. На пороге комнаты стояла мама.
-  Почему ты не спишь? Двенадцатый час ночи.
-  Не знаю, мамочка. Наша новая классная руководительница кое-что просила меня придумать, вот я и пытаюсь.
-  Она к тебе хорошо относится?
-  Замечательно, - крикнула я, чтобы мама услышала меня из коридора, где она вешала дубленку. Кажется, мама не обратила внимания на мое приподнятое настроение. Оно было неуместным после смерти бабушки. Я наблюдала за мамой, которая сновала из комнаты на кухню и обратно. Почему папа оставил ее, ведь мама красивая и заботливая? Чего ему не хватало?
-  Арина, кто-нибудь звонил в мое отсутствие и молчал в трубку, как это было ранее?
-  Нет, мама.
Маму не успокоил мой ответ, и она поспешила добавить, - Ты не должна разговаривать с незнакомыми людьми.
-  Хорошо, только каким образом я узнаю, что они мне незнакомы, если не стану с ними разговаривать?
Ответа не последовало, мама была в душе. Надо же, я целый вечер промечтала и сделала лишь наброски к сценке на юбилей, вечером не поужинала и, конечно же, мама это заметила.
-  Арина, ты не ужинала, иди, хотя бы чай попей со мной вместе.
От подобного предложения трудно было отказаться, тем более, что мама принесла много вкусного: конфеты, зефир, вафли.
-  Мама, ты зарплату получила? – обводя сладости радостными глазами, спросила я.
-  Нет, Арина, но через две недели я стану работать на новом месте, где мне будут платить хорошие деньги, - заметив мое любопытство, мама пояснила, - Меня берут на работу в банк, так, что, если в следующем году ты провалишься на экзаменах в колледж на бесплатном отделении, пойдешь на платное.
Это действительно приятное обещание, только мне непременно надо поступить на бесплатное, чтобы учиться вместе с Любкой, ведь поступать в юридический колледж было полностью ее инициативой. В том, что она поступит на бесплатное, у меня не было никаких сомнений. Наконец, наступает светлая полоса в моей жизни, и пусть она длиться дольше, чем темная.
     На следующий день была практика, а значит, снова пытка в швейной  мастерской. Сегодня мы кроили новый фартук, уже четвертый по счету. Тамара Ильинична ничего не сказала нам о прошлых моделях, выходит, они получились не плохими, если было бы наоборот, она назвала бы нас неумехами и лентяйками. Мы с девочками обратили внимание, если Тамара Ильинична начинает говорить, то лишь для того, чтобы отругать нас.      
-  Будете кроить, как и в прошлый раз, но аккуратнее, чтобы не получилось кривых краев. Фартук вы должны сшить за неделю.
-  В прошлый раз у нас было больше времени, - заметила наша староста.
-  Считайте, что в прошлый раз вы тренировались. От качества выполнения этой работы будет зависеть ваша оценка за семестр. Всем понятно?
Девочки молча кивнули, никто, кроме Жени не пытался возражать, потому, что, как сказала Люба, «спорить с Тамарой себе во вред».
-  А почему мы шьем фартуки? Другие группы юбки, кофты, платья отшивают. Вы же не хотите, Тамара Ильинична, чтобы мы всю жизнь ходили в фартуках?
-  Аристова, как ты мне надоела. Ваша группа не такая, как остальные, собранная из «особо одаренных», - последнюю фразу мастер выделила. Портные и закройщики могут делать, что им заблагорассудится, а вы будете шить то, что я вам скажу. Понятно?
Я думала,  что Женька угомонится, и Тамара Ильинична, наконец, включит музыку, с ней веселее. Я сегодня собиралась кроме своей выкройки, помочь Любе. Она вчера сильно порезалась, и нажим пальцами на мел или карандаш вызывал болезненное кровотечение. Мое пожелание было услышано, заиграла музыка.
-  Дядькова, почему дурака валяешь?
-  Я не желаю снова шить фартук. Мне четвертый не нужен, впрочем, как и высокая оценка по технологии.
-  Я тоже не стану этой фигней заниматься, - к подруге присоединилась Аристова.
-  Живо встали из-за стола.
Вика и Женя подчинились требованиям мастера, бородавка на носу которой подозрительно быстро полиловела.
-  Сейчас что-то будет, - прошептала Любка.
-  Зря вы считаете, что с вами никто справиться не может. Объясните всем присутствующим, почему вы отказываетесь шить фартуки? – Тамара Ильинична выключила магнитофон.
-  Потому, что не собираемся всю жизнь провести на кухне.
-  Это лучше, чем в тюрьме. Она по тебе давно плачет, Аристова.
Женька стояла, насупившись. Вика отвернулась ото всех и смотрела в окно. Мне стало жаль их, они единственные, кто отважился выступить против произвола нашего мастера.
-  Можно сесть?
-  Нет, Аристова, будешь стоять, пока у тебя совесть не проснется.
Любка усмехнулась, - Долго ждать придется. Мы с тобой, Арина, пожалуй, состариться успеем. Мне тоже не по душе эти фартуки, зачем ей так много их нужно?
-  Почему ей? – также тихо спросила я.
-  Потому, что твои и мои вторые, третьи и четвертые фартуки Тамара нам не вернула. Наверное, не только наши она к рукам прибрала.
-  Белова и Поленова, прекратите отвлекаться. Вы мешаете остальным.
Некому мы не мешаем, заметила я про себя. Каждый думает о своем, а перекричать Витаса мы не в состоянии.
-  У меня такое впечатление, что она конфискованными фартуками торгует.
-  Да, ты что, Люба, зачем ей это?
-  А про украденные деньги ты забыла?
-  Поленова, сейчас ты составишь компанию лентяйкам, - кровью налились оттопыренные уши Тамары Ильиничны.
-  Надо обсудить это с девчонками.
Кулак мастера со всего размаху опустился на стол, - Поленова, встань!
-  А если не встану, что будет?
-  Хорошо, тогда встану я, но предупреждаю, тогда будет хуже.
-  Люба, встань, пожалуйста, - шептала Наташа Загвоздина.
-  Люб, - умоляющим взглядом наградила мою подругу Маша Лапина.
-  Лады, не развалюсь, в самом деле, - Любка встала, но Тамаре Ильиничне было рано торжествовать победу. Кажется, строптивая ученица решила объявить ей войну. – Тамара Ильинична, верните мне, пожалуйста, сшитые фартуки.
-  Получишь в конце года. Если ты будешь продолжать мешать работать другим, я отправлю тебя к директору.
-  С поздравлениями к юбилею? Извините, еще не придумали.
-  Все, Поленова, мое терпение иссякло. Пиши объяснительную.
Не повезло Любе, нарвалась. Заварили эту кашу Аристова и Дядькова, а досталось Любе.  На перемене вместо столовой мы отправились к Ольге Николаевне. До возвращения Тамары Ильиничны мы успели переговорить с классным руководителем.
-  Понимаете, Ольга Николаевна, нам надоело шить фартуки. Прошлый год мы шили прихватки, обеспечили запас на многие годы, словно мы полжизни собираемся проводить у плиты.
Я восхищалась Любкиным самообладанием, не представляю, как бы я поступила на ее месте. Кричать я не люблю, да у меня и не получилось бы. Но я, скорее всего, пересказала бы все таким образом, что вышло, будто я жалуюсь.
-  Девочки, я постараюсь выяснить у вашего мастера, почему такое происходит? Но пока очень вас прошу, не конфликтовать с ней.
Подобного мы с Любкой обещать не стали, просто решили держаться от Тамары подальше. После обеда не обошлось без происшествий. Пропала наша мастер. Вернувшись из столовой, девочки, как обычно, собрались в мастерской.
-  Как надоели фартуки, они мне скоро сниться будут, - причитала Яна Пигунова.
-  Я уже пятый шью, - присоединилась к жалобе Лена Бойко.
-  Правильно, скоро все училище обеспечим, даже охранник в наших фартуках ходить станет.
-  Стихийное собрание продолжается, констатировала Люба, - Что же вы, наши говорливые, ранее немыми были? Или, как сказала бы царица Тамара, совесть ваша проснулась?
-  Зачем выступать, ведь только себе во вред.
-  Верно, Маша, тебе собственный покой дороже всего.
-  Ты меня сама старостой выбирала, разве нет?
-  Ошибочка вышла, в  нашей группе сейчас как у нашего государства в семидесятые годы – время застоя, - Любка поднялась из-за стола, и произнесла, обращаясь ко всем,  - А вы молчите дальше, может Тамара расщедриться и обучит вас шить телогрейки.
-  Их носят лишь на зоне, - тихо вставила Яна Пигунова.
-  Тамара нам зону и организовала. Для полного сходства осталось лишь перед занятиями маршировать нас заставить, а после и руку к козырьку прикладывать обяжет.
Я осторожно потянула Любку за фартук. Она села, сложив руки на столе, как первоклассница. Люба права, и я поддержу ее. Теперь нас двое. Нет, четверо, потому, что Женя и Саша тоже ничего не делали. Вики с ними не было, она исчезла сразу же после звонка.
Дверь неожиданно отворилась, и в мастерскую заглянула Наталья Григорьевна, - Девочки, а где Тамара Ильинична?
-  Не знаем, - ответила за все Маша, - Она из столовой не возвращалась.
-  Передайте ей, чтобы она зашла ко мне, - дверь закрылась так же неслышно.
-  Кто помнит, каким швом надо обрабатывать края? – поинтересовалась Катя Морозова.
-  Спросишь у Тамары, когда она вернется.
-  Не дождешься, - ехидно прошептала Женька, так, что сказанное слышали лишь мы с Любой.
-  Кажется, начались военные действия, - шепнула мне на ухо подруга.
-  Маша, включи музыку, - попросила Лена Бойко.
Заиграла музыка, и стало веселее. За окном вьюжил февраль. С неба падали мохнатые, белые снежинки. Все вокруг было белым-бело, и это усыпляло. Я начала клевать носом. Опустив голову на сложенные руки, я размечталась. Лет через пять я, наверное, уже окончу юридический колледж. Во мне, по словам бабушки, жила тяга к прекрасному, поэтому я мечтаю об участии хотя бы в одном конкурсе, который приблизил меня к исполнению желания – стать моделью.
     В полутьме большого зала ярко освещен только подиум, который выглядит центром Вселенной. Легко, словно плывущие облачка, по сцене передвигаются модели. Деловые костюмы сменяются вечерними платьями, такую красоту и наследной принцессе надеть не стыдно, но не они вызывают восторг искушенных зрителей. В лучах софитов появляются девушки в свадебных платьях, все они настолько разные, что трудно выбрать лучшую модель. Жюри долго сомневается, кому отдать предпочтение? В конце концов, пышное шифоновое платье, расшитое жемчугом, получает одобрение, девушку, демонстрирующую его, награждают овациями. Темная шатенка, купается в лучах софитов, и немного смущается, принимая заслуженные аплодисменты. Она встает вполоборота, и я, к своему изумлению, узнаю в ней…себя. Навстречу мне из-за кулис идет Илья с огромным букетом белых роз. Звучит мелодия вальса, и мы с ним кружимся по подиуму. От любви я не вижу ничего вокруг, кроме дорогого лица. Голос ведущего объявляет: «Победительницей конкурса моделей стала выпускница юридического колледжа Арина Белова. Она представляет платье, сшитое по ее собственному эскизу. Арина, где твоя выкройка?». Улыбка сходит с моих губ, почему ведущий задает мне подобные вопросы? Мне стыдно, но я не могу припомнить, как шила свадебное платье, я даже не уверена, что именно я его шила. Илья более не держит меня за руку. За пеленой нахлынувших слез я не вижу его, а ведущий, в присутствии сотен людей, продолжает говорить: «Арина, горим, спасайся, кто может». После этих слов я открываю глаза и слышу оглушительный хохот.
-  Что-нибудь случилось, девочки?
-  Ничего, кроме того, что пропала Тамара.
-  Я долго спала?
-  С прошлого года. Да, ладно, не переживай, Руднева до сих пор дрыхнет и горя не ведает.
Несколько пар глаз неотрывно смотрели на меня, отчего я почувствовала себя неловко. В подобных случаях бабушка советовала перевести разговор на нейтральную тему, - Вдруг с Тамарой Ильиничной произошло несчастье? Может ее поискать?
-  Какое несчастье? Переела пирожков за обедом или в магазин напротив внезапно завезли папайи с кокосовыми орехами. Пойдемте домой.
Предложение Лены Рыбиной всем очень понравилось. Но, как сказала бы сама Тамара Ильинична: «в любом стаде имеется паршивая овца». Ею и оказалась Маша Лапина.
-  Тебе в прошлый раз мало досталось? Или ты думаешь, твои шутки будут постоянно сходить с рук?
-   Ну, ты, Ляпкина-Тяпкина, при необходимости всегда готова заменить пропавшую Тамару, а вот мы возьмем и переизберем тебя.
-  Не ты, Мезенцева назначала и не тебе решать мою судьбу.
-  Старостой тебе не быть. Девочки, кто за то, чтобы избрать нового старосту?
Все, за исключением Рудневой и Лапиной, подняли руки. От обиды Лапина выбежала из мастерской.
-  Торопиться пожаловаться Тамаре, - заключила Любка.
-  Если она ее найдет….
Аристова с Мезенцевой многозначительно переглянулись.
-  Смотаться не получится, охранник не выпустит, этот новый больно строгий, - Лена Рыбина вздохнула и повесила собранную сумку на спинку стула.
В мастерскую влетела Вика Дядькова. Плотно затворив за собою дверь, и даже не отдышавшись, она начала расспрашивать, - Кто из вас умеет делать искусственное дыхание?
Девочки молчали, думая об одном и том, же, как побыстрее сбежать. Запас юмора на сегодня, похоже, уже был исчерпан.
-  Скорее соображайте, - добавила Вика, - А то кому-то сильно не поздоровиться, - Пытливый взгляд Вики остановился на мне, - Арина, пошли, поможешь.
- И я с ней пойду.
Вика вышла, ничего не объясняя. Заинтригованные мы едва поспевали за ней следом. За нами направились Мезенцева и Аристова. По дороге нам встретилась Наталья Григорьевна, - Девочки, Тамара Ильинична не появлялась?
-  Нет.
Как только мы оказалась в темном коридоре первого этажа, Вика предупредила, - Ничему не удивляйтесь, это – не просьба, а предупреждение.
В туалете первое, на что упал наш взгляд – прислоненное к стене, обмякшее тело нашего мастера. Рядом стояла Лапина и обмахивала ее тетрадкой.
-  Кажется, она умерла.
-  Выходи, Лапина, здесь слишком тесно. Надо постараться уложить Тамару на пол, - несмотря на трагические события, Вика не теряла самообладания, - Арина, помогай.
Далее все происходило, как на уроках Елены Владиславовны. Крупное тело Тамары Ильиничны едва разместилось на холодном кафеле, вместо платка на ее рот лег лист бумаги.
-  Не подойдет, ищите платок, бумага не пропускает воздух.
Я смотрела на неподвижное тело мастера, и глаза мои отказывались верить в происшедшее. Непривычно бледное лицо ее, посиневшие губы будили самые страшные подозрения. После того, как на руку Тамары Ильиничны, не заметив толстые пальцы, наступила Мезенцева, я положила холодную плоть на возвышающийся, словно капитолийский холм, живот.
-  Люба, у тебя зеркало при себе?
Странно, но тревожные обстоятельства, которые столкнули нас, избавили от былой вражды, все собравшиеся преследовали одну и ту же цель.
-  Нет, можно использовать то, что висит на стене.
Сколько раз, глядя на лиловую бородавку, еще совсем недавно я испытывала неприязнь, - Девчонки, она не дышит, вроде…но, я не уверена.    
-  Давайте попробуем сделать искусственное дыхание, - предложила Любка, напоминая о том, зачем нас приглашали сюда.
-  Да, ну ее, лучше позвонить в скорую.
-  Она приедет не ранее, чем минут через двадцать – полчаса. Вернуть Тамару к жизни уже будет невозможно. Вспомните, когда наступает биологическая смерть?
Я не стала слушать дальше. Опустившись рядом с лежащей на колени, я несколько раз нажала перекрещенными ладонями на грудную клетку. Она оказалась неподатливой, с тем же успехом я могла массировать стену.
-  Приложи ухо к ее груди, - предложила Вика.
-  Нашла, кому советовать, - усмехнулась Аристова, - Отойди, Арина.
Женя опустилась на колени и приложила ухо к груди Тамары Ильиничны. Несколько секунд стояла гробовая тишина. Прозвучавший, будто гром среди ясного неба звонок, вывел всех из оцепенения.
-  Все – каюк, - Женька изменившимся голосом произнесла, - Присутствующие на коллективной панихиде отметили, что покойная была порядочной стервой и любила детей не больше, чем тараканов. Пусть земля станет ей раскаленной сковородой. А теперь пора тикать.
В коридоре мы столкнулись с Ольгой Николаевной, - Девочки, я вас искала, зашла в мастерскую…
Раздался истошный крик, из туалета выбежала незнакомая девочка, - Там… мертвая учительница.
Началась паника, которой мы и воспользовались, для того, чтобы сбежать.
-  Не бери в голову. Она умерла до нашего прихода, - Любка без труда отыскала для меня слова утешения.
-  Невозможно в это поверить, еще недавно она кричала, ругалась с нами, а теперь…
-  …Получила по заслугам. Не смотри на меня так, я не желала ее смерти. По всей видимости, ее сгубила собственная злость.
-  Если бы Вика не закрыла ее в туалете, Тамара Ильинична, наверное, была бы жива.
-  Если ни Вика, то это сделала Женька или Саша. Между прочим, если в зале у Марго не играла громко музыка, Тамару услышали и выпустили из заключения. Какой-то умный человек сказал, что каждый в жизни получает по заслугам, так, что можешь считать, что ее не мы, а обстоятельства наказали.
Уже дважды мне так тесно пришлось столкнуться со смертью. Считать ее страшной, слишком банально, скорее, смерть обыденна. Никогда не знаешь, с какой стороны она нанесет удар. Мне было жаль Тамару Ильиничну, несмотря на то, что для нас, учениц Ш-1, она часто была мучителем и дрессировщиком, в одном лице, но были на свете люди, которым покойная дорога. Им будет больно, как только они узнают о несчастье. Я недавно уже пережила подобное, теперь ничего изменить нельзя.
     Ветер срывает листочки, они беззащитны перед его порывами, и находят покой, лишь, когда он умолкает. Может, наконец, настанет и для нас спокойная жизнь?