Ничей. Глава 12

… — Слушай, Никита, — говорит Сергеев. — Я сегодня шмотки от свой кастрюли перевожу. Поможешь?
— Без проблем.
— Мне ещё надо машину заказать.
— Угу.
Оперативники — в служебном авто — выезжают за угол; солнце резануло по глазам: Сергеев нахмурился и опустил козырек над лобовым стеклом, Нечай — улыбнулся, нацепил темные очки.
Сергеев косится на товарища. — Чё лыбишься?
— Представил тебя в грузовике верхом на куче скарба.
— Да, ладно, что у тебя впереди — неизвестно. Может, по-другому запоешь когда-нибудь.
— Не каркай!
Откуда-то сверху на лобовое стекло падает большая клякса птичьего помёта. Сергеев чертыхается, включает дворники.
— Кажись, накаркал! — смеется Нечай.
— Ага! — злится Сергеев, останавливает автомобиль и достает из бардачка тряпку: птичкин результат для дворников оказался непосильным — стекло в серо-белых дугах.
У Романова звонит телефон. — Да! Привет! — слушает. — О-кей! Сейчас будем.
— Что там? — говорит Сергеев, трущий лобовое стекло.
— Звонил участковый. Он монашку нашу повязал…

В сквере на лавочке молодая пара самозабвенно целуется. У девушки такая короткая юбка, что обнажились не только бедра, но и часть ягодиц. Вера и Алиса сидят наискосок от них. — Стыдоба! — фыркает тётка Бритвы и поворачивается к его жене. — …Слушай, Алиса, чего я тебя вытащила сюда. Ты же медсестрой работала. Наверное, соображаешь в этом деле.
— В каком?
— Одна подружка у меня спрашивает, — врет Вера. — Как родство определить по-научному?
— При помощи генной экспертизы. Берёте материал для исследования и несёте в лабораторию.
— Какой материал?
— Можно кровь, сперму, кожу…
— Сперму?!
Парень на лавке напротив в это время уже шарит под юбкой девушки.
— Пойдем отсюда! — встает Вера. — Сил нет смотреть на это бесстыдство!.. Где же она кожу возьмёт или сперму?
Алиса достает телефон и щелкает безбашенных любовников.
— Ты зачем их фоткаешь?
— В сеть выложу, пусть народ приколется…
— С ума все посходили со своим интернетом!..
— А, самый доступный материал, — говорит Алиса, пряча телефон, — волосы.
— Волосы? Это — другое дело!..

Саша стоит около металлической ограды Института спортивной травмы, с другой стороны — Карлсон. Просунув лицо сквозь прутья, он целует девушку.
— Хватит! — отстраняется девушка. — Кто-нибудь увидит!
Подросток нехотя выпускает её из рук, просунутых между железных прутьев.
— Слушай, — говорит Саша. — Я просмотрела у мамы все контакты и нашла вот этот, — она достает телефон и тыкает в дисплей. — Вот — скинула. Напротив номера было — «Он».
Карлсон смотрит в дисплей. — Думаешь, это отец?
— Наверное, — говорит Саша. — Все остальные контакты у неё под именами.
— Так позвони ему.
— А если это не он? И что я ему скажу?
— Тебе его надо увидеть, поговорить с глазу на глаз.
— Как, если нет адреса? И я его только со спины видела. У него светлый ёжик и большой чёрный джип.
— А, знаешь, что? На радиорынке телефонные базы продают. Можно купить и узнать по номеру телефона фамилию и адрес.
— Классно!..
— А потом пойти туда и…
— Выследить…
— Чёрный джип…
— И светлый ёжик…
— Давай поцелуемся?…
Саша оглядывается по сторонам. — Давай… Только — быстро!..

В кабинете оперативников накурено. Сергеев сидит напротив Любы, одетой в чёрное. На столе лежат: чёрный платок-апостольник, картонка с надписью «Подайте на строительство храма». Рядом со столом стоит Нечай, участковый пускает дым в открытую форточку и изучает паспорт женщины.
— …Вы гражданка Крикалёва, дурочку из себя не стройте, — говорит Нечай. Люба молча глядит поверх лба оперативника. Тот невольно оглядывается, ничего не находя за собой.
Участковый протягивает паспорт Сергееву. — В переходе на Ватутинской её задержали. Песни жалостливые пела, деньги на несуществующий храм собирала.
— Можно я потрогаю? — говорит Люба Нечаю и встает.
— Что потрогаете? — спрашивает Нечай.
— Это.
Женщина протягивает руку и гладит седую нашлепку на голове оперативника.
— И что? — говорит Нечай, когда женщина садится.
— У тебя кто-то умер.
— Заблуждаетесь, гражданочка. Там все живы.
Люба хихикает. – Живы!
Сергеев глядит в паспорт, на женщину. — Любовь Андреевна, у вас есть друг одноногий? — Псевдомонашка хихикает. Сергеев смотрит на участкового, тот извиняюще пожимает плечами.
— Вы на вопрос ответить можете? — спрашивает Сергеев у женщины. — Люба придурковато хихикает. — Могу. Ты — красивый. Мне нравишься.
— Спасибо за комплимент, — отвечает оперативник. — Ты тоже ещё та красотка. Так как насчёт твоего друга Трофима?
Люба опять хихикает.
— Поехали к ней домой, — говорит Нечай товарищу. — Может там что-то прояснится по поводу её оригинальной личности?
У Сергеева звонит телефон, он вынимает трубку. — Да! — слушает. Его лицо становится злым. — Понял! — рявкает в трубку, Нечаю. — Короче, мне… — он бросает взгляд на Любу и обращается к товарищу, — …к моей бывшей красотке надо. Я тебя заброшу на адрес, потом — подберу…

Карлсон из кабины автомобиля наблюдает за входом в медицинскую клинику. Из её дверей выходит Шрэк и торопливо идёт к автомобилю. Вслед за ним выходит суровый грузный мужик лет шестидесяти, это — Корней: местный криминальный заправила. Он направляется к автомобилю, стоящему в другом конце стоянки. Шрэк садится за руль, они наблюдают, как автомобиль пахана выезжает со стоянки и пристраиваются вслед за ним.
— …Всё понятно теперь, — говорит бандит. — Каждый день к трём Корней едет к урологу. Потом в свою ритуальную контору. Как её там? «Кронос».
— Там у него, типа, офис?
— Хороший офис, — гогочет Шрэк. — Прямо в тему. В случае чего и памятник забацают, и кладбище рядом… — Шрэк презрительно смотрит на Карлсона. — Вот только сможешь ли ты отправить его туда…
— Я постараюсь, дядя Шрэк! — дразнит его подросток.
— Типа, остришь, да… — бандит подленько усмехается. — Остри, остри…

Сергеев и Нечай идут к служебному автомобилю. — В общем так, — докладывает Нечай. — Шесть лет назад у этой Любы дочки-двойняшки погибли. Утонули в летнем лагере. После этого она полгода провела в психиатрической больнице.
— М-да.
— Её брат говорит, что она периодически живёт в монастыре. Но иногда оттуда уходит. Поёт в переходах. Где живёт в это время, он не знает. В последние дни ночует дома.
— В качестве свидетеля она точно не подойдёт.
— Но для оперативных целей сгодится.
— Проследить нужно за ней. Глядишь, на Трофима и выведет…

Карлсон и Шрэк притаились около полуразрушенной кладбищенской ограды. Слышна неразборчивая мужская речь. Криминальные напарники смотрят сквозь решётки ограды, где, полускрытый кустами, стоит Корней. Судя по позе и звуку он — мочится. Сделав дело, Корней уходит.
— Он третий раз уже ссыт, — шепчет подросток.
— Не зря он к урологу ходит, — шепчет Шрэк. — У него, наверное, с почками проблемы или водянка какая-нибудь. Короче, образ жизни нездоровый, вот и следствие…
— И ходил бы в туалет?
— Может он на воздухе любит ссать. Я — люблю. Особенно с высоты.
— А-а, лучше нет красоты, чем поссать с высоты?
— Точняк! — сдавленно гогочет бандит.
— Если он сюда любит ходить, то здесь нужно его и ждать…

Из открытого подполья появляется голова Сергеева. Он кладёт на пол полиэтиленовый пакет, достаёт из него промасленную тряпку, разворачивает, в ней — пистолет.
Где-то стукает дверь, оперативник резво выбирается на поверхность и засовывает пистолет за старый буфет. Входит отец Сергеева.
— Ты чего-то искал? — говорит он, глядя на открытое подполье.
— Смотрел, не осталось ли клюквы моченой, — придумывает он на ходу.
— Да, не-е — не осталось. Я же тебе говорил.
— Забыл я…
Отец снимает с дверной ручки полиэтиленовый пакет. — Я — на станцию в магазин.
— Ага.
Старик выходит, Сергеев смотрит в окно. Убедившись, что отец ушел,  достаёт пистолет. «При чем здесь клюква?» — думает он.
Память уносит его на пятнадцать лет назад: лежит мертвый чечен в разгрузке, вот этот «макаров», зажатый в закопченной руке поверженного врага, а рядом, на изумрудной траве, алые ягоды граната, рассыпанные сергеевской пулей. Вот такая клюква была, твою мать!..