Меня зовут Алина... Глава 10

               

     Последствие того попустительского отношения к математике и ее представительнице продолжало напоминать о себе и спустя несколько дней. Недолго мне удавалось скрывать, что маму желает видеть у себя Галина Тимофеевна. Как ни пыталась я создать искусственные препятствия к их встрече, она состоялась. После я выслушивала мамины впечатления, сдобренные бабушкиными комментариями.
- Мне стыдно было слушать, что моя дочь «ленивая и глупая обманщица». И тебе, Алина, конечно же, нечего сказать в свое оправдание.
- Обязательно отвечу тебе, только мне не в чем перед тобой оправдываться. Мамочка, ты меня знаешь давно и хорошо, а нашу математичку – всего несколько дней. А веришь ей бездоказательно. Почему?
За маму ответила бабушка, - А зачем учителю обманывать?
- Люди обманывают, когда они заведомо знают, что неправы. Оболгать другого проще, чем сознаться в собственной лжи. Мамочка, но я-то тебя не обманываю. Я действительно не люблю математику. Было бы обманом, если я солгала….
Мама не дослушала, - Но учительница вызвала меня, а не кого-то еще. Ты чем-то отличилась от остальных учеников?
- Она вызвала меня первой с домашним заданием. Поставила мне пару за то, что я не смогла объяснить, как его выполнила. Проверила домашние задание у всех, и поставила двойки тем, у кого оно не было выполнено.
Мама строго посмотрела на меня, - В чем же, по-твоему, учительница неправа?
Мамочка, милая, как же ты постарела! Если я тебя продолжу огорчать, ты еще больше состаришься. – Тебе непременно это надобно знать? – под прицелом двух пар зорких глаз пришлось
говорить без утайки, все, как есть, - Понимаете, учитель- это не профессия, а призвание, а Галина Тимофеевна профессией овладела, а призвания лишена. Ну, не любит она учеников…
Вмешалась бабушка, - А свою любовь она как должна демонстрировать?
Я покачала головой, - Истинная любовь не требует демонстрации чувств. Она живет в каждом вздохе, в каждом взгляде. Галина Тимофеевна будто одолжение нам делает, мне иногда кажется, что она получает удовольствие, унижая других.
- Обижена она на нее, Эллина, вот и наговаривает, - подытожила бабушка.
Я с укором посмотрела на нее, но оправдываться не стала. Мудрец сказал: «каждый думает в меру своей испорченности». Выходит, бабушка сама готова на гадости, потому о людях плохо думает.
- Тебя интересует, какого она о тебе мнения? – нечто в голосе мамы меня насторожило. Спрашивала она без всякого ехидства, в интонациях ее певучего голоса звучала робкая надежда.
- Мама, я догадываюсь.
- Нет, Алина, ты не права по отношению к учителю. Она не испытывает к тебе негатива, и требования учителя вполне законны.
- Но учеников она любит меньше порядка. А я, … я, вообще, не хотела тебе говорить о вызове в школу, - набравшись решимости, я выложила все о наших поисках подставного лица.
Реакция не заставила себя ждать, но только со стороны бабушки, - Вот, Эллина, девчонка уже по дворам тебе спутника жизни ищет. Осталось лишь объявления по газетам рассылать.
Разговор незаметно перешел в другое русло, и, если ранее он мне был неприятен, то теперь мама начала прятать глаза, будто была в чем-то виновата.
- Мама, хочешь, я буду тебе каждый день помогать? – предложила я, не задумываясь о последствиях.
- Ладно, договорились! – бабушка демонстративно хлопнула дверью. И мы с мамой остались вдвоем. Словно две подруги, мы сидели на стареньком диванчике, держа друг друга за руки. Непритязательный свет настольной лампы сохранял многое в тайне, я ощущала каким-то шестым чувством, что мама пока не готова открыть мне свое сердце, - Алина, ваша учительница…
- Мамочка, не надо о ней.
- Больше не буду, но, прежде, знай, что ваша учительница обещала мне, что не станет портить тебе итоговую оценку. Правда, любезно с ее стороны?
Я согласилась, - На нее это не похоже.
Вдруг, я поймала на себе проникновенный взгляд, который растрогал меня до глубины души, - Мам, неужели, ты веришь в искренность Галины Тимофеевны?
- Алина… как ты считаешь, тот мужчина, который … показал тебе паспорт, может быть …
Вопрос беззвучно произносили ее губы. Господи, неужели мама все семь лет грезила об этом мерзавце?! Я также безмолвно ответила, одним взглядом и крепко обняла маму. Она плакала и прятала от меня слезы, а я делала вид, что не замечаю их. Бедная мамочка, все эти долгие, трудные годы я делила ее любовь с ничтожеством, которому теперь ничем не обязана, в том числе, за появление на свет я обязана благодарить одну лишь маму.
     Теплый, майский вечер, опустившийся на спальный район юго-востока Москвы, вновь разбудил во мне детскую мечту. Чем я хуже других девчонок, которые во исполнении заветных желаний отправляются на каникулах кататься в горы или путешествовать по Средиземноморью, кто-то выпрашивает в подарок ноутбук, а я … Мне хочется осчастливить четвероногую сиротку. Сколько веселых, шумных вечеров мы шалили бы вместе, забывая о времени, но не о долге. А он у каждого человека один – любовь к своему ближнему, поэтому я обещала маме, и на следующий день с трудом дождалась конца уроков.
- Идем домой.
На сопровождение Гвоздиковой я не рассчитывала и попыталась освободиться от ее участливого внимания. – Лена, я не хочу тебя обманывать, поэтому, прошу тебя, домой мы пойдем по отдельности.
Подруге не требовалось объяснять дважды. Путь домой был извилистым и продолжительным. На протяжении блуждания по окрестным дворам меня не покидало чувство преследования. Оглядываясь, я пыталась поймать глазами знакомый силуэт. Без сомнения я была в центре чьего-то внимания. Возможно, я разоблачила бы дотошного наблюдателя, но я была занята более ответственным делом – поисками семейного счастья.
- Алина!
Меня звали из-за укрытия, и, судя по голосу, вовсе не те, на кого я думала. Преследователем моим оказался Акиньшин. – Ты забыла забрать у Андрея Константиновича свою грамоту, - сообщил мне, запыхавшись, Витя. – Аля, ты кого-то ищешь?
Я продолжала оглядываться, рождая у моего незваного союзника цепную реакцию. Вдвоем мы привлекали внимание прохожих, пробуждая у тех желание помочь. «Потерялись, ребятки?», спросила нас женщина, сошедшая с автобуса.
Не отвечая, мы отбежали в сторону, - Витя, не спрашивай меня ни о чем. Ты – хороший, настоящий друг, но даже друзьям нельзя рассказывать всего.
- Я не узнать, я помочь тебе хотел.
Мы стояли напротив друг друга. Витя смотрел на меня с такой нежностью, что у меня более не осталось сомнений – этот человек любит меня. Однако, меня больше устроила бы его дружба, как менее эгоистичное чувство.  – Спасибо, Витя. Сейчас мне не требуется твоя помощь.
Если бы я тогда могла знать, что очень скоро у меня появиться повод вспомнить о Витином предложении. Но в тот день я спешила домой. Мама встретила меня за обеденным столом. Глядя в ее глаза, я недолго гадала, как быть. И святая ложь иногда бывает во спасение. – Мама, я сегодня была там, обошла все соседние дворы. Не было его. Если хочешь, я вечером пройдусь тем же маршрутом.
Мама не ответила, я заранее знала ответ. Не стоит лишать ее надежды. – А где бабушка? – спросила я, лишь ради того, чтобы перевести разговор на другую тему.
- Ушла в поликлинику. Она последнее время стала плохо себя чувствовать.
Мама пила чай, пока я обедала, искоса любуясь ей. Она красивая, но для того, чтобы окружающие признали это, мамочке стоит хотя бы немного любить себя. – Мама, тебе надо выйти замуж, только не думай, что тот… грязный бомж с лавочки на Батайском проезде – единственный претендент на твою руку и сердце.
- Алина, я надеюсь когда-нибудь познакомиться с достойным человеком, и, наверное, мне надо было сделать это давно, когда ты нуждалась в отце.
- А теперь, по-твоему, он мне без надобности?
- Алиночка, девочка моя, через несколько лет ты сама выйдешь замуж.
- Я? Никогда! Не смейся надо мной, мама. Я мечтаю жить с животными и только с ними.
Мама покачала головой, - Когда-нибудь тебе захочется иметь любимого человека, детей. Все девушки к этому стремятся.
- А я – не все! И, если я буду возиться с детьми, то они непременно будут звериными детишками.
- А братика или сестричку тебе никогда не хотелось иметь?
- Нет.
После столь обескураживающего ответа повисла пауза. Мама мыла посуду, а я допивала чай и смотрела в окно. Сегодня среда, пора к лошадям, в парк… Так я еще маме предлагала помочь. – Мам, сходить, мужика посмотреть?
- Не надо. Я сама схожу.
- Мама, скажи, почему ты хочешь его разыскать?
- Кого, его?
- Ну, этого, Князева?
- Если это тот человек, о ком я думаю, то мы ему многим обязаны.
Тут же все прелести погожего майского денька померкли передо мной. Стало быть, Князеву мы обязаны тем, что переехали из элитного дома в малогабаритную двушку на окраине столицы. Возможно, на моем личике была смешана неприязнь с огорчением, так, что мама поспешила с комментариями, - Ты была маленькая, Алиночка, я тебе не рассказывала. Николай все восемь лет, что мы жили вместе, оплачивал наше проживание.  Это трудный человек в общении…
- Мама, я так и не поняла. Разве в семье не все общее?
Мама намеренно отводила глаза, будто желала что- то скрыть от меня. Утаивают обычно из-за недоверия или, сомневаясь, в понимании. Выходит, мама считала меня маленькой. Однако, прозвучавшее после немало озадачило меня, - Князев – не твой родной отец, и он это узнал, незадолго до своего бегства. Дела его в две тысячи втором году пошли из ряда вон плохо, от нас он все скрывал до последнего, обеспечивая нашу жизнь, как мог. Не все родные отцы способны на такую самоотверженность.
- Но он бы мог не скрываться от алиментов, у тебя не было бы столько проблем.
- Ты не права, Алина. Отец тебя бросил еще до твоего рождения, а Князев принял на себя чужую ответственность.
Я перебила. – А после отказался от нее. Так чем он лучше? Он – такой же как и все мужики, подлец, эгоист.
- Алиночка, отчасти, это – моя вина, что тебе с детства пришлось столкнуться с трудностями, но не надо считать, что все мужчины – подлецы. В каждом человеке есть, как плохое, так и хорошее, только плохое всегда на виду, а хорошее еще надо разглядеть.
- Мам, он тебя бросил. Князев – негодяй, предатель, и нет ему оправдания.
Вздох предшествовал ответу, - Ты озлоблена, Алина. Надо учиться прощать людей, и они тебе даруют прощение.
- По принципу: ты – мне, я – тебе? Это и есть корысть. Истинное прощение получает тот, кого, казалось бы, нельзя простить. Мне безразлично, простишь ты Князева или нет.
- Я желаю, чтобы ты его простила.
- Хорошо. Считай, что я его простила, - следом повторила я. – Не проси большего, я не стану кидаться Князеву на шею. Мне он противен. Мама, если бы ты видела того бомжа, не удивилась моему отношению. Мама, тебе сегодня надо помочь с работой?
На сегодняшний вечер я была свободна, радуясь, я не скрывала этого. Тщательно собираясь, я не забыла положить в подаренный мне рюкзак угощение для лошадок  и сюрприз для Мосягиной. Спешка моя была продиктована не только скорым возвращением бабушки, но и неясным предчувствием, желанием, как можно быстрее очутиться на конюшне. С Леной мы встречались на полпути к цели нашей прогулки. Возможно, я опоздала бы, из-за приятных встреч на полпути. Собаки и их хозяева были поглощены играми, и мало обращали внимания на прохожих. А я наблюдала за ними с радостью и немного с завистью. Да, мне хотелось очутиться на их месте. Им повезло в выборе, но и я вправе любить того, кого хочу.
- Привет.
Я кивнула Мосягиной, провожаю взглядом очередную счастливую парочку. О собственном счастье я могла лишь только грезить, но оно непременно было четвероногим. Какое это должно быть наслаждение – зарыться головой в косматую гущу и обнять доверчиво прильнувшую к тебе тушу, не опасаясь, что кто-нибудь будет осуждать тебя за пренебрежение к чистоплотности.
- Любишь собачек? – Мосягина вновь завладела моим вниманием.
- Люблю, не меньше, чем лошадей.
Мимо нас ураганом пронеслись две крупные собаки. Мяч, который был брошен их хозяином, рисковал очутиться в пасти еще одного четвероногого игрока, внезапно вынырнувшего из-за кустов.
- Алина, почему ты не заведешь собаку?
Я внимательно посмотрела в глаза вопрошающей и, к ее счастью, не заметила в них усмешки. Отвечала я также искренне, - Домашние против, хотя я и не первый год прошу об этом маму и бабушку.
- Когда у тебя будет своя семья, заведешь хоть крокодила, - слова Лены служили слабым утешением, - Алина, если ты хочешь выступить не только в роли конюха, а прокатиться по парку, надо поспешить.
Воспользовавшись предложением Лены, остаток двухкилометрового пути мы проделали бегом. Еще издалека, среди пышной зелени  виднелся дровяной сарайчик. Лена так торопилась, что не разглядела мелкого препятствия, и угодила ногой в канаву.
- Осторожнее!
Предупреждение мое запоздало. Мосягина лежала на земле, осторожно потирая травмированную ногу. – Это же надо, маскировать канаву зарослями травы!
- Поднимайся, Лена. Давай руку.
Опираясь на меня, Лена попыталась приподняться. С трудом, но у нее это получилось. – Кажется, до конюшни мне не дойти. Не жди меня, иди.
Я едва сдержала возмущение, - Если бы я тебя не знала много лет, решила, что ты шутишь. Я – не предательница и друзей в беде не бросаю.
Стоя на одной ноге, пока вторую я растирала, Лена оглядывалась, - Придется ковылять до остановки, пешком мне не добраться.
Ощупывая, болезненное место на ноге у Лены, я увидела покраснение, переходящее в синеву. – Я провожу тебя, только подожди, я оборву траву вокруг канавы.
- Зачем?
- Чтобы больше никто в нее не угодил.
- Тебе не все равно?
- Нет, и тебе должно быть не все равно, ведь другие тоже могут пострадать.
Я  с остервенением вырывала траву пучками, бросая ее, не глядя. Я торопилась, Лена в нетерпении ждала, подгоняя меня. Рядом быстро выросла целая горка травы, а я почувствовала усталость. Как бестолково прошел сегодняшний день, до лошадок мы так и не дошли, а Лена еще и ногу повредила.
- Алина, рюкзак! – указательный перст Мосягиной уткнулся в забытое на газоне.
- Придется тебе подождать. С собой я тебя обратно не потащу.
Недовольный взгляд перекошенной Ленкиной физиономии подгонял меня вперед, так, что, если бы я шла с закрытыми глазами, не промахнулась бы. В тот самый момент, когда я перекидывала через плечо рюкзак, из конюшни выезжал Чижик, красивый вороной жеребец под управлением новичка. Вслед за ним вывели Гармоничную, старожила конюшни. Деньги зарабатывать повели, мелькнуло в моей голове.
Мосягина встречала меня вздохом, - Я тебе все планы перепутала.
- Держись крепче, и не болтай лишнего.
Моим советом Мосягина воспользовалась только наполовину, - На твоем месте я не отказывалась бы от поездки на лошадях.
- И чтобы ты делала? – я выдавила из себя подобие улыбки.
- Оставила бы пострадавшую на месте падения, сама пошла к лошадям.
- Шутишь.
- Нет, - сказано это было на полном серьезе, и у меня пропала вся охота к дальнейшим расспросам, хотя ответ Лены не выходил у меня из головы. Оставить человека в беспомощном состоянии, разве это – не предательство? Пожалуй, Ленка на себя наговаривает.
- С нами теперь на конюшню будет ходить известное тебе лицо, - промолвила Лена загадочным голосом. Небольшая пауза, которую она допустила, имела целью разбудить мое любопытство. Напрасно. Я молчала, будто в рот воды набрала. Ленка положила вторую руку мне на плечо и продолжала, - Витька мне признался, вроде, как он тоже лошадей любит и хочет за ними ухаживать,  согласен работу всякую хозяйственную делать. «А приходить буду в те дни, когда там Алина Чернышева бывает». Я ему и указала на сегодня. Слышишь, Алина?
- Ты с меня руку вторую сними, я и так все хорошо слышу. Повисла на мне так, что я с тобой скоро на земле окажусь.
- Чего скромничаешь? Рассказала бы подружке о любви. Может, позавидую.
- Чему? – присматриваясь, я искала глазами автобусную остановку, - Шагай быстрее, а то автобус по расписанию ходит.
Я шла и чувствовала, что невольно стала объектом насмешки, и удружил меня в том школьный друг Витька Акиньшин. Я ему все выскажу при первой встрече.