Жена писателя играет в BDSM

Анатомия ROLE PLAYS (18+)


1. ЖЕНА ПИСАТЕЛЯ

Пятница, вечер – конец рабочей недели. С мужем я иду по оживлённой московской улице. Полминуты размышляю; потом решаю, что самое время развлечься. Дотягиваюсь до уха супруга и шепчу: «Милый, дома тебя ждёт плётка».
Он никак не реагирует. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Никакого эффекта. Тогда говорю вслух:
— Если муж и дальше будет молчать с каменным выражением лица, то получит розги по своим толстым ягодицам.
— Ты идиотка, — произносит он свою стандартную фразу.
— Ага… — беззаботно соглашаюсь я, — а для мужа стоит купить управляемый пояс верности, сейчас бы он пригодился.
— Как это управляемый? — оживляется супруг.
— Ну, знаешь, у собак бывает электрический ошейник. Если зверь рвётся с поводка, плохо себя ведёт, то посылаешь с пульта небольшой электрошок и… собачка становится, как шёлковая. Мужской пояс верности тоже бывает с электростимуляцией, например для принудительного оргазма. Или для наказания.
— Ты оху***!
— Значит, решено:  куплю тебе пояс верности с электродами. В секс-шопе его называют «Биполярная сбруя».
Он качает головой и произносит «нет».
Когда приходим домой, я выполняю все его желания: лёжа на спине, на животе… потом становлюсь на четвереньки. Я вижу его и себя в зеркале, что напротив постели. Наверняка он тоже любуется нашими голыми телами. После баталий мы лежим рядом на разных краях дивана. Жарко. Сто лет жду, когда он придёт в себя. Затем говорю, что буду пороть его плетью до тех пор, пока не согласится на пояс верности с электродами.
Он молчит целую вечность.
—  Do you have anything to say other than “please don’t whip me again”? Your punishment will continue as long as your penis is erect, — когда злюсь, то инстинктивно перехожу на английский.
Он качает головой; говорит, что я глупа, как пень; потом произносит «да».
Конец эпизода.


Надеюсь, вы не считаете, что всё, о чём я здесь рассказываю, является кристально достоверным? Кое-что я просто выдумала, но ведь важен драйв, тенденция, а не голая правда.
Я – Дженнифер. Мой муж – русский, он смешно сокращает моё имя и зовёт Джей. Ни Джейн, ни Дженни, а именно Джей; говорит, что так удобней, потому как короче. Ещё он величает меня мартышкой и африканской обезьяной. Это потому, что родилась я не в России, а там, где говорят на суахили, то есть в Eastern Africa. Я – белая; мой отец занимался медицинской техникой, а мать была переводчицей. Моё детство прошло на озере Виктория в Kisumu. До сих пор мне  снятся багровые закаты на этом озере… а ещё луга в горах Кении. Когда заканчивается сезон дождей, травы становятся столь яркими, густыми, пышными, что даже сравнивать не с чем. С закрытыми глазами сижу в кресле и вспоминаю: наш дом в Кисуму; стоящие на якоре старые английские пароходы, со всех сторон заросшие гиацинтовыми водорослями; место на берегу озера, которое облюбовали бегемоты… Почему-то никогда не имеешь того, что хочется увидеть именно сейчас. Впрочем, приятно вспомнить, что я жила на экваторе.
Я тоже трансформирую имя супруга – Андрей – как мне удобней. Чаще зову его Andy, иногда – Tembo. Tembo на суахили означает удивительный (скажем так) слон.
Мой муж пишет книги и работает в каком-то непонятном институте. Я много раз спрашивала, чем именно занимаются в его заведении. He was working my question  around. Потом цитировал братьев Стругацких из их Понедельника, который начинается в субботу: как и вся наука – счастьем человеческим; и нёс ещё какую-то околесицу. Когда я с ним познакомилась, он говорил, что работает переворачивателем черепах. Рассказывал, что если черепаха упадёт на спину, то сама не может перевернуться – панцирь мешает; и только человек в силах ей помочь.
Клянусь, если б Andy не было, то его стоило бы выдумать.
Как я с ним познакомилась? “Funny, how funny, not to remember where or when you met your husband or wife”. Об этом ещё Рэй Брэдбери писал в романе «451 по Фаренгейту». Я тоже не помню. Да, это было в Москве, в конце прошлого века, но как именно…

Наверно, брак —  самое сложное дело в жизни. Долгие вечера и ночи, проведённые с Andy, — это череда обрядов, инициаций и посвящений, носивших сексуальную окраску. Это были спектакли в театре жизни. Спектакли для двоих, с ним в главной роли.
Однажды он принёс домой плоскую бутылку с зелёной жидкостью. На этикетке заглавными буквами написано:
“WHAT IS LIFE? A FRENZY
 WHAT IS LIFE? AN ILLUSION
 A SHADOW OR A FICTION”.
То был абсент "Xenta", и мне он очень понравился. Andy почему-то думает, что пьяная я лучше трахаюсь. По-моему, он осёл, ну в хорошем смысле этого слова.
Как-то раз я сказала ему:
— Вот, вы, писатели, превозносите любовь. Ваши романы буквально пухнут от любви, ваши выдуманные действующие лица обоего пола постоянно изнывают от любви. А всё гораздо проще: человеческое тело перенасыщено эрогенными зонами. Хочешь, ты будешь влюбляться в каждую встреченную мистресс?
— Кто это мистресс? — спросил он.
— Ты глуп, если не знаешь. Есть интернет, посмотри. Есть моя подружка Наталья, которая держит эротический салон.  Тебе придётся называть её «леди Наталья».
— Вот ещё, — пробурчал он.
— Знаешь что, милый… завтра мы пойдём в гости к леди Наталье, — сказала я ему, — сколько можно терпеть столь глупого и непослушного мужа, как ты?! It will be your training program.



2. МИСТРЕСС-ТЕРАПИЯ

Иногда по вечерам я застываю в удобном домашнем кресле совершенно неподвижно, закрываю глаза, мои руки безвольно лежат на коленях. Andy всегда удивляется, когда видит меня такую. Он говорит, что у меня, похоже, отключается даже мозг, и выгляжу я, как кукла. На самом деле, в такие моменты я вспоминаю. Да, Кисуму; или то место на берегу озера, где любили собираться бегемоты; или воздух, который там какой-то особенный, а вечернее тёмно-синее небо ни с чем не спутаешь – настолько оно завораживает. Потом я была в разных местах на свете, в Индии была – в Дели, в Каджурахо… но вспоминаю только свою жизнь на берегу озера «Виктория». То было счастливое время; наверно, лучшее в моей жизни – детство.
Ещё у меня есть дурацкая привычка говорить о себе в третьем лице, словно это вовсе не я: «Дженни так решила…» Иногда кажется, что Дженни и я существуют отдельно друг от друга. Ну, как если смотришься в зеркало, и видишь там другую женщину. И решать проблемы надо сразу за обеих. Мои размышления прерывает Andy.
— Джей! — восклицает он, — нынешние богословы считают, что электрон – это живое существо, которое по своей воле переходит с орбиты на орбиту. Ты что-нибудь слышала про электроны?
— Милый, почему тебя интересуют электроны? У тебя есть я.
— Ну... — оправдывается он, — если они на самом деле живые, то значит, их можно есть. Или использовать в качестве лекарства: электрон-терапия, — нервно хихикает он.
Словно пытаясь что-то вспомнить, я застываю перед Andy, потом говорю:
— Милый, тебе действительно нужна терапия. Ты поглощаешь алкоголь галлонами, ничего не ешь и стал похож на тощего ободранного осла.
— Джей! — перебивает он меня, — тело спасти невозможно, да это и ни к чему, ведь в момент воскресения Отец наш небесный даст всем идеальные тела. Надо лишь дождаться.
— Дождаться чего?
— Ну... когда наступит великий день Второго пришествия, при окончании жизни нашего мира, — бормочет он.
— Энди, ты бредишь. У тебя стресс.  Детям, чтобы снять стресс, дают pet-терапию… ну, с животными. Тебе же больше подойдёт мистресс-терапия. Так что давай, собирайся, мы идём к леди Наталье, как я и обещала намедни.
— Намедни... — передразнивает он, — не хочу я никакую леди Наталью. Маркс умер, Ленин умер, и я тоже плохо себя чувствую с самого утра.
     Строго поднимаю бровь, смотрю на мужа широко открытыми глазами; обычно он не выдерживает моего пристального немигающего взгляда. Демонстративно достаю из шкафа его голубые штанишки, кладу в сумку.
— Сегодня тебя высекут в этих штанишках, поучат уму-разуму.
He reacts like a wild beast.
— Ты – копия обезьяны! — визжит он, — так же как и твоя Наталья, — добавляет.
— Ладно, я ей передам... акуна матата, — миролюбиво соглашаюсь; хватаю супруга за balls, — живо собирайся, не то оторву тебе яйца.
— Все женщины – это обезьяны, у которых волосы остались только на голове... и ещё в одном месте; у тебя болезнь души, это от бесов, — бурчит он.   
Привожу себя в порядок, делаю перед зеркалом a rich make-up; надеваю чёрную плиссированную юбку, тёмно-красную блузку; волосы на голове собираю в пучок, стягиваю их бархатной лентой того же цвета, что и блузка; на ноги цепляю туфли на шпильке.
— Джей, если в таком виде тебя обнаружат продавцы мартышек, то непременно посадят в клетку! — восклицает Энди.
Молчу, бросаю долгий испепеляющий взгляд на супруга. Он одевается и идёт вместе со мной.

Наталье я заранее всё объяснила. Она даже спрашивала у меня о предпочтениях Энди в части внешнего вида женщин. Мы остановились на том, что на ней будет короткая коричневая юбка и голубая блузка плюс туфли на платформе, на высоких каблуках – признаться, у Энди довольно допотопные вкусы. Наталья знает, что ей надо делать. В отличие от Энди, которого сначала приходится поить вином в гостиной Натальиного салона, а потом пьяного соблазнять, чтоб он улёгся на специальную скамью в игровом зале и дал себя привязать. Но я справилась. После чего оставила мужа на попечение своей подруги.
Дверь в игровом зале Наталья закрыла изнутри на цепочку. Дверь можно приоткрыть, но щель очень мала, так что мне ничего не видно, зато слышно хорошо.
Энди просит выпороть его в штанишках; не дождавшись ответа, жалобно добавляет «пожалуйста».
— Ага, в голубых штанишках, — передразнивает Наталья голосом старой карги, — желаете отведать бамбука, молодой человек? Если в штанишках, то бамбуковой палкой буду драть.
Ответ Энди я не слышу, настолько он тих. А вот Наталья чётко проговаривает каждое слово, словно работает на сцене театра.
— Здесь я решаю, как пороть. Джей велела крепко высечь... — задумчиво произносит моя подруга. — Значит, по голой попке, розгами, full blast, — заключает Наталья.
Вспоминаю, как Наталья говорила мне: «Розог никогда не бывает слишком много, и с лечебной целью мужчину надо ввергнуть в шокирующий матриархат». Мне жалко Энди. Но тут ничего не поделаешь. Наш брак стремительно угасает, я это чувствую. У мужа, похоже, наступил кризис среднего возраста. Он даже сказал, что начал разочаровываться во мне. «Милый, — ответила я ему, — разочарование есть плата за что-то прежде полученное; несоразмерная, быть может, но будь щедр. Разве не знаешь? не читал?!» Он ничего не ответил. Думаю, что процедура в Натальином салоне – это последний шанс сохранить наш брак, спастись.
Иду в Натальину гостиную; не торопясь, разглядываю бутылки в баре; выбираю пролетарский сорт скотча, то есть «Белую лошадь»; лью в бокал слоем в три пальца и делаю маленький глоток жгучего напитка. Потом с бокалом в руке возвращаюсь к закрытой на цепочку двери. Teaching в игровом зале продолжается. Энди громко орёт под розгами. Наталья уверяла меня, что после подобных экзекуций, мужчина балдеет от той женщины, которая приказала поучить его уму-разуму. Ещё Наталья считает, что стыд – это неотъемлемая часть порки. Поэтому на сессии она всегда выглядит супер.
— Я буду слушаться жену! — вопит Энди после особенно хлёсткого удара – это слышно –  пучка из трёх розог, которым пользуется Наталья.
— Молодец, умный мальчик, — смеётся моя подруга…
Я тащусь. Похоже, это финал. Прокрутить такой эпизод в кино – наверняка, треть зала (всякие сердобольные старушенции) будет рыдать,  ещё треть (мужики) станут чертыхаться, а остальные будут умирать от смеха.
Когда teaching was over, Наталья приходит в гостиную.
— Что ты пьёшь? — спрашивает, увидев мой бокал.
Показываю на бутылку «Белой лошади». Наталья смеётся:
— Дженни, виски пьют из стакана. Или прямо из бутылки, если это фляжка.
Себе она наливает Рислинга. «Не люблю смешивать», — говорит.
Мы чокаемся. Жду, когда она проглотит свой Рислинг; вопрошающе смотрю на неё.
— Попка твоего мужа сейчас разлинована, как нотная тетрадь. Старалась, чтоб получилось красиво. Пойдём, посмотришь. Но учти: ноты писать придётся тебе, когда в следующий раз захочешь поучить мужа уму-разуму. Правда, мужики иногда сами в салон заваливают... но ты не беспокойся, за Энди я присмотрю.

…Возвращаемся с мужем домой. Он хочет только одного. Я прерывисто дышу, люблю его до безумия. Ложимся в постель. Он усердствует так, что кажется мне лучшим мужчиной на свете. Клянусь, я выбью из него всю дурь. Дженни так решила.
 
*    *    *

Потом были другие мистресс, которым Наталья поручала воспитывать моего мужа. А вскоре я осмелела и решилась сама расписывать ремнём и розгами ягодицы Энди, если он становился совсем несносным. Знаю, он без ума от teaching в моём исполнении. A wife that spanks is loved forever!



3. НАЗИДАТЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

Мне знаком только восточный берег озера «Виктория». Он – то песчаный, то каменистый, то поросший травой и цветами. В воде можно застать целые стада бегемотов. Поблизости фламинго, аисты, пеликаны… А как здорово было увидеть в оранжевых лучах восходящего солнца диких слонов с огромными бивнями?! Купаясь, они набирали воду в хобот и обливали себя или заходили в озеро по шею. Иногда они полностью погружаются, высунув из воды конец хобота, как перископ у подводной лодки. Никогда не забуду эти картинки.
У народов банту существует предание, что в озере «Виктория» живёт таинственный водяной монстр Луквата, который жутко кричит и утаскивает людей. Когда была маленькая, им даже стращали меня, если капризничала. Впрочем, скорее всего, Луквата – это был какой-нибудь крупный семиметровый питон, облюбовавший воды озера. Смогу ли я побывать там ещё раз? А если смогу, то когда?

— Ты похожа на забытую куклу, — говорит Энди, увидев меня, сидящую на подоконнике. Спиной я облокотилась на стену, прикрыла глаза. Энди я не вижу, только слышу его голос.
— Fuck off!  — беззлобно огрызаюсь на мужа.
— Джей, на берегах твоего любимого озера «Виктория» издревле обитали мартышковые обезьяны. Потом они выродились в сидящих на подоконнике женщин. Но в отличие от мартышек женщины иногда выпадают из окна. По своей глупости.
— Пошёл ты со своими мартышками, — говорю, — лучше почитай мне лимоновского «Палача».
— Дорогая, ты рехнулась, это же три сотни страниц. Или тебя интересуют лишь садистские сцены? — ехидно вопрошает Энди. — Так их гораздо больше у твоего любимого сочинителя Андрея Гусева.  Может, мне ещё и его тебе читать?!
— Да, милый. Его тоже будешь читать, если не хочешь сегодня же вечером отведать плётки.
— Джей, где-то я слышал, что мартышковые женщины попадут в ад, где их будут еб*** черти.
Слезаю с подоконника, достаю из сумки карты для гадания, радиопульт размером с карточную колоду и коробку, в которой лежит мужской пояс верности с электродами. Показываю эти сокровища мужу. Потом говорю: «Щас погадаю. Карты скажут про твой дебют – когда Энди следует надеть биполярную сбрую».
Супруг теряет дар речи. Похоже, он думал, что раньше я шутила про управляемый пояс верности. Ладно, пусть помолчит и свыкнется с предстоящим. Не торопясь, раскладываю пасьянс. Придаю своей мордочке глубокомысленное выражение.
— Милый, карты говорят, что сначала на тебя следует надеть ошейник с цепью. Цепь у нас в доме найдётся, а ошейник я пока не купила, — удручённо изрекаю с дрожью в голосе. После театральной паузы хитро щурюсь и добавляю:
— Но ведь у тебя не очень толстая шея. Давай примерим старый ошейник – тот, который носила я, будучи твоей рабыней.
— Ты есть маньянга; чтобы тебя отъеб*** ошейник  мне не требуется, — рычит Энди.
Решаю умереть его пыл и показать, кто в доме хозяин.
— Милый,  я рада, что твой словарный запас на суахили растёт. Но ты есть осёл. Сейчас я подстригу ногти, надену перчатки из латекса, затем тебя ждёт розовый дилдо большого размера в позиции Doggy Style. Повязку на глаза тебе сделать или ты предпочтёшь смотреть, как мартышковая женщина будет драть белого человека? — нагло интересуюсь у мужа. Знаю, он любит, когда я с ним обращаюсь подобным образом. Поскольку супруг молчит, то я уточняю:
—  Биполярную сбрую надену на тебя потом and now I shall fuck русского осла.
Энди морщится, как всегда, когда я прибегаю к dirty words.
— Тебе, Джей, надо придать себя в руки божьи. И Господь победит грех, угнездившийся в твоей душе. Тогда сможешь ты переродиться и сподобишься к благодати, — с мерзкой ухмылкой троллит меня Энди.
— Раздевайся, живо! — говорю ему.
— Джей, есть ли на это благословление?
— Есть, есть, милый. Есть даже благословление, чтобы ты, голый, стал на четвереньки. Считай, что в этом заключается промысел божий, — хихикаю я.
— Ты глупа! — вопит он, — попробуй компенсировать недостаток ума благочестием и молитвами. Пока же нет у тебя сокрушения о грехах, а пеггинг – это грех... Лучше уж буду читать вслух опусы Гусева. Ты ведь любишь, когда я развлекаю тебя чтением?!
— Что ж, почитай… это будет назидательным чтением для тебя, — говорю после некоторого раздумья, — на сайте www.gusev.webs.com  щас выберу текст.
Включаю свой iPad, нахожу главную страницу гусевского сайта, тыкаю в опцию “LITERARY PAGES”.
— Давай, вот эту вещицу, — говорю мужу и показываю на «Инфернальное заведение», датированное 2005-м годом.
Он снова морщится, но покорно принимается читать сей дьявольский рассказ.

 
«Hi! меня зовут Энн Род. Впрочем, это никнейм, который нужен для работы в нашем заведении. Мне 25 лет, а заведение на одну треть принадлежит лично мне.
Очень забавные существа — богатые мужики преклонного возраста. Ну, типа которым уже за сорок. Времени свободного у них вагон, чего хотят — сами не знают. Вот для них мы и сделали это заведение. Мы — это я и две мои подружки: Катерина и Светлана. Разумеется, мы не изобретали велосипед, а просто залезли в инет на несколько domina-сайтов и посмотрели, как всё делается.
Потом мы сняли трёхкомнатную квартиру не слишком далеко от центра. Сейчас лето — мёртвый сезон в арендном бизнесе, и снять трёшку в Москве можно за полтыщи зелёных в месяц. Ну, ещё купили в секс-шопе стандартную SM-атрибутику. А дальше распихали в инете свои объявления:
Строгая Госпожа-воспитательница ждёт звонка от послушного мужчины, склонного к игровому подчинению. Вся необходимая атрибутика имеется.
Тел. 457-01-... 

Эротический массаж и наказания — порядочному трезвому мужчине. Без интима. Девушка с приятными манерами и внешностью.
Тел. 375-60-…

Наказания от строгой госпожи Энн.
Опыт & атрибутика.
Вы у моих ног. А дальше…

В конце концов, оказалось, что подопытных найти не проблема. Для Москвы ROLE PLAYS всё ещё экзотический товар. А цены у нас куда ниже, чем, к примеру, во Флориде. Если там двухчасовая сессия стоит 200 баксов, то у нас всего 50 $. Правда, это за час, но одного часа обычно хватает. Мало кому требуется многочасовая эротическая порка.
Сначала мне было нелегко играть роль госпожи. Но потом я вошла в образ. Выяснилось, что чужая боль — боль от розги, которая со свистом рассекает воздух и рисует полосы на ягодицах мужчины — это нечто эротичное. Такое способно зажечь!
Медики утверждают, что рецепторы, которые воспринимают  боль и наслаждение, — одни и те же. Между болью и наслаждением существует очень тонкая грань. Разница заключается лишь в силе воздействия; это как различие в дозе лекарственного препарата: при большой дозе — яд, при разумной — лекарство. Главное найти эту грань, и тогда человек получает яркие эротические переживания. Да и с точки зрения психоанализа секс и насилие тесно связаны.
Ещё я поняла, что если сама не получишь порку, то не сможешь определить ту грань, за которую не стоит заходить. Чтобы наказывать других, нужно самой научиться терпеть боль. Меня тоже пороли. Должна же я знать, что чувствует человек, которого секут. Но высечь себя я смогла разрешить только мужику. Бабы — они же все злые и вовсе не эротичные.
Чем мы отличаемся от других салонов? У нас всегда  тщательное психологическое тестирование, которого наш посетитель даже не замечает. Мы мило беседуем за чашкой кофе, а гость незаметно для себя  созревает для сложной сессии, в которой телесные страдания будут вознаграждены эротическим наслаждением. В конечном счёте, он получит интимное светлое утешение, уйдёт от нас обновлённым. Это почти как после тяжкой исповеди у священника...
Из инструментов для эротической порки лично мне приглянулись розги. Причём не искусственные, а настоящие — ивовые и берёзовые. Их изящными, однако болезненными ударами  удаётся вызвать у мужчины эрекцию, а иногда и довести до оргазма. Я получаю особый кайф, когда он у меня кончает под розгой.
А можно  строгой поркой заставить мужчину плакать, как ребёнка. Это кому что требуется. И, конечно, всем им стыдно: ведь они лежат передо мной на постели голые и связанные, а на мне пёстрое короткое платье, чёрные колготки и туфли на платформе. Когда в таком виде спросишь во время порки: «Ты хоть знаешь, за что тебя секут?» — некоторые начинают рыдать.
Пороть я люблю по ягодицам. Если они эротичны, то к такому парню у меня эксклюзивный подход. Его попа будет украшена особенно изящно: красные полосы и кровавые точки там, где кончики розог коснулись кожи ягодиц. Такие картинки  бывают очень красивыми — это живопись посредством розог. Хотя  узоры на ягодицах долго не сохраняются. Через неделю можно рисовать снова. Впрочем, мои постоянные клиенты приходят гораздо реже. Обычно раз в месяц, ведь наша фирменная порка — весьма суровое испытание.

А Катюха со Светкой любят работать плёткой, а не розгами. Им нравится, когда раздаётся свист плётки, когда попу мужика обвивает её солоноватая кожа, и ягодицы наказываемого словно взрываются пожаром.
Сексологи давно доказали, что ягодицы — это эрогенная зона. Хотя, на самом деле, порка — такая штука, которая может сработать, а может и нет. И не связывайте эротическую порку со своим, возможно плохим, настроением, — всегда говорю я своим девчонкам.  Игра должна быть игрой, при соприкосновении с реальностью сказка исчезает.
Кстати, спрос на SM-услуги в Москве даже превышает традиционный платный секс. Но это пока. Наверняка очень скоро ниша заполнится, потому что пороть мужчин, куда менее утомительно, чем make love».


Вот такое письмо мы однажды сочинили для рубрики «Сексуальные откровения» в нашей демонической газете инфернального свойства. Это было совсем нетрудно: ну, покопались немного в интернете, чуток пофантазировали…
Правда, наш главред, Андрей Гусев всё это зарубил и сказал, став в позу Станиславского: «Вы чё, совсем охуе**, не верю я этой галиматье!»
А по мне, так очень забавно мы с нашими редакционными матронами всё это насочиняли.
За сим остаюсь всегда Ваш, А. Шаров.

***

Энди закончил читать и выжидающе уставился на меня.
— А.Шаров... — повторяю я вслед за ним, — а ведь это nickname Андрея Гусева, когда он писал в газетах, взятый по фамилии его бабушки. Забавно. Получается какой-то слоёный пирог из камео.
— Да уж, — соглашается Энди, — если ещё припомнить наше происхождение, то налицо некое авторское суперпространство. Вроде матрёшки или the world according to Gusev.



4. КНУТ и ПРЯНИК

— Милый, — говорю мужу, — ты ведь знаешь, завтра я уезжаю на симпозиум в Найроби. Чтобы не скучал без меня, я договорилась в Натальином салоне насчёт девственного массажа для тебя. Ты останешься в поясе верности, — уточняю я.
Энди поворачивает  голову, удивлённо взирает на меня.
— Джей, Христос учит нас свободе. Поэтому я отпускаю тебя в места обитания народов банту на ваше дурацкое сборище. Почему же ты придумываешь какую-то фигню?!
Его глаза выражают злость. Мне это нравится: Энди не осознаёт, что игра уже началась.
— Милый, девственный массаж  в Натальином салоне тебе сделает госпожа Оливия. Она очень красива: стройная, а лицо просто кукольное. Или библейское, это как считать.
— Не хочу я никакую Оливию! — кипятится Энди.
— Ну, милый! девственный массаж – это даже лучше, чем milking machine для мужчин. А может быть, ты не в  силах забыть спанк-машину, с помощью которой тебя драли? У тебя есть выбор, ты скажи.
— Джей! чтобы отличить свет от тьмы, нужен Бог. Без чтения Священного писания ты никогда не выберешься из мрака. В Библии, мой ангел, ничего не сказано про девственный массаж; значит, он не богоугоден.
«Похоже, Энди включился в игру», — думаю я.
— Миленький, — говорю ему, — в Библии нет даже точной даты второго пришествия и конца света. Что уж тут говорить про девственный массаж для мужчин?! Надеюсь, сия процедура от Оливии сподобит тебя на что-нибудь возвышенное, и ты с радостью будешь хранить мне верность.
— Джей, я готов разрешить тебе отправиться на point, где вблизи Кисуму собираются бегемоты. Можешь даже поеб***ся с ними, секс обезьяны с бегемотами – наверно, это очень зажигательно. Но избавь меня от трансакций с какой-то Оливией.
— Ты – ненавистник животных, правильно? — с ухмылкой вопрошаю мужа. — Чтобы избавиться от ненависти и полюбить зверушек тебе надо влезть в их шкуру. В Натальином салоне госпожа Оливия будет доить тебя, как корову. Дженни так решила, — говорю о себе в третьем лице.
— Ты охуе**! — заявляет мне муж.
— Да, я охуе**. И что? Лучше почитай в инете о подробностях процедуры, которую будешь получать в моё отсутствие. Olivia will milk you and she’ll give as little pleasure as possible. It will be ruined orgasm milking. И скажи спасибо, что мистресс Оливия не будет драть тебя розгами.
— Предполагается, что «спасибо» надо сказать тебе?
— Да, милый. Розги я тебе не назначила, только chastity massage. And you’ll get used to it, you don’t have a choice! I own your penis and your balls.
Стремительно направляюсь к бару в гостиной, наливаю в маленькую рюмку густую зелёную жидкость под названием “абсент Xenta”, опустошаю рюмку двумя глотками. Ещё не понимаю – хорошо мне или плохо, но уже слышу Энди, который орёт, что я – истеричная алкоголичка и дура. Через мгновение чувствую, что абсент рождает волнение. Из-за воплей мужа не решаюсь налить вторую рюмку, хотя я не прочь бы выпить ещё. Энди продолжает надрываться, именуя меня безумной африканской обезьяной.
— May be yes, — говорю ему, — ты даже можешь выеб*** свою африканскую обезьяну. Если хочешь. Ты знаешь: всё в твоих руках, и даже я. Но потом надену на тебя пояс верности. Тебе придётся его носить, ведь правду узнать никогда нельзя.
— Почему же нельзя?! Я правда люблю тебя и готов быть только с тобой. Правда! — с жаром восклицает Энди.
— Знаю я все твои истории про правду. Они сродни известной притче. Помнишь? После долгих поисков он её нашёл, ей оказалась старая уродливая женщина. «Скажите, вы – Правда?» «Да», – кивнула старуха. «Что можно рассказать о Вас стране и миру?» Старуха осклабилась: «Сообщи им, что я молода и красива».
Выдав эту тираду, иду в спальню, надеваю длинное белое платье, специально купленное для поездки в Найроби. Чувствую запах новой вещи. Я безумно люблю новьё: не суть важно, что это – новая квартира, новое авто, мобильник, или новое платье, как сейчас. Запах новой вещи ни с чем не спутаешь. Я вообще не понимаю людей, которые покупают подержанное имущество. Как можно пользоваться автомобилем или смартфоном, что раньше были у других хозяев?!  а уж про арендную одежду, что сейчас стало модным, я и вовсе не говорю. Это всё равно, как если б пользоваться чужой зубной щёткой.
Смотрюсь в зеркало, поправляю волосы, новенькое платье придаёт уверенности. Возвращаюсь в гостиную. В углу без звука работает телевизор. Энди сидит на прежнем месте в большом кожаном кресле. Думаю, что супруг ещё не догадывается о предстоящем. Подхожу, расстёгиваю его брючный ремень; Энди сидит, как застывший манекен. Осёл!  Сдёргиваю с манекена одежду, нежно занимаюсь его balls; вначале должна быть нежность, это потом может появиться неистовство, грубость и жестокость. По мне так контрастный душ – куда лучше монотонных струй.
Поднимаю подол платья, становлюсь на колени и беру в рот. Мне нравится солоноватый вкус его пениса...

Когда всё закончилось, надеваю ему пояс верности, защёлкиваю замочек. Он молчит, вперив взгляд на картинку в немом телевизоре. Потом дико орёт: «Джей! можешь ты убрать из нашей гостиной этого чёртова  альфа-стерха?!»
Поворачиваю голову. На картинке в ящике показывают нынешнего русского царя.
— Ну, милый, — говорю голосом сладким, как мёд, — почему ты не любишь своего царя?
— Джей, ты недоразвитая мартышка! — рычит он. Одевается, с ненавистью смотрит на меня. — Своим умом слабоумной обезьяны ты не в силах понять, что в России нет царя. То, что есть, именуется по-другому. Ты ещё не забыла свои любимые dirty words in English?  если не забыла, тогда поупражняйся в точных названиях.
— Ага, милый, я так и сделаю... но сначала потренируюсь на тебе, поскольку ты грубишь своей единственной жене. К тому же я ещё не секла мужа, закованного в пояс верности. А это большое упущение.
— Не хочу я никакой порки! — визжит этот осёл.
— Когда леди Наталья секла – ну тогда, в самый первый раз – ты умолял её не спускать с тебя штанишки. Помнишь? Очень жалобно просил, я стояла под дверью и всё слышала. Но леди Наталья – строгая госпожа и тебе пришлось вилять перед ней голой попкой. Я – твоя нежная жена и готова разрешить тебе остаться в поясе, — издевательски заявляю ему.
Поскольку супруг притих и молчит, я продолжаю словесное teaching:
— Сегодня даже не стану связывать тебе руки, привяжу только левую. Правой будешь записывать в блокнот число ударов. Столбиком. Как тебе такая идея?
В ответ Энди разражается площадной бранью.
— Милый, ты сегодня груб и не сдержан. Пойдём! — нежно обнимаю супруга и веду в тёмную комнату, где у нас стоит дубовая скамья для наказаний. Войдя, включаю светильники. Скамья застелена чёрной простынёй. «На чёрном тело Энди будет выглядеть особенно эффектно», — мысленно говорю сама себе.
— Я положу мягкую подушку тебе под живот, чтобы не сломался пояс верности. Давай, ненаглядный мой! Это неотвратимо! Так, кажется, ты изволил выражаться, когда я была твоей рабыней?
Смотрю на него как удав, увидевший кролика. Он молча подчиняется, раздевается догола и ложится на скамью попой вверх. Как и обещала, кладу ему под живот подушку; потом привязываю, стараюсь сделать это красиво; правую руку Энди оставляю свободной, рядом кладу раскрытый блокнот и карандаш. Минуту жду. Он подавленно молчит и отводит глаза.
Снимаю со стены широкий ремень. В секс-шопе на ценнике было написано, что это prison strap. Со всей силы луплю по ягодицам мужа. Он орёт уже после третьего удара, но исправно записывает в блокнот каждую очередную цифру.
— Молодец, умный мальчик, — говорю ему, подражая своей подруге Наталье. 
Продолжаю teaching. Балдею от его виляния попкой под ремнём. Решаю продлить себе удовольствие. Улыбаюсь. Тоном школьной учительницы объясняю мужу:
— Взрослый парень, как ты, не должен столь бесстыже вилять попкой, это неприлично. В Натальином салоне тебя же учили целомудренно поднимать ягодицы перед ударом, не так ли? — вежливо вопрошаю и луплю ремнём с удвоенной силой.
— Ты стерва!!! — вопит Энди.
Беру его письменные принадлежности, переворачиваю страницу в блокноте, пишу: «За дерзость жене всегда будет следовать безжалостное наказание. Шкуру спущу!»  Возвращаю мужу блокнот и карандаш, говорю:
— Дружок, я приучу тебя поднимать попку и записывать число ударов, а грубить жене наоборот отучу. Понял?
После чего деру его до тех пор, пока не просит прощения и не говорит, что я лучшая жена на свете. Смотрю в блокнот. Числа, которые записывал Энди, занимают три столбца. Наказывать мужа – это тоже искусство.
После порки Энди больше не выказывает превосходства надо мной и старается исполнить все мои желания. То-то же, тембо! Такой он мне офигительно нравится. Решаю сказать ему всю правду:
— Любимый! когда в моё отсутствие тебе надоест ходить в поясе верности, зайди в Натальин салон. Госпожа Оливия сделает chastity massage и снимет твой пояс.
Я всегда забочусь о муже, хотя порой, своеобразно. И не думайте, что моё место в доме ку-ку. Сумасшедшие женщины – те, которые не воспитывают своего мужа. Они готовы упасть в обморок от того, что я здесь сочинила; тогда пусть сидят в своих норах и превращаются в одиноких старух.



5. ШАХМАТНЫЕ КЛЕТКИ

— Привет! глупая обезьяна, — изрекает Энди, встречающий меня в Шереметьево-2. Беззастенчиво, у всех на виду он лапает мой зад. — Ты еба**** с бегемотами озера «Виктория»?  — спрашивает.
— Милый, ты осёл, если не хуже, — говорю ему.
— Джей! хочешь сказать, что ослы, бараны и козлы – это совершенно разные люди.
— Да, милый, но ты – как раз осёл, мой любимый осёл, — смеюсь я. — Ты был в Натальином салоне?
Поскольку Энди молчит, через брюки хватаю его за пенис. Понимаю, что пояс верности отсутствует; значит, был.
— Ну, и как тебе госпожа Оливия? — спрашиваю супруга.
— Я еба*** с ней всю ночь напролёт, — улыбаясь, отвечает он.
— If You need a spanking, tell me. You name the number of strokes and I do it, — объясняю мужу. Потом добавляю:
— На озере «Виктория» я не была, из  Найроби мы отправились на океанское побережье в Момбасу. Жили в пятизвёздочном «Суахили бич», это a central position on Diani Beach, south of Mombasa. До центра города добираться примерно час. Бегемотов в этот раз не видела: они же не бродят по городам-миллионникам и не плавают в Индийском океане.
— Значит, не еба**** с бегемотами, — хмыкает Энди.
— Сэр! теперь ипопо стали очень злыми, они разбивают лодки и даже нападают на людей, —  толкую я с дурацким акцентом, коверкая слова. — Эти «нильские лошади» –  ипопо – специально стараются делать гадости. Они вошли во вкус и стали опаснее чёрного носорога; отпугивает этих ужасных кенийских демонов лишь только громкое чтение  Корана, —  хихикаю я.
— Всё понятно с твоими тотемными животными, — улыбается Энди. — А как тебе показался Момбасу? Пять звёзд отеля, они, небось, африканские.
— Знаешь, звёзды – обычные, сервис не хуже, чем здесь. Сам город очень разросся: уже миллион жителей. В пригородах на побережье можно неплохо отдохнуть, фактически это курортная местность.
— И в этой курортной местности ты беспрерывно еба**** с чернокожими, они  же любят белых женщин? — шипит супруг.
— Ты действительно осёл, ревнивый и смешной, — говорю ему. — Дома тебя ждёт порка!
Идём на автостоянку, наше авто я называю Боевой машиной преклонного возраста. Ей десять лет отроду, таких древних я даже в Кении не видела. На ней удобно ездить на дачу по подмосковному бездорожью, в аэропорту она смотрится как старый уставший монстр. Пытаюсь сесть за руль. Энди орёт, что в России африканским обезьянам запрещено водить автомобиль, и выталкивает меня на пассажирское сиденье.
— Милый, дома африканская обезьяна устроит белому человеку teaching, будет очень смешно, — снова хихикаю я.

— Джей, скольким мужчинам ты принадлежала до меня? — спрашивает Энди, когда мы оказываемся дома.
Странно, за всё время, что мы вместе, он никогда не задавал такого вопроса.
— Одному, — отвечаю, немного выждав.
Энди недоверчиво смотрит на меня.
— Ну, были ещё; все они не идут в счёт рядом с тобой, Энди!
Для уверенности смотрю на себя в зеркало: несомненно это я. Закрываю глаза, говорю мужу, что устала. Мысленно я ещё обитала на берегу Индийского океана, словно воочию видела полную Луну, проглядывающую сквозь трепещущие листья пальмы, слышала рокот прибоя. Я твержу себе: хватит, перестань, всё это уже ушло. Может быть, ускользнуло навсегда, идиотка! Кто знает, удастся ли ещё раз побывать на родине?! Вдруг никогда не получится, потому что плешивый российский царь навечно замурует меня в своей ужасной стране. Наверно, я истеричная психопатка. Ты просто тупица, пожираемая страхом! — беззвучно кричу я. Чего, собственно говоря, ты боишься? Ты бродишь по земле три десятка лет, а были и такие, что двадцати не прошагали. Ты боишься, что единственный на свете мужчина, который тебе по-настоящему дорог, уйдёт от тебя? Да, боюсь, — сокрушённо признаюсь сама себе. И потому придумываю всякие BDSM-игры, чтобы он остался. Я же любительница рабства, хотя в первую очередь своего собственного.
Опускаю глаза в пол, смиренно говорю:
— Милый, во время поездки мне попалась книга под названием “The Mistress Manual”. В ней я прочитала об одной интересной практике. Сегодня мы её испробуем.
Энди молчит, и я продолжаю свой монолог в домашнем театре:
— На три вещи я готова смотреть бесконечно долго: пламя огня; как течёт вода в реке; как мой муж познаёт своё место в супружеской жизни. Последнее – самое интересное. Говоришь, что еб**ся с Оливией всю ночь напролёт. Сейчас мы пойдём в комнату для role plays и ты поведаешь подробности.
Ты же знаешь, то была шутка.
May be. Но я не хочу слышать от тебя подобные шутки.
Ладно, извини, — говорит Энди.
— Oh, it’s far too late for excuses, — объясняю мужу голосом школьной учительницы, — but you may utter some after every dozen of my strokes.
— Джей, это всё не от Бога. KGB присудило бы тебе Колыму за подобные разговоры с советским мужем. Так что давай лучше выпьем немного виски, есть «Белая лошадь». Или сыграем в шахматы, ты же любишь досуг, развивающий мыслительные способности. Я даже согласен совместить виски и шахматы.
— May be yes. Но сначала я тебя поучу. Тебя надо посадить в клетку, как осла в зоопарке. Со временем куплю тебе ослиную клетку. Или стойло, — хихикаю я. — А пока, за неимением оной мы, милый, направляемся в игровую комнату.

…В тёмной комнате привязываю Энди к дубовой скамье. Сдёргиваю штаны с его попы. Он злобно шипит что-то матерное. Осёл! мог бы уже привыкнуть, что для teaching  надобна голая попка.
Правую руку Энди я оставила свободной. Говорю ему:
— Honey! I’m just too tired today. You have to whip yourself, — кладу на скамью бамбуковую трость, не очень толстую. — Now I want to see some good hard strokes.
Он удивлённо смотрит на меня.
— Yes, right now. Самому себе ты дашь этим девайсом сорок ударов, — издевательски говорю я. — И будешь считать вслух.
Энди разражается бранью и обзывает меня бля***.
Я сижу в кресле напротив него, слегка развалившись. Будучи в игровой комнате, главное – это воображение и правильный сценарий. Как в кинопроцессе.  Закидываю у мужа на виду ногу на ногу, так чтобы юбка задралась выше колен. Ловлю его беспокойный взгляд, выражающий похоть; потом спокойно объясняю:
— Милый, self-spanking – это стандартная практика для провинившихся мужчин, которая описана в “The Mistress Manual”. К тому же если ты не выпорешь себя сам, то получишь от меня в пять раз больше. Этой же самой тростью. Подумай хорошенько, что для тебя лучше, и не зли меня.
Однако Энди категорически отказывается, мне не удаётся его сдвинуть. Именно в этот момент я понимаю: невозможно знать до конца даже того мужчину, которого ты безумно любишь.
— Значит, не хочешь? Self-spanking – это не для тебя? Ладно, пусть так, — угрожающе выговариваю мужу.
Его свободную правую руку накрепко привязываю к скамье, откладываю в сторону бамбуковую палку, снимаю со стены свой любимый prison strap. Will the next ten minutes be agony or ecstasy?
За несговорчивость деру ягодицы Энди особенно жестоко. После prison strap остаются красные прямоугольники и квадраты, словно это шахматные клетки. Их много, куда больше чем на шахматной доске. Пусть знает, каково перечить и дерзить мне. Мужчина должен отвечать за свою плохо работающую голову.
Чуть позже, стоя у зеркала, надеваю страпон. Показываю мужу. Он покорно молчит.
— How about I put your little dick in a cage?
Он по-прежнему благоразумно молчит. То-то же, тембо! «Молодец, умный мальчик. Obey me!» —  восклицаю то ли мысленно, то ли вслух.
Свобода лучше, чем несвобода. Боже, какой бред! какой bastard это придумал?!



6. СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

Смотрюсь в зеркало в нашей гостиной, внимательно изучаю своё отражение. Кажется, это я, всё ещё я. Не разжимая зубы, пытаюсь изобразить непорочную улыбку. Я жива, и не надо паники. Снова вспоминаю Кению. Да, у неё свой вкус, свои чары: где ещё можно в один день увидеть слона, чёрного носорога, жирафов, стадо буйволов, а вечером, сидя у костра, услышать громкое хрюканье бегемота, хриплый рёв льва и хохот гиены?!
Неимоверно далеко остались плантации ананасов, кофе, чая, столица Кении Найроби и самая высокая африканская вершина Килиманджаро. Она хоть и в Танзании, но наблюдать удобно из Кении. Белоснежная – это на экваторе – корона Килиманджаро видна километров за двести. Когда-то давно этот диковинный красивейший пик-вулкан английская королева Виктория подарила на свадьбу своему племяннику германскому кайзеру. Вот жили люди… А в Момбасе когда-то был португальский форт Иисуса, защищавший вход в гавань. Его заложили в 1593 году. Именно тут встречаются океан и фантастическое небо Кении: то бездонно высокое, то с низкими тяжёлыми облаками, которые бегут в сторону Сейшел.
Хотя это практически экватор, время тут московское. Ночь на экваторе наступает мгновенно: только что висело красное закатное солнце, но проходит десять-пятнадцать минут, и уже кромешная темнота. Ещё вспоминаю, как по вечерам совсем недавно ела гигантских жареных улиток, запивая их похожим на молоко пальмовым вином, которое по легенде через три дня превращается в джин. Говорят, в Кении надо выпить совсем немного джина, и перед тобой появятся любые животные, включая ипопо и чёрного носорога. Акуна матата.

— Джей! — отвлекает от воспоминаний Энди, — в сегодняшней газете напечатали курьёзную заметку про мартышек. Слушай! На одном из японских островов диких обезьян кормили сладким картофелем. Учёные специально бросали его в песок. Одну обезьяну научили мыть картофель в воде перед едой. Ясное дело, без песка он намного вкуснее. Ты так не считаешь?
Молчу, чтобы не сорваться на dirty words. Энди радостно продолжает:
— Та обезьяна, ну которую научили мыть овощи перед едой, показала этот приём своим сородичам. И те тоже стали мыть картофель. Скоро уже все обезьяны на этом острове, а их было около сотни, мыли картофель в воде прежде, чем его сожрать. Представляешь?
— Да, милый, представляю, — говорю лишь бы отвязаться.
— И тут происходит самое удивительное, —  продолжает супруг, — одномоментно в один день на соседних островах и в далёком зоопарке все имевшиеся там приматы начинают мыть овощи прежде, чем их слопать. Что ты думаешь по этому поводу?
— Обезьяны любят бататы, сладкий картофель. И не любят пожирать морской песок. Что тут удивительного?
— Ты действительно не понимаешь?! — восклицает Энди. — Это же подтверждает существование информационной матрицы, пресловутого эгрегора!
— Ага… a хочешь попробовать экстраполировать сей эксперимент на другие субъекты? Я расскажу сотне женщин о том, что деру  мужа ремнём за плохое поведение. Тогда тотчас другие жёны в соседних городах начнут делать то же самое со своими мужьями, — хихикаю я.
— Ты примитивная дура! — орёт Энди.
— А разве не африканская обезьяна, как ты изволил величать меня прежде?
— Астробиологи считают, что если жизнь вне Земли существует, то это окажутся жуки. У них великолепная способность к адаптации, даже в нашем мире их миллион видов. Ты, Джей, зря гордишься своим обезьяньим происхождением.
— Ну… я тоже обладаю недурственной способностью к адаптации. Одно время я была твоей рабыней, а теперь стала твоей женой. И даже строгой мистресс, которая в воспитательных целях порет мужа как сидорову козу, —  нагло усмехаюсь я. — Тебе, Энди, что больше нравится: мой страпон или ремень? Ну сознайся, my little slut.
Мгновенно он даёт мне пощёчину, я не успеваю увернуться. Помимо воли на глазах у меня появляются слёзы.
— За что?
— Ты заслужила эту оплеуху.
— Ты уверен, мой любимый? — говорю я, взяв себя в руки.
— Да, certainly!
— Ты – русский осёл!!! — ору во всё горло.
Он пытается ударить меня ещё раз. Но теперь Дженни настороже и уберегает свою мордочку.
— Есть две безграничные вещи: Вселенная и глупость женщины, — рычит он.
— Что такого я тебе сказала?!
— Джей, у тебя нет страха огорчить Господа, плохо это, — говорит Энди чуть спокойнее. — Надо видеть свою неверность Богу. От тебя идёт инфернальный свет, тебя прельщают шалые животные страсти.
— Ты… хочешь перестать быть моим мужем? — спрашиваю я, и мой голос предательски дрожит, что не ускользает от Энди.
— Ну, что ты, что ты, не психуй… глупая обезьяна, — успокаивает он меня и гладит по голове, —  мне нравится быть твоим мужем.
— Хорошо, милый. Давай кинем монету, — предлагаю я, — если выигрыш будет за Дженни, ты будешь просить прощение за пощёчину. Вот… я выбираю «орла».
— А если мой выигрыш? — интересуется Энди.
«Чёртова зануда! — мысленно восклицаю, — в role plays тебе не видать выигрыша!» Вслух, изображая всем своим видом неуверенность, лепечу:
— Хм... посмотрим;  если выпадет выигрыш мужу, то... я тебя поцелую.

Бросаю монету, первая подбегаю к ней, тычу указательным пальцем в двуглавого орла.
— Любимый, видишь эту птицу! — торжествующе заявляю мужу.
Начинаю верить в Господа, мысленно благодарю его за милость. Энди подозрительно, изучающе смотрит на меня. На мгновение кажется, что на меня глядят загадочные бездонные озёра.
— Всё было честно! — кричу я.
— …Ладно, глупая обезьяна, сделай со мной что хочешь, — соглашается он после некоторого раздумья.
— Хорошо, мой муж.
Какое-то время я размышляю над приговором. Энди напряжённо ждёт. Из вредности молчу дольше, чем следовало бы; ничего, пусть помучается неизвестностью кары. Наконец, собираюсь с духом и оглашаю:
— Я хочу лицезреть, как тебе делают девственный массаж. Оливия проделает всю процедуру при мне. Предварительно высеку тебя в Натальином заведении ротанговой розгой… в присутствии других дам в зале, — уточняю я, — просить прощения  будешь при них, связанный, в спущенных штанишках, с красной попкой, — добавляю сладострастно, не скрывая наслаждения.
Энди ничего не говорит.


Следующим вечером мы отправляемся в Натальин салон. В зале для наказаний Наталья предлагает мне надеть чёрные перчатки, а уж потом выбирать розгу. Повинуюсь. В зале все в сборе: чопорная сорокалетняя Аманда, смешная молоденькая Ann, чернокожая Тиффани, белобрысая Ирма, яркая Демона и, конечно же, кукольно-красивая Оливия. Наталья приучила девочек к dress-коду: все в вечерних платьях. Все с бокалами спиртного, как во время фуршета.  Выбрав a senior rattan cane, подхожу к скамье, на которой лежит Энди. Наталья уже зафиксировала его тушку. Чувствую себя словно на экзамене на звание профессиональной мистресс, хотя диплом здесь вряд ли выдадут.
— Аудитория, внимание! Переключаю свет для съёмки, — громко объявляет хозяйка салона, — работают две камеры.
Мне нравится её эмоциональный подъём и способность быстро собрать своих девочек. Ещё утром всё было неясно. Энди мог отказаться. После его вчерашней оплеухи мы могли надолго рассориться. Но, наверно, любовь предопределяют где-то на Небесах, и там решили, что Энди следует повиниться, схлопотав неприватное наказание.
…В чёрных перчатках обеими руками медленно спускаю голубые кальсоны с попки Энди. Стараюсь всё сделать изящно. Энди не издаёт ни звука, лишь краснеет как рак. Это хорошо, что ему стыдно. Интересно, кого он стесняется: может быть, эту белобрысую Ирму? или чопорную Аманду? Уж точно не меня.
— Милый, — шепчу ему в ухо, — ты ведь хотел трахаться вон с той белобрысой девкой, не так ли? Порка, которую я задам тебе в её присутствии, надеюсь, излечит от глупых фантазий?
Он по-прежнему молчит. Что ж, сейчас я заставлю его голосить в присутствии девочек и повилять попкой под моей розгой. Welcome to my teasing class!
Деру Энди сильно; слежу только, чтобы не было захлёстов на бёдра; стараюсь, чтобы кончик ротанга попадал перед ложбинкой между ягодицами или чуть дальше неё. Экзекуция заканчивается согласно сценарию. Вдоволь поорав и навилявшись задом, Энди просит прощения, при всех признаётся, что любит только меня, свою жену. Я милостиво киваю в ответ. Зрители, включая Наталью, хлопают в ладоши; непонятно только, кому предназначаются их аплодисменты: мне или ему. Впрочем, это неважно, теперь я знаю главное: любовь не просят, её берут, достают силой, заставляют подчиниться.

Потом Наталья выключает видеокамеры, гасит дополнительный свет; девушки уходят из зала – все, кроме Оливии. Я отвязываю Энди от скамьи для порки. Он тяжело дышит; смущённый, поспешно натягивает штанишки, что, на мой взгляд, преждевременно.
— Милый, наказание не завершено, тебе следует быть голым, — твёрдо говорю мужу.
Он оглядывается на Оливию. Та согласно кивает в подтверждение. После порки Энди не спорит с нами; понимает, что обязан подчиниться. Оливия молча ждёт его окончательную капитуляцию. Когда это случается, он, покраснев, стоит голый посреди зала, не смотрит ни на одну из нас.
Выдержав театральную паузу в целях воспитания, Оливия приказывает ему лечь на скамью, на спину. Она широко разводит его ноги, фиксирует их. Я крепко держу Энди за руки. Потом мистресс Оливия берёт вибратор, включает. Chastity massage от Оливии длится от силы несколько минут, завершаясь ruined orgasm milking с брызгами спермы, что приводит меня в сильное возбуждение. В отличие от самого Энди. Пытаюсь его утешить, чмокаю в щёчку, ерошу ему волосы, говорю, что простила. Безумно хочу поиметь его right now.


…Можете называть меня властной, безжалостной, жестокой, даже садисткой. Всё равно лучше, чем быть безмозглой куклой, которой не хватает индивидуальности.
Говорят, что муж – это как лотерейный билет, выигрыш по-крупному выпадает один из тысячи. Знаю точно: с Энди мне достался счастливый билет.



7. МНЕ НРАВИТСЯ РАБСТВО

Подруги никогда не спрашивают меня про брак. Наверное, они просто завидуют и чтобы не расстраиваться молчат, — думаю я.
Иногда я застываю у зеркала в нашей гостиной и спрашиваю у женщины, которая глядит на меня из того, другого мира – из Зазеркалья: что мне делать? что мне делать, чтобы не потерять Энди?

Милый, — говорю я мужу, — правду нельзя заменить ничем. Согласен?
Энди подходит ко мне, смотрит обложку книги, которую я читаю: Dan Brown “DECEPTION POINT”.
— В «Точке обмана» узнала? Что ты хочешь сообщить в этой связи? — отвечает он вопросами на вопрос.
— Правда, милый, заключается в том, что теперь в нашей семье секут только мужа. Ты разве не заметил? Однако я хочу упорядочить воспитательный процесс, — объясняю мужу, как малому ребёнку.
Он настороженно молчит, я продолжаю:
— Твой царь, ты его альфа-стерхом кличешь, ввёл в государстве единый день голосования. Слышал, небось? хотя где это видано, чтоб царя избирали?! Ежели его выбирать, то получится ненастоящий, — хихикаю я.
— Идиотка! — делает он своё стандартное заключение.
— Ну милый, я об этом толкую только потому, что по примеру твоего стерха  решила ввести единый день для воспитания мужа. Это будет что-то вроде исповеди у священника: confession and teaching. Я буду отучать мужа от прелюбодеяния; с помощью prison strap я прогоню твои wet dreams о других бабах. Буду заниматься teaching по субботам; что скажешь?
— Джей, ты становишься всё более безумной, — говорит он, — если тебя не устраивает жизнь, то попробуй заняться чем-либо ещё.
— Разве существуют разные степени безумия?! — притворно возмущаюсь я. — Безумие, как и уникальность: или есть, или его нет. Лучше считай, что в жёны тебе досталась уникальная  стерва, — хихикаю я.
Он бормочет матерные ругательства. Делаю вид, что не расслышала и гну свою линию:
— Милый, всякая запутанная история может иметь сто начал. Teaching по субботам тут не исключение; однако начало должно быть захватывающим: ведь воспитание мужа – это святое.
— Джей, забудь про teaching,  выпей лучше своего любимого абсента.
— Алкоголь – это вор, который крадёт разум, — говорю ему с серьёзным выражением лица, вспомнив давно прочитанную фразу. — Но если ты советуешь, то маленькую рюмочку “Xenta” я готова испить.
— Испей, испей! может быть, это улучшит твоё настроение.
— Если б ты действительно беспокоился о моём настроении, то не мечтал бы трахнуться с каждой смазливой девкой, которую видишь, — говорю, надув губки. — С такими мужьями должны разбираться строгие леди, но ты даже мистресс Аманду пытался выебать. Или выебал? — зло выговариваю мужу и иду к бару.
Наливаю в рюмку вязкую зелёную жидкость, поглощаю абсент двумя большими глотками. Снова обращаюсь к Энди:
— Тебе повезло, что в Натальином салоне нет клетки для провинившихся мужей, куда их помещают голыми. Но я знаю леди Еву, которая использует металлическую клетку-конуру для искоренения мужского прелюбодеяния.
—  Пусть твоя леди поместит туда голого Адама. А ты, дорогая, лучше расскажи мне про ипопо.
Okay. Роюсь в закоулках памяти; будучи женой писателя, я умею это делать. Наливаю вторую рюмку абсента, Энди не ругает меня, что уже хорошо. Делаю маленький глоток и говорю:
— Миллион лет назад бегемоты жили даже в Европе; при раскопках их кости нашли в Тюрингии. Теперь ипопо остались только в Африке южнее Сахары, их много на озере Виктория. Один английский путешественник наблюдал, как на берегу озера на ипопо напал лев. Видимо, царь зверей был очень голоден и потому сошёл с ума, — хихикаю я. —  Всё закончилось крайне быстро. Бегемот схватил льва своими клыками за шкирку, отнёс в озеро и утопил, как котёнка… В другом случае чёрный носорог не уступил дорогу иппо, когда тот под утро возвращался к озеру после кормёжки на берегу. Носорог продырявил бегемоту шею, но ипопо, прежде чем истечь кровью, порвал своими тридцатисантиметровыми клыками спину чёрного носорога. В бессмысленной схватке погибли оба зверя.
Вожделенно смотрю на рюмку с “Xenta”. Энди ждёт новых историй. Делаю ещё глоток абсента и продолжаю:
— Есть загадочная история, похожая на легенду; она про то, как в устье Нила на бегемота напала большая двухметровая акула. Непонятно, зачем она заплыла в пресную воду, видимо обезумела. Ипопо справился с акулой играючи: сначала вытащил рыбину на берег, а потом растоптал.
— Хочешь сказать, что твои ипопо обладают элементарной рассудочной деятельностью?
— Должно быть так. Генетически бегемоты больше всего схожи с китами. И по размеру тоже: четыре тонны веса. Но есть убитую акулу ипопо не стал; эти нильские лошади – они травоядные, пожирают в день по сто килограммов всяких растений… ну и живут не больше сорока лет, —  уточняю я и опустошаю рюмку, допивая абсент.
Собираюсь налить ещё. Встречаю осуждающий взгляд Энди. Пуританский осёл! — мысленно обзываю мужа.
— Тебе, милый, чтобы ты не умер раньше времени от траханья женщин, как ипопо от переедания, нужна мистресс-терапия. Если ты откажешься от teaching по субботам, то придётся отвести тебя к леди Еве. У неё красивые ноги; сидя в клетке, голый, ты сможешь ими любоваться. 
— А ты, дорогая, сможешь повилять голой попкой, когда я буду наказывать тебя за алкоголизм, и сексуальные извращения.
— Осёл! — восклицаю  уже вслух, — ты забыл, что в нашей семье секут только мужа?! Забыл, как я порола тебя в Натальином салоне в присутствии девочек? Времена, когда Дженни была рабыней ушли безвозвратно, понял?
Тотчас он хватает меня за шею и за руку, тащит в тёмную комнату. Для вида я немного сопротивляюсь, даже пытаюсь укусить его. В комнате для role plays он особо не церемонится: срывает с меня одежду, коленом прижимает к дубовой скамье, привязывает. Почти не сопротивляюсь, это бесполезно, к тому же мне нравится быть во власти мужа. Потом Энди включает освещение на полную мощность. Я всем видом изображаю негодование, по-бабьи угрожаю всяческими карами вперемежку с грязными английскими ругательствами. Надеюсь, у меня получается натурально; хотя, вообще-то, актриса я никудышная. Смею думать, что супруг об этом не догадывается.
Когда я ненадолго замолкаю, Энди снимает со стены коричневую плеть семихвостку; поигрывая плетью, садится в кресло передо мной. С ужасом и нетерпением жду, когда он начнёт пороть. Внизу живота чувствую какое-то особое приятное томление.
— Дорогая, — говорит он, — высечь жену куда приятнее, чем рабыню.
Снова прерываю его потоком ругательств на всех известных мне языках.
Он встаёт и без предупреждения начинает драть плетью настолько больно, что я теряю дар речи. Не переставая лупцует мой зад минуты две; от боли я начинаю визжать как дикая свинка. Добившись визга, он усмехается, садится в кресло.
— Ты думала, это будет театр? Сегодня всё по-настоящему, моя малышка. Или мартышка, как тебе больше нравится? И подумай, когда и как ты расскажешь девочкам из Натальиного салона про эту порку.
— Ты охуевший осёл! — кричу ему, едва оправившись от боли.
— Дорогая, неужто в тебя вселился шайтан, побуждающий к грехам, ошибкам и прочим непотребствам? Пеггинг, алкоголизм – это от него? моей женой овладел шайтан?! — восклицает Энди.
Понимаю, что он глумится. И мстит за ту порку, что я устроила ему в Натальином салоне в присутствии девочек.
— Ладно, успокойся, любимая, — говорит Энди, перебирая хвосты плётки, — возможно, не шайтан вселился в тебя, а всему виной твоя глупость. Попробуй правильно ответить на мои вопросы.
— Какие ещё вопросы? — пытаюсь отвертеться.
— Вопросы, моя радость, стары, как мир. Когда ты поймёшь, что твоё место у моих ног? Когда ты признаешься в этом своим полоумным леди и мистресс?
— Пошёл ты!.. — ору я.
Он встаёт и снова сечёт меня по заду. Долго, крепко. Я рыдаю уже без притворства. Понимаю, что его остановит только моё полное подчинение. Сквозь слёзы кричу, что буду послушной женой. Для убедительности добавляю:
— Sorry,  honey! Sorry!!!
— Молодчина! так-то будет ладнее, — произносит он и прекращает порку.
Чтобы я лучше поняла, добавляет на английском:
—  You are my property! Forever!
Я всхлипываю от боли в ягодицах. Говорю, что всё поняла, что хочу его до безумия. Энди отвязывает от скамьи мои ноги, только ноги. Я широко раздвигаю их. Судорожно он расстёгивает молнию на брюках и, не снимая одежды, берёт меня сзади. Балдею от роли жены-рабыни, которую любит её господин.
Потом, как это бывало и прежде, Дженни посетит грусть и чувство одиночества. Но сейчас мне хорошо. И нечего стыдиться признать это, — мысленно втолковываю я той женщине, которую вижу каждый день в зеркале нашей гостиной. Рабство, по сути, – часть жизни; мне оно нравится. От некоторых пристрастий избавляет лишь смерть.



8. ВОЛШЕБНАЯ КЛЕТКА ЛЕДИ ЕВЫ

Вместе с леди Евой я сижу за столом в гостиной у себя дома. Перед нами бутылка “Xenta”  и две маленькие рюмки, куда абсент периодически перекочёвывает. Ещё на столе имеется открытая коробка шоколадных конфет «Ассорти» и мой любимый prison strap. Картинка не совсем в стиле Дали, однако сей натюрморт мне очень даже по вкусу.
Мы ждём, когда Энди явится домой после работы.
— Иногда мужчину надо опасаться больше, чем укуса змеи, — говорит Ева и испытующе смотрит на меня. Я с этим не очень-то согласна, но молчу.
— А как бы ты хотела? Мужики такие гады! — восклицает Ева. Потом, пригубив рюмку с абсентом, она уточняет: — Инстинкты превращают мужчин в форменных зверей. Но как сладко бывает, когда укрощаешь этих животных, и они становятся твоей собственностью. Есть много разных приёмчиков, например клетка для мужчин. Я держу такую у себя дома.
Не успеваю ответить; слышу, как поворачивается ключ в замке входной двери – это пришёл Энди. Иду встречать.
— Привет, барышням! — восклицает мой муж, завидев в гостиной леди Еву и бутылку абсента. — Закон тяготения действует всегда. Знаете, что было причиной его открытия?
Чуя подвох, я предусмотрительно молчу. Ева утвердительно кивает и говорит про яблоко, упавшее на голову Ньютона.
— Всё было не так! —  торжествующе заявляет Энди. — Истинная причина кроется в чёрной кошке… — Энди делает паузу и долго смотрит на длинные чёрные волосы Евы, на её лицо, словно та и является той самой чёрной представительницей семейства кошачьих. — Ньютон собрался по делам в город и уже вышел из дома, но дорогу ему перебежала чёрная кошка, — Энди опять бросает недвусмысленный взгляд на черноволосую сексапильную Еву, та хихикает.
По-моему, между ними устанавливается взаимное притяжение; что ж, тем лучше, — думаю я. Для мужчин внешность женщины – это мёд, завлекающий в улей.
— Дальше всё просто, — продолжает Энди, — Ньютон никуда не поехал, вернулся домой, пошёл в сад, там на него упало яблоко, и он придумал то, что теперь называют всемирным законом. Но первопричиной открытия была всё-таки чёрная кошка, — повторяет Энди и пожирает глазами Еву.

Когда речь заходит о важном деле, я стараюсь, чтобы человека ничто не отвлекало. Вот и сейчас я ухожу в тень и даю Еве возможность исполнить задуманное.
— Энди, — произносит Ева, — ещё в Библии сказано, что ценность достойной женщины выше бриллиантов. Не всякому удаётся встретить её на своём пути.
— Её, это ценность? — ёрничает мой муж.
— Её – это значит достойную женщину, — усмехается Ева и заговорщицки смотрит на меня. Что не ускользает от мужа.
— В Священном писании сказано, что недовольная и вечно ревнивая жена – острее змеиного зуба, — продолжает глумиться Энди.
Тут уж я не выдерживаю и кричу ему, что ничуть не ревнива, а просто хочу, чтоб сосуд нашей семейной жизни не разбился вдребезги. У Энди мои слова про сосуд вызывают саркастическую усмешку, отчего я злюсь ещё больше. Очень стараюсь сдержать гнев.
— Можешь весь сегодняшний вечер провести с Евой, — сообщаю мужу голосом сладким, как мёд, — я этого очень даже хочу.
— Дорогая, намедни ты говорила, что правду нельзя заменить ничем. Сейчас как раз тот самый случай. К тому же правда не может быть ругательством.
— И что? — восклицаю я, теряя терпение.
— Не хотелось тебя огорчать, да ещё в присутствии леди Евы, но ты похожа на слабоумную, плохо выдрессированную мартышку, — заявляет он. — Ещё я слышал, что не рекомендуют садиться на лошадь без уздечки: не известно, куда эта скотина помчится.
Увидев недоумевающий взгляд Евы, он спохватывается:
— Любезные дамы, считайте, что это была аллегория.
Русский осёл! дрессировку устроим тебе мы, и уздечку тебе выберем! — мысленно говорит Дженни сама себе. Вслух, в окружающее пространство, я угрожающе ворчу:
— Иногда муж просто напрашивается, чтоб его выпороли.
Ева громко смеётся, продолжает мою мысль:
— Потому-то профессию мистресс никогда не упразднят, и без работы я не останусь.
Энди переводит взгляд с Евы на меня и злобно выговаривает:
— Я начинаю думать, что дьявол сидит в женщине постоянно. Изгнать его можно только с помощью пресловутого нефритового стебля, и то лишь на время. Не так ли, дорогая?
— Ладно, ребята, не ссорьтесь! — отвечает за меня Ева.
Она берёт моего мужа за руку, через всю гостиную ведёт к входной двери в квартиру. Уже открыв дверь, деловито заявляет:
— Мы с Энди немного погуляем по вечернему городу.
И хитро подмигивает мне.

…Когда поздно вечером я прихожу к леди Еве, то Энди сидит в клетке, в самой настоящей, с железными прутьями; кроме ошейника на нём ничего нет. Не знаю, как леди Еве удаётся такое. Может быть, она отсосала у него. Но сейчас не это важно. В руках у меня печатный документ, который я сочиняла битый час. В нём несколько пунктов, один из них гласит, что в нашей семье секут только мужа; в другом – говорится о teaching по субботам.
Не выказывая удивления необычному зрелищу в виде голого мужа с ошейником, просовываю листки документа сквозь прутья клетки.
— Милый, вот наш брачный договор. Надеюсь, ты его подпишешь. Но сначала прочти. Там написано о режиме teaching для мужа. И не вздумай порвать,  — угрожающе шепчу я, — думаю, не надо объяснять, что тебя ждёт в таком случае.
— Отчего же, объясни, — лепечет этот осёл.
— Ну… — делаю вид, что придумываю кару, — тогда тобой займётся леди Ева. Она очень любит попку таких парней как ты. Кнут у неё гораздо длиннее и толще, чем тот, что остался у нас дома, а дилдоу и вовсе великолепен.
Ева заливается смехом и подтверждает мои слова:
— Уже показывала ему эти штучки. Я всегда предлагаю мужчине выбор, прежде чем водворить в клетку. Я, конечно, не Ксавиера Холландер, но тоже могу поучить плохих парней.
— Милый, пеггинга в клетке у тебя ещё не было, правильно? Если ты поднимешь кверху свою попу, то вполне можешь получить неземное наслаждение, — смеюсь я.
— Ты вульгарная идиотка! — злобно шипит мой муж.
— May be yes or may be no. But now it’s time for You to learn some manners. Помнится, ты сегодня толковал про уздечку. Хочешь попробовать? — спрашиваю, — голый муж в ошейнике с уздечкой и в клетке – предел мечтаний такой вульгарной особы, как я.
— Молодой человек! — официальным тоном произносит Ева, — если вы не собираетесь ночевать в моей клетке, то вот вам шариковая ручка для подписи.
— Милый, наверно даже в Преисподней попавшим туда выдают пару глотков воды. Пить мы тебе дадим, — усмехаюсь я, — но пока не подпишешь брачный контракт, будешь сидеть в клетке. К тому же способность дарить приносит дарителю счастье; сейчас ты можешь подарить мне свою свободу, а себе счастье.
— Что будет, когда я подпишу твой дурацкий контракт? — спрашивает меня муж.
— Контракт не дурацкий, а брачный, понятно? — на минуту воображаю себя учительницей, — хорошенько выучи: брач-ный, — произношу по слогам. — Спрашиваешь, что будет потом? После подписания нашего соглашения наступит форменный праздник. С леди Евой я выпью шампанского по такому случаю… хотя после абсента это не очень-то здорово: говорят, что понижать градус спиртного вредно.
— Да, пагубно, — облизывается Ева в предвкушении, — лучше сделать крепкий коктейль на основе шампанского.
— Именно так мы и поступим. Потом дождёмся полуночи, закончится пятница и наступит суббота – время для teaching моего любимого мужа. Первая субботняя учёба должна тебе запомниться, а потому… — размышляю я, — потому мы с леди Евой придумаем что-нибудь зажигательное. Дрессировка мужа должна длиться долго.
Мысленно я открываю дверь клетки, пристёгиваю цепь к ошейнику Энди, веду в ближайший сквер; там ставлю его на четвереньки, чтобы удобнее заниматься outdoor pegging in Moscow by night.
— Вы – две старые алкоголички! — орёт Энди, разбивая своим криком множество моих, можно сказать, благостных мечт. 
От удивления я молчу. Ева вопросительно смотрит на меня. Пытаюсь отвлечься от посторонних мыслей, чтобы придумать для мужа изощрённое наказание. В конце концов, решаю ничего не делать и оставить супруга Еве. Если она смогла посадить его в клетку, то пусть поучит и остальному. 


Энди возвращается домой в субботу утром. Ведёт себя, как шёлковый. Вручает мне подписанный брачный контракт. Класс! Хочу быть его женщиной: сегодня, завтра, всегда…
Ещё начинаю верить, что Ева обладает не только волшебной клеткой, но и сверхъестественными способностями. Как таинственный дух Луквата из моего детства на озере «Виктория».



9. ПЕГГИНГ В ФОРМАТЕ БРАКА

В саду на даче Энди в Подмосковье имеется десять пятидесятилетних яблонь. Их посадил ещё его дед. В нынешнем году яблоки уродились только на «горизонтальной» яблоне, которую придумал выращивать Энди: толстый сук «Антоновки» пару лет назад надломился и лежит параллельно земле. Интересно, почему яблоки только на нём?
Энди требует, чтоб я срывала сорняки в его саду – сныть и крапиву. Он даже выдал мне длинные перчатки из замши, выкрашенной в красный цвет. Внутри них есть клеймо, где написано: перчатки сварщика. Перчатки сварщика… кретин! Ну, в хорошем смысле этого слова. Вслух называю его ослом. Он злится и обещает высечь меня крапивой. Даже страпон сникнет от подобных диковинных угроз, что уж говорить о моём сексжелании. Поэтому я предпочитаю московскую квартиру, а не дачу. Даже если на дворе хорошая погода. К тому же в московской квартире есть тёмная комната для role plays, что мне очень нравится.

— Милый, вот скажи, когда случаются революции? — спрашиваю у мужа, сидя в гостиной московской квартиры. — Молчишь. А я тебе скажу: когда начинают игнорировать требования справедливости.
— Что ты хочешь? — восклицает он и сам же отвечает: — Более всего ты, Джей, нуждаешься в духе Святом. Будешь исполнять волю Господню, будучи моей верной женой, и тебе воздастся.
— Да, милый, — говорю, — буду твоей верной женой. А пеггинг – моё законное право.
— Опять?! — орёт Энди. — Ты, Джей, пойдёшь в ад, если заблаговременно не покаешься и не исправишься.
Его разглагольствования про ад начинают раздражать. Для острастки напоминаю Энди про брачный контракт, в котором записано, что в нашей семье мужа наказывают ремнём и розгами. Потом говорю:
— Скажи ещё, что ты настолько консервативен, что лучше не тревожить твою консервную банку. Слышала уже, придумай что-нибудь новенькое. Ты до сих пор дичишься пеггинга, а вполне мог бы получать удовольствие и пользу. Пеггинг нужен мужчине в качестве массажа простаты. Разве нет?
Энди молчит. После подписания брачного соглашения он стал меньше спорить со мной.
У меня на языке вертится фраза «Сексологи считают, что страпон повышает мужское либидо», но это я пока не говорю. В пеггинге моя любимая поза – doggy style. Я ужасно возбуждаюсь от  вида мужа, стоящего раком. My sissy slave husband, my tembo... Хотя почему бы не приказать ему лечь на спину и чтобы широко раздвинул ноги?!
— Мы могли бы заняться пеггингом в миссионерской позиции или даже практиковать outdoor pegging, — фантазирую вслух. — Ты слышишь меня, милый?.. Если и дальше будешь молчать, придётся привязать колокольчик к твоему члену, сам знаешь к какому; тогда, по крайней мере, явится мелодичный перезвон, — пытаюсь расшевелить мужа.
— Мне нравятся глупые женщины, — откликается он, — ведь женщины, по сути, это копии красивых обезьянок.
— Ладно, — говорю ему, — I see you don’t want pegging, but you need and deserve. Okay! I was your wife, but now I am your mistress and you’re my sissy slave boy. Пеггинг будет лишь малой компенсацией за то, что ты не хочешь иметь детей, заставляешь меня принимать дурацкие таблетки. Буду регулярно тебя еб**ь, пока не передумаешь насчёт детей. Понял?
Энди опять молчит и замкнулся в себе.
— Раздевайся, чёртов осёл! — ору ему, теряя терпение и задыхаясь от гнева.
— Джей, давай мы отложим...
— Что отложим? — перебиваю его, — отложим, когда я буду беременна; только с большим животом перестану тебя драть. Потому что живот будет мешать ебле! — срываюсь я на крик.
— Дорогая, успокойся, — уговаривает Энди.
— Ин ша Алла, — произношу как заклинание, с надеждой. — Если Аллах позволит, у нас будут дети. Хорошо, я спокойна. А ты немедленно отправляешься в тёмную комнату.
Чтобы быть точной,  объясняю мужу свои условия на английском:
— I’d like my husband will be a young woman for the night. Yes, I’ll marry you. Tonight I’m the man of our house. You must remember it and first of all I’ll give you a lesson with my belt across your ass. Go assume the position! Now!  И я буду трахать тебя всю ночь, до потери сознания. Мы ведь никуда не торопимся, правда, милый? — заканчиваю я на языке моего русского тембо.

Энди подчиняется, что немного улучшает моё настроение. Даю ему время, чтобы мог подготовиться к предстоящему действу в нашей тёмной комнате для игр. Сама же надеваю чёрное короткое платье, красные туфли на высоких каблуках; стоя у зеркала, распускаю волосы и делаю отчаянно-яркий make-up. Жду ещё пару минут, собираюсь с духом и начинаю спектакль. Вышагиваю путь в игровую комнату так, чтобы Энди с замиранием сердца слышал моё приближение. Да, I want him to hear the click-click of my heels on the wood floor.
В тёмной комнате включаю все светильники и довольно долго упражняюсь с prison strap на попке Энди. Для разогрева. Люблю слушать стоны мужа во время воспитательной порки. К тому же я знаю: непослушных мужей не бывает; бывают недостаточно выпоротые...
 Потом беру широкую чёрную ленту, завязываю любимому супругу глаза, велю ему застыть в ожидании чуда. Поднимаю подол платья и надеваю страпон, что занимает минуту времени. Затем ставлю мужа лошадкой – в коленно-локтевую позицию.
— Раздвинь колени, прогнись! — приказываю. It is fine to put my tembo in his proper place. — Что надо сказать? What’s your answer, boy? — допытываюсь у мужа.
— Yes, Your Highness!  I do! — послушно восклицает он и выполняет команду.
— Well, my fucking tembo…
I lubed up the end of the dildo. Звонко шлёпаю Энди по раскрасневшимся после порки ягодицам,  опускаюсь на колени, ввожу страпон медленно и очень осторожно. Долго ебу, держа рукой за пенис; нежно целую Энди в шею. It’s like I am in some alternate reality. It’s nice to have a lot of control and it gives me feel as I am playing some strange musical instrument. Стараюсь, чтобы мой тембо получил удовольствие – я всегда забочусь об оргазме мужа. О своём оргазме тоже.

Ещё вспоминаю озеро «Виктория» и то заветное место около берега, совсем близко от Кисуму, где любили собираться стада ипопо. Для меня ипопо – прекрасное тотемное животное. Дай бог, чтобы магическая сила моего тотема сподобила Энди согласиться завести ребёнка.



10.  ЛЕОПАРДОВАЯ ПЛЁТКА

В пятницу Энди приходит поздно вечером и приносит свою новую книгу. Она ещё пахнет типографской краской; знаю, Энди любит этот запах. На радостях достаю из бара бутылку «Российского шампанского» и коробку шоколадных конфет.
— «Российское шампанское» будет очень даже к месту, — говорю мужу, — ты же российский писатель. Или русский? В Википедии про тебя написано, что ты русский писатель.
Разливаю шампанское в высокие тонкие бокалы.
— Милый, скажи, чем русский писатель отличается от российского, — снова допытываюсь у мужа. — Я-то знаю, что один русский писатель не любит нынешнего российского царя, и даже кличет его альфа-стерхом. Но ведь должны быть какие-то коренные отличия между русским и российским? — хихикаю я.
— Дорогая, забудь про энциклопедии, забудь про словари! — восклицает Энди. — Ты, Джей, редактировала мою книгу – вот что главное. И прежде, чем мы с тобой выпьем шампанского, подпиши на память авторский экземпляр. Как редактор подпиши, или в качестве жены: что тебе больше нравится.
— Если любимый муж хочет, то, конечно, оставлю запись для истории литературы.
Беру ручку, открываю последнюю страницу его новой книги, на задней обложке размашисто пишу: «Желаю тебе быть поротым женой так часто, как тебе этого хочется!  Jennifer». Ставлю дату, отдаю книгу ему.
— Идиотка! — бормочет он своё стандартное умозаключение.
Делаю вид, что не расслышала. Чокаемся бокалами с шампанским, раздаётся мелодичный звон; пью маленькими глотками, чтобы получить удовольствие от вида крошечных пузырьков, стремящихся вверх со дна бокала. Потом беру конфету – миниатюрную шоколадную бутылочку с ромом, засовываю в рот целиком. Разжевав, ощущаю терпкий вкус спиртного. Второй эдакой бутылочки в шоколадном наборе нет, что крайне огорчительно. Тогда решаю немного развлечься и отомстить мужу за «идиотку».
— Милый, — говорю, — почему твой альфа-стерх напал на Сирию? Он что… на старости лет мечтает стать сирийским царём?
Энди не откликается; похоже, решил схитрить. Молча, он наполняет шампанским наши  бокалы. Ладно, тогда пробую по-другому:
— Любимый! что сочиняют про альфа-стерха русские писатели?
Энди по-прежнему молчит. Тогда беру с полки книгу известного нам с мужем Андрея Гусева: издано в Москве в 2007-м году, на корешке название напечатано по-английски “The World According to Novikoff”. Открываю ровно на трёхсотой странице начало повести, которую читала раньше – «Сто лет со дня рождения».  Нахожу ту часть текста, где стерх упоминается.
— Вот, — показываю мужу, — написано от имени девушки Нади, каковая является главной героиней повести.
Поскольку Энди решил играть в несознанку и молча пьёт шампанское, продолжаю забаву чтением вслух:
«В день, когда не станет Путина, я открою бутылку своего любимого вина “ISABELLA” — красного полусладкого. Я буду пить его в полном одиночестве маленькими неторопливыми глотками из высокого бокала с тонким стеклом. Я буду размышлять. Путин ведь был советским шпионом в Германии — это так романтично! А дальше… Получилось как всегда. Придя с холода, шпион вернул в мою страну позорный сталинский гимн, слопал независимое телевидение, обстряпал новую гражданскую войну, которая переродилась в бесконечные теракты и захваты заложников. Полторы сотни мирных граждан, убитых газом в самом центре Москвы в театре на Дубровке, — уж точно на его совести. Газ-то ведь спецслужбы применили. Как он поступил после этого? Секретным президентским указом произвёл отравителей в героев России. В секретных героев? всё у них вишь секретно…» 

Делаю паузу. Энди никак не реагирует. Тогда читаю на несколько абзацев дальше:
«Некоторые умники говорят, что если миром управляет дьявол, то надо учиться договариваться с ним. Имеет ли решение эта задача? Опыт Норд-Оста, Беслана и московских взрывов даёт отрицательный ответ.
Да, Путин наделал кучу ошибок. И очень жаль, что он был чекистом, а не сапёром. Если б существовала Чёрная книга России, то Путина с его чекистским окружением следовало бы в неё занести. Временами, глядя на этого гаранта конституции, у меня все мужики начинают вызывать отвращение.
Потом я вспомню лозунг, придуманный лимоновцами (или самим Лимоновым): «МУТИН — ПУДАК!»  Очень забавная игра букв. Почему-то я готова произнести лозунг вслух, даже громко прокричать. И пусть всякие доморощенные чистоплюи скажут, что это не политкорректно. Да ещё в такой день… Не фига!  Я допью своё красное полусладкое и крикну во всё горло: fucking wanker!!!
Вау!  я всегда возвращаю свои долги и люблю расквитаться за плохое».

Закончив читать вслух, пью шампанское. Хотя абсент куда приятней.
— Хорошо бы попробовать этого вина “ISABELLA” – красного полусладкого, — нарушает молчание Энди. Через паузу добавляет: — При случае попробовать. Когда повод подобающий  явится.
Лицо Энди становится злым, и он замолкает. Не люблю, если у него на мордочке проступает такое выражение. Похоже, игра стала слишком серьёзной. Решаю сделать несколько шагов назад и в сторону. Разумеется, в сторону BDSM.
— Любимый! кроме выхода твоей новой книги, сегодня есть ещё одна хорошая новость, — делаю паузу, придаю своему личику загадочное выражение.  Он по-прежнему молчит. — Энди! — восклицаю я, — мне удалось купить леопардовую плётку, она нынче самая модная. Но, надеюсь, ты понимаешь, что ей дерут не леопардов?
— А кого же? — угрюмо переспрашивает мой муж.
— Давай сначала обмоем покупку, а потом всё тебе расскажу, — улыбаюсь я. «И даже покажу», — мысленно говорю сама себе.
Снова чокаемся бокалами с шампанским, снова они мелодично звенят и напоминают про Новый год, который уже не за горами. Когда наши с Энди бокалы опустели, я говорю:
— Так вот, милый, леопардовая плеть предназначена исключительно для мужа. Для воспитания мужа, — уточняю, — она мягкая, сгодится для твоих симпатичных ягодиц, а можно использовать для порки пениса. Мы сегодня на чём остановимся? Впрочем, если хочешь, можно попробовать и то, и другое.
— Ничего я не хочу! — пытается отвертеться Энди.
— Милый, так не бывает. Вспомни наш брачный контракт. Там записано teaching on Saturday, а сейчас пятница, поздний вечер. Ещё немного, и после полуночи можно приступать. К тому же я знаю: ты любишь, когда красивая жена дерёт тебя плёткой. Ради такого случая, как выход новой книги, я готова нацепить на себя цветастую мини-юбку, чёрные колготки и надеть модельные туфли на шпильке.
Энди багровеет от моей наглости, но ничего не говорит. Значит, давнишняя дрессировка в клетке у леди Евы пошла ему на пользу. Пока можно не повторять, — думаю я.
— Dear, I don’t have a reason to whip you. Но брачный контракт это святое, его надо исполнять, — ещё раз объясняю мужу, словно он малый ребёнок. На всякий случай уточняю: — Ты готов?
— Да, дорогая, — смирено отвечает он, картинно потупив взор своих зелёных глазищ. — Я тебя очень люблю; teaching записано в супружеском договоре. Строгое воспитание мужа сохранит в целости сосуд нашего брака, не так ли? — добавляет он, сохраняя серьёзный вид.
Чувствую подвох, но не могу понять, в чём дело. Мы расставляем ловушки, а в конечном счёте попадаем в них сами. С другой стороны, если не хочешь чего-то видеть, в чём-то разобраться, то зачем вообще вступать в царство BDSM?! Впрочем, я знаю: a teasing wife is a pleasing wife.

Полночь. Направляюсь в тёмную комнату для role plays. По пути заглядываю в спальню, чтобы нанести на мордочку яркую «боевую» раскраску и нацепить на себя обещанное вульгарное одеяние в виде короткой цветастой юбки, чёрных колготок, туфель на высоких каблуках и красной блузки. Знаю, мой муж балдеет, когда я выгляжу подобным образом.
В тёмной комнате включаю все светильники, проверяю свисающую с потолка цепь. Зову Энди:
— My dear, go assume the position!
 Когда муж приходит, приказываю ему раздеться. Потом фиксирую запястья его рук к потолочной цепи; широкой красной лентой связываю ноги мужа чуть ниже колен. Левой рукой в длинной чёрной перчатке несколько раз шлёпаю по набухшему пенису, беру в горсть balls, указательным пальцем правой руки поднимаю подбородок Энди, смотрю в глаза, говорю: 
— Your balls in my hand and I’ll tell you what to do.
Потом устремляю взгляд на стоящую рядом дубовую скамью, где лежит леопардовая плётка. Энди следит за моим взглядом. Не отпуская balls, дотягиваюсь до плётки, беру её и сильно луплю по ягодицам мужа. Долго деру, пока он не просит пощады.
— Милый, ты обязан делать всё, чтобы мне было приятно и комфортно пороть тебя новой леопардовой плёткой. Иначе теряется весь цимес действа, — хихикаю я. — I'm going to whip you until you sob like a baby!!!
Я знаю: искушённые американские мистресс считают, что a slave man’s punishment must continue as long as his penis is erect. Но даже десятиминутная порка плетью заменяет долгие воспитательные беседы. Иногда, чтобы решить проблему, достаточно просто выпороть мужа. К тому же от боли появляется особая близость. Разумеется, кроме проверки новой плётки, я преследую и другую цель. Но об этом потом, а пока продолжаю спектакль.
Отпускаю balls мужа, делаю шаг назад, резко замахиваюсь и обрушиваю плеть на стоящий колом его член. От удивления и неожиданности Энди даже не орёт. Продолжаю ритмично пороть. После дюжины strokes он покорно вопит: «Перестань! я буду слушаться тебя!» Его пенис по-прежнему упруго стоит. Делаю вид, что меня совсем не трогают вопли мужа. Если ритмично лупить и дальше, то можно попробовать довести его до оргазма. Но это как повезёт: очень трудно найти подходящий ритм и нужную силу ударов, чтобы загнать моего тембо в состояние, похожее на  сабспейс.
— Милый, — говорю, не переставая пороть, — раз ты не хочешь ребёнка, то отныне все свои оргазмы будешь получать через порку и пеггинг.
— Нет!.. без пеггинга, — лопочет между ударами плётки этот осёл.
— А сейчас и нет пеггинга, — демонстративно усмехаюсь я, продолжая упражнение с плёткой. — То, что есть, называется порка пениса. Но если ты немедленно не кончишь, — зловеще шепчу ему, — надену страпон и буду еб**ь.
Замолкаю и пытаюсь сосредоточиться на ритме. Чувствую, что Энди близок к кульминации, но сделать последний шаг ему не удаётся. Швыряю плётку на скамью, беру в руки его член, делаю несколько  незамысловатых движений и… он кончает в мою ладошку.


…После леопардовой плётки by night я отдыхаю в гостиной за рюмкой абсента. Энди стоит рядом со мной у стола. Я не предлагаю ему сесть, но не из вредности, а потому как понимаю: это окажется дополнительной пыткой для его горящих ягодиц. К тому же я знаю, что абсент он не любит. Впрочем, сейчас самое время вернуться к разговору о нашей семейной жизни. У нас должны быть дети; если муж этого не разумеет, то надо учить его уму-разуму.
— Энди, как насчёт того, чтобы завести ребёнка? Леопардовая плётка не приблизила тебя к полноценной семейной жизни?
— Какой ребёнок родится у алкоголички?! — злобно шипит он. — Не иначе как обезьяна.
— Ты ведь любишь одну африканскую обезьяну, разве нет? — смеюсь я. — Когда родится ребёнок, у тебя появится вторая обезьяна.
— А если это будет мужская  особь? — не сдаётся он.
— Тогда у тебя будут разнополые обезьяны, чем это плохо?
Энди молчит. Я делаю большой глоток “Xenta”; чувствую, как зелёная огненная вода плюхается в желудок. Ещё не разгадав, хорошо мне или плохо, задаю дурацкий вопрос:
— Do you love your wife more because she spanks you?
К моему удивлению, Энди утвердительно кивает, целомудренно целует меня в щёку, называет круглосуточно красивой женщиной.
— Когда ты напишешь книгу про нас? — задаю мужу очередной бессмысленный вопрос.
— Думаешь нужно? И как её назвать в таком случае? — откликается он в своей излюбленной манере, то есть вопросами на вопрос.
— Попробуй включить фантазию, — говорю, — ты же модный писатель, мэтр эротической прозы, — хихикаю я. — Наверняка, тебе известно, что жизнь – это игра, которой занимаются, пока ждут смерти. Я бы назвала книгу просто: «Жена писателя играет в BDSM». Как тебе нравится сие наименование, любимый?
— Мысль, конечно, интересная, — смеётся Энди. — Кстати, дорогая, раз уж ты мечтаешь завести ребёнка, то ладно, я соглашусь… на ребёнка, — уточняет он, — но только, когда в нашей семье пороть леопардовой плёткой будут жену, и она перестанет лакать свой идиотский абсент. Всё в твоих руках. Выбирай! — восклицает этот хитрый русский тембо. Мой муж, мой любимый писатель.



Copyright © 2016 by  Andrei E.Gusev