Ангелы. Ручкин Дмитрий

Ручкин Дмитрий Александрович

29.08.1997 – 01.02.2015

г. Углегорск



В январе Углегорск принял на себя массированные обстрелы такой интенсивности, что жители города долгое время боялись подниматься из подвалов в свои жилища. Не все смогли оставить дома и выехать за пределы города. Часть населения оставалась дома, присматривая как за своим двором, так и за соседскими. Зачастую это получалось плохо: пока ждали в подвалах окончания обстрелов, на улице рушились и горели дома. Домашние животные метались по улицам в поисках любых укрытий. Люди подолгу не могли попасть в  чудом уцелевший магазин, чтобы запастись продуктами.

Коломоец Марина Геннадиевна с содроганием вспоминает тот кошмарный день, когда погиб ее сын Дима.

- Это было 28 января… Да-да, он погиб не 1 февраля 2015-го. Долгих трое суток сынок пролежал на улице под обстрелами, а мы не знали, жив ли.
Сидя в подвале, семья  напряженно вслушивалась в шум, доносившийся сверху.

Казалось, этим бомбежкам не будет ни конца, ни края. Два часа полной тишины дали  возможность выбраться на поверхность. Марина Геннадиевна метнулась к старенькой матери посмотреть, как она, и пригласить пробежаться (они давно не ходили спокойно по улицам) в магазин. Хлеба в доме давно не было. Перебивались, кто как мог, но зачастую пекли пышки. Только вышли на дорогу, как снова начался обстрел.

 Женщины  разбежались  в разные стороны. Марина Геннадиевна буквально ползком доползла до своего дома. Как она добралась до подвала – не помнит. Ее мужчины – муж и сын – были дома. Пытались дозвониться до бабушки, но связь совсем прервалась. И отец с сыном решили посмотреть, жива ли бабушка.  Дима посмотрел матери в глаза  внимательно-внимательно, а потом вдруг попросил: «Мама, а напеки мне вергунов». И убежал.

В этот момент снова начался артобстрел, который трое суток не давал всем появиться из подвалов на свет божий.

Во время очередного взрыва мужчины  попали в эпицентр. Отца отнесло взрывной волной на несколько метров в сторону. Он был весь в крови, но остался жив. А сын так и остался лежать на месте. Без головы…

Марина Геннадиевна вспоминает:

- Это безмерное горе – терять своих детей. Но как выразить боль, разъедающую сердце? Мы не знали, жив ли Димочка. Терялись в догадках. Но всё же думали, что он мог прятаться где-то рядом с домом. Только спустя трое суток мы смогли выбраться из подвала и узнали, что Дима погиб и все эти дни лежал на дороге.

С похоронами было сложно. Чужие люди его чуть было не похоронили в братской могиле безымянным, так как опознать его было невозможно. А потом нашли в кармане обгоревший паспорт.

Больших трудов стоило родителям в Углегорске под обстрелами хоронить сына. Бомбежки не прекращались еще долгое время.



Ирина Горбань
Проект Министерства информации ДНР "Ангелы"


= = =

Dmitriy Ruchkin
29.08.1997 – 01.02.2015
Uglegorsk

In January, Uglegorsk endured so intensive and massive bombardments that citizens of the town for a long time were afraid to go out of basements so as to go home. Not everyone could abandon his house and leave the town. Some people stayed at home, seeing after theirs and their neighbors’ yards. Oftentimes it was not working out: while they were waiting for the end of the shelling, houses outside were on fire and fell apart. Animals ran around the streets seeking out any shelter. People for days could not get in a shop that remained whole by some a miracle to stock up on some food.

Marina G. Kolomoets shudders to recall that dreadful day, when her son, Dmitriy, lost his life.

“It was the 28th of January… Yes, he perished not on February 1nd. Three long days my son was lying outdoors under bombardments, and we didn’t even know whether he was alive.”

Hiding in a basement, the family was anxiously listening to the noise that resounded above. It felt like these bombings would never stop. Two hours of deep stillness allowed them to come outside. Marina ran up to her elderly mother to check whether she was okay, and asked her to go for a run to the shop (they for a while didn’t walk the streets calmly). There wasn’t any bread at home for long. They lived from hand to mouth. However, they often baked doughnuts. When they had gone out the road, the shelling got started again.

Women scattered in every direction. Marina creepingly got to her house. She doesn’t remember how she reached the basement. The men — her husband and son — were at home. They tried to get granny on the phone, but connection was disrupted completely. And the father with his son decided to check out whether grandma was alive. Dmitriy looked into his mother’s eyes very closely, and then suddenly asked, “Mom, make some doughnuts.” Then he ran away.

At that moment, an artillery bombardment began again, which for three days didn’t let anyone go out of cellars and see the light.

At the time of another blast, the men got into an epicenter. The father was thrown away by the shockwave several meters aside. He had his blood all over him, nevertheless, he survived. But his son was left behind. Without the head…

Marina recalls,

“This is enormous woe to lose your own children. But how is it possible to describe the deep pain that corrodes the heart? We did not know whether Dmitriy was alive. We lost ourselves in conjectures. Even so we thought he could hide somewhere near the house. No sooner than three days later we managed to get outside and found out that Dmitriy was lying on the road all this time.”

The funeral was complicated. Other people very nearly buried him in a mass grave anonymously, because it was not possible to recognize him. And when they had found in a pocket his burnt passport they realized that the guy has a name.

The parents in Uglegorsk spent so much effort to bury their son under bombardments. The shelling was not ceasing for a long time yet.


Перевод Артём Карпович