это у нас называется Полярная звезда

В детстве с моей лучшей подружкой мы придумали, что мы с ней инопланетянки. Я читала потом, когда выросла, в умных книжках, что дети часто воображают, что их усыновили и что родители у них ненастоящие. Или заводят себе воображаемых друзей. Мы ничего такого не делали. Мы с Олькой с самого начала точно знали, что мы с ней сестры - ну и что что растем в разных семьях и люди, которые живут с нами, думают, что мы познакомились только в школе. Мы угнали у родителей космолет, потому что обиделись на старшего брата. Космолет сломался на Земле и нам никак не вернуться. Но старший брат обязательно прилетит за нами и заберет нас домой. И мы его ждали. А пока учились в школе, тренировались, чтобы стать настоящими космодесантниками, когда он нас найдет. Потому что, ясное дело, мы собирались стать космодесантниками, когда вырастем. И разведывать для человечества новые планеты, которые не факт, что будут дружелюбны по отношению к этому самому человечеству.
Потом мы выросли, вышли замуж, родили детей и вообще разъехались по разным городам. То есть, это я разъехалась. А Олька осталась.

Той ночью я проснулась от странного чувства, будто внутри моей головы включили свет. Я зажмурилась и открыла глаза. Уши заложило, как будто я нырнула глубоко под воду, и я услышала тихий голос:
- Раз, раз, раз, как слышно меня, прием!
Я села в кровати. Муж заворочался, потревоженный моим движением. Я погладила его по плечу – спи, спи. Он улыбнулся во сне и, обняв подушку, уткнулся в нее носом.
Голос в моей голове повторил:
- Прием, прием, меня слышно? Прием!
- Слышно, только что это за фигня? – подумала я.
- Ну наконец-то! – вскричал голос, и моя голова чуть не лопнула.
- Нельзя ли не орать? – прошипела я, схватившись за голову руками.
- Прости, прости, - зашептал голос. – Белла, это ты? Или это Марго?
- Ни то, ни другое, - ответила я, чувствуя, как что-то царапнуло внутри.
- Не может быть, - голос прозвучал растерянно.
И тут до меня дошло. Изабелла и Маргарита – такие имена были у нас с моей лучшей подругой в детстве. Ну то есть, в той истории, где мы были инопланетянками. Мы их придумали, эти имена, и называли друг друга только так, когда были наедине.
- Я Марго, - рискнула признаться я. – А ты мой внутренний голос и я псих, да?
- Вообще-то я Питер, ваш брат, - сказал голос.
Я почувствовала, что меня прошиб холодный пот, сердце забилось как сумасшедшее, накатила тошнота.
- Питер… Но это же невозможно! Это же была неправда, мы все придумали!
- Все хорошо? - совсем рядом раздался другой, настоящий голос.
Все-таки разбудила Марка. Наверное, заорала вслух.
Я виновато сказала:
- Все хорошо, сон плохой приснился. Ты спи, я пойду воды выпью и вернусь.
- Хочешь, я тебе принесу?
- Не надо, спасибо. Спи.
Я выбралась из кровати, ушла в кухню. Налила стакан воды. Села на маленький диванчик у стола, в самый уголок.
Позвала мысленно, надеясь, что ответа не будет:
- Питер!
- Я тут, Марго. Я прилетел за вами. Хватит валять дурака. Связь очень неустойчивая, и я не могу найти Беллу. Давай, чтоб завтра вечером обе были готовы, полетим домой.
Я почувствовала, что схожу с ума. С одной стороны, я понимала, что это невозможно. Что я взрослая женщина, и у меня пятнадцатилетний сын, и муж, и дом, и собака спит в прихожей, а утром придет почтальон и собака будет на него лаять, а почтальон будет делать вид, что боится, они в это играют с самого собакиного детства. А с другой стороны, мне очень хотелось спросить Питера, где его носило все эти годы и какого черта он не давал нам знать о себе, ведь мы с Беллой так волновались и ждали его, а потом перестали – и волноваться, и ждать, и верить.
Звонить Ольке мне было страшно. Ну то есть, я понимала, что она меня любит и все такое и готова простить мне многое, если не все. Но еще я понимала, что она всегда очень за меня волнуется и как только я позвоню ей с новостью о том, что мы дождались и наш инопланетный брат готов забрать нас домой, она тут же пришлет мне бригаду крепких молодцев в белых халатах, даром что мы живем в разных городах.

Олька позвонила сама. Наутро.
- Сестренка, ты ничего не хочешь мне рассказать? – поинтересовалась она как только мы закончили с приветствиями и дежурными вопросами про как дела.
Я немного подумала. Потом ответила вопросом на вопрос:
- А почему ты спрашиваешь?
- Потому что ты мне снилась и говорила, что улетаешь навсегда. Ты действительно улетаешь навсегда?
Я нервно хихикнула. Ну вот, полдела уже сделано, она что-то подозревает – спасибо снам – значит, можно попытаться все ей рассказать.
- Я как раз размышляю на эту тему. И тебе предлагаю тоже об этом подумать.
- Что это ты имеешь в виду?
- Помнишь, в детстве мы играли в игру? Про то, что мы не с этой планеты.., - я сделала паузу, не зная, как быть дальше.
- Помню, конечно, а как же. Так что стряслось? Неужели наш братец починил свою летающую тарелку и прилетел за нами? – Олька засмеялась.
- Я не знаю, чинил ли он свою летающую тарелку, но он действительно прилетел за нами и прошлой ночью говорил со мной. Ну или я рехнулась и у меня начались галлюцинации. Ты можешь приехать, пожалуйста? – жалобно закончила я.
- Буду вечерним рейсом, - сказала Олька.
Когда было нужно, она становилась очень собранной, мгновенно принимала решения и воплощала их с невероятной скоростью. Космодесантник из нее получился бы знатный.

Я встретила ее на выходе в зале прилета. Олька совсем не изменилась с нашей последней встречи. Такая же высокая и красивая, с широченной улыбкой. Мне тут же стало очень спокойно, как было всегда в ее присутствии. Когда она была рядом, я была уверена в том, что все будет хорошо и ничего не случится - уж не знаю, почему. В детстве мы с ней постоянно вляпывались в самые странные истории. Однажды, например, решили переплыть реку и испечь картошки на том берегу. И переплыли, и испекли. А на обратном пути нас выловили из воды спасатели - просто потому что проплывали мимо на своей моторке, а в тех местах было запрещено купаться.

Пока мы ехали ко мне домой, я коротко пересказала Ольке случившееся ночью. Рассказывать, собственно, было особо нечего, так что я уложилась в три минуты – я специально засекла по автомобильным часам.
- Шиза, скажи? – закончила я свой рассказ.
- Шиза, - кивнула Олька. – Ты, может, перенапряглась по работе? Или по жизни? Как у тебя с Марком? Не обижает?
Я хмыкнула.
- Если честно, Оль, то я очень хотела бы, чтобы это была галлюцинация. Я бы попринимала таблеточки и все прошло бы. Гораздо хуже, если это правда. Представляешь – мы так верили, так ждали, он прилетел, а нам это уже нафиг не нужно. Нам ведь это не нужно?
Я посмотрела на Ольку. Она пожала плечами:
- Скажем так, сейчас это гораздо менее кстати, чем было двадцать пять лет назад.
- И что мы будем делать?
- Встречаться. Я бы посмотрела на него, если он действительно существует. Или убедилась бы, что голос тебе примерещился и помогла бы организовать для тебя лечение.
Олька не теряла головы ни при каких обстоятельствах и всегда была моим героем. Мне кажется, если бы на нас напали уэлсовские марсиане, Олька бы в течение пяти минут придумала, как всем спастись.

Марк очень удивился, увидев, что я вернулась не одна. А собака не удивилась, просто очень сильно обрадовалась – она в Ольке души не чаяла. Тут же улеглась рядом с ней, для надежности придавив тяжеленным боком ее ногу – чтоб не сбежала. Олька гладила собаку и вдохновенно сочиняла что-то подобающее случаю – кажется, про тетушку, которой внезапно поплохело (тут она многозначительно глянула на меня, я незаметно для Марка показала ей кулак), из-за чего Ольку сдернули из дома, но тетушка уже в больнице, ее прооперировали, в квартиру к тетушке не попасть, в гостинице останавливаться дорого, поэтому она попросила меня оказать любезность и если он, Марк, не будет против, то она поживет у нас недельку.
- Да хоть год, - сказал Марк. – Буду только рад.
Я поцеловала его и сказала тихо ему на ухо:
- Спасибо. Прости, что не предупредила заранее. Случай действительно исключительный.
- Все нормально, - сказал Марк. – Селим Ольгу в Тимкиной спальне, пока он в лагере?
Я кивнула. На фоне того, что происходило в моей голове, эти простые слова звучали крайне странно. Спальня, лагерь, Тимка, Марк – с одной стороны. Питер, космос, звезды, детская вера – с другой. Мне казалось, что если я буду делать вид, что ничего этого нет, что все по-прежнему, что мне все это померещилось, - я предам что-то очень важное. Такое же мерзкое ощущение у меня было, когда мне пришлось прочесть эту ужасную историю про черную курицу.

Ольку мы действительно устроили в Тимкиной спальне. Она очень забавно смотрелась в комнате увлеченного рок-музыкой подростка – как будто и сама стала девчонкой, готовой немедленно влезть в узкие джинсы и кожаную куртку и усесться на мотоцикл позади крутого парня.


- Оль, и что, мы вот так вот просто с ним встретимся? – спросила я поздно вечером, когда Марк ушел спать. – Серьезно? И тебе не страшно?
- Честно говоря, страшно, - призналась Олька. – Жутко не по себе. Даже потряхивает. Но вариантов-то у нас нет.
- Вариантов нет, - согласилась я.
И позвала мысленно:
- Питер, мы ждем тебя.
Некоторое время он не отвечал, и я уже было решила, что все это на самом деле было галлюцинацией. Дура, только Ольку зря сдернула, подумала я с облегчением.
- Привет, Марго. Привет, Белла.
Я тяжело вздохнула. Посмотрела на Ольку и по ее расширившимся глазам поняла, что она тоже услышала. И что она до этого самого момента была уверена в том, что у меня поехала крыша. Она вцепилась в край кровати, на которой сидела, так, что костяшки пальцев побелели. И ответила хрипло и вслух:
- Привет, брат. Какого черта тебя так долго носило непонятно где?
- Во-первых, найти вас было непросто. А во-вторых, не так уж и долго – я провозился каких-то пару дней. Неужели вы уже успели соскучиться? Я был уверен, что после той истории с бассейном вы надулись на меня так, что вообще откажетесь со мной разговаривать и мне придется просить родителей лететь за вами.
- История с бассейном? – шепотом спросила я у Ольки.
- Он подплыл снизу, - тоже шепотом ответила Олька, - схватил нас за ноги и чуть не утопил. А потом еще смеялся и говорил, что ни один космодесантник не позволил бы такое с собой проделать. Не помнишь?
Я вспомнила. Искорки солнечного света в каплях воды. Смеющийся мальчишка возраста Тимки. И мы с Олькой – два надутых пузыря.
- Оль, почему он про два дня говорит?
Олька пожала плечами:
- Может, эта та самая фишка, когда время течет по-разному в разных местах? Для него прошло два дня, для нас двадцать с лишним лет. Вот спустится он сейчас за нами, увидит взрослых теток, напугается и улетит, только мы его и видели.
- И проблема решится сама собой, нам не придется объяснять ему, почему мы не хотим лететь, - подхватила я. – А еще мы теперь старше, чем он. И он должен нас слушаться – о дааа!
- Я спускаюсь, - предупредил Питер.
- Давай, - согласилась я. – Мы будем на поляне за домом. Фары только выключи у своей летающей тарелки, а то полдеревни перебудишь.
- Очень смешно, - пробурчал Питер.
Мы с Олькой просидели еще минут пять, не решаясь двинуться с места. Потом встали и пошли. Очень хотелось взять ее за руку, но очень не хотелось, чтобы она почувствовала, как я дрожу.

Когда мы обошли дом, он был уже там. Сидел на траве, обхватив руками колени. Здоровый бородатый мужик, совершенно седой, намного старше нас с Олькой – про фишку со временем она, похоже, оказалась права. Только это для него время шло быстрее, чем для нас. Потому что тот Питер, которого мы помнили, был старше нас всего на четыре года, а этот – лет на двадцать.
Питер увидел нас, поднялся на ноги и так и стоял, пока мы шли к нему. Мне казалось, я слышу, как бьется его сердце. Мы подошли и он обнял нас – сразу обеих, сгреб в охапку, как будто мы были двумя маленькими девочками.

- Но как, Питер? Ты же сказал - два дня? – спросила я его потом, когда мы трое – он посередине, мы с Олькой по краям - уже лежали на траве и смотрели в небо.
- Я пошутил, - ответил Питер. – Я всю жизнь вас искал.
- И что теперь? – спросила Олька. – Мы должны лететь с тобой? Я не смогу. У меня семья.
- И у меня, - сказала я небу. – У меня тоже семья.

- Привет, мам, - вирхастая голова заслонила небо. Я охнула.
- Тимка, ты что тут делаешь? Ты же в лагере!
- Я очень соскучился и сбежал. Но я оставил вожатым записку, они позвонят тебе утром. Скажи им, что ты меня поставила в угол и лишишь мороженого на все лето.
Я помотала головой, пытаясь как-то совместить все происходящее в одну картинку. Получалось плохо.
- Мам, а что это за дядька? Теть Олин муж? А почему он такой старый?
- Это наш с тетей Олей брат, - сказала я. – Он инопланетянин, его зовут Питер. И он не старый. Он старше нас всего на четыре года. Просто время тут идет медленнее, чем там, откуда он прилетел.
- Клёво! Теория относительности в действии? – сказал Тимка. – Привет, дядя Питер. Покажешь свою летающую тарелку?
- Привет, Тимка, - голос Питера звучал растерянно. – Покажу. Если ты расскажешь мне, как тут у вас вообще всё.
- Да легко! – согласился Тимка. – Мам, подвинься.
И Тимка плюхнулся между мной и Питером. Ткнул пальцем в небо и сказал:
- Вот, смотри. Это у нас называется Полярная звезда.