Дар чародея иногда просыпается в людях!

«Если на кассе супермаркета с вас берут денег больше чем написано в ценнике товара, то прямиком обращайтесь в администрацию магазина, или звоните по телефону в отдел защиты прав потребителей», - в который раз читаю порядок своих действий, «если что», в газетах. Раньше, при «развитом социализме» такого не писали. Прочитали бы покупатели короткую заметку в газете о приведении в исполнение срока наказания директору магазина, и дело с концом!.. Потребители, а это, мне видится как синонимом слова нахлебники, тогда уважительно назывались в прессе «Покупателями», и они имели некоторые права, несопоставимые с нынешними! Россия и союзные республики имели единые правила торговли, но «взбрыкивания» были и тогда…
- Сынок, привези мне пачки три хны с Юга, - звонит мать перед моим отпуском. – Райка восемь упаковок привезла. Говорит, что там хна в свободной продаже, а у нас год её нет в магазинах! Басму не покупай, она и её приволокла! Пытается продать знакомым, но они не берут!..

В городе Гагра, куда я приехал с семьёй, отдыхающих не так много, и дня три кряду мы, северяне – летал я на Севере в авиации двадцать лет - полёживаем на пляже, чтобы, как и положено, поменять «подержанную» кожу и получить вечером удовольствие от холодненького слоя кефира на спине. На четвёртый день идём по центральной улице городка и заглядываем в «Амагазины» и «Аунивермаги», чтобы подкупить продуктов, периодики и выполнить некоторые «заказы» родных и друзей. Буква «А» в Абхазии, как я понял – главная! Все надписи на учреждениях, даже на библиотеке и милиции, начинаются именно с неё.
 
«Агазетный киоск» встречает нас, потенциальных клиентов, обилием свежих изданий. «У нас к журналу «Вокруг света» нагрузка - журнал «Советские профсоюзы». А к «Работнице» и «Крестьянке» местные газеты идут, на абхазском языке, - не шибко пока, но ошарашивает нас киоскерша. – Дочке вашей журнал «Мурзилка» без нагрузки продам – указание у нас есть такое». Подходим с никчёмной лишней прессой к ближайшей урне, в которой и рядом с которой лежит макулатура сброшенная покупателями…

«Гляди, вон женщина тушёнку в авоське несёт. Нам ещё десять дней тут жариться и маяться. Пригодится тушёнка-то вечерком. Пойду, спрошу у неё, где брала», - шепчет жена. У палатки небольшая очередь, но почему-то шумно. Мужики притихли и стоят, покуривают сами себе на уме, а женщины наседают хором на продавщицу и даже повизгивают: «А что, нельзя в нагрузку к тушёнке конфет или пряников положить?! Зачем нам пиво ваше прокисшее!»…. Много непочатых мутных бутылок стоит и валяется у заборчика за палаткой. Некоторые мужики, слюни-то выделяются, открыв бутылочку и глотнув, с кислыми минами на лице отправляют напиток в урну. Купили и мы тушёнки, оставив кислую «нагрузку» продавцам, - мол на «второй заход»…. День только начался, а нервы на пределе: не сталкивался я с такой обдираловкой на Севере.
Двухэтажный «Аунивермаг», просторный и малолюдный, встретил нас тишиной и прохладой. «Тут-то, в отличие от уличного беспредела, нас встретят как людей, и я прикуплю хну, заказанную матерью», - проносится оптимистичная, но… никчёмная мысль.
- Хна, молодой человек, у нас продаётся в наборе с басмой, – сбрасывает мой оптимизм на ноль продавщица.
- А как же недавно принятый закон, в котором чётко прописано, что покупатель имеет право  расформировывать подарочные наборы по своему усмотрению! – привожу я, как мне кажется, веский аргумент.
- У вас свои законы, а у нас свои! - не подумав о последствиях, как это делают многие продавцы, ставит точку в разговоре работница торговли и, отвернувшись, режет ножницами какие-то резинки. 

Нервы у меня накалены до предела: несутся мысли о законах, которые вовсе тут не законы, о каких-то обезьянах, потихоньку опускающихся с деревьев и начинающих торговать, о пулемёте «Максим» с большим количеством патронов, как у Анки пулемётчицы…. Под руками пулемёта нет, и я потребовал книгу жалоб и предложений. «Нет у нас таковой!» - не поворачиваясь, парировала торговка.

Молодая директриса магазина, встретила меня в кабинете, что на втором этаже, более чем доброжелательно: угостила кофе, расспросила подробно про мою «беду» и опустилась со мной на первый этаж. Вопрос расформирования подарочных наборов отпал сам собой, а самое главное, молча! После такого приёма, я коротко, упуская мысли о пулемёте, твёрдой рукой написал о неуважительном отношении работника прилавка ко мне, покупателю, который всегда прав! «Я с ней ещё разберусь», - пообещала директриса и попросила меня написать в книгу жалоб свой подробный адрес…

Летающие светлячки, трели цикад, шорох лёгкого прибоя и флюоресцирующие от движений в воде микро-водоросли привели к концу дня все мои параметры в норму. А вот по лавкам и магазинам мы больше не ходили: покупали продукты на «Арынке», где поторговаться можно, всё свежее, да и попробовать на зубок продукт всегда дадут.

Вот тут-то всё и началось!..
Через десять дней мы, почти шоколадного цвета, были в Нальчике у родственников. Витя музыкант и преподаватель, а попал он сюда по распределению. Они наши соотечественники, поэтому живут просто - в «хрущёвке» на четвёртом этаже. «Всех зарежу - перережу!» - схватив палочку от сборной пирамидки, кричит их младшая дочка вечером, перекосив личико и гоняясь за старшей сестрёнкой, которая уже учится в школе. «Да это она в садике нахваталась, - уверяют родители нас, немного ошарашенных, и делают дочери замечание. - Перед вами вроде бы как концерт устраивает. Пройдёт». «Наши девчушки всё больше в куколок играют и в «магазины», а эта, гляди-ка, вроде бы как за «кинжал» ухватилась. Чему их учат в садике? А в школе что будет?» – удивляюсь я.

Благодаря полученному стрессу в «Амагазинах» на берегу моря, а такое, выходит, иногда бывает у людей, в Нальчике я обнаружил у себя некий «дар чародея», которым обладали в полной мере Вольф Месинг и наш Григорий Распутин…
Как водится на Руси, а на Кавказе тем более(!), на другой день никто не возражал против настоящего шашлыка на лоне природы. На рынок идти за мясом вызвался я, а Надежда подрядилась со мной, мол, куплю кое-какие мелочи. Мясной павильон большой, а в одном месте хоть и маленькая, но очередь. Два джигита за прилавком работают ловко: один рубит баранину, а другой  взвешивает выбранный кусок и производит расчет с покупателями.
- Свэжее мясо, парное. Утром кололи баращков! - покрикивает он и привлекает покупателей.
Сзади подпирают.
- Тэбэ ровно шест кыло, по тры рубля за кыло. Задок называется! - говорит мне джигит и, как заядлый картёжник разворачивает пальцами одной руки сдачу с моей двадцатипятирублёвой купюры: шесть купюр по три рубля. – Правылно? – спрашивает он.

«Правильно! Правильно! Уходи!», – подталкивает меня очередь сзади. Надя, стоящая рядом, смотрит на мою озадаченность и на «кучу» трояков в руке, а потом машет рукой, мол, они в накладе не останутся, и мы уходим. После купания в горной речке Баксан, что в большом малолюдном лесопарке, шашлык из свеженькой баранины, по рублю за «кыло», был особенно вкусен!..

Не вспоминал я об этом эпизоде всего ничего – дня два. Какие-то «Силы» мне вскоре напомнили, как надо «действовать»…. Витёк пригласил меня к себе в музыкальное училище-консерваторию, приобщить, так сказать, к большому искусству. В огромном актовом зале, за кулисами, он познакомил меня с бардом, который проживал тут же, в каком-то закутке с топчаном. Ну, не сложилась у него жизнь на данном этапе!.. Попел, поиграл на гитаре мой новый бородатый знакомый, и пошёл нас провожать. Рядом летнее кафе с открытой верандой. Посидели всего ничего: бутылочка сухого вина и пиво с рыбкой. Уложились по тем временам в «дежурный» червонец. Я отдаю. С десяткой молодой официант зачем-то убежал к буфету, мол, подождите, и приносит сдачу: пятнадцать рублей с копейками с моего червонца!.. Вот тут-то я и вспомнил про «свэжую» баранину, вспомнил Вольфа Месинга, который по поручению Иосифа Сталина, пройдя многочисленную охрану, получил по бумажке в клеточку огромную сумму денег в банке. Махнув рукой и поблагодарив официанта, я сунул деньги в карман, как должное. Дома же, чистя зубы, я долго присматривался в зеркале к своим серо-голубым глазам, но так и не нашёл в них даже малейшего намёка на сходство с проницательным взглядом Кашпировского…. Пытался пенять на «никакую» арифметику, которую дают на Северном Кавказе в школах, но почему тогда в Гагре нас так ловко облапошивали?

Отпуск подходил к концу, и вот уж я с деревянным, сбитым из тонких фанерных полосок чемоданчиком (продавались такие для нас, залётных) хожу по рынку, чтобы купить и привезти родителям дары Юга: виноград, абрикосы, персики. Я уже «вернул», а пожалуй и с гаком, издержки на «нагрузки» в Гагре, поэтому спокойно отдаю женщине-торговке фруктами излишнюю сдачу, к которой меня уже тут «приучили». Запомнилась ещё девочка лет двенадцати в «перечном» ряду. Все идут и, скорее по привычке, спрашивают: «Почём перец? Почём перец?» У всех торговцев перец по пятнадцать копеек за штуку. Я подхожу к этой девочке-торговке и на вопрос о цене, она секунды три смотрит на меня глаза в глаза и тихо так, как заворожённая, называет цену: «Пять копеек!» Девочка, что справа, лихо толкает её локтем в бок и зло, с присвистом шепчет: «Дура, пятнадцать копеек!»… Небольшой «долг чести» жителям Северного Кавказа я всё же умудрился отдать…. «Два рубля пятьдесят копеек», - называет цену кучки помидоров пожилая торговка на выходе с рынка. «А за три рубля отдашь?» - спрашиваю её с ехидцей, чтобы хоть в мыслях отомстить «неправильным» жителям региона. «Нэт! Два пятьдесят!» - отвечает хозяйка и лезет в карман за сдачей с моего трояка. Я ухожу, но, обернувшись, вижу, как торговка крутит у виска пальцем и показывает соседям по ряду в мою сторону. «Сами вы все тут такие! А я просто спешу, самолёт уже скоро», - мелькает успокаивающая мысль.

В самолёте, когда мы летели к месту моей работы и жительства, жена и дочка, оценив мои неординарные способности в Нальчике и втихаря пошептавшись, на полном серьёзе стали настаивать на том, чтобы по магазинам и рынкам ходил только я…

По прилёту, в почтовом ящике меня ожидало письмо от какой-то «незнакомки» из Абхазии. Я, было дело, подчиняясь инстинкту, заложенному в гены мужчин, быстро спрятал его во внутренний карман. Выйдя покурить, прочитал и успокоился: в письме директриса «Аунивермага» благодарила меня за помощь в борьбе с нарушителями правил торговли и сообщала, что работница магазина за многократные нарушения правил торговли уволена…

В магазинах северного города Печоры, где я работал, работники прилавка арифметику знали – не проведёшь! А возможно «дар чародея» у меня «включается» только в период нездоровых затей окружающих?! Поэтому в магазины и на рынки я не ходил после отпуска, потому как душа радовалась стабильности и порядку…. Да и  сейчас бываю там редко…