80-1. Спектакль Два театра поставлен Воложаниным

НА СНИМКАХ: Программка спектакля. Дизайн Юрия Кононенко.


Спектакль «Два театра» по пьесе польского драматурга Ежи Шанявского был поставлен режиссёром Николаем Воложаниным и сыгран в ДК «Академия» в ноябре 1967 г.

Ежи Шаневский написал много пьес и до второй мировой войны, и после. Его творчество вызывало споры: одни считали его выдающимся драматургом, другие – «второразрядным писателем», на спектакли по пьесам которого «ходит мещанская публика». К его критикам относится и известный польский режиссёр Эрвин Аксер, который, тем не менее, по приглашению Товстоногова поставил этот спектакль в БДТ в 1969 году, а на год раньше – в своём театре «Вспулчесны» в Варшаве.

Напомню, что Воложанин поставил спектакль в 1967 году, на год раньше, чем он был поставлен в Варшаве и на два года раньше, чем в Ленинграде. Где он взял пьесу, кто перевёл её на русский язык, мне неизвестно. Её постановка Э. Аксером была признана лучшей на фестивале польских драматических театров в СССР, но это событие тоже произошло в 1968 или 1969 г.

Пьеса непроста. Философский смысл того, что хочет сказать автор, скрыто «под семью замками и семью печатями» – эта фраза взята из «Двух театров». Вот, что сказал о пьесах Ежи Шанявского один из критиков:

«С одной стороны, этот театр ясен по форме и реалистичен, к нему вполне применимы произнесённые в пьесе «Два театра» слова: «Театр ваш существует в трёх измерениях, умных, практичных, целенаправленных... Люди в нем чётко очерчены и выразительны, говорят ясно и толково». И вместе с тем, сколь подробны и достоверны бы ни были реалии быта, содержание того,  что  в этих реалиях  разыгрывается,  погружено  в недра

человеческого сознания, а потому не может быть однозначным, как не однозначны и порой загадочны проявления человеческой сущности. При этом автор охотно и отважно прибегает к оружию символики, но делает это так деликатно, что символы словно бы из реальности вырастают и с ней переплетаются. А вдобавок Шанявский частенько иронизирует над своими персонажами и их поступками, дабы избежать лжи-неоромантического пафоса и назидательности».

Сам Шанявский говорил: «Мой реализм не кончается там, где кончаются конкретные понятия, доступные органам чувств».

Пьеса «Два театра» названа автором комедией, но она отнюдь не развлекательна и уж, тем более, не «комедия положений», хотя есть в ней свойственные Шанявскому ирония, смелая фантазия, а иногда и гротеск.

Пьеса «Два театра» наводит на мысль о чеховском понимании «комедии». «Но в какой бы обыденной обстановке ни оказывались герои, в какие бы банальные или забавные ситуации ни попадали, — результатом их поведения и взаимоотношений становится острый конфликт, вскрывающий существование злободневной проблемы. Из малого, смешного, нелепого вырастает большое, серьёзное. Как говорит один из персонажей комедии другой пьесы Ежи Шанявского «Вертопрах»: «Всё начинается с малого. Мал круг от брошенного в воду камушка. Но потом круги всё увеличиваются, увеличиваются. Головка у спички маленькая, а может спалить целую деревню».

В пьесе «Два театра» параллельно существуют два театра: просто театр, где артисты играют свои роли, и театр жизни, где происходят настоящие житейские драмы.
Пересказывать содержание пьесы я не буду. Пожалуй, даже сразу после спектакля сделать это было бы непросто, – тем более, через 50 лет.

У Воложанина фактически была своя труппа в НГУ. Но для этого спектакля он пригласил нескольких артистов из театра-студии Академгородка, поскольку в тот момент артисты ничего не репетировали, – Арнольд Пономаренко не собирался пока ничего ставить. Но играть у Воложанина он согласился.

Воложанин дал ему роль директора (режиссёра). Вслед за Арнольдом были приглашены и другие члены Театра-студии Академгородка: Любови Качан, предложили роль Лауры, женщины, постоянно ждущей у окна человека, которого она любит (фактически единственного персонажа из театра реальной жизни), Жоре Цикину, Саше Хуторецкому, Володе Штерну и, кажется, Серёже Перикову – другие роли.

Спектакль был показан на сцене ДК «Академия» в ноябре 1967 года. Он не вызвал ажиотажа, который обычно сопровождал постановки Арнольда Пономаренко и не стал явлением, как любой из его спектаклей.

Люба Качан вспомнила, что и роль, ею сыгранная, не стала откровением, как другие её роли – мать (в пьесе «Ради одной надежды»), Мона (в пьесе «Безымянная звезда») или Роксана (в пьесе «Сирано де Бержерак»).

Наш друг Юра Балаклеевский так сказал об этой роли: «Там была очень грустная женщина». 

После представления об этом спектакле как-то сразу забыли. А вот спустя много лет вспомнили. Более того, теперь он стал даже знаменит. Знаменит, потому что одну из ролей – секретаря директора театра – в спектакле сыграла молоденькая Ирина Алфёрова, будущая знаменитость. До этого Ирина сыграла роль в студенческом театре НГУ в пьесе А. Хмелика «В нашей школе всё в порядке», тоже поставленной Воложаниным.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/12/03/1027