Дружба-дружбой...

               


"Страна Лимония – страна без забот, в страну Лимонию ведет подземный ход, его найди ты сам, не стану я тебя учить. Трудна дорога и повсюду обман, но чтоб не сбиться у меня есть план, но я тебе не дам, и не смей меня винить".
 Песня.
1

У Диккенса началась новая жизнь, он обзавелся компьютером. Диккенс… Эта фамилия странная для посторонних, его знакомые к ней привыкли. Сменил он ее с получением паспорта, ему с детства была не по душе своя собственная - Рапсодин. Отец ему без конца  твердил: у их колена давняя история, ее ценить дескать, надо. Илья стоял на своем - эта фамилия легкомысленная, и берет начало от растения или музыки. Отсюда и школьные клички: Апс, Сода, Дин... Свой новый статус юноша узаконил вопреки воле родителя, целый год после этого они  с отцом сторонились друг-друга.
После того, как Илья получил паспорт с новой фамилией, он сразу ощутил  к себе уважение. Как яхту назовешь, так она и поплывет…
Много лет спустя, купив моноблок, он засел за свои рассказы, которые дались ему совсем не малой кровью. Рукописей с вариантами набиралось два продуктовых пакета - ценность для него сказочная, если судить по затратам - десять  лет трудовой повинности.
Диккенс переводил свою клинопись в цифровую форму урывками, работая порой десять часов кряду. И года не прошло, он завершил этот адов труд, записав почти сотню произведений. Окончательной редакцией их было не назвать даже при богатом воображении, то были скорее заготовки, эскизы, Диккенс трезво оценивал свой писательский потенциал.
Немолодой уже мужчина начал "светиться" на литературных порталах в Интернете. Его читали, комментировали, зачастую очень резко. Критику Илья воспринимал стоически, утешаясь афоризмом Андрэ Моруа: "Не стоит ориентироваться на общественное мнение. Это не маяк, а блуждающие огни".
Дошла очередь и до "одноклассников". Илья выхватывал из своей, уже не совершенной памяти, то одну, то другую фамилию земляка или землячки, ожидая появления на мониторе знакомых лиц. Пристально всматриваясь в фотографии, он напрягал всю свою фантазию, пытаясь соотнести черты... Тщетно! Обмен сообщениями кое что правда, давал - то подружка одной его сестры объявится, то другой. Его же одноклассники не находились, тому причиной мог быть возраст: редко кто в шестьдесят лет садится за клавиатуру.  Впрочем, если поискать в других классах…
Желябов… Коля Желябов жил с ним на одной улице, и был на год старше его. После восьмого класса, их  общение прекратилось, семья приятеля построила дом на окраине города, пришлось тому менять и школу.
В восемнадцать лет Николай надумал жениться, его родители этот брак не одобряли, у девушки «запредельный возраст» – двадцать пять. Нагулялась… Как бы там ни было, любовный процесс набирал силу, и от близких уже не зависел. Коля, потерявший от счастья голову, как порядочный человек, просто обязан был взять в жены Татьяну.
Мать Коли, всякий раз при встрече, делилась с Ильей своими соображениями по части "добродетелей" невестки. Слухом, дескать, земля полнится… Приводя примеры ее легкого добрачного поведения, просила отговорить сына от оплошности, которая ему позже "аукнется".
Илья с интересом, свойственным его возрасту, выслушивал откровения женщины. Потом делился с приятелем, дополняя мифологию тети  Нади, своими собственными соображениями. Друг воспринимал эти советы в штыки, друзья ссорились, мирились и снова ссорились. На этой почве в их отношениях появился холодок, вскоре Николай женился, потом его забрали в армию. Илье он не писал, а тому ехать на другой конец города за адресом было лень.
Через год постригся наголо и Илья. Каково же было его  удивление и радость, когда он попал в одну роту с… сержантом Желябовым. Восторгу друзей не было границ!
Пришло время, Николай демобилизовался. Переписки между ними не получалось, приятель ушел с головой в семейные заботы: жена, ребенок, пеленки… По возвращению домой, Илья застал друга за сборами - тот  собирался поступать в военное училище. Для Диккенса это было новостью, Коля не мыслил себя без космической техники, "бауманки". Впрочем, скрытность характерная черта Желябовых - мужчин.
Все выяснилось много позже: фронтовой друг его отца - заместитель начальника известного военного училища. Дядя Карл списался с ним еще до Колиного возвращения с Байконура: тот  обещал содействие в поступлении.
Николай и без протекции мог рассчитывать на любой вуз: он был рассудительным малым с хорошей памятью, дружен с математикой, физикой, русским языком. Неплохо владел разговорным немецким, думал заняться им всерьез – сказывались отцовские корни.
Молодая чета уехала в столицу. Изредка они писали родителям, перезванивались с ними, обрывки сведений доносились и до Диккенса. Потом судьба внесла свои поправки: Илья поступил в институт, женился, и переехал в другую местность. Связь между друзьями детства, и без того не очень прочная, оборвалась окончательно.

2

Многое воды утекло с тех пор. Кем только Диккенсу за это время не приходилось трудиться: главным инженером, энергетиком, ювелиром, журналистом, сторожем, слесарем, электриком ЖКО. И вот пришла пора - он стал пенсионером, временами работающим, временами – нет.
Как-то он остановился и оглянулся, возраст заставил. После дотошного самокопания выяснилось: для полного счастья ему не хватает компьютера. Хороший знакомый  дал бессрочную ссуду на электронику.
В один из вечеров Илья вышел на сайт "Одноклассников", и стал искать Желябова. И вот... на одной из авторских страниц, он увидел знакомую фамилию. Фотографии при ней не было, но "сообщество": город, школа говорили – это Николай. Ни института, ни военного училища в перечне учебных заведений он не нашел. Коля парень честолюбивый, его образование не могло закончиться средней школой...
Илья написал ему. Сетовал, что не мог сделать этого раньше, ссылался на технические причины.
Не прошло и трех дней, пришло сообщение от Николая:
"Рад контакту. Не думал, что ты затеешь поиск однолеток, самому в голову такое не приходило".
Он - генерал-майор  в отставке. Объездил полмира. У него двое взрослых детей, мальчик и девочка. Мальчик женат на немке, пустил корни в Германии, в Дюссельдорфе. У него свой бизнес, магазин оптики. Дочь замужем в Москве, работает системным администратором в банке. Квартиры в столице у него нет, но есть особнячок в пригороде, с четырьмя гектарами леса. Пенсия достойная, в гараже стоят две машины. В семье, разумеется, порядок, "ютятся" они с женой вдвоем на трехстах метрах. Он приглашает Илью к себе в гости, пусть живет, сколько хочет. Но… предваряя его приезд, собирается приехать к нему сам, посмотреть житие-бытие простых смертных. Он не против его приезда? Конец месяца устроит? Пусть дает координаты и телефон.
Илья от сообщения Николая в шоке. Стало быть, его  друг состоялся, не то что он. Следовало думать о  достойной встрече школьного товарища, время для подготовки у него есть. Он отписался и стал ждать.
Через несколько дней, на дисплее его телефона  высветился незнакомый номер.
- Стою у твоего подъезда, - басил Николай, - выходи встречать. – Жду.
Илья в это время неспешно бродил по магазину, выбирая продукты. Потрясенный новостью, петляя меж прохожих, он ринулся на велосипеде домой.

3

У подъезда стояла машина агрессивных линий, двухместная, с поднятым верхом и широкими колесами. Высокий, в меру полный, мужчина улыбчиво смотрел в его сторону. За десяток метров до приятеля Илья слез с велосипеда.
- Вот ты какой! – сказали оба одновременно, осмеяв невольное единство мнений. – Узнаю брата Колю! – добавил Илья, держа в уме  классическую ситуацию.
Желябов пропустил эту фразу мимо ушей, ни с чем ее не соотнеся, это было видно по его лицу. То ли вообще не читал Ильфа, то ли ассоциации не «включил»...
Минут десять стояли они у машины, хлопая друг - друга по плечам, тыкая пальцами в животы. Приятель - генерал раздался в плечах, заматерел. 
Коля кого-то очень напоминал, Илья где-то видел этот высокомерный и острый взгляд, эту неспешность и достоинство жеста. Образ не явный, он прятался за внешней непринужденностью.
И вдруг вспомнил... "Семнадцать мгновений весны", Эрнста Кальтенбруннера, обергруппенфюрера СС. На этого киногероя походил Желябов, вот кого напоминал лицом, грубым, будто высеченным топором. Он даже сказал Николаю об этом. Тот только хмыкнул.
- Не ты первый мне об этом говоришь.
Вдруг, посуровел лицом, и сказал что-то  отрывистым, лающим языком… Люди, проходившие мимо, удивленно покосились в их сторону.
- Переведи! – Илья заинтригован.
- Завтра ты отправляешься на восточный фронт, хватит валять дурака, отсиживаться в штабе. Лень еще никому не приносила пользы, твой пример - другим наука. Нация ждет от тебя великих свершений, а ты губишь талант в пивных с девочками. На нас военный мундир, он обязывает, не  забывай об этом.
- Так и сказал? – Илья восхищен монологом гостя. – Нет, чтобы к кресту представить, зАмком за верную службу наградить… Сразу на фронт… Дайте шанс искупить вину.
- Какое отношение ты имеешь к нашей нации? – едко подметил Желябов. – Ты не ариец, и этим все сказано. Благодари бога, что не попал к костоломам Мюллера.
В каждой шутке есть доля…. Коля - немец по происхождению.
Горячность первого впечатления от встречи спала, и Диккенс увидел за тонированными стеклами машины парня лет двадцати.
- Кто это? – понизил голос.
- Водитель мой. - Приятель арендовал. Сам я за руль сажусь  редко, в магазин, на базар съездить..., - пояснил Николай. Этой машиной в основном дети пользуются, когда навещают. Взяли себе за правило, приезжать ко мне на автобусе, чтобы к спиртному поближе… У меня ведь винный погреб… Как у графьев.  Есть и "линкольн" для выездов: к друзьям, на море... Такое бывает нечасто, но тогда мы соответствуем светскому дресс-коду. Все это Николай рассказывал шутливо, похохатывая, жестикулируя...
Почему парень не выходит? Армейская дисциплина! Не было ему такого указания, он знает свое место в строю. 
Но хватит разговоров, время идет, а у меня еще ни в одном глазу! У тебя какой этаж?
- Третий.
- Саня, - позвал генерал водителя. – Тут надо провиант кое-куда забросить, потом свободен. Если что - позвоню. От машины далеко не отлучайся. Можешь выпить в пределах нормы. За машину не бойся, случись что – отобью. Вопрос с тобой в части утрясен. Пароль ты знаешь...
Илья радовался приезду Николая как ребенок, и не скрывал этого. Расположились на кухне. Николай пытался разобрать пакеты, но хозяин остановил его.
- Угомонись. - На первое время закуска есть, остальное потом…
В холодильнике нашлась колбаса и зеленый горошек. Необходимо и достаточно!
- Ты мне, как снег на голову, - Илья смущен и растерян. – Честно говоря, я ждал тебя в конце месяца. Хотел, чтобы все было как у людей...
- Ерунда! - Я вижу ход событий, - Николай снисходителен, – к гадалке не ходи. – Ты залезешь в долги, накупишь продуктов, а после моего отъезда будешь полгода сосать лапу. Неработающий пенсионер - этим все сказано. Молчать! Мы с тобой проживем четыре дня, ни на что не жалуясь. Больше не могу, дела.
"Настоящий друг!", - думал Илья, все учел, стал на мое место. Коля изменился к лучшему, в нем появилась доброта, человечность. Диккенс вспомнил, как в давние времена поил его портвейном "Карданахи".
Илья после восьмого класса пошел учиться в вечерний техникум, дома на этом настояли. Работал он электромонтером, у него водились карманные деньги. У Коли с  этим были проблемы, если у него появлялась лишняя копейка, он угощать не спешил. Теперь они менялись местами.
- Мне нечего на это возразить! - развел руками хозяин. – Правда на твоей стороне.
- Вот и я говорю, - вторая рюмка перцовки, сказалась на Николае позитивно, он веселел на глазах. – Главное, застать тебя врасплох, чтобы ты не успел принять контрмеры.
Хмельной, он много смеялся, лез обниматься. В самый разгар веселья опомнился и полез сумку.
- Забыл... - Совсем из головы вылетело, - бормотал он растерянно. - Как я могу лучшего друга из списка "персон грата" вычеркнуть! – терся своей хорошо пахнущей  щекой о плечо Диккенса.
Достал из сумки коробку.
- Владей! - Бери и помни!
Серебристое чудо! Мобильный телефон класса "премиум" — "порш"!
- Коля! – Илья подарком восхищен, - ты что себе позволяешь?  Такие деньги... У тебя их куры не клюют?
Желябов довольно улыбался, его подарок  произвел должное впечатление.
- Клюют, не клюют, какая разница. - Главное, чтобы ты был доволен. Штучка недешевая, зато смотрится эффектно!
- Куда мне с ним? – Илья растерян.
- Представь себе, - фантазировал Николай, - ты едешь в маршрутке. Рядом сидят студенты с навороченными трубками, демонстрируют папину успешность. Держат на виду "самсунги" последних моделей, "нокии", "эрикссоны". А ты сидишь небритый, в кепочке, штопаной куртке и мятых брюках,. Пассажиры заняты собой, до тебя им нет дела.
И вдруг звонок. У тебя. Ты небрежно достаешь "порш" и начинаешь с кем-то говорить, покручивая его вдоль оси. Молодежь тут же просекает твой девайс, через двадцать секунд его сканирует весь автобус. Шутки в сторону, все смотрят на тебя разинув рот, ты заткнул всех за пояс. Студенты выходят на остановках оплеванные. Как тебе это?
Илья долго смеялся от нарисованной "картины маслом". Усугубили. Еще раз.
- Тут есть  деталь, - хозяин комментировал приятеля. – Звонок в автобусе это хорошо, только вызывать меня некому. Два-три звонка в неделю, вот и весь мой переговорный процесс.
Николай на секунду задумался.
- У тебя же есть свой телефон?
- Да. "Филипс – ксениум". Классика.
- Отлично! – обрадовался Желобов. – У тебя будет столько звонков, сколько сам захочешь. Телефоны рассовываешь по карманам, и незаметно для пассажиров вызываешь сам себя. Звонит "порш". В автобусе шумно, никто не слышит твоего "собеседника". Ты можешь говорить о чем угодно и сколько угодно. Задача ясна?
- Ну, Коля, ну, удумал! – хохотал Илья. – Советы давать легко. Сам бы пошел бы по этому пути?
- Нет вопросов! – Николай серьезен и рассудителен, напоминая известный персонаж, что "никогда не пьянеет". - Надо произвести на людей впечатление, у россиян по одежке встречают…   
- Замнем, - Илье не по душе пьяные байки. – Тут другое, мне надо продуктовую лавку открывать. Ты столько всего понавез, боюсь в холодильник не поместится.
- Я и не сомневался! – голый по пояс Николай нарезал форель холодного копчения. – Вижу, у тебя "трансформер" не последней модели. Антиквариат!
- Что есть, то есть, - Илья не спорил. – Агрегату тридцать два года, а работает как часы, - он выставил на холодильник чуть ли не ведерную кастрюлю. – Ума не приложу, что теперь с супом делать?
За день до приезда Коли, он сварил "полные щи" по классической рецептуре самого Вильяма Похлебкина. Готовил с душой, хотелось не обычного супа столового качества, хотелось произведения кулинарного искусства. Теперь его аппетитное первое блюдо, должно уступить место черной икре, красной рыбе, сыру, салями…
Что чему предпочесть… Перед Николаем такого вопроса не стояло.
- Отнеси суп уличным собачкам, ты для них отцом родным станешь. - У нас продукция высшего качества, сам видишь. Ты же не хочешь расстроить наш желудок и нас?
Илья не стал обременять соседей, отнес свое "произведение" на улицу, выудив из него мясо.
- Куда солдатика подевал? – вопрос пришел сам собой по возвращению.
- За него не болей, - Николай открывал текилу, ноль семьдесят пять "перчик" они уже оприходовали. – Перед тем как ехать к тебе, я узнал, какие части в вашем военном округе базируются. Созвонился. В саперной нашел понимание и радушие. Мой Саня туда отбыл, его там накормят, напоят, спать уложат. В остальном он свободен, на утехи я ему немного подбросил .
Говорили друзья о разном: детях, работе, женах, бывших и нынешних. Желябов, считая свою судьбу интереснее судьбы Ильи, чаще говорил, чем слушал:
- Живу я Илюха, по нашим меркам неплохо. - Ем сытно и качественно, девяносто шесть килограммов о том говорят. Каждый год мы с женой за бугром оттягиваемся. Последний раз были в Таиланде. Как ни следила она за мной, я выпал из-под ее контроля, - плотоядно улыбался.
Тянулся к рюмке.
- Дошли слухи, ты в монастыре служил…
- Было дело, - Илья не делал из этого тайны. – За деньгой я тогда погнался, жадность одолела. Квартиру свою продал, и все деньги в "Башкирский бензин" вбухал. Обещали девятьсот процентов годовых. Обещали…
На финансовую пирамиду я нарвался. Кто знал… Это потом мы стали умными, назвали вещи своими именами. Не я один на крючок тогда попался. Выхода у меня после этого не было, я ушел в монастырь послушничать.
Рассказал трагическую историю потери квартиры, ее обретении спустя годы.
- Дела! – только и сказал Желобов. – Врагу не пожелаешь!
И… перешел на свое бытописание, семью. Говорил не столько о детях и внуках, сколько о себе любимом, своем окружении, интересах и развлечениях. Илья пытался узнать у приятеля подробности его службы, но Николай всякий раз уходил от ответа. Военная тайна! Правда, не скрывал стран, где ему пришлось служить: Монголия, Куба, Венгрия, Чехословакия, Германия.
Легли спать далеко за полночь. Спали "валетом" на диване, единственной мягкой мебели в однокомнатной квартире Диккенса.

4

Пробуждение их было долгим и тяжким, положение спасло пиво, второй бочонок "Гиннеса" остался нетронутым. Оно было на беду теплым, места в холодильнике для него не нашлось.
- Привет с большого бодуна! - Обстановочка у тебя я скажу… - заключил Николай, протерев глаза, - можно бы и лучше. По слухам, на зоне такой же интерьер: кровать, стол, стул, тумбочка. Что мешает жить по-человечески? – как прокурор смотрел на Илью.
- Такой вопрос как-то не ставился, - хозяин жарил яичницу с беконом. – Не актуально! Я тебе уже говорил, с первой женой прожил пятнадцать лет, и ушел от нее с двумя чемоданами.
- Ко второй? – невинно спросил Николай.
- Что рассказывал я тебе, что не рассказывал, - сердился из кухни Диккенс. – Между первым и вторым моим браком три года бреющего полета. Я бежал от постылой бабы куда глаза глядят, а не к кому-то конкретно.
- Понято! – гость больше тему не развивал. – Ты как-то говорил, что пишешь. Интересно. А что именно: философские трактаты, романы, детективы? Почитать бы...
- Рассказы ваяю. Конечно дам. Для нашего брата Коля, каждый человек интересен, каждый человек дорог, - делился мыслями Илья. – Я читателя имею в виду. А если он еще и по шерсти гладит…
Начали друзья с текилы, что с вечера не допили, она внесла в их настроение оптимизм, желание сделать жизнь ярче и  разнообразнее.
- Далеко от тебя магазин скобяных изделий? – гость хотел развеяться. – Хочу кое-что прикупить. Схожу, а ты инструкцию к телефону изучай, на зарядку его поставь.
Вернулся Николай из магазина с раскладушкой и матрасом.
- Тебе! – протянул хозяину. – Гостей приглашаешь, а соломку стелить не думаешь. Непорядок!
Приглашаешь… Илья только про себя хмыкнул.
- Гости у меня - явление редкое, - оправдывался он, – вроде метеорита. Как ты. Стукнет иной раз по обшивке… Зачем дорогую оттоманку взял, ведь были дешевле?
- Чудак-человек! – усмехнулся Николай. – Мы не так богаты, чтобы брать дешевые вещи. Я делаю своему лучшему друг посильный подарок, что в том плохого? Если на то пошло это мебель для моего уставшего тела, - он с опаской улегся на кровать. Не сломается?
- Чем займемся? – Илья озабочен этим вопросом еще со вчерашнего вечера, гость такого ранга претендовал на особое к себе отношение. – Какова наша диспозиция? Позиция наша какова? Наша какова позиция? – подыгрывал военному. Если не иметь в виду тайский массаж и спа – процедуры.
- Разве только по злачным местам пройтись, - с показной озабоченностью размышлял Желябов. – У вас в деревне есть "улица красных фонарей"?
Илья промолчал. Риторический вопрос… Не держим-с.
- Не надо никуда ходить, - отрезал Николай. – Нам есть о чем с тобой поговорить. О моем беспутном брате Валерьяне, например, что из зоны не вылазит. О Вовке... Про Кидина Кольку расскажу... Про Черемшу, морду мордовскую. Тебе это не интересно?
- Ты что! – возмутился Илья. – Еще как интересно!
Друзья сидели за столом основательно, злоупотребляя едой и питием. Коля забыл о своем обещании, пространно трепался о семейных поездках, о друзьях детства так и не вспомнил.
- В Гонконге, - томно закатывал глаза, - было у меня одно приключение. Впрочем, тебя это не развеселит, - уловил отсутствующий взгляд Ильи.
 Хорошо сидим! – Желябов искренне радовался. - Одного для полного счастья не хватает - огурчиков маринованных.
- Я сбегаю, - засобирался Илья, – одна нога здесь, другая там. - Тут рядом.
- Сбегай, - согласился гость. – Нам сидеть долго, возьми пару банок корнишонов.
Сунул  в руку хозяина тысячную купюру.
- Не трать свои.
- Да ты что? – возмутился хозяин. – Не хватало, чтобы я…
- Цыц! – Коля вытолкнул его за дверь.
Спустя полчаса застолье продолжили уже с огурчиками. Гость взять сдачу отказался.
- Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я! – у Николая готово очередное повествование. – Корнишоны – милое дело, панацея от всех бед. Хочу сказать, я тут собираюсь лететь в Дубай в третий раз. О! Восточная сказка! Какой сервис, какая архитектура, какая чистота вокруг! Как под гипнозом там ходил, все впитывал, фотографировал… Если бы я мог романы писать… Чуть не плакал, когда домой возвращался.
- Мне бы в таких местах побывать, - мечтательно закрывал глаза Илья. – У нашего пишущего брата как… Две недели пребывания в экзотических местах, и набирается материала на десяток рассказов. В стиле Артура Хейли: "Аэропорт", "Отель", "Госпиталь". Одно плохо, в средствах у графоманов стеснение. А так… Пять стран, и впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Пиши – не хочу! Помнится, пришлось мне как-то…
- Потом поделишься, - отмахнулся Николай, полез с бутербродами с черной икрой  к Илье, совал насильно в рот.
- За папу! За маму!
А не вздремнуть ли нам Колян? – Илья судорожно зевал, – меня с непривычки развезло. Тебе, здоровяку все "до лампочки", а я натура изнеженная, изнуренная, измученная, измоча…, - бормотал он, укладываясь на оттоманку. Заодно и кроватку твою обмою. Свою… Клееночку бы сюда… Все может быть…
И уснул. Николай продолжал бубнить, считая, что друг его слушает. Минут через пять он умолк, и моментально уснул на диване. Хозяин спал неслышно, а гость выводил горлом задушевные переливы.
Так прошло несколько дней. Прощаясь, Желябов протянул Илье портмоне.
- Для поддержки штанов. - Все, что могу… Пока я на горизонте, не волнуйся, в обиду не дам. Жду в гости. Приедешь ко мне,  тебя подарок ждет. Скуттер тебе подарю, мокик… Будешь помнить генерала Желябова, такие на улице не валяются! Ты у меня под контролем: шаг влево, шаг вправо…
Смеялся, обнимал... Наконец, сел на заднее сидение своего спортивного кабриолета. Из солдатской фляжки с офицерским содержимым — виски, выпили "на посошок". Машина тронулась.
- "Растут лимоны на высоких горах, на крутых берегах, для крутых, короче, ты не достанешь. Я вижу цель, я за лимоном лечу, я дотянуться хочу, и крутизной наслаждаюсь", - неслось из приспущенных створок "сузуки". – Жду!
Последнее, что увидел Илья, была отмашка щедрой генеральской пятерни.
Ни одного рассказа гость так и не взял, приготовленная стопка осталась лежать на тумбочке. Илья о ней не напоминал. Зачем…

5

 Затеял Диккенс как-то квартирный обмен, обратился в фирму, работающую с недвижимостью. Местом проживания он ставил Костромскую область, конкретный район не указывал, хотел жить в деревне. Ему предложили село Сусанино, то самое…
Поначалу Илья хотел рассказать об этой затее Николаю, но что-то мешало это сделать. Потом…
И вот, очередной звонок маклера: он получил письмо из деревни, и приглашал с ним ознакомиться.
Илья просмотрел фотографии щитового дома. Снятый во всех ракурсах, на фоне соседских строений, он ему приглянулся. Подкупала невысокая цена, размеры, асбоцементная обшивка. Восемь соток огорода, лес, река… 
Через неделю Диккенс отправил грузовой контейнер на свое новое место жительства. Был звонок от Николая, но Илья трубку не взял, не хотел куража по поводу переезда.
Когда на его телефонном счете закончились деньги, он с легким сердцем сломал СИМку, и тут же купил новую, теперь Желябову к нему не дозвониться.
В Москве жила родня Ильи по отцу, он из вежливости заехал к ним. Прихвастнул своей царской покупкой – "имением", пригласил в гости. Коле звонить не стал,  ехать к нему в гости не захотел. Ничто казалось бы не мешало этому визиту, Илья просто спросил совета у своего "я".
"Что немцу благодать, русскому – погибель"!


(с) Александр Астафьев.