Часть 9

Утром я по привычке просыпаюсь рано. Быстро привожу себя в порядок, закалываю волосы в хвост, смотрюсь в зеркало. Вроде бы ничего. Бодро иду на кухню, хочется кофе и выкурить утреннюю сигарету. Никого нет, я самостоятельно готовлю кофе, покуриваю, бессмысленно таращусь в тихо бубнящий телевизор. Где-то через полчаса в глубинах дома раздаются хриплые матюки, шарканье, хлопанье дверьми, звуки фановой системы в туалете, и появляются двое из ларца одинаковых лица. Личики джентльменов одинаково отечные и помятые, глазки узенькие и красненькие, перегарчик ровненький и устойчивый. Буркнув что-то вместо приветствия, Андрей обессилено валится на стул напротив меня, его собутыльник деловито ставит на стол две банки пива, и они синхронно присасываются к ним. Молча. Так же молча выдуваются и вторые банки. Только после этого, когда смятые банки летят в ведро, Андрей мудро изрекает, выпуская дым из ноздрей:
- Нажрались…
- Совершенно с вами согласен, коллега, - кивает Влад, - водка губит нас, так ведь и мы ее не жалеем, здесь надо меру знать, а то можно выпить меньше, - видимо, это цитата откуда-то, потому что он выпаливает ее на одном дыхании.
- Ненавижу, ****ь, алкашей, вчера три раза уронили меня, когда тащили до машины, - меланхолично комментирует Андрей. Это я знаю, откуда, подобный мэм давно гуляет по сети.
- А как вы со своей девушкой познакомились? – я с интересом на них посматриваю, меня такие ситуации всегда забавляли. – При выходе из ресторана она мне на руку наступила. – тоже шуточка из сети.
- Не смешно, - Влад морщится, вертит головой, встает, достает из кухонного стола несколько таблеток, глотает пару, протягивает Андрею, - людям, понимаешь, свет не мил, а она шутки шутит.
- Аська еще спит, - как бы в пространство произносит мой избранник, глотнув таблетки, - но скоро проснется.
- Не говори ничего, брат, я все понял.
Деловито порывшись в холодильнике, он извлекает бутылку водки, стаканы и быстро булькает. Также быстро ставит бутылку на место.
Я наверно какая-то ненормальная. Давно подозреваю это за собой. Меня совершенно не шокирует то, что парень, который мне ОЧЕНЬ нравится, с утра пьет водку, вчера нажрался, совершенно забросив меня, у меня нет никакого внутреннего запрета на насилие, более того, мужчины, никогда не носившие форму и не державшие в руках автомат, для меня вроде как и не совсем мужчины. Но я по этому поводу не расстраиваюсь особенно.
Они успевают жахнуть по половине стакана и удовлетворенно, как приличные, курят. Андрей виновато отводит от меня глаза, пытаясь скрыть явную неловкость. В конце концов, не выдерживает, за руку тащит меня в комнату. Все так же виновато краснея, смотря куда угодно, кроме моих глаз, бормочет извинения. Дурачок.
- Тебе надо поесть, - когда он замолкает на полуслове, я ерошу его волосы, - а потом поспать. И мы пойдем купаться. Или еще куда-нибудь.
Ожесточенное сопение в ответ. И почти грубые, свирепо-нежные объятия, от которых мне и больно, и приятно.
- Будем считать, что мне с тобой повезло, русалка… - он отпускает меня, и наконец смотрит в глаза.
Сейчас в его глазах не прозрачный серо-голубой туман, там пьяно-красная муть, но все же я выдерживаю этот взгляд.
- Собирайся, живо… - Андрей начинает распоряжаться, будто ничего и не случилось, видимо, чтобы сгладить неловкость момента. – Тебе боевое задание. Надо выдвинуться в район кухни, разведать, проснулась ли Аська. Если проснулась, из холодильника забрать, что получится, и мы сбегаем на пляж. Иначе моему боевому товарищу… Того… ****ец.
- Приняла, - я улыбаюсь, - да, командир. Но мне вообще-то показалось, что Айсул не сильно и прессует своего благоверного.
- Уверяю, тебе показалось. На орехи ему достанется. Да и мне тоже, - вздыхает он, - все, беги. А то и тебе попадет… Аська, когда разойдется… Лучше быть подальше, пусть пар выпустит.
На кухне, по счастью, никого не было. Несколько опустошив забитый едой и выпивкой холодильник, я выхожу во двор. При виде меня мужчины задавленно-ликующе запищали, Влад подхватил пакет, Андрей меня, и мы двинулись к пляжу, встречать утро.
Хорошо, что я додумалась надеть купальник, и пока мужчины, дружно отстранив меня от работы, накрывали импровизированный стол на одном из лежаков, я успеваю окунуться, кутаюсь в большое полотенце, покуриваю и смотрю, как они стараются.
- Кушать подано, идите жрать пожалуйста, - наконец говорит Влад.
На его вопросительный взгляд, когда в его руке оказывается початая с утра бутылка, я отрицательно качаю головой. А они так очень даже не отказываются.
- Вообще, это свинство, бросить Айсул одну, - бурчу я с набитым ртом, мне действительно неудобно перед ней.
- Ты бессмертная? – хмыкает Андрей. – Вот и кушай себе тихонечко.
- Аська да… - согласно мычит его собутыльник, - она может… Лучше в такие моменты на глаза не попадаться.
После завтрака мужчины как ни в чем не бывало дрыхнут в тенечке, я плещусь в свое удовольствие, что-то, а одиночество меня никогда не напрягало. Ближе к обеду, когда солнце уже печет, а море начинает волноваться и становится мутным от песка, мы бредем домой. Аусул рвет и мечет, в гневе она кажется еще красивее, чем когда она спокойна и безмятежна. На меня она рычит: «Брысь к себе, и на глаза не попадайся, прибью», а провинившихся… Я улыбаюсь и заваливаюсь спать после душа.
Будят меня нежные поглаживания по животу, по бедрам, груди. Не открываю глаза, лежу, и просто таю от этих ласковых, почти невесомых прикосновений. Его руки откидывают легкую простыню и продолжают путешествовать по моим ногам, ласкают колени, голени, щиколотки, пальцы на ногах. Завожусь почти сразу, и он конечно понимает, что я не сплю, и упорно продолжает. Переворачивает меня на живот, и его пальцы поднимаются от пяток по ногам к попе, пояснице, спине.
- Я соскучился, русалка, - раздается его шепот, - за этим стаканом и я забыл, какая ты у меня красивая…
- А я красивая? – не открывая глаз, улыбаюсь я. Просто я так редко слышу это, хочется еще и еще.
- Да, ты очень, очень красивая… Извини, с комплиментами у меня не получается…
Поехидничать у меня не получается, потому что к его рукам присоединяются язык и губы, и вместо ехидства с моих губ срываются стоны. Я вся мокрая, низ живота будто залит свинцом и приятно ноет, и я больше не могу. Дергаюсь под его руками, освобождаясь от трусиков, и они летят, не знаю даже куда. Широко развожу ноги, и его жадный язык немедленно проникает в меня. Кажется, в первый раз я кончаю буквально через несколько секунд, и дальше начинается безумие. Он нежен, силен, умел, Господи, что он со мной делает, я кричу, как ненормальная, накрываемая очередным оргазмом. Два раза он кончает мне на живот, может, где и есть презервативы, но сейчас точно не до них. Наконец, не знаю, сколько прошло времени, мы затихаем… Долго лежим, обнявшись, я переполнена сладкой негой, блаженной истомой, хочется взлететь к потолку, и в то же время покрепче вжаться в его мускулистое, твердое тело, дышать запахом нашего пота, и чтобы его рука продолжала неторопливо путешествовать, где ей заблагорассудится. Андрей ненадолго встает, приносит сигареты, пепельницу, и мы молча курим. Где это сказано, нет ничего лучше, чем чашка кофе до и сигарета после.
- Лизка, русалка, ты извини меня, - нормальным уже, не противно-ноюще-извиняющимся тоном говорит он, - звонила моя бывшая, я просто не умею держать этот удар, пробивает навылет… Очень хочется сразу нажраться. Даже не столько из-за нее, сколько из-за нашего ребенка. И она, и я, очень хотели, и старались, и обследовались, долго ничего не получалось… Потом получилось, и войнушка… Я не мог по-другому, просто не мог. И никогда не прощу аборт, и то, что сбежала, вот никогда. Я не знаю, кто прав в этой ситуации, оба неправы, наверное. Но зато я так счастлив, что встретил тебя.
- Андрюш… - я буквально ласкаю языком его имя, - не надо. Пожалуйста, не надо. Мне хорошо с тобой, очень-очень хорошо, и я не хочу портить свою сказку.
- Лиза, пойми… Я в общем не идиот, ну не законченный, во всяком случае. Понимаю мозгами, как ты должна это воспринять…
Фыркаю про себя. Понимает он. Понятливый какой нашелся. Совсем-совсем меня не знает. Освобождаюсь от его рук, сажусь рядом, тушу окурок в пепельнице и смотрю на него.
- Ты знаешь, я где-то лет с пяти твердо усвоила, что руку к пустой голове не прикладывают, и Калаш я собирала и разбирала в школе быстрее всех в классе, быстрее всех пацанов вместе взятых, и по войне у меня дома лежала месяц противопехотная мина, пока ее куда-то не уволокли, а сколько автоматов я разрядила я даже и не упомню, и стреляю я неплохо. Милый, я не кисейная барышня, кто угодно, кроме нежных тургеневских девиц. У меня свое восприятие жизни.
- Хорошо. – Андрей закрывает глаза. – Хорошо. Я хотел это услышать. Иди ко мне.
Опять прижимаюсь к нему. Некоторое время мы молчим. Потом он произносит то, от чего у меня начинает бешено колотиться сердце:
- Переедешь ко мне? У меня двушка в … районе, все под боком, магазины там, бла-бла, стоянка для машины, удобно. Я буду работать, надо как-то в мирной жизни устраиваться… Если с заработком сложится, будешь дома сидеть, пиши себе в свое удовольствие…
Теперь я закрываю глаза, пытаясь представить себе эту жизнь.
- У меня тоже двухкомнатная… Она чисто моя, папа и братцы до войны успели купить. Но я живу с подругой. Еще в общаге в одной комнате жили, так прикипели друг к другу. Знаешь, она из… - называю город, который давно и прочно находился в глубоком тылу, войны там хлебнули месяц, не больше, - так вот. Когда у нас жесть началась, она могла уехать к себе, к родителям, и все, слова бы плохого никто не сказал. Нет, все бросила, ко мне переехала, в Красную зону, ну ты знаешь… Все вместе пережили, вот все. Я не смогу ей сказать, извини, я съезжаю. И предавать я не умею.
- Интересно, - хмыкает он, - а если тебя замуж позовут… Ну, я, к примеру. С тобой и подружка переедет?
- Андрей, это слишком неожиданно. Я должна подумать. Может, через неделю ты и знать меня не захочешь, или я тебя. Курортный роман это одно, жизнь – немножко другое.
- Ты – не курортный роман, - с неожиданной злобой говорит он, - точно не курортный роман. Ну, для меня, по крайней мере.
- Дурачок, - шепчу я, - просто дурачок.
- Ты провоцируешь.
- Ага.
- Стерва.
- Ага.
- Я тебя хочу.
- Ага.
И понеслось по-новой. Заснули мы глубокой ночью…