Моя неоконченная жизнь

2011 г.

1.Детство

(Фащевка, Украина, вблизи Дебальцева)

Мы убегали от обходчика. Пшеничное поле укрывало с головой, но след смятых колосьев выдавал нас. Мы, маленькие детки,  думали, что спрятались от всадника, на кобыле с ружьём. Сухая пыльная пшеница царапала ноги и лезла в глаза. Страх заставлял сердце колотиться,  и пот заливал глаза. Страшные копыта казалось бьют в попу. На черной лошади старый мужик в рваной рубахе остановился над  тремя мальчишками плачущими в землю.
- Дядечька, прости!, мы заблудились! Пожалуйста не стреляй!
- Пацаны, идите домой.
В его словах были слезы.
С замазанными слезами с грязью глазами, оглядываясь на скрывающегося, на краю поля всадника мы брели домой. Сережка плакал навзрыд, и мы тащили его под руки.
Мама еще была на работе, а бабушка варила борщ.
Мы с Вовкой сели в тенёк за домом и молча ковырялись в земле. Очень хотелось есть, но боялись подойти к бабе Поле, казалось, что она все знает. Баба Поля предупреждала, нельзя ходить в поле, или застрелят, или посадят в тюрьму на всю жизнь.
…
- Бабашка, а где твой дедушка?
- Ба, ну чё ты сразу плачешь? Он тебя бил?
- Тюфу тебе на язык!! Твой дед золото был! Трудяга! Вот видишь какое крыльцо сделал! До сих пор не скрипнет, ни качнется!
- А почему крышу у летней кухни не починил?
- Не успел, увели его.
- Кто увел?
- Да выпили они с кумом на пасху и давай попов гонять. А потом парторга с комсоргом новыми попами обозвал и тоже с кумом в навоз их загнали. А утром их и взяли, пьяных еще. Когда деда твоего арестовали, я даже Руденко писала, он ведь наш, украинский, настоящий, честный.
- Ответил?
- Он ведь такой занятой. Столько у него дел разных. Везде ведь бандиты и враги.
- А где дедушка?
- Бог его знает, как увели, так больше ничего не слышала, и не писал он, а я вот даже Руденко писала, только ведь ему недосуг до нас сирых,  дел столько. Послушай вон радио, сколько врагов тогда было, да и сейчас… Хоть хату не забрали, а то ведь парторг грозился, а я ему сказала, что написала Руденко как он заставляет скотников зерно для своих коров воровать. Сказала, не отстанет, Калинину напишу! Вот и пришлось мне из совхоза уйти, ладно хоть мамку вашу на шахту взяли, там свое начальство. А то сдохли бы мы тут с вами как вон соседи Полянские в тридцать третьем, всей семьёй, царство им небесное.
Мама была телефонисткой на шахте, а папа учился в горном институте. До института папа был шахтером, но однажды обвал завалил всю бригаду, многие погибли, а папе только повредило глаз. До знакомства с мамой он еще работал топщиком на газогенераторной машине и валил лес в лесах Коми. Он пытался сбежать из деревни в Чуваши, но без паспорта можно было попасть только в лагерь. От деревенской нищеты спасла армия и потом целина и Данбас.
Приезд папа был праздником! Какое вкусное он покупал мороженное! Какие они с мамой были веселые! Мы с Вовкой бесились и смотрели с высока на соседских мальчишек и друзей. Даже на Витьку, который был на два года старше и писал дальше всех.
Папа купил ружьё, мы пошли в балку и он стрельнул с моста в грязь высохшей речки.
Мама пришла с работы и стала нас чистить. Сандалии были заляпаны грязью, мама ножом соскребала налипшую землю.
В детском саду было плохо. Я убежал, а дома было пусто, все куда-то ушли, я бегал по двору и по комнатам плакал и звал маму, потом сел на крыльцо и ревел. Больше мама меня в сад не отдавала.
Мороженное!!! В толстых деревянных ящиках с  толстыми крышками, из них пахло холодом и сладким. Тетка (молоденькая девочка мне казалась взрослой теткой), веселая, смешливая, ей так нравилось детям давать мороженное, она так гордилась своей работой! А для нас она была волшебницей.
Была снежная зима 1968 года. Дворники сгребли снег в кучу, и мы рыли в ней лабиринты! Это было так весело! Кто-то из друзей отморозил палец, но уйти домой нас никто не заставит. Мама принесла нам хлеб с маслом, Вовка сбегал за сахаром и мы устроили пир на снежной куче, высотой метра два.


2.Вся страна в поезде. 1968 год.

Мы едем с папой в Сибирь!
Загрузились, проехали Дебальцево, мы прилипли к окнам, пытались увидеть дом тети Лиды.
Тесно. Сидят даже на полу. Мы с Вовкой толкаемся. Заснули. Мама прикорнула на краешке лавки, в ногах. Все ходят, разговаривают и ругаются.
Москва!
- Ничего себе, смотри сколько вагонов! Вот это да!
- Папа, зачем столько вагонов? Больше чем людей!
Павелецкий вокзал. Тяжелые чемоданы. Метро. Лестница - чудесница. Папа все время таскает узлы и чемоданы, мама держит нас за руки и пытается, что-то нести, мы с братом крутимся и бегаем.
Столько людей мы с Вовкой не видели за всю жизнь! Огромный вокзал забит как столовая в нашей маленькой школе, когда выдают молоко! И все с сумками и узлами!
- Мама, мы в Сибирь едем. Работать! А они все куда?
- У всех свои дела, кто-то к родственникам, кто-то домой, кто-то еще куда-то.
- Вот почему, они все куда-то едят, а нам теперь билетов нет! Пусть бы дома сидели.
- Потерпите, папа сказал, что вечером будут свободные места.
Поехали!
Чай в подстаканниках! Спим без сил, вдвоем на верхней полке.
Утро. Мама отправила умываться. Воняет хуже, чем у нас в школьном туалете.
Пописал, умылся, теперь от ботинок воняет как от этой жижи на полу в туалете.
Курица! Мы налетели с Вовкой как эти самые курицы на пшено!
- Мама, а вы с папой почему не едите?
- Ничего дети, мы потом, будите пить чай?
За замерзшими окнами сплошная белая простынь. Все затихли после утренних умываний и чая, только в начале вагона шумят пьяные мужики. Воняет туалетом, портянками, прокисшей едой и еще черт знает чем. Мужики курят в вагоне, потому что дверь в тамбур покрылась инеем и не открывается.
Мама плачет. Папа грустный сидит возле мамы и молчит.
Челябинск. Пересадка. Я никогда не видел столько снега. Дворники лопатами расчищают узкие проходы. Мы сидим в зале ожидания на деревянных лавках. Холодно. Родители нам не разрешают уходить, но мы все ровно убегаем, как будто в туалет, никогда не видели столько снега и такого холода, изо рта идет пар и шапка покрывается инеем.

3.Тюмень.

Быстро, быстро, быстро! Короткая остановка!
Маленький тесный вокзал. Воняет потом и жареной печенкой.
Стоим с мамой у скрипучей не закрывающейся двери возле своих узлов и чемоданов. Мама дрожит в своем жиденьком пальтишке, мы с Вовкой тоже трясемся закутанные в пледы, после душного вагона.
Папа выдернул из какой-то связки одеяло, набросил на маму, закинул вещи в кузов заиндевевшего грузовика, подсадил туда же маму, запихнул нас с Вовкой в кабину, запрыгнул в кузов, стукнул по крыше.
Поехали!
Трясемся в темноте о деревни к деревне. Темные дома с темными окнами, только фары высвечивают сугробы у ворот. В поле, среди сугробов стоят три вагончика и множество техники, всякие Кразы, Зилы и трактора. (На этом месте теперь ДК «Строитель»). Водитель погасил фары и мне стало страшно. Чернота вокруг сколько видит глаз, тусклая лампочка перед вагончиком, и никого, тихо и темно.

4.Летим!

Первая зима в Светлом
.....