Осколки прошлой жизни... - Встречи

     Наступил март сорок третьего, советские войска, перейдя в наступление, освободили город Ржев, семнадцать месяцев находящийся в оккупации.
     Некогда красивый город был снесён с лица земли, сохранились небольшие частные домики. Бомбили немцы, бомбили свои. Уцелеть было трудно.
     Группе Петра было поручено войти в город вместе с наступающей советской армией, выявлять и ловить предателей, оказывать помощь уцелевшим.
     В освобожденном городе в живых осталось очень мало народу. В одном из нетопленых домиков, стоящих почти у реки, он увидел двух человек. Кто-то лежал на узкой кровати, отвернувшись к стене, укрытый разными лохмотьями. В ногах у него сидела измождённая старуха, кутаясь в лоскутное одеяло. На её голове была повязана изношенная пуховая шаль, из под которой выбивались седые волосы. Увидев вошедшего Петра, промолвила охрипшим голосом:
      - Вот и дождались, Матвеюшка, мы своих. Очнись, милок, очнись.
Пётр кинулся во двор поискать что-либо для печки, но ничего не увидел и побежал к соседнему дому, где ещё сохранился плетённый забор. Растопив печь и поставив греть воду, стал выгружать из вещмешка мясные консервы, хлеб.
     Поняв из слов старухи, что второй человек мужчина, Пётр повернул лежащего на спину, тот открыл глаза.
     Это лицо он узнал бы при самом тусклом свете. Сердце рвануло болью, как тогда в Гаврилково, когда он увидел зверства немцев, их глумление над уже погибшей матерью Клавдии. Сомнений не было, перед ним лежал его отец. Измождённый, заросший щетиной. Но живой!
     - Батя, ты как здесь? Ты же в Великие Луки был направлен.
     - Слаб он, милок, Матвеюшка-то. Уж неделю не говорит. Тут он воевал, рядом. Я его нашла раненого, ступни ему оторвало взрывом. Не знаю как и сдюжили. Два дня назад поила его отваром трав, а есть уже давно ничего нет. Сама подняться не могу второй день. Пожгла всё что могла, идти за дровами сил не было. Ему бы жиденького чего сейчас. Хорошо ты его назвал - батя. Матвеем его зовут, милок. Тутошний он, рядом жил, в Зубцове.
     - Отец это мой, бабушка, - ответил Пётр осипшим голосом. - Сейчас я вас накормлю. Вода закипела, я сейчас, я мигом.
     Печь горела жарко, наполняя комнату живительным теплом. Пётр напоил вначале обоих теплым чаем. Потом стал кормить тюрей из хлеба и консервы. Смотрел на отца, сидящего в грязном тряпье, опирающегося на стену, и к горлу подкатывал ком. Столько раз он проходил мимо этого неказистого домика, выполняя задания. Иногда даже видел старуху, собирающую хворост. Дивился тому, что она уцелела.
     В избу вошли ребята из его отряда, свои, зубцовские. Услышав, что это отец Петра, стояли опешившие, молча разглядывая обросшего мужика на кровати.
     - Повезло тебе, Пётр! Пусть без ног, но ведь живой! Глядь как судьба нами крутит! Я бы не узнал дядьку Матвея, куда в этом скелете его признать. Он с моим батяней долго работал. Я обед отцу приносил и виделись часто, но не признал бы, - затарахтел друг Санька, обнимая Петра за плечи, - нам велено в Зубцов возвращаться, немца погнали, а нас в военкомат вызывают. На фронте людей не хватает. Ты пока останься, я доложу командиру отряда, пару дней для тебя выхлопочу. Не всякому так повезло. Моих всех расстреляли. А тут отец!Живёхонький! Рад за вас, дружище! Это надо же такому быть. Отец живой и рядом с домом.
     До поздней ночи Пётр собирал дрова, разбирая сгоревшие избы, рубил и укладывал в поленницу. Он уйдёт на фронт и вряд ли кто о них позаботится. Потом грел воду. Наголо обрив голову и усадив отца в корыто, мыл его тело и слёзы непроизвольно катились из глаз. Нашёл старую одежду, просушил у печи. Перетряс постель на морозце. Отец смотрел на него, ничего не говоря, у него не было сил. Узнав, что спасительницу отца зовут Агриппиной, называл её по имени, добавляя бабушка. Несмотря на её возражение, также усадил в корыто и долго мыл горячей водой её щупленькое тело. Не понимал, как эта хрупкая, старая женщина могла спасти себя и его отца. Уложив Агриппину на печи, принялся наводить порядок в избе. Начисто отскоблил столешницу и пол. Перестирав всю их одежду, выбросил на мороз для просушки. Уснул на рассвете, сидя на табуретки у кровати отца, положив голову в его изголовье. Проснулся от прикосновения руки и шёпота:
     - Узнал ты меня, сынок, узнал. Счастье-то какое! Свиделись! Теперь и помереть не страшно.
     - Нет, отец, не умирать, а жить! Погнали мы немцев! На фронт меня призовут, а ты дождись! Но я вернусь, отец! Я обязательно вернусь! Заживём по-прежнему. Дом новый отстроим, жить будем как раньше всей семьёй. Ты потерпи чуток. Вы с бабушкой Агриппиной поживите пока здесь. Посмотрю, что смогу достать из продуктов, может крупицы какой. Ребята вчера нашли склад немецкий. Схожу туда.
     Идти далеко не пришлось. В одном из уцелевших домов, почти рядом, немцы оставили много продуктов и вещей. За несколько ходок Пётр принёс так много, что Агриппина была в замешательстве куда всё припрятать. Она уже могла ходить и Пётр дивился её подвижности. К вечеру всё было сложено, многое из старых вещей просушено у печи и также уложено за печкой.
     Пётр понимал, как трудно ей будет дальше ухаживать за безногим человеком, но другого ничего придумать не мог. Ему пришла пора уходить. Отец плакал тихими слезами. И он и Пётр понимали всё.
     Через день Пётр был призван. Облачился в выданное обмундирование и уехал в составе новобранцев к линии фронта.
     Прошло более года.Стояла осень. Холодные ветра гнали жёлтые листья. Дважды раненный, Пётр возвращался в строй и продолжал гнать врага с родной земли. Шли жесточайшие бои. В одном из них его рота попала в окружение, заканчивались патроны. Пётр был ранен легко, но двое суток без еды и сна сказывались. Не помнил, как потерял сознание. Очнулся от слов кричащего что-то ему солдата. Потом сквозь грохот взрывов услышал:
     - Петька! Брат! Очнись! Это я Павел! Ты узнаёшь меня? Ты слышишь?
     Перед ним на коленях стоял Павел, его младший брат, помогая санитару накладывать ему повязку.
     - Нашу роту отправили вам на подмогу, но я и не думал увидеть тебя здесь.
Тебя сейчас отправят в госпиталь полевой, ты поправишься! Вот адрес мамин, ты напиши ей, как только сможешь. Меня пару месяцев назад призвали. Мы ничего, брат, про вас с отцом не знали. Они с Варенькой в хорошем месте живут. Прости, брат, но мне надо бежать, атака началась.
     В ответ Пётр не успел сказать и пары слов. Начался бой. Павел погиб в том бою, о чём Пётр узнал от раненного бойца из взвода брата, а потом эту новость ему подтвердил молодой командир, на руках которого и скончался Павел, попросив найти брата и отдать ему письма  матери.
     Пётр перечитывал письма матери, не зная, как он напишет ей о гибели брата, об их встрече, о сказанных Павлом словах, об отце.

Продлжение следует:

http://www.proza.ru/2016/12/14/1082