Пансион Пространство Глава 2

   Ночью мне всегда кажется, что нет ничего невозможного. Почти все люди спят,  и только я, бодрствующий по прихоти Бессонницы – принцессы, изгнанной из королевства снов – растворяюсь в бесконечности вселенной, питаясь её энергией. Всё предстаёт совершенно в ином свете – выплаканные слёзы того не стоят, дневные проблемы кажутся смешными, границы отступают, и даже в лике смерти легко найти черты прекрасной дамы.
   Шёл второй час ночи, а сна не было ни в одном глазу. Была у меня такая особенность, что я не мог заснуть на новом месте. В голову лезли всякие мысли, я то ворочался  в кровати, то вставал и бродил по комнате. Вдруг захотелось сделать глоток свежего воздуха,  я подошёл к окну и открыл его нараспашку. Звуки моря ворвались ко мне в комнату. Резвый ветер с удовольствием схватился за белые занавески и завертел их в диком танце. Казалось, что в этом движении они даже немного разгоняют сумрак вокруг себя. Надышавшись, я уже было хотел закрыть окно, как вдруг услышал какие-то звуки, похожие на плач. Внимательно прислушавшись, понял, что не ошибся. Перегнувшись через подоконник, я получил в обозрение кусочек сада. В тусклом свете луны деревья приобрели волшебный вид, казалось, что они перешёптываются друг с другом. Качающиеся на ветру ветви представились мне руками, что тянутся в поисках тепла и общения. Опять раздался плач, и теперь было ясно различимо, что доносится он именно из сада. Быстро одевшись, я выбрался из окна, достаточно легко спустился вниз и, держась в тени дома, пошел в направлении источника звуков. Словно в царстве снов, мелькали тени, одна из них вдруг приобрела очертания сидящего на земле мальчика. Прижавшись спиной  к старой яблоне, он уткнулся лицом в поджатые к груди коленки.  В какой-то  момент юноша поднял голову, и я увидел, что это вовсе не мальчик, а девушка. Я сразу же узнал в ней Лиду. Как она сейчас была не похожа на ту жизнерадостную  и общительную девушку, что минувшим вечером поразила меня своим задором и непосредственностью. Лида, разглядев, что возле дома кто-то стоит, вскочила на ноги.
- Кто здесь?
Я, чтобы не напугать девушку ещё больше, поспешил выйти из тени.
- Это Марк. Не спится, вот я и вышел прогуляться во двор.
Лида, узнав меня, попыталась вытереть со своего лица слёзы. Мне стало жаль девушку, я подошёл и взял её за плечи.
- Лида, что с вами? Почему вы плачете?
Девушка прижалась к моей груди, после чего перестала себя сдерживать и разрыдалась с новой силой.
- Лидочка, успокойтесь. Всё хорошо, я рядом. А знаете, что писатели считаются неплохими психотерапевтами. Потому что психотерапия – это лечение словом, а кто владеет словом лучше, чем писатели? Правильно, никто.
Я гладил девушку по голове,  чувствуя, как нуждалась она хоть в  чьём-то участии. Сейчас Лида находилась в таком состоянии, когда ей  надо было выговориться, и совсем не важно, что в качестве собеседника у неё выступит мужчина, с которым она знакома лишь со вчерашнего вечера.  Я подумал, что будет неплохо, если первым расскажу девушке какую-нибудь историю из жизни, и тогда она тоже поделиться со мной своими проблемами.
- Лида, а хотите, я открою вам маленький секрет?
Девушка, не в силах говорить, просто кивнула в ответ.
- Раньше я тоже часто плакал по ночам, уткнувшись лицом в подушку. Дело в том, что на самом деле меня зовут не Марк.
Лида, вытирая слёзы руками, заинтересованно посмотрела на меня. Понимая, что нахожусь на верном пути, я продолжил.
- Представляете, родители назвали меня Митрофаном. Нелепо ребёнку в наше время  носить такое крестьянское имя, но особенно тяжело мне пришлось, когда в классе мы проходили комедию Фонвизина «Недоросль». Придя со школы домой, я закатил истерику, в слезах спрашивая у родителей, как это они умудрились назвать меня именем, которое стало нарицательным для обозначения недалёкого, ленивого подростка. Тогда я думал, что жизнь закончена и лишена всякого смысла. Но всё оказалось намного проще. Чуть позже, только начиная свою литературную деятельность, я решил поменять своё имя. Ведь согласитесь – Марк Островский звучит намного лучше, чем Митрофан.  Я пришёл в ЗАГС, написал заявление о смене имени, и через месяц я буквально стал другим человеком. А все мои пролитые слёзы оказались напрасными, я искал проблем там, где их не было.
- Мои проблемы так легко не решить,  - всё ещё всхлипывая, произнесла девушка, - Я плачу из-за Германа.
- Он вас чем-то обидел?
- Можно сказать и так.
Лида откинула со лба непослушную прядь чёлки. Заметив это простое движение, я вдруг понял, что передо мной стоит не взрослая самостоятельная девушка, а напуганный и отчаявшийся ребёнок. Сколько ей было лет? Вряд ли намного больше двадцати.
- И что он сделал? Не молчите, Лида, попробуйте поделиться со мной. Вам сразу станет легче, да и я тогда смогу попытаться помочь.
- Хорошо, я всё вам расскажу. Только пообещайте, что никому не проговоритесь.
Сказав это, девушка пристально посмотрела на меня. В её глазах нельзя было увидеть ничего, кроме боли и отчаяния.
- Можете быть в этом уверены.
- Мне кажется, что вы хороший человек. Я вам доверяю.
Чистое южное небо, что до этого момента блистало россыпью звёзд,  вдруг начало затягивать тёмными дождевыми тучами. Одна из них заслонила собой луну, мы с Лидой неожиданно оказались почти в полной темноте. Почувствовав, что девушка дрожит от холода, я снял с себя ветровку  и накинул на неё.
- Спасибо, Марк.
Словно раздумывая, с чего начать свой рассказ, Лида взяла паузу, но вскоре продолжила, -  Мы с Германом знакомы со школы. Сколько себя помню, я всегда была в него влюблена. Мои подруги сохли по актёрам, певцам, или, в крайнем случае, по известным спортсменам, а я бредила обычным парнем, что сидел за школьной партой впереди меня. Герман догадывался о моей любви к нему. Встретившись со мной взглядом, он кивал мне головой, и заметив, как я тут же краснею от волнения, делился своей улыбкой. Отдаю ему должное – среди товарищей он никогда не хвастался этой победой. Но в его порядочности я находила лишь безразличие, что впрочем, ещё больше распаляло мои чувства.
Лида чуть-чуть успокоилась. Было видно, что ей приятно вспоминать о школьных годах.
- Вслед за Германом я поступила в местный университет, хотя в любом другом случае уехала бы учиться в столицу. Первый курс явился прямым продолжением всего того, что происходило в школе, но на второй год обучения ситуация вдруг поменялось. Это произошло главным образом из-за того, что изменился сам Герман. Он связался с дурной компанией, стал выпивать, вскоре подсел на наркотики. Из спокойного рассудительного юноши он превратился в нервного и издёрганного парня с лихорадочным взглядом. Казалось, что наступил именно тот момент, когда мне надо было забыть Германа и начать жить собственной жизнью, но я не смогла пойти против своего сердца.
 Я с удивлением смотрел на девушку. Несмотря на её видимую слабость, хрупкость, она всё же не отвернулась от дорогого для себя человека. Он неотвратимо падал в пропасть,  но Лида ,веря в то, что её любовь поможет Герману подняться, протягивала ему руку.
 Где-то в ночи со стороны заповедника раздался протяжный вой собаки. Он, сливаясь с гулом ветра, что вырывался из тёмных подворотен Кара-Дага, стелился над землёй и эхом отражался от разбросанных вокруг пансиона холмов. Лида, испугавшись этих зловещих звуков, оглянулась вокруг. Старые яблони склонились над нами, словно тоже прислушивались к словам девушки. И действительно, когда Лида продолжила рассказывать свою историю, деревья ещё больше приблизились к нам.
- Я старалась как можно больше времени проводить с ним. Удивительно, но он не отталкивал меня. В наших разговорах я пыталась донести до него мысль, что он губит свою жизнь, что ещё не поздно остановиться и всё поменять. Обещала свою помощь, внимание, деньги. Но всё было напрасным. Однажды мы остались с ним вдвоём. Герман был под действием наркотиков. Он вёл себя отвратительно, смеялся без причины, рассказывал пошлые истории. Потом он начал ко мне приставать. Я совсем по-другому представляла нашу первую с ним близость, стала сопротивляться. В общем, получилось так, что Герман меня изнасиловал.
Лида замолчала, словно ожидая какой-то моей реакции. Но что я ей мог сказать в этой ситуации? Девушка не нуждалась в каких-то сочувственных словах, ей просто надо было излить душу. Я случайно оказался рядом, и теперь исполнял роль внимательного и молчаливого слушателя.
- Я пришла домой, вся в крови и в слезах, – возобновила свой рассказ Лида.
 -  Конечно, родители всё увидели. Разгорелся большой скандал. Отец настаивал, чтобы я подала заявление в полицию, мать, зная о моих чувствах, была всё же не так критична. Она встретилась с родителями Германа, вместе они решили, что мы с Германом поженимся, после чего парня должны были отправить в клинику на лечение от наркозависимости. Так и получилось. Мой отец, скрипя сердцем, выделил деньги, и вот, после скромной свадьбы мы уехали в Израиль, где Герман в течение полугода прошёл курс лечения в одной из самых эффективных и дорогостоящих клиник. Я всё это время была рядом с ним, мы заново узнавали друг друга, на моих глазах Герман менялся, снова превращаясь в того замечательного мальчишку, в которого я влюбилась много лет назад. Это было самое счастливое время в моей жизни. В родной город возвращаться мы не стали. Отец купил нам небольшую квартиру в Москве, помог устроиться Герману на работу, я перевелась в один из столичных институтов. Мне казалось, что прошлое уже никогда не вернётся в нашу жизнь, но я ошибалась. Годовщину свадьбы мы решили отметить в Крыму.  Коктебель я помню ещё с детства, когда отдыхала здесь с родителям, поэтому для нашего отдыха выбрала именно его. Через интернет заказала номер в  пансионе «Пространство», и вот уже целую неделю я и Герман наслаждались видами Коктебельской бухты. Вчера после ужина мы отправились прогуляться по набережной. С моря дул сильный ветер, было довольно прохладно, замёрзнув, мы зашли в одно из кафе выпить чаю. Когда официантка принесла счёт, она также сунула Герману какую-то бумажку. Муж развернул её, прочёл то, что там было написано, после чего тут же изменился в лице. На вопрос, откуда взялась эта бумажка, девушка рассказала, что к ней минуту назад подошёл незнакомый парень, указав на Германа, попросил передать ему записку.  Официантка хотела его нам показать, но оглянувшись вокруг и не найдя его глазами, сказала что этот парень по-видимому уже ушёл. Муж быстро расплатился за чай, после чего схватил меня за руку и потащил за собой, уходя подальше от кафе. Мы вернулись в пансион. Герман выглядел очень встревоженным, на мой вопрос, что же всё-таки было в той записке, он не отвечал. Мы долго не ложились. Я пыталась читать, но содержимое книги не лезло мне в голову.  В двенадцать ночи муж вдруг стал куда-то собираться. Мне он объяснять ничего не стал. Я не хотела его никуда отпускать, схватила за руку, но он лишь грубо меня оттолкнул, после чего вышел из комнаты.
Лида, чуть успокоившаяся к этому времени, опять начала плакать.
- Вы понимаете – он меня толкнул. А ведь обещал, что больше никогда не сделает мне больно. Я уверена, что здесь опять не обошлось без этих чёртовых наркотиков. А вдруг он собрался опять их попробовать? Я так этого боюсь.
Я посмотрел на часы.
- Сейчас полвторого. Герман отсутствует уже больше часа. Надо что-то делать. Значит так, вы возвращайтесь к себе в номер, я отправлюсь в посёлок и попробую найти вашего мужа. Думаю, искать его надо где-то на набережной.
- Вы же только вчера приехали. Наверное, не знаете даже, как туда пройти.
- Ничего, пойду по направлению к морю, а там сориентируюсь.
Зашелестели листья яблонь – это первые капли дождя падали с неба, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Вскоре начался самый настоящий ливень. Мы с Лидой обменялись номерами телефонов, после чего девушка отдала мне куртку и побежала в дом, пообещав, что будет ждать меня в своей комнате. Я же, натянув на голову капюшон, окружаемый непроглядной темнотой, направился на поиски Германа в посёлок. Ориентируясь на тусклые огни фонарей, что угадывались сквозь сетку дождя, я довольно быстро выбрался на окраинные улицы, а оттуда, пойдя по направлению к морю, как и рассчитывал, оказался на набережной. Здесь тоже царила тьма. Она поглощала в себя все окружающие меня предметы. Она застилала мне глаза, пробиралась под одежду. Можно было попробовать её на вкус, почувствовать её запах. Так вот, тьма была горькой и пахла страхом. Я отряхнулся, словно сбрасывая с себя наваждение. Даже не представляя, где искать Германа, я просто шёл вперёд. А рядом бурлило море, почти невидимое глазу, оно представлялось какой-то тёмной, необъятной субстанцией, пытающейся заговорить со мной на своём языке. Море дышало. Вдох – волна накатила на берег. Пытаясь забраться как можно дальше, она выплёскивает на него всю свою энергию. Выдох – обессиленная, волна отступает, подхватывает тысячи камней, пытаясь их утащить на морское дно в качестве трофеев.  Море любит трофеи. Но меня в качестве его оно сегодня не получит. Я начал дышать в такт волнам, вдох - выдох, вдох – выдох. Страхи отступили, тьма развеялась. У меня словно открылись глаза. Я оглянулся. Вокруг не было ни души, казалось, что я бреду по городу призраков, потеряв ориентиры во времени и пространстве. Вдруг набережная вокруг меня на долю секунды озарилась ярким светом – это чёрное дождливое небо расчертила пополам огненная молния. За этот краткий миг справа от себя я успел заметить какую-то тень, в  которой мог бы признать  живого человека, если бы не вычурность его позы. Я подумал, что, судя по всему, это памятник, в чём и убедился, подойдя ближе. Подсветив телефоном надпись на постаменте, узнал, что скульптура мужчины изображает  Максимилиана Волошина. Снизу вверх я посмотрел на поэта, который когда-то жил в Коктебеле, и продекламировал строки из его стихов,- Когда поймешь, что человек рожден, чтоб выплавить из мира Необходимости и Разума — Вселенную Свободы и Любви, — тогда лишь ты станешь Мастером.
 Капли дождя хлестали меня по лицу, ветер ежесекундно пытался сорвать с головы капюшон, но я, не поддаваясь напору стихии, и, в общем-то, ничуть не веря в удачное завершение своих поисков, направился дальше. В этот момент завибрировал мой телефон. Ответив на звонок, я узнал голос Лиды.
- Марк, только что вернулся Герман, с ним всё в порядке. Мне так неудобно, что ночью в такую непогоду я отправила вас на его поиски. Возвращайтесь скорее.
- С ним точно всё в порядке? В каком он состоянии?
- Всё хорошо, уверяю вас.
Дальнейшие расспросы мне показались неуместными, я пожелал Лиде спокойной ночи и завершил звонок. Всё это выглядело очень странным, но в любом случае, меня не касалось. Пусть девушка сама разбирается со своим мужем и его внезапной отлучкой. Я развернулся и пошёл обратно, так и не встретив за время своей ночной прогулки ни одного человека. И только подходя к пансиону, вдруг увидел, что по дороге со стороны заповедника ко мне приближается какая-то фигура. Скорее инстинктивно, спрятался за ствол стоящего рядом дерева. Его ветви раскачивались на ветру, словно указывая на стоящий неподалёку дом. Очередная молния вспорола небо, сразу же накатили глухие раскаты грома. Человек в дождевике прошёл вблизи меня, несмотря на натянутый капюшон, я сумел рассмотреть спрятанное под ним лицо. Это была  Евгения. Ещё одна любительница ночных прогулок? Женщина спешно подошла к дому и скрылась в нём, зайдя через боковой вход, ведущий в её комнату. Выждав некоторое время, я тоже последовал за ней, только вошёл через парадную дверь, открыв её ключом, что дала мне при заселении в пансион его хозяйка. Практически на ощупь я пробрался через гостиную, опасаясь, что случайно смахну на пол какую-нибудь вазу. В какой-то момент мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Уже поднимаясь по лестнице, я ещё раз окинул взглядом комнату, но в густой темноте ничего не увидел.