отсутствие мандаринов

дорогой друг, приветствую тебя.
спешу сообщить последние вести - у нас собачий холод, просто собачий. сегодня проснувшись по утру я подумал, что верно уснул на улице, так мне было холодно под моими тремя одеялами. хожу в пяти свитерах, но поверь это не спасает. греюсь чаем и котом. хотя коту самому не сладко и я вижу как он порою в тайне от меня дрожит. не хочет показывать виду, что и ему все же немного достается от этого лютого мороза.
а меж тем, наступила зима. с чем тебя и поздравляю. меня как ты понимаешь поздравить не с чем. вторая половина посуды стоит все там же и в том же составе. я не удивлюсь если скоро вымытая снова перекочует в стан грязной и я опять окажусь среди укоряющего молчания этих чумазых тарелок и кастрюль.
не скажу, что я слаб, мой тонус близится может быть к норме. но меня это никоим образом обнадежить не может. потому я не спешу радоваться и радовать тебя моими успехами и здоровьем. нет, все по прежнему так как я писал и раньше.
небо опять без просвета. ну сколько уже можно это терпеть! меня мучит изо дня в день подобное его поведение даже больше, чем отсутствие мандаринов в моей желтенькой плетеной корзиночке. я не вижу солнца, не вижу голубого простора, только серость и черные деревья манерно растопырившие свои ветки. пейзаж не скажу, что убог, но мрачен. согласись, в придачу с моим мрачным настроением и упадническим духом подобный пейзаж для меня губителен. а меж тем, вот уже недели, а то и месяцы дела обстоят именно так. думаю ты понимаешь насколько я расстроен. и к тому же, нет мандаринов.
недавно по радио пели о любви... боже, что они могут в ней смыслить! я думаю если бы Бог поэт в своем доме где нибудь на окраине услышал подобные гимны он бы умер на месте. позор позоров, не иначе. Бог поэт явно знает, что есть любовь и что она есть. но мы не ведаем той любви, мы ее знать не знаем. а ту любовь, которую знаем мы, скорее всего знать не желает Бог поэт. потому что это все что угодно, но не любовь. нам можно петь о чем угодно, но только не о любви, которой мы ни разу и не встречали. но между тем мы только и делаем, что поем о любви. мой друг, мы невыносимы. мы это люди, как ты понимаешь. на месте Бога поэта я бы давно уже что нибудь взорвал, например какой нибудь радио центр, где целыми днями крутят подобную муть.
Бог поэт явно бунтарь, явно. потому что в нашем стане не бунтарь лишь тот, кто без мозгов. если у тебя они есть ты причисляешься к бунтарям мгновенно только из за одного их наличия.

пару дней назад я заметил, что у меня в квартире присутствует старое пианино. не скажу, что я был не в курсе, нет, я знал, но вот уже как много лет делал вид, что его не существует в пространстве моей жилплощади. а тут заметил - стоит. стоит, пылится и служит полкой для многочисленных книг, горшочков с засохшими кактусами и прочего мелкого скарба. не знаю даже, что меня сподвигло, но я аккуратно снял с него весь этот груз и даже протер от пыли рукавом одного из свитеров. идея была не из лучших, пыли оказалось очень много, пианино это не помогло, а мой свитер изрядно попачкало.
мой друг, ты верно должен знать, что играть я умею только на собственных нервах, ну и еще если повезет на нервах окружающих меня людей. руки мои заточены только под то, чтоб молниеносно освобождать маленькие сочные плоды цитруса от кожуры. так что каких то навыков и талантов к музыке или чему бы то ни было не имею, хоть и хотелось бы. может потому я и не замечал это старое пыльное пианино, что бы лишний раз не напоминать себе о своей бессмысленности и бесталанности. к тому же, как ты помнишь, мандаринов в моем доме нет и руки простаивают без работы.
но тут что то снизошло на меня, не нашло как обычно говорят, а именно снизошло. я взял стул, поставил напротив инструмента и открыл крышку...
что я мог сыграть, друг мой? я даже не знаю толком нот! но я чувствовал, что я хочу играть. и если уж не играть, в прямом смысле этого слова, как играют музыканты, то тогда я хочу просто извлекать звуки из этого старого агрегата. и я стал извлекать эти звуки.
это было невероятно, нечто необъяснимое и фантастическое! я нажимал по одной ноте и замирал весь превращаясь в слух. на каждую ноту я уделил не менее семи минут. потом я нажимал по две, три ноты и точно так же слушал как они отзываются во мне. дорогой друг, это не шутки, но каждая нота уже сама по себе совершенна. одна нота уже стоит целого произведения. нужно только уметь слушать и слышать ее звучание, ее посыл. каждая нота мне пела свою песню и я замирал в немом восторге и благоговении. нет ничего более святого, чем музыка, вот что я открыл для себя в тот день. открыл совершенно случайно и не преднамеренно. я просидел за пианино весь вечер, у меня окоченели все пальцы, а я все нажимал и нажимал, то одну, то две ноты, то правой рукой, то левой, то сразу обеими. я импровизировал как мог. я не думал о том, что хочу что то сыграть, я знал, что я не умею этого делать. я был лишь тем, кто дает каждой ноте сказать свое слово, проявить свой голос, свое звучание. я не знал какую ноту нажму следующей, это знали только ноты. кто из них захочет что то сказать, той я и давал слово. и слушал. и это было потрясающе. я пишу, но понимаю, что не смогу передать тебе с точностью моих чувств в тот вечер, моего единения, даже не с этим старым и пыльным пианино, а с каждым извлеченным из него звуком. меня не было там, не было и старого инструмента, был только звук. была только музыка.
если бы нас кто то послушал, они явно сошли бы с ума. это было нечто невообразимое, полная какофония, мои пальцы порою не слушались, вместо одной ноты я нажимал две, вместо двух три. в какой то момент на клавиши запрыгнул кот и тоже попробовал импровизировать. но его пришлось убрать, так как своей пушистой задницей он вряд ли смог бы извлечь что то путное, а уж услышать тем более.
мой дорогой друг, тот вечер дал мне очень многое понять.
я понял, что музыка есть высшее искусство. даже такой как я бездарь и неуч не в силах испортить ее или низвести с пьедестала. она величественна и непобедима. одна нота, даже единственная нота уже совершенна, исполнена величием и чем то небесно высоким, чем то заоблачным, божественным. я думаю Бог поэт тоже имеет в своем домишке старое пианино, он не должен лишать себя подобного счастья. раз в день нажать хотя бы одну единственную ноту и замереть превращаясь в слух. даже не в слух, а самому стать этим звуком, слиться с нотой и ее звучанием. нет ни тебя, ни пианино - есть только музыка. и блаженство.
блаженство и экстаз.
еще я очень удивлен тому, что есть музыка веселая. как? всякая нота, которую я нажимал была печальна, величественно печальна. потому что величественна может быть только печаль. только печаль, только грусть, только тоска. тоска по чему то невозможному, по чему то недостижимому и даже незнакомому в этой жизни, но бесконечно родному. я тоскую, но я не знаю по чему и о чем моя тоска. я грущу, но не могу сказать, что именно приводит меня к грусти. печаль настолько притягательна и необъятна, что она окутывает тебя как белесый и плотный туман, берет в кольцо и ты уже ничего не видишь и обо всем забыл. есть только ты и эта печаль. она во всем, она везде. все пронизано легкой и неуловимой печалью, но ничто и никто не знает ее в лицо, не знает кто она и о чем.
в печали есть счастье, а счастье таит печаль. они переплетаются как две шелковые ленты и уже не понять, где есть одно, а где другое. мне так невыносимо хорошо, что я не могу понять счастье это или уже печаль. все переплетено и не разъединить, и не разделить.
как говорят, помнишь, из песни слов не выкинешь. да, не выкинешь. песня уже свершилась, менять что то поздно. так и в нашей жизни, так и в нас самих. все переплетено в один необычайный узор и нельзя его разобрать по частям, нельзя что то оставить, а что то отбросить. нельзя принимать что то одно, но не принимать его противоположную сторону. нельзя отделить счастье от печали и печаль от радости, нельзя расплести эти ленты, это выше наших сил и возможностей. да и нужно ли это.

песня. наверно слова в добавление к музыке уже излишек. есть либо то, либо другое. можешь ли ты представить Моцарта, который еще и поет под свои аккомпанементы? абсурд. музыка уже себя оправдывает. а слова... что бы расслышать слова музыка должна отойти на второй план. она должна укрыться в тени, но под силу ли это той, что величественна даже одной своей нотой, одним звуком?
тот кто не умеет наслаждаться одним лишь звуком - не поймет великих арий и сонет. тот кто не умеет слышать одну единственную ноту - не услышит ничего. тот кто не видит величия одного единственного предложения, не видит его совершенства, тому тома литературы не пойдут впрок. лучше недо-, чем пере-. лучше услышать и прочитать меньше, но прочувствовать, пропустить через себя больше, чем знать, помнить многое, но не чувствовать от этого ровным счетом ничего.
от меньшего надо идти к большему, а не наоборот. человек услышавший музыку того же Моцарта и зевнувший при этом никогда не испытает блаженство, которое снизошло на меня нынче. никогда! мне жалко подобных людей, друг мой. в то время, когда они с презрением смотрят на меня, на мой бедный быт и пыльный свитер с дыркой вместо кармана, я в сердце своем жалею их. это бедняки. нищие, не догадывающиеся об этом. я думаю Бог поэт тоже знаком с породой этих благоустроенных и чисто одетых зевак. и я уверен, что Бог поэт глубоко скорбит о них в своем сердце.
а теперь я вспоминаю ту песенку по радио, и плачу. плачу от обиды за музыку. и что уж скрывать, от обиды за слово. что они делают, что делают эти изверги со святынями?
это как обычно мои крики в пустоту.

ну вот, я опять довел себя до отчаянного положения. я опять разбит и распят. прибит к земле и повержен.
повержен величием и низостью одновременно. если счастье переплетающееся с печалью я еще в силах вынести, то своеобразный узор, который создается переплетением людского величия и людской же низости, я вынести не в силах.
сопротивляюсь всячески и теряю последние силы. сопротивляюсь данности и не желаю принимать само собой разумеющееся.
утыкаюсь в эту проблему с какой стороны бы не зашел.
и вот опять.
а все началось с какой то глупой мелодии и отсутствия мандаринов в желтенькой корзинке на кухне.

нет, я невыносим.
пойду прилягу, мой милый.
а ты смотри не хворай и одевайся теплее.

и кстати, не забывай есть цитрусы. они очень полезны.
и приятно пахнут. скука и болезнь не выносят аромат цитруса, а особенно мандаринов.