Эфиопского царя Амонасро Владислава Сулимского заб

Эфиопского царя Амонасро Владислава Сулимского забыть невозможно!
Сегодняшний спектакль оперы Верди «Аида» для меня четко распадается на две части – до и после появления на сцене Владислава Сулимского. Он словно привнес в действие необходимую энергию и вместе с Татьяной Сержан волшебным образом повлиял на остальных главных героев, и опера Верди стала все больше походить именно на Верди. И возникла надежда, что это чудесное преображение сохранится до конца спектакля! А то первое действие как-то не заладилось. В начале оперы вообще возникло ощущение, которое раньше обозначали выражением «кто в лес, кто по дрова» – оркестр и певцы как-то сильно разошлись «во мнениях». Один из оркестрантов, видимо, настолько удивился, что даже встал и, обернувшись, посмотрел на сцену, наверное, осознать, что происходит. Потом появился Радамес (Михаил Векуа) и запел проникновенную арию с признаниями Аиде в любви грозным голосом бога Вотана из вагнеровского «Зигфрида». Аж, дрожь пробирала, но не любовная. В первом действии и первой картине второго Амнерис (Наталья Евстафьева) никак не удавалось совладать с акустикой зала и мощью оркестра, который по какой-то причине разделился на две конкурирующие группы – струнные и духовые с ударными. Последние почему-то почувствовали себя полковым оркестром на плащу и «жарили» во всю силу, заглушая и певцов, и хор. Только сильный голос Татьяны Сержан не исчезал на этом фоне. Во втором действии с оркестром все нормализовалось и, начиная с триумфального шествия, опера обрела нормальные вердиевские очертания.
Я пришла на спектакль исключительно потому, что в нем пели мои любимые певцы – Владислав Сулимский и Татьяна Сержан. И не зря. Такого Амонасро (Владислав Сулимский) в «Аиде» надо услышать и увидеть хотя бы раз в жизни! Чтобы потом помнить, всегда! Такое впечатляющее пение и удивительная игра! Его Амонасро – живой человек! А уж когда он решает «повоспитывать» дочь, Аиду (Татьяна Сержан) цепями, прямо не по себе становится! И вокальное исполнение этой партии было потрясающим. Голос Владислава Сулимского не только красив, силен, выразителен, но поразительно драматургически «живописен»! Так бы слушала и слушала! Без конца! Браво, Владислав! А как внешне колоритен Амонасро – настоящий мавр (эфиоп)! Глаз не оторвать! Вместе с Татьяной Сержан они «вытащили» спектакль на невероятный уровень, когда публика ловила каждый звук их голосов и каждое движение, а потом неистово аплодировала и кричала «браво!». И, видимо, хорошее исполнение – вещь «заразная», потому что и остальные певцы словно преобразились, будто в них вдохнули жизнь, воодушевили. И хотя Радамес (Михаил Векуа) пел исключительно на форте и фортиссимо, как в операх Вагнера, что не позволяло почувствовать его любовные переживания, голос его стал звучать лиричнее и ярче, но все равно не по-вердиевски. Но главное, что звучал – и в ариях, и в дуэтах.
Аида (Татьяна Сержан), нежная и робкая, преданная и решительная, заворожила своим прекрасным голосом. Ее партия, конечно, самая значительная и самая объемная. Певица мастерски ее исполнила, особенно потрясающим был дуэт с Амонасро в третьем действии. Это получилась своеобразная кульминация всей оперы, которую непревзойденные вердиевские певцы Татьяна Сержан и Владислав Сулимский сделали просто великолепной! Жаль, в этом месте оперы нельзя было аплодировать, а то зал бы разорвало от восторга. Но мощная овация после третьего действия компенсировала это упущение, а подаренную благодарными зрителями охапку цветов Владиславу Сулимскому пришлось обнимать двумя руками!
Не менее впечатляюще выглядела и признательность публики Татьяне Сержан – буря аплодисментов и несколько огромных букетов.
Очень красиво выглядела постановка спектакля Алексея Степанюка. Яркие костюмы, изобилующие золотом, как и должно быть в Древнем Египте. Добротные декорации, хорошая сценография. За это хочется сказать отдельное спасибо! Ведь душа требует красоты и гармонии, ассоциаций и подсказок в духе описываемой эпохи.
Моя приятельница пошутила после спектакля: «Жаль, что по сюжету убивают Амонасро, а не Радамеса, тогда бы в гробнице могли бы петь прощальную арию отец с дочерью, то есть Сулимский с Сержан! Вот было бы наслаждение!». И мне трудно было с ней не согласиться, хотя бы в мечтах – несбыточных…