А яблоко то с гнильцой!

                Он посмотрел на меня, будто с ног свалил. В паутине его больших золотисто карих глаз лёгкой бабочкой отчаянно трепыхалась моя душа, пытаясь вырваться. Он был среднего роста, молод, красив, хорошо сложен. Волосы русой волной спадали на высокий лоб, на губах дремала уставшая нежность. «Как он хорош», подумала я и, смутившись, отвела взгляд.
- Мама, это Влад,- сказала дочь, представив молодого человека.
- А я мама Вероники, Анастасия Ивановна,- произнесла я. - Ну что же вы стоите, проходите, сейчас ужинать будем.
- Проходи, не стесняйся. Мама у меня классная и готовит хорошо,- прощебетала дочь.
- А ты?- спросил Влад.
- А что я! Я хорошая ученица!- смеясь, ответила Вероника, поправив длинные густые тёмные волосы.
Её точёную прекрасную фигуру облегало чёрное коротенькое платьице. В её глубоких глазах плавали звёзды и кусочки синего неба. «Какая у  меня красивая дочь. На меня похожа», с удовлетворением подумала я.
- Мама твоя шикарно выглядит, по-королевски, прямо Богиня!- сказал Влад, бросив на меня восхищённый взгляд.
- А я?- обиженно спросила дочь.
- А ты царевна Лебедь. Лебёдушка прекрасная,- прошептал он, и чмокнул её в щёку.
Они прошли в кухню. Дочь вся светилась от счастья, а он, цепляясь масляным взглядом за мою фигуру, пытался, как  брошь пристегнуть к моей груди своё разбитое сердце. Я даже пожалела, что надела это платье, но не монашка же! Да, конечно,  декольте очень глубокое. Кабы не разбился! Хотя, я бы руки подставила, и утопила бы его в своей нежности. «Не надо думать о глупостях. Он молод, а мне уже сорок шесть лет. О счастье дочери надо думать, а не раскрывать рот на чужих мужиков», одёрнула я себя, глядя, как Вероника льнёт к Владу.
                Дочь заранее предупредила, что познакомит меня со своим парнем, и я постаралась сделать вечер вкусным, лёгким и уютным. На столе дымились домашние пельмешки, посыпанные свежей зеленью, мясные тефтельки, запечённые в грибном соусе, воздушное картофельное пюре и блинчики, фаршированные нежной печёнкой с рисом. Центр стола украсила бутылка шампанского и бутылочка вспотевшей водочки. На большой тарелке расположились нарезанные кружками помидорки, посыпанные сыром и приправленные майонезом, консервированные помидорки Чери лежали в салатнице, поблескивая упругими боками. Вальяжно развалившись на тарелке, ждали своей очереди сыр с   тоненько нарезанной копчёной колбаской.
              Влад, открыв бутылку шампанского, разлил его по бокалам и громко произнёс:
- Давайте выпьем за хозяйку этого дома и её прекрасную дочь.
Прикоснувшись друг к другу, бокалы зазвенели, пряча на донышке свой пьяный беззвучный хохот.
- Влад, расскажите немного о себе. Вы с родителями живёте?- поинтересовалась я.
- У меня двухкомнатная квартира. Один живу. Работаю временно грузчиком на складе. Женат не был. Веду здоровый образ жизни, не пью, ни курю,- отчеканил он.
- А вот это хорошо,- сказала я.
- Мама, ну что ты Владу допрос устроила? Главное, что он любит меня, и мы собираемся пожениться,- протараторила дочь.
- А может не стоит торопиться? Может, стоит приглядеться друг к другу, а вдруг ваше счастье как песчаный замок будет смыто первой же волной небольшого шторма.
- Мама, какой шторм! В наших отношениях полный штиль!
- Сегодня штиль, а кто знает, что будет завтра?
- А завтра будет завтра. Солнечная буря неожиданно сметёт на обочину судьбы скучный день, и белый парусник надежды  унесёт в море, к островам разочарований или  счастья, как повезёт,- мечтательно произнёс Влад, облив меня горячим взглядом.
«Ах, какие вензеля рисует! Художник прямо! Такой сожрёт с потрохами и не подавится! Хорош как Бог! Да вот только поезд его не в рай едет, а в ад, и всё черти его на остановках дожидаются. А я ли не ждала такого?», подумала я. Улыбка, чуть коснувшись моих глаз, утонула в зелёном болоте моей тоски.
        День тихонько катился за дома, кутаясь в багряную шаль летнего заката.  Жара, поднимаясь вверх, поднимала со дна неба синюю муть, и растворялась в прохладе тихого вечера. Из глубины неба выскакивали любопытные звёзды поглядеть на закат, и, толкаясь, вставали в очередь за порцией хмельного утра. Нежный месяц взирал сверху на небольшой городок и, зная всё заранее, грустил, прислонившись к бездушной темноте. Вскоре Влад засобирался домой.
- Ты что уже уходишь? А что так рано?- спросила дочь.
- Да пора уже. Спасибо за угощение, всё  было вкусно, за тёплый приём, а жаркий, я думаю, будет завтра,- сказал он, посмотрев в мою сторону.
- Ты завтра придёшь? Тогда я буду ждать тебя вечером,- обрадовавшись, сказала Вероника.
- До свидвньице,- сказал Влад, посылая мне слова, обёрнутые тайной страстью.
- До свидания,- вздохнув, отозвалась я.
Дверь захлопнулась, прищемив его очаровательную улыбку.
- Мама, ну как тебе мой Влад? Правда, хорош?
- Хорош то, хорош, только не пара он тебе. У тебя высшее образование, физику преподаёшь, а он грузчик. Ну, скажи, что у вас общего?
Я выплеснула своё разочарование в глаза дочери, а та лишь смахнула его как пыль с полки.
- Мама, ты не права, он очень интересный, замечательный человек. У него нет недостатков, если не считать его красоту. Ты же не спрашивала про его образование, а образование у него высшее. Он хирург. Не сработался с главным врачом и уволился. Сейчас вроде работу нашёл. Будет работать в нашей поликлинике. Грузчиком он временно работает. А что? Не живёт в долг, не от кого не зависит, ни у кого на шее не сидит.
- Он тебе наговорит! С начальством не сработался! А может он зарезал кого на операционном столе, или отравил не той таблеткой, или диагноз у чёрта украл, да не тот. А может он лётчик, летает от одной к другой, макароны на уши вешает. Смотри, горячими и обжечься можно. Ты оставь его и забудь как ненужный багаж на перроне, и не садись в его поезд. Пусть едет куда хочет, но без тебя.
- Мама, я люблю его. Бог подал мне счастье на блюдечке с голубой каёмочкой. Ну как от него отказаться!- возразила дочь.
- А ты не боишься, что блюдечко разобьётся и яблоко укатится в другую сторону, иль окажется надкусанным или с гнильцой.
- Мама, ну что ты! Яблоко с блюдечка я уже взяла и никуда из рук не выпущу.
- А будешь его грызть, а чуть сморщится, на помойку выбросишь. Ладно, поживём, поглядим.
- Вот выйду за него замуж, может и погрызу немного, а может съем без остатка, чтобы никому не досталось,- сказала дочь и, закончив мыть посуду, пошла к себе в комнату.
Я вытерла со стола крошки и, дойдя до двери её комнаты, тихо сказала:
- Вероника, ты на меня не обижайся, только чувствую я, что этот артист играет не свою роль в своём кукольном театре, в котором все декорации из пепла, где куклы не  смеются, а плачут. И стоит чуть появиться сквозняку, как всё рассыплется и канет в пустоту.
- Мама, это всё твои фантазии, - возразила Вероника и, нырнув в облако свежей постели, поплыла в тишину надвигающейся тьмы.
              Я пошла к себе в комнату, легла в постель и  никак не могла уснуть, перед глазами стоял красавчик, жарким взором испепеляя мою застенчивость. Я готова была кинуться к нему и пропасть в его объятьях.   Наконец ночь утащила меня в сны, и темень в один миг осыпалась в золотистую свежесть утра.  Искупавшись в молоке берёз, солнце поднялось на небо. Ветер, нахлебавшись, зелени тополей, лежал, раскинувшись на берегу реки, грея лохматую спину.  Я открыла глаза и посмотрела на часы. На часах было пятнадцать минут одиннадцатого.  «Боже, как я долго спала», подумала я. 
            В доме было тихо. На столе я заметила записку. «Мама, я пошла к Алине. Не хотела тебя будить. Скоро приду. Пока» 
- Ох, уж эта молодёжь! Ладно, буду ждать,- недовольно пробурчала я. 
Позавтракав, я уселась на диван, и стала смотреть телевизор. Настойчиво громко зазвенел дверной звонок. «Наверно дочь вернулась», подумала я, и поспешила открыть дверь.   
- Вы? А Вероники нет дома,- удивлённо пробормотала я, увидев перед собой Влада.
- Не ожидала? А я к тебе, моя сочная вишенка, моя сладкая малинка, распустившаяся розочка,- прошептал Влад.- Я думал о тебе. Я полон тобой. Я хочу твоей любви, твоей ласки. Я хочу быть твоим слугой, псом, рабом. Не прогоняй! Отдай себя мне. Наполни счастьем мою душу. Милая моя розочка!- шептал он, как вихрь, закружив меня, неся к пропасти как павший на землю лист. 
Я потеряла волю, стыд, реальность. Он нежно целовал меня, а я не возражала, и крепко обнимала его, и плыла в его руках на прибранную постель. Потом мы лежали, утомлённые ласками, и я боялась посмотреть ему в глаза. Мне было стыдно, я корила себя за несдержанность и слабость. «Надо было узду накинуть на свои чувства, да придержать. Что я скажу дочери?» подумала я и почувствовала привкус горечи от сладких поцелуев.
            Неожиданно в дверях появилась дочь. 
- Мама? Влад? Как вы могли? Ну ладно мужик! Мама, а ты! Старая ржавая селёдка! Тебе в банку надо, мариноваться пора, а не хвостом вилять! Да пошли вы…- истерично выкрикнула она, и ушла, хлопнув дверью.
- Боже, как всё плохо! Дочь никогда не простит меня. А ты Влад уходи. Может оно и к лучшему,- сказала я, одеваясь.
Влад, молча, оделся. Лёгкая усмешка покатилась по его лицу.
- Да, не переживай, ты. Я с ней помирюсь. Она меня простит, а вот тебя? Вряд ли. Может и точно к лучшему, в наши отношения лезть не будешь. Я ведь четыре курса медицинского университета закончил, а потом загулял вот с такой как ты красавицей. Только в отличие от тебя, та оказалась при деньгах. Хорошо жил, не в чём отказа не было, а тут я что-то заскучал. Ушёл от неё. В институте восстановился, а вечером стал подрабатывать грузчиком. Особо времени лишнего не было, но увидел Веронику и что-то щёлкнуло. Женюсь я на ней. Жить у меня будем в квартире, которую мне моя бывшая купила и всё у нас будет хорошо. А ты всё переживёшь, не молодая ведь. Извини, не удержался, уж больно ты на мою бывшую похожа,- сказал он, и ушёл, похоронив в тишине мою боль и разочарование.
         «А яблоко то с гнильцой!» подумала я, и разрыдалась. Слёзы солёным потоком текли из моих глаз, заливая день, оставляя на дне камушки горьких потерь. Я поплелась в ванную. Наполнив ванну,  я разделась и погрузилась в воду. «Попрошу у дочери прощение. Буду жалкой, смешной, слабой, униженной, лишь бы она меня простила. Пусть приходит одна без него, пусть приводит будущих внуков, только пусть приходит!» думала я, обливаясь слезами.
      Вдруг мне показалось, что по дому кто-то ходит. «Вероника, наверно вернулась! Моя добрая девочка, моя кровиночка! Она хочет поговорить со мной. Конечно же, она поймёт и простит меня. Она же у меня хорошая, умная, сильная», подумала я. Двери ванной открылись, и я увидела Веронику с феном в руках. Она включила фен и окатила меня ненавистью, будто кипятком плеснула.
- Волосы мама посуши, а то вдруг Влад придёт, а ты не причёсана,- сказала она и, швырнув мне фен, закрыла дверь.
Фен, зажужжав, плюхнулся в ванну и заглох, захлебнувшись водой. Я не пыталась его поймать, просто оцепенела и, вдруг почувствовала, как боль стрелой пронзила мой мозг, и какая-то неведомая сила поволокла меня по глухим задворкам к краю бездны. В незрячих глазах как в море качался не прожитый, порванный в клочья, день. «Нет, дочь не хотела лишить меня жизни. Она хорошая, заботливая, мой чуткий, ласковый, добрый ребёнок. Она не желала мне смерти. Это я во всём виновата, не смогла остановить своё греховное падение. Но разве можно остановиться, когда падаешь с небес! Я виновата, и только я!» подумала я, пытаясь попросить у дочери прощение, но слова пропали, заблудившись в закоулках острой невыносимой боли. Чудовищная сила, будто разломила тело надвое. Остатки мыслей стекли в воду и, как соль растворились в мыльной пене. Настоящее и прошлое закрыли мне свои двери. Тьма, опустив занавес, захлопала в ладоши и, окатив холодом, вырвала последний вздох.