МКС-21 глава 25 сирота

****
     Машина на скорости заехала во двор Максима… и резко остановилась…
 Большое скопление людей у подъезда… - его Максима , подъезда !... Его дома…
 Гул голосов, охи-вздохи… сквозь табачный дым…
Толпа  молча расступилась и пропустила его и тётю Нину ,по живому коридору вглубь …Он шёл и чувствовал на себе взгляды сотни глаз… Заметил как многие при виде его обменивались шепотками – охами, что – то вроде того : ,, Смотри , смотри, Шуры сын… Ой, дитятко… Бедненький…Бедненький…Сиротка…,,..,,… И батька потерял… и без мамки теперь - сирота…,,
Всякие, разные люди…Они заполнили подъезд, потом скамейки, беседку…весь двор…Раскрыв зонты, когда пошёл мелкий, моросящий дождь…стояли как-то приглушённо переговариваясь…вместо радостных слов, улыбок и смеха у них на глазах…
А впрочем -  шёл дождь, и он выручал многих…
 Они прошли  в центр,  где на табуретках стояло три гроба, оббитых красным кумачом…Какие –то венки с бумажными цветами…Запах еловых веток и сладковатый запах покойника…Заплаканные опухшие некрасивые лица, вернее искажённые горем лица…
 Максиму запомнился О-Огромный, в человеческий рост, венок , с яркими цветами в руках у ,,гастролёров,, …Точнее в руках старушки-абстинентки…И лицо - её лицо…Оно как –то виновато растянулось в беззубой улыбке… Лицо обрамлённое еловыми ветками венка и чёрной лентой с надписью :,,от друзей,,  … Друзей того кто , теперь востроносый  лежал во втором гробу, по центру двора…Лежал заполняя половину пространства гроба ,  во вторую половину ,,в ноги ,, Сороки положили его баян… Какая – то загадочная улыбка запечатлелась и у него на губах… Лицо исхудавшее – обтянутый желтой кожей череп… и эта улыбка…
Максим видал дядю Андрея разного, вернее - дядя Сорока умел быть разным: то он безшабашно-весёлый, пахнущий праздником и вином ,, рубаха-парень,,…то хмурый неразговорчивый, курящий ,,одну за одной,,… то скорчит лицо ,,точь в точь,, революционер Жухрай , из фильма про Павку Корчагина, поющий песню ,,Там вдали за рекой…,,. Но сейчас вспомнились слова песни, жалостливой песни, про ,,несправедливо,, убитого ,,уркагана,,…песни так душевно исполняемой дядей Сорокой…Песни , слова которой , как слова ,,большой поэзии,, надолго и безоговорочно запавшие в открытую душу мальчишки, слова трогавшие до слёз…особенно последний куплет:
                ,,..Он лежал так спокойно и тихо,
                Как гитара осенней порой,
                Только кепка валялась у стенки,
                Пулей выбило зуб золотой…,,
…Максиму всё ещё казалось, что это сон и, если проснуться всё кончится. Однако сон не проходил…Он сквозь пелену слёз на глазах увидел, в гробу справа от дяди Андрея…
……………………………………………………………………………………………………
Он впервые столкнулся со смертью…
Максим весь сжался, унимая стук сердца, чувствуя, как холодок поднимается по спине и страх медленно начинает сжимать его изнутри…  Вряд ли он мог объяснить , что произошло с ним в эти минуты – самые страшные, может быть в его жизни! Но именно с этих минут и началась его самостоятельная, взрослая жизнь !... Он уже никогда не будет прежним…
Он моргал ,быстро моргал, пытаясь сбить эту пелену слёз, но чья-то тёплая ладонь закрыла ему глаза…Он услышал, даже ощутил накат волны рёва, причитаний и стонов
…Тётя Нина прижав его к себе, прошептала сдавленным горем голосом:
-Плачь, мальчик! Плачь!...Плачешь - значит, душа есть!
Максим очутился как бы в коконе, сквозь который ,как сквозь ватное одеяло, слабо проникали речи, рёв и стоны прощального ритуала…
Тут Максима прорвало: будто плотину снесло!... Уткнувшись в ,,профсоюзную грудь,, в летний плащ, от которого пахло сладковатым  табачным дымом сигарет ,,Золотое руно,, и духами ,,Красная Москва,, , он зарыдал, задергавши плечами и худенькой спиной…
   Женщина дала ему выплакаться, обвела  толпу взглядом, словно пересчитывая всех, а затем, взяв за руку, повела с собой…  уводя от этих прощальных стенаний  и стонов, выматывающих душу…
Максим оглянулся на родной двор… Сырой , скользкий , холодный…
Он потемнел и, казалось ,слегка присел на один угол,  как будто и его придавило горе…В голову лезла считалка ,,Сорока-воровка кашу варила …деток кормила…,, Под истошный визг оркестра- противные  медные звуки труб прорезавших свинцовое небо, и под это похоронное БУМ –БУМ …поплыли, как по реке покачиваясь, кумачом оббитые гробы…
Мокро и грязно выглядели ,,осиротевшие,, голубятня, гараж и сапожная мастерская  дяди Андрея Сороки, да и сам двор стал по сиротски-серым…
Он смутно помнил кладбище…
Запомнилась почему-то, как какая-то женщина каким-то простуженным басом причитала,… выдергивая из груди отрывистые мольбы…,, Ой, на кого ... нам теперь … на кого мы оста-а-ались… горе кукова-а-ать… ведь не с кем теперь слово доброе молви-и-ить…,, - к кому относились эти стенания… к Андрею Сороке, к Тоне или Александре… А может быть ко всем сразу…
Страха не было - была пустота…
Максим плохо помнил само прощание. Проскользнув меж частокола тел скорбящих, покинув это траурное кольцо он с каким –то интересом бродил меж кладбищенских  оградок, читая надписи разглядывая фотографии на надгробиях и памятниках…
 Он не был готов к этому казалось что угодно но только не это…
К ЭТОМУ ОН ОКАЗАЛСЯ НЕ ГОТОВ…
Поминальный обед…
Всё вроде вкусное, но ничто не лезет в рот.. 
 Это останется на всю жизнь поминальные тосты, речи , разговоры и слова , запомнившиеся на всю жизнь – новые слова : КУТЬЯ и ИДИОСИНКРАЦИЯ…
Сказали ИДИОСИНКРАЦИЯ К  РЫБЕ… - один кусочек, как лицо краснеет , распухает…
 Но здесь у всех сразу …И дядя Коля из двадцать третьей, со всей семьёй Узюськиных в больнице…И из двадцать пятой тоже… непонятно … что –то скрывают , а что…
 И опять это загадочное слово КОНЕЧКА* …
и странная речь ,, перебравшего,,  дядьки …
Он закончил поминальный тост загадочными  словами ,, ЗА ТЕХ КТО ПОМОГ ИМ УИЙТИ!!!...,, 
и показал до краев наполненным водкой стаканом почему –то на радио…
 
               
*****