Щупальца гнева. Глава 11

               

      Генрих до исступления растирал сведенное судорогой тело. За последний месяц, переживая полнолуние, ему много раз приходилось испытывать на себе дьявольское проклятие. Однажды, спасая собственную жизнь, Генрих, тщетно внимая к Всевышнему, от отчаяния обратился к Темным Силам. Задыхаясь от едкого дыма, он, скорее почувствовал, чем увидел своего благодетеля. Преодолевая преграду из огненного кольца, Генрих мертвой хваткой вцепился в загривок огромного зверя. Произошедший между ним и спасенным позже разговор, поначалу был воспринят последним, как сон. «Ничто не ценится нами так дорого, как жизнь. О нашей встрече ты скоро позабудешь, лишь полнолуние станет напоминать тебе о долге». Что означало это предупреждение, Генрих узнал в первое же после встречи с Дьяволом буйство ночного светила. Еще с раннего вечера тело начало ломать, мышцы его вытягивались и наливались нечеловеческой силой, обострилось зрение и обоняние. Происходящие перемены удивляли, привыкнуть к перевоплощению новообращенный так и не смог, точно так же, как и не решил для себя, как поступил бы, если ему еще раз пришлось испытать на себе огненный плен. Что выиграл Дьявол от их с Генрихом сговора, Генрих мог лишь догадываться. Вероятно, в полнолуние оба менялись своим обличьем. Потеряв одну из своих конечностей, новоявленный оборотень более не искал спасения, жизнь утратила для него цену. Вчера он бросился наперерез волкам, не задумываясь, над тем, что сам рискует стать легкой добычей. Хищники по его милости остались ни с чем. Он никак не мог понять: отчего, принимая человеческий облик, он-то возвращался, то расставался с отрубленной рукой. Сегодня его предплечье заканчивалось нелепо торчащим обрубком. Соприкасаясь с раскаленным железным браслетом, Генрих страдал от невыносимой боли. Это не плоть его выжигали, из души пытались выжечь то человеческое, что отверженный всеми не успел еще растерять. Последняя попытка остановить кровь сопровождалась диким воплем, но цель, наконец, была достигнута.
Спортивный костюм, что ему удалось раздобыть, был чуть великоват, зато длинные рукава скрывали непоправимый изъян. При встрече мальчишка признал Генриха не сразу, Иван же испепелял его пристальным взглядом, особенно недостающую конечность. С вопросом парня опередил Мстислав, - Дядя Генрих, а куда делась твоя рука?
Простодушный вопрос ребенка вызвал у ответчика подозрения, а не происки ли это не в меру любопытного спасателя? Игнорируя вопрос мальчика, Генрих обратился к Ивану, - Каким образом вы отстали от отряда? Насколько я заметил вы, дружок, не отличаетесь храбростью.    
-  Я искал проход, то есть, переход, я даже точно не могу припомнить, когда и как мы потерялись. Насчет храбрости, - Иван пожал плечами, - Не мне судить об этом. А вот вам, кажется, храбрости не занимать. Вы, наверняка, потеряли руку, спасая других. Как это благородно!
От Генриха не ускользнула насмешка, с которой Иван парировал выпад противника. Два желания боролись в Генрихе одновременно. Он физически ощущал слабое дыхание трепещущего, утратившего способность к сопротивлению великовозрастного мальчишки, но чего будут стоить его унижения, если их никто не увидит? Имелся иной выход. Ликантропия – неизлечимая болезнь, наградить которой Генрих вправе любого. -  Держи! Займись делом, - к ногам Ивана легла тушка молодой косули.
-  Откуда она у тебя? – в вопросе Мстислава восхищение одержало вверх над любопытством. – Такая большая!
-  Еды нам хватит на несколько дней.
-  Надо прежде выпотрошить ее, разделать на куски, засолить и зажарить. Слава, где твой сувенир из соляной пещеры?
-  Я его выбросил по дороге, я не знал, что он может пригодиться.
-  Мясо можно приправить соком барбариса или калины, - посоветовал Иван.
-  Если найдешь, то можно.
-  До заморозков еще можно сыскать массу трав…
-  Ага, ту, что копытные как подножный корм поглощают. Делом займись.
-  У меня нет ножа, - поймав презрительный взгляд Генриха, Иван тут же нашелся, - У вас-то он точно должен иметься.
-  Потерял я нож, как набрел на матку с детенышем, темно было, выронил, не помню, где. Оправдываясь перед мальчишками, Генрих злился, особенно на Ивана.
-  Где, примерно, это случилось? – сам того не подозревая, Иван предоставил возможность избавиться от себя.
-  Пойдешь прямо, никуда не сворачивай. У поваленных ураганом деревьев, свернешь налево, пройдешь еще метров сто, а там рукой подать до овражка, где я оленух обнаружил.
-  Ваня, а можно я с тобой пойду?
Такого поворота Генрих не предвидел. Мстислав был ему дорог, подвергать его жизнь опасности, было непредусмотрительно. Мальчишку следовало удержать любым способом. – Лучше будет, если ты поможешь мне собирать травы, а Иван возражать не станет. Верно, я говорю?
Если этот долговязый не поймет намека, задуманному не суждено будет осуществиться. Генрих искоса буравил Ивана взглядом, пока тот не сдался. Вышло так, как того желал Генрих.
Второй час он занимался потрошением тушки, предварительно обескровив ее, для чего мастер использовал заостренный конец куска горной породы.
Мстислав оценил ловкость старшего приятеля, - Зачем тебе нож? У тебя и без него хорошо получается.
-  Разделить мясо на порционные куски без ножа невозможно. Если разрывать мясо руками, получиться неаккуратно. Хочешь попробовать?
Мстислав отрицательно покачал головой. Свежее мясо, пропитанное кровью, вызывало у него отвращение. Еще недавно маленькое животное щипало пожухлую травку, смешно шевеля большими ушами, а теперь от него осталась одна лишь бездушная плоть. – Я боюсь мертвых, - пояснил мальчик.
-  Бояться следует живых. Ладно, мы сейчас с тобой разожжем костер и прокоптим добычу. Собирай ветки, Слава, бери только сухие.
Мстислав, лишь бы не видеть мертвое тело, бросился исполнять поручение. За сухими ветками ему пришлось попрыгать. Земля после длительных осенних дождей, хранила запас вековой сырости. В таких условиях отыскать засохшие кусты было трудно. Те ветки, которые гнулись, но не ломались, Мстислав не срывал. Они будут плохо гореть. Ценной находкой был куст волчьего лыка, напоминающий, скорее, растущий в пустыне саксаул. Ветки трещали и щелкали, когда Мстислав хватался за них. Этого мальчику показалось недостаточным. Мстислав вырвал с корнем несколько стрел папоротника, - Гляди, дядя Генрих, какие рожки мне показались, - корень одного из растений раздваивался, напоминая рогатину, ею мальчик и хвалился старшему приятелю.
-  Брось, не к чему оно, все равно гореть не будет.       
Планы желающих подкрепиться нарушил дождь. Поначалу мелкий, он постепенно перешел в ливень. Мстислав снял с себя куртку и накрылся с головой, но это не помогло. Через минуту мальчик промок до нитки.
-  Скорей ко мне.
Прижавшись к Генриху, Мстислав почувствовал себя спокойнее. В тесном, собранном на скорую руку шалашике, дождю было труднее добраться до них.
-  А на меня дождинка упала, - в признании Мстислава не было жалобы, вернее робкий намек на временное неудобство. От холода мальчик съежился и еще плотнее прижался к Генриху.
-  Замерз?
-  Немного.
-  Да у тебя же зубы дробь отбивают, - Генрих снял с себя куртку от спортивного костюма и накинул на плечи Мстислава.
-  А ты как же? Ты же замерзнешь.
-  Ничего. У меня больше мяса на костях, за меня не переживай. Вот скоро дождь кончится, и мы с тобой царский обед приготовим. Ты пробовал когда-нибудь дичь, приправленную соком лесных ягод?
Мстислав отрицательно покачал головой.
-  Когда мы отмечали Новый год, мама обычно заказывала еду из ресторана: рыбу, индейку, салаты. Как бы я сейчас хотел, чтобы… , - Мстислав на секунду задумался.
-  Чтобы наступил Новый год? – подсказал Генрих.
-  Чтобы мы опять были все вместе: мама, папа, Иветта и я. Когда-то я мечтал поскорее вырасти, а теперь … Я хочу, чтобы все было, как раньше.
-  Тебе что больше нравилось: рыба или индейка? – Генрих поймал на себе мимолетный взгляд мальчика, который остановился на его култышке, посиневшей от холода, - Гляди, брат, не желает, как все остальные согреваться. Ну, ничего, мы ее упрячем под … ветку,- потянув за сосновую крышу, рука Генриха замерла на полпути, - Нет, не пойдет, так мы с тобой, Славка, все мокрые станем.
-  Дядя Генрих, не надо ее прятать, я не боюсь. Правда, я тебя не обманываю. А она у тебя когда-нибудь болела?
-  Вроде, нет. Я часто забываю о том, что у меня обрубок вместо руки. Иногда, она мне снится. Ты чего, Славка?
Мстислав пару раз высунулся из хлипкого укрытия. -  Почему-то Иван давно не возвращается?
-  Он, наверное, под деревом от дождя прячется.
Сильный раскат грома прозвучал прямо над головами укрывшихся. Почти сразу затем сверкнула молния, и дождь принялся орошать землю с новой силой.
-  Не повезло нам, подкрепиться мы сможем, пожалуй, только завтра.
-  Я очень боюсь молнии, а ты?
-  В детстве я тоже их боялся, сейчас просто не люблю. Ко многому, Славка, со временем привыкаешь.
В ответ мальчик вздохнул. Тем сокровенным, о чем он сейчас думал, Мстислав не поделился бы ни с кем. Он сам гадал, возможно, ли подобное? Опасения быть не понятым другими, часто преследовали юного выдумщика. А если вдобавок над ним станут смеяться и посчитают дурачком? У них в школе был старшеклассник, над которым потешались даже малолетки. А тот терпел и никому не жаловался. В душе Мстислав сочувствовал несчастному, но никогда не отважился показать это. Окружающие обычно бывают жестоки к тем, кто хоть чем-нибудь отличается от них. Раньше Мстислав думал, что это относится только к детям и тем, кто немного постарше него, но нечаянно подсмотренное надолго поколебало его веру в доброту. Однажды, во время занятий по кибер-управлению, которые проводились для учеников нескольких классов одновременно, учитель покинул аудиторию. Мстислав, держа в руках пульт дистанционного управления, пытался упростить нудную задачку, поставленную перед ребятами наставником. Робот послушно выполнял все его команды, в том числе распоряжение рассчитать коэффициент умственной отсталости у «Пунктика», так мальчишки называли за глаза учителя по кибер-управлению. У Мстислава никак не получалось объяснить роботу, что такое смех. Совершенная машина пассовала перед человеческими эмоциями. Подтверждая сомнения Мстислава, робот пытался растянуть рот до ушей.
-  Плюнь на него. Сейчас ребята из девятого нам кое-что поинтересней покажут, - Голдик загадочно улыбнулся и потащил Мстислава за собой.
Своему лучшему другу Голду Северову он мог позволить многое, а простить почти все на свете, поэтому надеялся, что Голд поступит точно также. Несколько ребят образовали круг, внутри которого происходило необычное соревнование: робот оспаривал у человека право считаться сильнейшим. Парень, который поневоле стал соперником бездушной машине, казался растерянным, испытывая на себе давление колючих взглядов. Он мог упасть первым, робот не ставил себе цель: уничтожить человека. Когда по его лицу потекла тонкая струйка крови, Мстислав прикрыл глаза. Никто не должен видеть его таким, среди стаи его безжалостных приятелей не нашлось ни одного, кто воспрепятствовал бы несправедливости.
-  Славка, ты чего? Сейчас самое интересное будет, - Голдик тщетно пытался заглянуть ему в глаза.
Взгляд Мстислава опускался все ниже, вслед за телом несчастного, выбранного в качестве боксерской груши. Парень уже не сопротивлялся, перестал уклоняться от ударов, которые к радости зрителей становились все более меткими и результативными. К разочарованию болельщиков вернулся «Пунктик». Чтобы тот не обнаружил избитого, двое парней оттащили его за шкаф-купе. Мстислав прилагал все усилия к тому, чтобы зацикленный на скучной кибернетике учитель, наконец, узрел непорядок. Устремленный в сторону шкафа-купе взгляд, даже пущенный в него бумажный самолетик не изменили ровным счетом ничего. Мстислав ощутил глухую стену, так, словно он умер или умерли все остальные.
-  Славка, эй, кажется, дождь кончился.
Они вместе с Генрихом выглянули из ненадежного укрытия. Воздух, пропитанный свежестью, призывал быть смелее. Где-то высоко, из-за нагромождения облаков выглянуло солнышко. Его робкие лучи скользнули по лицу Мстислава.
-  Вот и порядок, тебе, Славка, надо почаще улыбаться, тебе очень идет улыбка.
Костер они все-таки к вечеру разожгли. Генрих придумал, как заставить гореть мокрую хвою. Отыскать преющую листву под пластом спрессованной земли было не просто. Перепачкавшись с ног до головы, Генрих и Мстислав остались довольными. Цель, которой они упорно добивались, была достигнута. Мстислав не отставал от старшего приятеля, старался во всем помогать ему. Когда от стряпни пошел вкусный аромат, мальчик не выдержал, - Дядя Генрих, давай попробуем.
-  Внутри еще не прожарилось.
-  А я стану, есть снаружи, тогда то, что было изнутри, станет снаружи и лучше прожарится.
-  Ты еще и изобретатель, Славка, цены тебе нет, - Генрих снял с ветки закрепленный на ней шнурок от куртки, на котором томился кусок жаркого, - Пахнет замечательно. Держи.
Мстислав вцепился в предложенное, будто голодный волчонок. Наверное, он распробовал приготовленное, лишь, когда часть мяса попало ему в желудок.
-  Стоп, здесь сырое, - Генрих вовремя остановил ненасытного маленького обжору. 
Как загипнотизированный мальчик смотрел за священнодействиями дяди Генриха. Укротить голод Мстиславу так и не удалось. Генрих догадался о тайных желаниях мальчика, - У нас еще много, хватит не только на завтра, но и еще на пару дней.
-  А ты разве не будешь?
-  Если ты разрешаешь, - было непонятно: смеется дядя Генрих или действительно пока не решился попробовать приготовленное.
-  Конечно, смотри, сколько здесь много, - Мстислав обвел жадным взглядом разделанную Генрихом тушку, - Будешь жарить остальное?
-  Да, так мясо дольше сохраниться. Слава, хочешь еще?
Мальчик неуверенно отказался, хотя в душе его боролось сразу же несколько чувств. Генрих прочел все по его лицу, - Запомни, мой мальчик, нет ничего непозволительного в жизни. Не стоит скрывать свои желания, иначе ты не сможешь обрести счастье, а когда оно близко, долой всякую скромность. Обожди немного, ты утолишь голод окончательно.
-  Дядя Генрих, но ты до сих пор ничего не съел.
-  Я взрослый, а тебе надо расти. Любопытно, а спать ты сегодня собираешься?
-  Не знаю.
Генрих поймал задумчивый взгляд мальчика, надолго затерявшийся в сгущающихся сумерках, - О чем призадумался?
-  Иногда мне кажется, что я все происходящее вижу во сне. В тот ужасный день, когда на землю посыпались камни с неба, я уснул. Как бы я хотел открыть глаза и увидеть рядом всех своих близких, - в глазах Мстислава отразилась грусть.
Генрих не спешил его утешить. Печаль из-за утраты любимых не поддается излечению, память навсегда сохранит в памяти эпизоды из прошлого, и никакие самые задушевные слова не способны заглушить горе, как бы искренни они не были. Он со временем свыкнется с мыслью, что погибших родителей не вернуть, а чтобы это случилось скорее, я постоянно должен быть рядом с ним, думал Генрих. 
Он хороший, заботиться обо мне, но он никогда не сможет полюбить меня также крепко, как любила меня мама. Почему она шепчет мне о том, чтобы я не доверял дяде Генриху, продолжал задаваться вопросом Мстислав.
-  Держи, - Генрих протянул ему кусок жаркого, обернутого, словно салфеткой несколькими слоями листьев.
-  Я без тебя есть не стану, - решительно заявил мальчик.
-  Следующий кусок мой.
И на этот раз мальчик поверил обещаниям. Пиршество было в самом разгаре, когда случилось непредвиденное. Мстислав успел позабыть, а Генрих не ожидал увидеть ушедшего на поиски давно утраченного ножа Ивана. В полутьме появление еле передвигающего ноги, съежившегося от холода человека, способно было вызвать сострадание у кого угодно. В глазах Генриха мелькнула неприязнь, которую тот быстро успел запрятать, натянув на лицо личину сострадания, - Ты как раз вовремя, мы оставили ужин для тебя.
В ответ парень не проронил ни слова. Не дойдя несколько шагов на взиравших на него Мстислава и Генриха, Иван медленно опустился на землю. Губы его шептали нечто невнятное, глаза были прикрыты. Не единожды сталкиваясь со смертью, мальчик испугался. Иван походил на умирающего, жизнь едва теплилась  в его измученном теле. – Пить, - едва различимо произнес он.
Генрих кинулся искать флягу, но безуспешно. Мстислав с тревогой смотрел на Ивана, изредка бросая мимолетные взгляды на старания дяди Генриха, - Ты ее в листву зарыл, кажется.
-  Вот именно «кажется». А мне кажется, что мы ее по дороге посеяли. Не зря я мясо бегал мыть к пруду.
Мальчик был вынужден согласиться с приводимыми доводами, но полностью закрыть глаза на свои сомнения не сумел. – Ваня, мы найдем для тебя воду, только ты подожди, пожалуйста.
Лицо парня выражало полнейшее безразличие ко всему. Это еще больше испугало Мстислава, - Дядя Генрих, сходи за водой. Ване плохо. 
-  Тебе придется остаться с ним один на один. Не боишься?
В нетерпении мальчик ответил грубостью, - Ты пойдешь или мне идти?
Отправляясь в никуда, Генрих, не мог избавиться от могильного голоса еле живого Ивана, еле слышный, он продолжал звучать в его голове. Неприязнь диктовала свои условия – избавиться от недруга, как можно скорее. Грань, разделяющая убийцу и обычного человека, Генрихом еще не была пройдена, хотя обычным, в прямом смысле этого слова он давно уже перестал быть. Ежесекундно спотыкаясь, вытянув единственную руку вперед, чтобы не налететь на дерево, Генрих сетовал на живучесть Ивана. Неожиданно решение буквально свалилось недовольному на голову. Гроздь мелких, иссиня черных ягод, неизвестно, как оказавшихся на высоте, пришлись, как нельзя кстати. В народе такие плоды назывались волчьи ягоды, в состав их сока входил компонент синильной кислоты. Подмешав к бултыхающейся на дне воде сок волчьих ягод, Генрих остался доволен, такой коктейль дохляк, вряд ли, переварит. Обратный путь Генрих проделал в два раза быстрее, казалось, глаза его приобрели совиную зоркость, а ноги позабыли об усталости. Еще на подходе к их ветхому жилищу раздался громкий крик Мстислава, - Почему тебя так долго не было?! Где вода?
Генрих молча протянул ему полупустую флягу. Далее произошло то, чего он и в мыслях себе не предполагал. Хватило две секунды, и вода плавно перетекла из емкости в рот Мстислава, прежде, чем Генрих осознал, что случилось. Со звериной ловкостью он бросился к мальчику и выбил из его рук флягу со смертельной жидкостью.
-  Ты чего кидаешься словно бешенный? Ой, из-за тебя вся вода вытекла, - но еще до того, как Мстислав сделал неутешительные наблюдения, фляга опустела.
-  Я еще схожу.
-  Не надо, лучше разожги костер.
Быстрая смена желаний насторожила Генриха, - А что, Иван уже …
Красноречивому молчанию мальчик не придал значения, - Ваня заснул, а я замерз.
Генрих старался на протяжении получаса, но огонь упорно не желал разгораться. Он перепробовал все, что было можно: сушил, прежде, чем поджечь тлеющую листву, пожертвовал шнурком от кроссовок. Ничего не помогло. – Согреешься завтра.
Глаза слипались от усталости, к неудобствам он давно привык. Что он сегодня сделать хотел, но не успел? Однообразная окружающая действительность притупляла желания, пасуя перед безразличием. Мифический город, к которому все так самоотверженно стремились, существовал лишь в памяти людской. Ему, наконец, стало понятно, что будущего нет.
Рядом послышался вздох. Генрих вздрогнул, он совсем позабыл о мальчике. Выпитая отрава могла начать оказывать губительное действие. -  Слава, у тебя что-нибудь болит?
-  Нет, а почему ты спрашиваешь?
-  Отчего ты вздыхаешь? – в ответ спросил Генрих.
-  Не спиться … своих вспоминаю. Мне почему-то кажется, что они уехали в отпуск и по дороге задержались. А ты скучаешь по своим родным?
-  Я давно лишился близких, еще до метеоритного дождя. Иногда мне не хватает общения, но чаще я наоборот, хочу сбежать от людей.
-  Что они тебе плохого сделали?
Простодушный вопрос заставил Генриха призадуматься. Стоило лгать, сочинять очередную отговорку? Когда-нибудь мальчик узнает о нем все … или почти все, - В моих силах причинить им много зла, сам того, не желая. Прошу тебя, больше не спрашивай меня ни о чем. Скажи, у тебя голова не кружится? Может, тебя тошнит, или болит живот?
Мстислав отрицательно покрутил головой, - А мне ты зла не причинишь?
-  С тобой точно все в порядке?
-  Не рассердишься?
Генрих удивился, - За что мне на тебя сердиться?
-  Я опять хочу есть.
Генрих на минуту покинул укрытие, а когда вернулся, его встречали две пары голодных глаз, моментально впившиеся в кусок жареной дичи.
-  Еще мясо есть? – спросил Мстислав.
-  Может вам еще что-нибудь подать?
Иван, в отличие от своего юного приятеля сразу же уловил тайную усмешку в заданном Генрихом вопросе. Что он за человек: враг или просто ненадежный друг, гадать можно было сколько угодно. Некоторые штрихи в поведении однорукого, так про себя Иван окрестил Генриха, вызывали подозрения. Развеять сомнения пока Иван пребывал в столь беспомощном состоянии, не представлялось возможным. Первый шаг навстречу истине можно было попытаться предпринять прямо сейчас, - Я не отказался бы от мяса, если мне предложат, - глядя, как Мстислав с жадностью вгрызается в исчезающий на глазах кусок жаркого, у Ивана разыгрался аппетит.
Не проронив ни слова, Генрих вышел, и вскоре вернулся с куском дичи. В последний момент, когда Иван предвкушал удовольствие от поедания мяса, оно, будто невзначай, упало. -  Ай-ай-ай, какая неприятность! И воды, как назло нет.
-  Ничего, потерплю до утра, - как можно беспристрастнее ответил Иван, но взгляд его был прикован к грязному месиву, в котором, словно в соусе утопал восхитительный ужин.
-  Слава, ты куда? – одновременно спросили двое взрослых, вслед уходящему.
-  У меня живот скрутило, я сейчас.
От внимания Ивана не укрылось то, с каким беспокойством Генрих провожал еле переставляющего ноги мальчика, - Вы, я вижу, к  мальчику сильно привязались?
Генрих буркнул нечто невразумительное.
-  Не бойтесь, не заблудится, он в лесу не хуже меня ориентируется.
-  Тебя? А что ты знаешь о лесе? -  презрительно бросил Генрих, теперь, когда мальчика не было рядом, он мог не таить свои негативные эмоции, - Студент-практикант, книжек начитаются, и Сусанина из себя изображают.
-  Знаю, и не только о лесе, в людях я тоже немного разбираюсь.
-  Поделись наблюдениями.
-  Думаете, я не заметил, что вы от меня избавиться мечтаете? Только ничего у вас не выйдет.
-  Дядя Генрих! – позвал Мстислав.
Покинув шалаш, Генрих не сразу разглядел мальчика, присевшего за кустом.
-  Смотри, что я нашел.
Взволнованный Генрих переводил недоуменный взгляд с мальчика на несколько камней, лежавших у него на ладошке. - Что это?
-  Подарок Агаты, так она напоминает о себе.
-  Кажется, твою сестру зовут Иветта. Что с тобой?
Гримаса, исказившая лицо мальчика, испугала Генриха настолько, что тот был готов признаться в собственном злом умысле. Боли в животе, тошнота, слабость – характерные признаки отравления волчьей ягодой. Но спасет ли Мстислава признание? Пока Генрих рассуждал, мальчик слабел на глазах. Он уже не сидел на корточках, а лежал, скрючившись, в отчаянии схватившись за ствол ели. Генрих приложил ухо к груди страдальца. Так и есть, учащенное сердцебиение. Была маленькая надежда помочь Славе, разузнав о лекарственных средствах, хранящихся в аптечке каждого спасателя. Скрепя сердце, Генрих покинул мальчика, чтобы вернуться в шалаш. Не обращая внимание на неприязнь, сквозившую во взгляде Ивана, вопрошающий обратился к нему, - Что употребляют при отравлении волчьей ягодой?
-  Какую именно бузину, вы имеете в виду: gibbiflora, Regel, xylosteum или …
-  Не сыпь названиями, никто не оценит. Здесь я ее нашел, темно синие, мелкие, круглые ягоды.
-  Скорее всего, лесная, она встречается на юге таежной полосы. В зрелом виде плоды не опасны, в худшем случае могут спровоцировать понос.   
-  Пошли, оценишь его состояние, Славке, по-моему, очень худо.
С фонарем, освещающим не далее полутора метров, двое приблизились к кусту, за которым Генрих оставил мальчика.
-  Где он?
-  Вы меня спрашиваете? Разве не вы последний видели Славу? Что вы там обнаружили?
На ладони у Генриха лежали два зеленых камушка, - Похоже на малахит.
-  Слышите? – Иван поднял указательный палец вверх.
Негромкое тявканье, постепенно переходящее в завывание, Генрих уловил гораздо ранее Ивана, но не подал вида, - Чувствую, что ветер усиливается. Не исключено, что скоро начнется дождь.
-  Слава беззащитен, если ему встретятся хищники …
Подтверждая сказанное, неподалеку подали голос серые разбойники. -  Оставайтесь здесь, я схожу, посмотрю, - Генрих без страха направился в сторону чащи, из которой раздавалась волчья песнь.
-  Фонарь возьмите, - предложение Ивана осталось без внимания.
Генрих, расписывая капризы погоды, оказался прав, вновь давало знать о себе ненастье. Не обращая внимания, на грязь под ногами, он шел вперед. Во что бы то ни стало надо воспрепятствовать встрече Мстислава с хищниками, даже, если за это придется дорого расплачиваться. Научившись управлять собственным телом, Генрих стремился быстрее осуществить превращение в зверя. Сейчас заново переживая знакомую дрожь, когда судорога сменялась небывалой активностью, Генрих забывал об усталости. Предвкушая дальнейший поворот событий, обострялись зрение и обоняние. Слух подсказывал ему, Мстислав где-то рядом.
Сидеть на тонком суку было неудобно, но иначе он не разглядел бы приближение Агаты, а, потеряв равновесие из-за неосторожного движения, Мстислав рисковал шлепнуться в грязь. Разрывая неплотную паутину облаков, показался кусочек Луны. Его ровного света оказалось достаточно для того, чтобы  разглядеть то, что происходило внизу. Неожиданно щеки мальчика коснулось нечто гладкое, и почти сразу же заухала, предвкушая легкую добычу, сова. Неловкое движение, и Мстислав не успев испугаться, очутился на земле. Привлеченные криком, к нему уже спешили волки, но прежде, чем они приблизились к потенциальной жертве, им наперерез бросился человеко-волк. Всматриваясь в диковинное существо, Мстислав обомлел, на месте левой лапы у того красовался обрубок руки.