Люди и звери. Глава 12. Поворот судьбы

               
               

     Сплошные потоки воды, низвергающиеся с небес, растекались лужами, заслоняли обзор, а надо было видеть не только вход в анитилопник, но и подступы к нему. Отчего, стоит лишь попросить о встрече, как обязательно начинается дождь, и не какой-нибудь мелкий, а настоящий ливень. Вокруг никого, только звери за решетками. За те лишние двадцать минут, что она ждет Толю, Люська успела окоченеть так, что начала стучать зубами. Хваленая брезентовая куртка, накинутая поверх собственной болоньевой, не спасает от вездесущей воды. Она еще подождет чуть-чуть и попросится в лекторий, позвонить. Кажется, девчонки догадались, что она караулит Толика, и за спиной подсмеиваются над ней. А она не обижается. Они просто завидуют ей. Разве любовь может быть смешной? Толик для нее первый и единственный. Пусть он иногда любит приврать, и не отличается обязательностью, но он такой страстный. При воспоминаниях о редких свиданиях, когда в крепких объятиях от нежных поцелуев у нее кружилась голова, Люся прикрыла глаза. Так ничто не отвлекает ее от фантазий, в том числе и надоедливый дождь. Потирая озябшие руки, она представляла, как любимый отогреет их горячими поцелуями. Его ненасытные губы проникали в самые укромные уголки ее аппетитного, податливого тела, обычно начиная свой путь с узкой ложбинки на груди. Предвкушая удовольствие, Люся облизнулась. Вслед за легким пощипыванием, ее разгоряченная плоть ощутила укусы, такие нежные, что девушка была готова замурлыкать, лишь бы ласки никогда не заканчивались. Она обняла возлюбленного, но вместо гладкой, прильнувшей к ней спины, Люсе внимал ствол старого ясеня.
Приятные видения сменились все той же унылой картиной. Сосед ясень трясет последними крылатками, это ветер треплет остатки украшений, а под ногами у Люси целое море воды. Ступая по ней, она пожалела, что не надела резиновые сапоги. Офицерские, хромированной кожи хорошо сидели на ее миниатюрной ножке, но отпора воде не давали. Пройдя несколько десятков метров, Люся почувствовала, что ноги промокли. Дождь лил все утро, день, и, похоже, к вечеру не собирался останавливаться. Толик, Толечка, ну ответь, куда же ты подевался, мысленно взывала Люся, набирая заветный номер. Вот уже неодобрительно посмотрел на нее постовой, кажется, еще пару, тройку секунд, и он взорвется. А если ей сейчас не поделится с девчонками наболевшим, вскипит уже сама Люська. Толя любит ее, он всякий раз при встрече повторяет ей, какая она красивая, сексуальная, вообщем, самая, самая.
- Люся!
Она обернулась. Ее звал какой-то парень. Кажется, раньше Люся где-то видела его, но кто он такой, она поняла, лишь только он приблизился.
- Привет, ты не меня ищешь?
Несмотря на улыбку, подаренную ей авансом, Люся ответила не сразу, - Здравствуй. Тебя Димой зовут?
- Точно, Пойдем, у нас подсохнешь.
В самом деле, почему бы не прогуляться в гости, тем более что во внутреннем павильоне  словника она ни разу не была. По дороге Люся вполуха слушала болтовню попутчика. На заднем дворе приходилось смотреть себе под ноги. Кроме луж серьезную угрозу представляли корни высоченных тополей, щупальцами расползающихся по поверхности земли.
- На дискотеку пойдешь?
Люся о ней совсем позабыла, потом ее решение зависело от согласия Толи. – А когда она состоится?
- В эту пятницу, там все наши будут.
Люся не стала уточнять: кто именно. Полутемное помещение, где они очутились, не выглядело особо уютным. Грязный, исхоженный немытой обувью пол, запыленные подоконники, скучающие по уборке стены, стекла на окнах не лучше, и в этой берлоге заядлых холостяков ей предлагают попить чайку.
- А чашка у вас чистая имеется?
Тут же на столе перед Люсей стояли две чашки. – Тебе кофе или чай?
- Без разницы, - Люся без удовольствия уселась за стол, покрытый клеенкой, залитой чаем. Зачем она сюда явилась? Сегодня круг катания из-за непогоды не работает. Могла бы сидеть, как все, на конюшне. Может, начальство раньше домой отпустило бы. Уныние Люси сменилось безразличием. Картинки, развешанные по стенам - прекрасный предлог, чтобы окончить этот ненужный визит.  – Кто это у вас рисует?
- Голидзе, он – любитель, самоучка. А тебе нравиться?
Люся скользила взглядам по картинам, все они изображали животных. Было заметно, что их создатель не только мастерски владеет техникой, но и искрометной фантазией. Кажется, что автор творил с улыбкой, зрители, глядя на его шедевры, улыбались в ответ. Лошадь Пржевальского с лопатой на плече и физиономией Григория Сергеевича настолько метко передавала характер героев, что Люся не удержалась и захихикала.
- Здорово, правда? Жаль, что Сергеевич не оценил. Эта картинка висит у нас месяца два. Месяц назад, зайдя в слоновник, Сергеевич уставился на нее, как баран на новые ворота, обиделся, старый черт и больше к нам ни ногой. Мужик он не плохой, но чувства юмора лишен начисто.
- Ты, наверное, тоже обиделся, если бы тебя так, - отхлебнув чая, Люся была приятно удивлена. Угощение оказалось не таким уж и плохим.
Не сводивший с нее ласкового взгляда Ложкин вдруг хлопнул себя по голове, - Вот дурак, забыл. У меня же пряник тульский есть. Будешь?
- Валяй, - равнодушно ответила Люся.
Посматривая на гостеприимного хозяина, она неосознанно сравнивала его с Толей. Оба невысокие, черноволосые, нет, вроде, у Димки волосы темно русые, а так, очень похожи. Карие глаза смотрят на нее с обожанием. Руки у Дмитрия немного дрожат, наверное, от волнения. Неужели влюбился? Единственная ложка меда за весь день, Люся улыбнулась.
Ложкин возликовал, расценив движение полных, словно вылепленных руками мастера губ за одобрение. Она ничего, славная девчонка, просто красотка.
Люся медленно пережевывала сладкое угощение. С виду неплохо, настоящий пряничный пирог, жаль, только долго дожидался своего часа.
- Вкусный?
Он ловит каждый мой взгляд, точно верный пес. Забавно. Люся молча кивнула.
- У тебя есть кто-нибудь?
Вот он и ответ. Он меня клеит. Люся поправила красиво уложенные волосы. Теперь все зависело от нее: послать его куда подальше или дать зеленый свет?  А пусть Толик поревнует. – Так. Можешь считать, что нет, - точенные пальчики вновь потянулись к челке.
- Люся, ты мне нравишься. А я тебе?
Она даст ответ, но пусть он сначала помучается неизвестностью. Парень должен уметь ждать, иначе он никогда не научится уважать девушек. Чтобы испытать терпение Дмитрия, Люся, став спиной к нему, начала прихорашиваться. Собственное изображение в маленьком, висящем на стене зеркале, ликовало. Легко же парниша угодил на крючок. – Дим, а зачем вам зеркало? У вас одни парни работают.
- Леньки Горелова супружница притащила. Люсь, ну, так как?
- Здравствуйте.
Для обоих чаевничающих появление Саши было неожиданностью. Любопытная Люся в упор уставилась на вошедшего, а Ложкин с досады опрокинул себе на колени чашку с остывшим чаем. – Черт, теперь придется штаны менять.
- Их уже Горелов на себя напялил, - вслед Ложкину промолвил Саша. – Вы не станете возражать, если я присяду?
- Я нет, а у Димы спроси сам.
Отвечая на вопросительный взгляд, Ложкин буркнул, - Садись, раз приперся.
Саша сел за стол, как раз напротив Люси. Она, без стеснения рассматривала вновь явившегося. С виду ничего особенного: высокий, тощий, прямые пепельные, зачесанные назад волосы, на шее черный шнурок,  вот только, что на нем, Люсе разглядеть не удалось, - Слушай, а у тебя что там?
- Талисман. Меня зовут Саша, а вас как?
Разве талисманы так быстро прячут? Скрытный парень больше не вызывал в ней интереса, как, впрочем, и гостеприимный хозяин. – До свидания, - бросила она внезапно.
Уже в дверях слоновника ее догнал Ложкин. – Уходишь? Люся, а дождь еще не кончился. У тебя, вон, куртка вся мокрая. Давай я тебя провожу? – не дожидаясь согласия, Дима поднял у Смеховой над головой брезентовый плащ, под которым места хватило обоим.
- Скажи, а кто этот Саша? – с равнодушием в голосе поинтересовалась Люся.
- Да так, интеллигентишка зачуханный свалился на нашу голову, чистюля, ничего делать не умеет…
- А ты умеешь? – перебила Люся.
- По крайней мере, не боюсь замарать рук. А ты мне так и не ответила: есть у тебя парень?
- А я уже и не знаю. Недавно был, но… - Люся многозначительно замолчала. После паузы она без вступлений спросила, - Дим, а деньги у тебя есть?
- Деньги? – переспросил Ложкин, оттягивая ответ. – А … зачем они тебе нужны?
-  Деньги-то, а они не только мне, они всем нужны, - от изучающего взгляда Люси не укрылось, какой непрезентабельный вид имел ее сопровождающий: брезентовые штаны, резиновые сапоги до колен, полинявшая тельняшка. Вдобавок, от ухажера несло навозом, не то, что от Толика, благоухающего, словно заморская барышня.
- Люся, а ты что любишь делать в свободное время?
- Мечтать. Ну, мне пора, - у ворот новой территории зоопарка Люся решила расстаться с Ложкиным.
- Я провожу тебя до конюшни. Давай встретимся после работы, - предлагая, Ложкин положил руку на плечо Смеховой.
Люся моментально отреагировала, резким движением сбросив чужую пятерню. – И что мы станем делать?
- Как что? Мечтать, я тоже люблю помечтать. В Афгане мечтал о возвращении домой, но, в первую очередь, хотелось выжить. Мой дружбан закадычный Колька Звягинцев погиб перед самым дембелем, причем погиб по глупости. Душмана пожалел, не выстрелил, а тот ему отплатил по-своему, воткнул нож в сердце. Конвоировать чурку должен был я, значит, это меня он собирался порешить.
Настойчивое сопровождение начинало тяготить Смехову. Поскорее бы отвязаться от Ложкина. Но поскольку молчание выглядело бы несколько глупо, пришлось продолжать разговор,
- Причем тут твои мечтания?
- Ну, я хотел быть, как ты, ведь ты говорила, что в свободное время мечтаешь, - в голосе Дмитрия впервые за всю беседу обозначилось сомнение, а вдруг он не нравиться Люське?
- Ничего я не люблю и никого, запомни это. Пока. 
Сорвалось, а вроде неплохая девчонка, но с ней ему ничего особенного не светит. Почему Люся отвергла его ухаживания? Наверное, соврала, что у нее никого нет. Все при ней: фигурка класс, мордашка, как у фотомодели, нет, как у куколки, такая живая и привлекательная. Где же ему найти девчонку для встреч, а, может, как знать и для нечто большего. Пусть в СССР секса нет, но любви хочется. Надоело жить, как монах или какой-нибудь прилизанный интеллигентик.
Когда Дмитрий вернулся в слоновник, там никого не оказалось. Ну, Ленька, понятно, к благоверной убежал. А Даль? Кто его подстрахует в тесном загоне?
- Дима, я перебрал корма. Не пора ли слонов загонять? – привычным движением Саша отбросил со лба упавшую челку.
Злобное выражение лица ответчика удержало Сашу от дальнейших расспросов.
- А, может, тебя для начала загнать в угол? Ты чего приперся, когда тебя не ждали?
- Не понимаю, почему ты позволяешь себе так грубо со мной разговаривать? Я тебе что-то должен?
Глаза Ложкина сузились и остановились на очках интеллигентика. Когда-нибудь он подновит ему оправу. – О должке старом вспомнил. Отдам я тебе деньги, прямо сейчас отдам, - запустив пятерню в кошелек, Дмитрий выудил несколько разноцветных бумажек, оставшихся после позавчерашней зарплаты. Отвернувшись, он пересчитал наличность. Двадцать девять рублей, остальных, как не бывало. Неплохо он вчера погулял. Что же  останется после того, как Дмитрий вернет долг? Четыре рубля, на которые жить почти две недели до аванса. Димка обернулся. Позади терпеливо дожидался Саша. Пускай подавиться, лучше буду голодать, чем просить подачки у этого…, - Держи, - Ложкин швырнул на стол скомканные купюры.
Краска негодования залила лицо Саши. – Я кости своему псу не швыряю. Почему ты себе такое позволяешь?
Ложкин выдержал пятисекундную паузу, хотя нелегко было сдержаться. Перекидывая из одной руки в другую пустую чашку, Дмитрий изрек, - Потому, что у меня нет пса, а только две малолетние сестренки, которым не на кого больше рассчитывать, кроме, как на старшего брата, и которые желают жить не хуже, чем остальные. А девчонки из ПТУ тычут в сестренок пальцами: «оборванки, побирушки», а они ночами плачут, уткнувшись в подушку, а я…а я, не знаю, как им помочь, - не взглянув на собеседника, Ложкин выбежал из комнаты.
Цветные бумажки, аккуратно расправленные и сложенные стопкой, перекочевали в карман хозяина. Подумаешь, какая мелодрама. Сестренки у него, видишь ли, оборванки. Естественно, с таким братцем по миру пойдешь. Нажрется горячительных напитков, благо, что бесплатных, а то и часть зарплаты под это дело спустит. На жалость хотел взять. Нет, со мной такие номера не пройдут. Сочувствие еще надо заслужить. Приглаживая прилизанные волосы, Саша пытался успокоиться. Разве он не прав? Он требовал к себе уважения, элементарного права, на которое вполне может рассчитывать любой, обладающий собственным достоинством человек.
«Смирись, преступи через свои амбиции», шептал голос свыше. «Помоги страждущему, и тебе воздастся». Как он мог забыть о Нем? Пальцы нерешительно коснулись маленького нательного крестика. Бабушкин подарок на Рождество приходилось тщательно прятать, так же, как неприятие коммунистической идеологии. Дотащив бак, заполненный батонами с хлебом до загона, Саша опешил от увиденного. Ложкин греб лопатой, в полутора метрах от него стоял слон. Саша еще плохо различал: кто из них, кто, но в памяти осталось предупреждение зоотехников о том, что любой азиатский гигант опасен для человека. Лишь тачка с бачком для мусора отделяла Дмитрия от реальной опасности. Рука Саши сама собой прошлась по волосам. Вооружившись вилами, он вплотную приник к ограде. Дремлющий в непосредственной близости к Ложкину слон, зашевелил ушами, они колыхались, словно лопухи на ветру. Телодвижение можно было расценить, как беспокойство, причину которого, нужно было еще выяснять. Слегка надорванное правое ухо, лакированный ноготь на передней ноге. Ясно: позади Ложкина Прима, самая старшая из слонов. Она спокойнее, чем остальные, но лучше Дмитрия подстраховать, тем более что, толкая впереди себя полную тачку навоза, Ложкин может проглядеть близкую опасность. Распахнув дверь загона, Саша выжидал, не выпуская из вида непредсказуемую Пипетту. 
- Что встал на дороге?
Саша заранее решил не вступать в пререкания с Ложкиным, только терпение поможет уберечь от дальнейших оскорблений. А после Саша поведает Ложкину о том, каких трудов это стоило. С батоном подмышкой, он приглаживал русые пряди, пока груженная под завязку тачка благополучно пересекла разделительную полосу. Саша тут же захлопнул дверь загона. Пока Дима повез содержимое бачка на задний двор, Саша, захватив с собой ножницы, отправился кормить слонов сеном. За потрошением сенного тюка его застали постояльцы вольера. Вовремя заметив появление вожака мини стада, Саша поспешил ретироваться. Однако выход ему загородила Пипетта. Беглец не успел испугаться, а слониха уже вытянула в его сторону хобот. Кусок серой, морщинистой кожи коснулся его рубашки, в то время, когда маленькие черные глазки внимательно следили за ним. Удивительно, но Сашин страх прошел, взамен любопытству. Сзади и сбоку раздалось громкое фырканье. Оказывается, Саша со всех сторон был окружен дикими животными, власть которых ему еще только предстояло познать.
- Мира! Спокойно, ты хороший мальчик и привык слушаться, - в подражании зоотехнику грозно произнес Саша. – Стоять! Ни с места. 
Памир расценил поведение знакомого человека по-своему. Не успел Саша и глазом моргнуть, как очутился у него на спине, в весьма неудобной позе: руки и ноги по разные стороны слоновьего хребта. Саша прикинул: расстояние от пола до его опущенной головы было примерно метра два, два с половиной. Для того, чтобы принять сидячее положение, нужна самая малость. Но как раз спокойствия слонам и не хватало. Слонихи кружили вокруг сена, а Памир надумал почесать себе бока. Сашины ноги ощутили холод бетонной стены, прыгать в неизвестность не хотелось, однако оставаться в подвешенном состоянии было опасно. Саша что-то кричал расшалившемуся Памиру, но животное игнорировало обращение. Вдруг в сутолоке явственно прозвучало: «прыгай!», и тот час неведомая сила потянула Сашу вниз. Пока он вставал на ноги, его спаситель, держал слонов в повиновении, при помощи вил. Через несколько секунд он присоединился к Саше, и за обоими захлопнулась дверь загона.
- Совсем ошалел, придурок?! Чего на рожон лезешь, хочешь продемонстрировать: какой ты крутой?! Идиот, - подытожил Дмитрий.
Саша растерялся от такого бурного вступления. Здорово, что его не оставили без помощи, но лучше бы это был кто-нибудь другой, а не Ложкин, - Тебя никто не просил меня спасать.
- На войне меня тоже не просили никого спасать, я делал это потому, что был должен. А тебе, маменькин сынок, я ничего не должен. Была бы моя воля, пальцем не пошевельнул …
- Ага, зато вилами умело размахивал, - вмешался Саша. После пережитого шока он только начал приходить в себя, как ему тут же передалось возбуждение оппонента.
- Животных жаль, не тебя, дурака.
- Подумаешь, жалостливый какой. Ты с войны уже давно вернулся. Сейчас мирное время.
Пока Ложкин тащил его к выходу, Саша перепачкал всю рабочую одежду. Еще один повод для того, чтобы окончательно выяснить отношения, - Спасибо.
Ложкин был готов ко всему, но прилизанный интеллигентик своей вежливостью превзошел его ожидания. – Пожалуйста.   
- А теперь, давай поговорим по-мужски.
На губах Дмитрия заиграла ехидная ухмылка, - Что-то я не вижу рядом с собой мужчину. Можешь, подскажешь.
- За что ты меня ненавидишь? Ты же специально делаешь так, чтобы я уволился. Ты…
Ложкин перебил, - Верно истолковал, не совсем еще дурак. Чем быстрее ты это сделаешь, тем всем, в том числе и тебе, лучше будет.
- Чем?
- От врага избавишься и от комплексов.
- Нет у меня комплексов, и ты мне не враг. Понял?
- Я-то давно понял. Смотри, чтобы  к тебе прозрение поздно не пришло.
- Что это тут за разборки?
Приход Голикова немного разрядил обстановку. Ложкин демонстративно уселся за стол. Пить ему не хотелось, вот, если бы что-нибудь покрепче. Жаль, что не успел. Горелов все вылакал.
В комнату отдыха вошел переодетый Саша, он уже успел оправиться от шока, и посчитал, что сейчас самое время заняться работой. – Евгений Дмитриевич, а что мне еще сделать?
- Если все сделано, отдыхай, - блуждающие взгляд Голикова пробежал по заляпанным стенам, грязному полу и остановился на Саше, - А по какому празднику столь презентабельный вид.
В новых джинсах, заправленных в сапоги, нейлоновом джемпере с изображением Че Гевары, Саша походил на посетителя, случайно забредшего на порог служебного помещения. – Я упал, ну и пришлось переодеться.
- Постарайся больше не падать. Животные накормлены?
Поскольку Голиков обращался с вопросом ко всем присутствующим сразу, Саша решил промолчать.
- Дима, ты меня слышишь?
- Да, сеном и овощами.
- А хлеб? Батоны куда дели?
- Дмитрич, ты у него спроси, - указательный палец Ложкина уткнулся в Че Гевару.
- За старшего оставался ты. Почему я должен спрашивать у Саши? – не получив разъяснений Голиков добавил, - Хватит набивать себе брюхо, пора знать меру. Пошли, это и к тебе относится, Саша.
Чего Дмитрич добивается? Волю свою начальственную демонстрирует или по животным соскучился? От наблюдательности заведующего секцией не укрылась неразбериха, царившая в кормовой. В раковине была мокрая земля с песком, оставшаяся после мытья овощей, в кастрюле кисли размокшие, позабытые кем-то сухофрукты. Ленька еще о них не прознал, а то бы спихнул своим свинкам.
- Так, а это что?
Из шланга текла вода, и наводнение не случилось только благодаря тому, что некто предусмотрительно опустил его в сток. – Кто забыл выключить? Вода в стоке это – растрата государственного имущества. А кто за это будет отвечать?
Ложкин, следовавший за Голиковым, толкнул на выходе Сашу. - Какая шлея Дмиричу под хвост попала? Ведет себя, как на партийном собрании. 
- Значит, слоны накормлены. А батоны хлеба вы по дороге потеряли?
Отрицать очевидное не имело смысла. Часть батонов была свалена вдоль загона, а остальные, вероятно, исчезли в бездонном слоновьем чреве. Хорошо иметь хобот, не зря его называют пятой ногой.
- Кто выходил из загона последним?
Саша молчал, Ложкин пожимал плечами, а Голиков в нетерпении ждал ответа.
- Я не помню.
- И это говорит человек, которого я назначил старшим, - Голиков с силой ударил по ограждению из металла. – Безобразие. Ну, чего ты головой, словно попугай киваешь? Со следующей недели Даль уходит в отпуск. Мы с Голидзе планировали поручить тебе, Ложкин исполнение его обязанностей, тем более, что Саша обучал тебя работе с ордерами. Но, видать, мы поспешили.
Из двоих его оппонентов никто не подозревал, чего стоила Дмитрию держать себя в руках. Его, настоящего мужика, хлебнувшего немало на своем веку, отсчитывают при вшивом интеллигентике. Зря засранец считает, что война закончилась. Нет, она только начинается. Остановив уходящего Голикова, Ложкин громко произнес, указывая на Сашу. - Это он не закрыл засов.
- Врешь! Мы оба виноваты, - отпарировал Саша.
Однако все попытки оправдаться были безрезультатны. Голиков уже принял решение, - Отвечать за нарушения будет Ложкин.
- Может, мне написать заявление об уходе, - вопрошая, Дима ожидал, что Евгений Дмитриевич начнет его отговаривать. Да и вины никакой за Димкой нет. Он ничего не нарушал, и не должен отвечать за то, что начальство приняло на работу недоумка. Вот он стоит по стеночке, и радуется, гад. Напялил заграничные шмотки, а его, Димки сестренки вынуждены носить старье.
- Прежде, чем что-то сделать, хорошенько подумай, а то потом жалеть придется. 
Думать он умеет не хуже других, а жалеть придется им, а не ему. Димка, слава Богу, не инвалид, работу себе найдет. Ничего, проживем. Дождь пережили и трудности одолели. Зато, какая удивленная физиономия была у Голикова, когда Димка положил ему на стол заявление об уходе.
Возвращаясь домой, в лице каждого встречного он видел начальство. Пусть изумляются, огорчаются, теряются. Эх, черт, а через два дня в зоопарке дискотека. Девочки классные, угощение дармовое, шведский стол называется. Нет, своего Димка не упустит. На зло всем Дима пойдет на дискотеку и будет веселиться, не хуже других. Толкаясь в многолюдном вагоне метро, Ложкин прикидывал, а что же он скажет сестрам, как объяснит потерю работы. Сочинить в свое оправдание он что-нибудь сможет, а вот чем он станет кормить девчонок, не обещаниями же?   
      


Рецензии