Шизофрения. Глава 11

               
     Кран долго не хотел  открываться, плохо слушались пальцы, совершая неловкие движения. Надо попробовать в другую сторону. Ни с места. Еще немного и ее станут разыскивать. Стоило признать, это было неудачной попыткой, она проиграла. Теперь остается одно – бежать. Но решиться на побег легче, чем его осуществить. Двери в отделении запираются, ключи достать трудно, их постоянно носит в кармане дежурная сестра. Все они, как собаки цепные, и вряд ли, позабудут ключи на столе. Распорядок в отделении железный, все расписано по минутам, вплоть до того, кому, когда ходить в туалет. Особо буйных сажали на горшки, которые сами больные потом и мыли. Еще раз пережить такое унижение она не сможет. Ехидные рожи полоумных и жидкие смешки старухи, сидящей рядом на горшке, она желала бы, но не в состоянии была стереть из памяти. Такое не позабудешь, скорее самой можно сойти с ума.
Ира, едва касаясь, растирала исколотое иголкой мягкое место. Очень больно. Иногда мысли о напрасной жертве посещали ее, может, напрасно она придумала претвориться невменяемой? Дали бы ей всего шесть лет, отсидела бы половину, а остальной срок скосили бы по амнистии. Но места заключения вызывали у нее вполне естественный страх, там же убивают и насилуют.
Наконец, кран удалось открыть. Вода потоком хлынула в раковину. Из-под халата Ира извлекла аккуратно сложенные простыни. Теперь остается их связать между собой и намочить. Таким образом, они станут прочнее, и не будут скользить. Ира замерла стоя, вытянув руки вперед, и попыталась попасть пальцем точно на кончик носа – такой тест она проделывала у невропатолога. Тонкие пальцы опустились точно на нос, сквозь сомкнутые веки Ирина ощутила, как сильно дрожат ее пальцы. Нервы ни к черту, надо успокоиться. После множества ошибок, она более не желает ошибаться. Ошибкой было ее раннее замужество. Кирилл был просто прелесть, дарил дорогие подарки, возил с собой по заграницам, не скупился на рестораны. Но только до, после, как только он узнал про обман, любимый изменился, от влюбленности не осталось и следа. «Она сама виновата», - сказал тогда Кирилл. Но он то хорош, сделал предложение, только после знакомства со своими «высокопоставленными» родителями, которые, как открылось позже, работали на шарикоподшипниковом заводе. Кирилл быстро позабыл бывшую супругу, но та долго переживала разрыв. Ее невинная шутка, обернулась трагедией. И тогда она сделала важный для себя вывод, мужчин не стоит любить по-настоящему, ими надо пользоваться. Неожиданно в ее жизни появился красавец Фарух. Если бы он не являлся обладателем крупных карих глаз,  орлиного носа, ослепительной улыбки, Ира не позволила бы себе упустить его. Фарух представился совладельцем крупной меховой фабрики, имеющим крупный счет в банке. Все за него сказали деньги, они красноречивее всяких слов. Деньги это – то, в чем она всегда нуждалась. Но…это, «но» определило судьбу их дальнейших с Фарухом отношений. На пути к богатству стоял маленький Максим – плод их совместной с Кириллом любви. Ради благополучия, собственного и сына, Ирина решила отказаться, как она считала на время от него, и передать Максима на воспитание бывшему мужу. «Это не мой сын, он мне не нужен», - таков был ответ Кирилла. Он с самого начала был и остается подлецом, как Ира этого ранее не разглядела? Что же делать, как поступить в такой неразрешимой ситуации? Жить у моря, где она могла бы целыми днями беззаботно валяться на пляже, иметь дорогие наряды, автомашины, штат прислуги или вести жизнь матери-одиночки, со всеми вытекающими из этого последствиями? Она выбрала первое. Как нелегко было ей решиться на это. Она не знала, что может совершить жестокость. В тот самый момент, когда Максим судорожно дергал ручками, пытаясь избавиться от подушки, мешавшей ему дышать, Ира вообще, ни о чем не думала. Мысль о богатстве заслонила собой любовь, животный страх, быть пойманной лишал покоя. Успеет ли она исчезнуть до того, как ее вычислят? В том, что это когда-нибудь случиться, Ира не сомневалась.
Сожалела ли она впоследствии о содеянном? Кто знает? Смогла ли она быть счастлива, осознавая, что счастье имеет столь высокую цену? В зале суда ей пришлось столкнуться с ни чем неприкрытой ненавистью. «Нелюдь», - бросила ей в лицо бывшая свекровь. Где же она раньше была, почему не захотела видеть Максима? Нет, ни одна Ира должна была сидеть на скамье подсудимых, здесь найдется местечко для Кирилла и его матери. Адвокат объяснил Ирине, что положение ее не так уж безнадежно. Вскрытие выявило, что ребенок страдал сердечной недостаточностью. Состояние гипоксии, которое послужило причиной смерти, могло быть вызвано нарушениями в кровообращении. Кроме того, точное время смерти Максима установить не удалось. За недостаточностью улик следствие растянулось на неопределенное время. Приговор был бы для нее как клеймо на всю оставшуюся жизнь. Общество безжалостно к детоубийцам. Желание избежать наказания и вернуться в сказку подтолкнуло Ирину к мысли прикинуться умалишенной.
Ира перевела дыхание, еще немного, и она будет свободна. Простыни оказались прочными, выдержали. В половине восьмого из больницы уходит машина с мусором. Огромный КАМАЗ уже загружается, если поторопиться можно нырнуть и зарыться в куче отходов. Сейчас семь часов, ужин только, что закончился. Сменились дежурный врач и медсестры в отделении. Прием посетителей уже давно окончен. Кроме случайных прохожих ее никто не мог увидеть. Союзником Ирины была темнота, она же скрывала большие лужи и месиво грязной кашицы на асфальте. Пришлось бежать в тапочках, вся ее верхняя одежда находилась под замком. Сильный ветер, развевающий полы старого халата, заставил притупить отвращение к мусору, хотя вонь из открытой пасти КАМАЗа разносилась ужасная. Водителя в кабине не оказалось, наверное, отправился отмечать путевой лист. Что такое для обреченного человека подтянуться на руках, преодолевая высоту почти в два метра? Сущие пустяки. Зажав рукой нос, Ирина зарылась в гору мусора. Сидеть пришлось долго, наручные часы с подсветкой показывали почти восемь часов, с каждой последующей минутой таяла надежда на отправление. Это конец, если водитель, до завтра никуда не поедет. Вдруг дежурным медсестрам придет в голову проверить состояние пациентов. Вообще-то, им было наплевать на «психов», как они между собой называли больных. И проверять палаты они отправятся только, если возникнет непредвиденная ситуация, вот как на прошлой неделе, когда Родимченко закурила в палате. Простыни загорелись после того, как она заснула, и непотушенная сигарета выпала из ее рук. Ох, и досталось же им всем, из седьмой палаты. Всю ночь полы намывали, к утру к обходу заведующим отделением Рыбаковым, пол в коридорах и вся их палата были, как новые. Ира слышала, как доктор похвалил дежурных медсестер, и даже что-то им обещал, что именно Ира не расслышала. А задница Родимченко еще долго была вся в сине-желтых разводах, слабым утешением служило то обстоятельство, что любовался на нее лишь местный унитаз.
Где водитель? Что можно делать в восемь часов вечера в психиатрической больнице? Ира перенесла тяжесть тела на правую сторону, повернула голову, и тот час же почувствовала на макушке предательскую сырость. Кажется, это неоконченный пакет из-под молока. Ужасно мерзли ноги, но мысль о том, что в камере они зябли не меньше, успокаивала. Ирина задремала.
Она  могла строить дома, окончив в архитектурный, могла прославиться, как знаменитая актриса, или поймать в свои сети заграничного толстосума, купаться в роскоши, на худой конец, пошла бы работать по специальности, продавцом-консультантом, согласно выданному ей шесть лет назад диплому.  Могла бы, но выбрала самый короткий путь к богатству, и прогадала.  Ирина, с детства ощущала себя особенной, ей даже казалось, что она приемная дочь, настолько интересы  и образ жизни ее родителей отличались от ее представления о счастье. Вернее, было сказать, что интересов, кроме выпивки и обсуждения последних заводских новостей у четы Боровиковых не было. Ирину же тянуло в театр, кино, но папа с мамой не то, что в кино, в цирк ребенка ни разу не водили. Где-то была другая жизнь, Ира знала о ней по редким кадрам, мелькавшим на экране старенького «Рекорда». Занятия в театральной студии при школе скрашивали ее унылое существование. Ее любимая роль – Анна Каренина из одноименного романа Толстого. Карина Захаровна, руководитель театральной студии, недоумевала, веселую выдумщицу Ирочку Боровикову она могла представить себе в роли Шурочки Азаровой, может быть, Ольги из «Евгения Онегина», но не в роли героини семейной драмы. Жаль, что преданная искусству преподавательница, не понимала, что кроется за этой маской веселья и внешней смешливости. Ирина страдала в детстве, но еще больше она мучалась, когда поняла, что ничего изменить не в силах, родители так и будут пить, в доме постоянно будут собираться их собутыльники, а ее подружки будут отводить жалостливые взгляды всякий раз, когда она пытается объяснить им, почему не может пригласить их к себе домой. Но девочка с улыбчивым лицом ненавидела жалость. Она ничуть не хуже, чем остальные. Пройдут годы, и она докажет им, что она счастливее, всех этих разряженных любящими родителями кукол. Но, вот чего Ира не могла, так это броситься под поезд, как любимая героиня. Она, скорее всего, толкнула бы под колеса старика-мужа. И пусть тогда жалеют его. 
Школу Ира не любила. Фантазерке Ирине было трудно подчиняться дисциплине. Часто она не желала поступать именно так, потому, что все остальные делают это. Толстая Джанетта Семеновна пыталась привить Ире любовь к занятиям физкультурой, заставляя ее прыгать через коня, отжиматься от пола, забрасывать в корзину мячи, играя в волейбол. Только бросала их Ира не в корзину, а в Джанетту Семеновну. Получалось это у нее неожиданно и метко. За нарушение дисциплины Иру часто отстраняли от занятий физкультурой. На этом мстительная преподавательница не останавливалась, Ира стала частой гостьей завуча школы, куда она приходила для воспитательной беседы. Завуч, конечно же, тоже не хотела замечать, что Ирина мучается из-за неурядиц в семье. Выслушивая жалобы Джанетты Семеновны на строптивую ученицу, завуч признавала, что негодование преподавателя вполне оправдано, и что Ирина, по всей видимости, идиотка, опасная для окружающих. Никто, даже любимая Карина Захаровна не встала на защиту Иры. Приводы в кабинет завуча стали учащаться, как и пропуски, Ирой занятий. Жизнь ее стала совсем невыносимой, все чаще вместо школы она бродила по улицам. С трудом она окончила девять классов, ей выдали документы и «отменную» характеристику, с которой она смогла поступить лишь в торговое училище.
Со временем Ира научилась умело скрывать свое недовольство. Уже в училище она твердо знала, чего хочет достигнуть в жизни. Порядка в училище было меньше, никто не исключал студентов за нарушение дисциплины, равно как и за плохую успеваемость. У Иры появились новые подружки, им она ничего не рассказывала о своей прошлой жизни или, чтобы избавиться от их любопытства, сочиняла о себе небылицы, одной из которых было предложение сняться с самим Дмитрием Певцовым. Взрослея, Ира становилась все привлекательнее, поэтому мало кто сомневался, что рассказанное девочкой, неправда. Ира сделала вывод, оказывается, обманывать не так уж и трудно. Люди обычно верят тому, кто не оставляет им ни малейшей возможности усомниться в собственной правоте. Значит, врать надо умеючи.
Рев мотора разбудил ее, на часах было половина девятого. Ни одно зарешеченное окно в больничном корпусе не светилось. Поскорее бы, милый, дорогой, любимый, единственный, она готова была называть водителя КАМАЗа всеми подряд приукрашенными эпитетами. Грузовик ехал на свалку, она за кольцом. Как оттуда Ирина доберется до города, она не представляла. Она уже не чувствовала  тяжелых ароматов пищевых отходов, страшно замерзнув, мечтая о горячей ванне. Мечта о тепле отошла на второй план, когда Ирина услышала призывной гудок. Затем КАМАЗ остановился. Ирина насторожилась, может быть, пришло самое время делать ноги. По всей вероятности, она еще в Москве, машина с мусором не могла так быстро добраться до свалки, да и привычного шоссейного шума, когда мимо проносятся лавина автомобилей, Ирина так и не услышала.
-  Подъезжай ближе, заберешь еще с подвала. Подай немного вперед.
Наверное, это кричали водителю. Сейчас мусора прибавиться, и тогда ей точно  самой не выбраться из этой отхожей могилы. Высунув голову, Ирина огляделась. КАМАЗ стоял во дворе, как ей поначалу показалось, школьного двора, то, что это не обычный жилой дом, она догадалась сразу же. Трехэтажное здание было соединено переходами с двумя рядом стоящими  корпусами. В окнах ярко горел свет. Чтобы это могло быть, точно не больница, Пространство перед корпусами ярко освещалось, в окнах мелькали детские головы. Наверное, это какой-нибудь интернат, да, скорее всего, или приют для детей, скорее, детский дом. Если это так, то пока лучшего места для того, чтобы уйти от преследования, Ирине не найти. Быстрее бы пробраться вовнутрь, она стала похожа на сосульку.
Ей повезло вновь, она не попалась на глаза сторожам или охранникам, если таковые здесь имелись. А вот душевая или ванная, где дети моются, тут точно должна быть. Надо срочно переодеться во что-нибудь подходящее. Детская одежда может оказаться ей мала, но лучше снять с себя всю эту рвань, благоухающую помойкой. В прачечной она выудила из ящиков для грязного белья приготовленные для стирки вещи. После долгой примерке Ирина остановилась на спортивном костюме, он пришелся ей в пору. Теперь обувь.
Где-то надо раздобыть хотя бы туфли, хотя сейчас ей больше подошли бы кроссовки.
-  Здравствуйте, - послышалось сзади.
Ирина вздрогнула. Только бы все обошлось. Вместо ответа она кивнула головой и быстро вышла из прачечной. Может быть, дождаться ночи и приступить к осуществлению задуманного? Но ноги сами несли ее вперед. Теперь, если кто и встретится на ее пути, она первая поздоровается, и пока человек будет соображать, пытаясь вспомнить ее, Ирина будет уже далеко. Еще одна дверь, и вновь удача. Войдя, она не стала зажигать свет. Глаза постепенно привыкнут к темноте. Этого не потребовалось. Сделав несколько шагов вперед, Ира наткнулась на обувь. Ощупью она определила, что это кроссовки, только очень большого размера, наверное, мужские.
Все-таки неслучайно ей везет, она уже раскаялась в содеянном, и Максима не вернешь, а если бы, Ирину вновь приперли к стенке, она решилась бы на все, лишь бы не оказаться за решеткой или психушке. Лучше смерть, вот сейчас она понимала Каренину, но не оправдывала, хотя выбор между жизнью и смертью это – личное дело каждого. Струя горячей воды согрела ее окоченевшее тело, возвращая к жизни. Как же хорошо, почти, как дома, когда там не было родителей и их многочисленных приятелей. Ирина ни за что бы не поверила, если  бы ей сказали, что она будет вытираться чужой грязной одеждой, но оказывается, жизнь и не такое заставит сделать, пришлось позабыть о брезгливости. Ну, вот совсем хорошо. Ночевать в душевой ей не хотелось, но не может же человеку все время везти. Несколько раз она слышала шаги и замирала, сливаясь со стеной, когда в последний раз, навстречу ей явно кто-то шел, она юркнула в приоткрытую дверь.
Это была жилая комната, кроме спящего котенка, калачиком свернувшегося на диване, тут никого не было. Горела настольная лампа, значит, хозяин неподалеку. Лучше всего, будет его дождаться, а пока придумать о себе что-нибудь жалостливое. Можно рассказать, что водитель-дальнобойщик взялся подвести, но обманул, высадив на полдороги, без вещей и денег. Историей о скитаниях оставленного без квартиры и документов человека, сегодня, вряд ли, кого удивишь. А может быть, рассказать правду…
На колени ей лег котенок. Он ненасытно ловил ее нежные прикосновения, и совершенно ее не боялся. Стало спокойно на душе, все происшедшее с ней вплоть до побега из больницы казалось ей далеким и каким-то ненастоящим, а правда была здесь, рядом, на продавленном, старом диванчике. Никто не ждал от Ирины немедленного ответа, ее, вообще, не было в этом незнакомом месте, как не было обвинительного приговора, дорогих подарков, упреков свекрови. Есть только настоящее и будущее, именно из них состоит ее жизнь, которую она сама может превратить в сказку. Щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту. Накрывшись пледом, Ирина заснула.