Генуэзское пиратство в Эгейском море, 1204-1522

Извечная торговая конкурентка Венеции, Генуя, в своей восточной политике имела как сходства, так и отличия от политики республики св. Марка, что сказывалось на отношении республики св. Георгия к морскому разбою. И та, и другая во главу угла ставили собственные экономические интересы, и та, и другая имели крупные владения в районе Эгеиды. В Эгейском море Генуе или отдельным владетелям, происходившим из Генуи, принадлежали о. Хиос (1304-1329, 1346-1556), Лесбос (1354-1462), Фасос (1307-1313, ок. 1434-1455), Лемнос (ок. 1453-1456), Самофракия (ок. 1431-1444, 1455-1456), Имброс (1409-1453), Самос (1304 – между 1329 и 1346, 1346-1475), а также отдельные города (Энос, Старая Фокея).
Одинаковой была и политика Венеции и Генуи в отношении Византии – всемерное использование ее затруднений в корыстных целях, причем в крайних случаях для того, чтобы принудить императора принять их требования, морскими республиками проводились прямые атаки на Константинополь, в том числе с использованием корсарских  эскадр.
Однако, в отличие от Венеции, Генуя, во-первых, стремилась не к созданию компактного колониального домена, а к упрочению системы опорных пунктов – факторий и фондако. В подвластных республике городах Эгеиды генуэзцы не составляли большинства. Такая система является сообществом, федерацией, а не колониальной империей.
Во-вторых, республика св. Георгия в гораздо большей степени полагалась на инициативу своих граждан, чем на государственное регулирование торговли.
В-третьих, в противоположность Венеции развивавшей главным образом галерный флот, в Генуе строили в основном парусники – «круглые» суда, что, по-видимому, также объясняется преимущественным развитием частного мореплавания.
Такая особенность развития этой морской республики – упор на частную инициативу – предопределила ее отношение к морскому разбою: всемерное поощрение каперства, создание особых компаний по образцу торговых, выдача letters of marque (репрессалий), принятие законов о регламентации каперства. Нижеописанные события иллюстрируют это положение.
Приобретения, сделанные Венецией после Четвертого крестового похода в Восточном Средиземноморье, вызвали зависть генуэзцев. Первоначально Генуя, связанная войной с Пизой, противопоставила венецианцам своих корсаров.
В то время как венецианские уполномоченные подписали с крестоносцами акт о разделе Византийской империи, остров Корфу (Керкира), предназначавшийся Венеции, попал в руки генуэзского пирата Леоне Ветрано, который сделал это приобретение не без поддержки своих соотечественников. Провозгласив себя правителем Корфу, Ветрано грабил венецианские корабли, проникая на юг до Крита. В 1206 г. венецианский флот под командованием Райнерио Дандоло и Руджерио Премарино, отправленный на восток для реализации вооруженной рукой венецианских прав по разделу империи, взял остров. Сам Ветрано был захвачен в плен и повешен.
Любопытно, что Винченцо Мария Коронелли передает события по-иному, приписывая Ветрано захват Корона и Модона. «В 1204 году, - пишет он, - оной [Корон – О. К.] завоеван Леоном Ветраном, который был разбойник, родом Лигурец; однакож не долго показанной город был в руках недостойных сего хищника: ибо в краткое время после того Ветран пленен в Геллеспонте и приведен в Корфу, получил достойную казнь. О чем его сообщники услышав, рассеялись, а Коронские жители, избавясь столь страмного ига, подверглись власти Венецианской». Подобную же историю передает он и о Модоне, прибавляя, что Ветрано «казнен руками палача, получил за свои грабительства на место трофея бесчестную смерть. Кончиною сего хищника сообщники его смятенные были принуждены сей город уступить возвратно венецианцам, которой отнять у них удалось с малой силой Дандолу и Премарину». Маловероятно, чтобы Ветрано действительно захватывал Корон и Модон, тем не менее с этим генуэзским корсаром венецианцам удалось покончить довольно быстро. Гораздо больше хлопот им доставил другой морской разбойник – Энрико Пескаторе, граф Мальты.
В 1206 г. он отправился в каперский рейд на восток, у берегов южной Греции встретил два венецианских торговых корабля, один из которых захватил, а другой потопили сами венецианцы. Наконец, после нескольких новых разбойничьих подвигов, как повествуют генуэзские анналы, «достойный уважения и победоносный граф Мальты Энрико с кораблями, галерами… и другими вооруженными и быстроходными судами явился на Крите и с бою овладел им, отняв у венецианцев; он сделался властителем острова, держал его в своих руках и получал с жителей его дань». Византийский историк Никита Хониат оценивает это событие куда более резко: «…генуэзские пираты, изверги и отребье человечества, негодяи в высшей степени во всех возможных отношениях, постоянные разбойники, злодеи, достав себе откуда-то пять круглых купеческих кораблей и снарядив двадцать четыре триеры, пристали к Криту. Сначала они выдали себя за купцов, а потом оказались неприятелями и без всякого труда захватили в свои руки весь остров». В 1207 г. на Крит прибыл венецианский флот под командованием Дандоло и Премарино, уже покончивший с Ветрано. Остров был осажден в течение двух лет (до 1209 г.). В следующем году Энрико Пескаторе отправил в Геную посланцев с мольбой «о помощи и совете.» Генуэзцы откликнулись на его просьбу и послали Пескаторе корабли, людей и коней. Военная удача еще раз склонилась на сторону генуэзцев. Венецианцы понесли значительный урон, погиб и сам Райнерио Дандоло.
В 1209 г. генуэзцы заключили мир с Пизой и могли теперь вести более активные военные действия против Венеции в Восточном Средиземноморье. Когда Энрико Пескаторе в 1210 г. лично прибыл в Геную за подкреплением, генуэзское правительство выделило ему восемь галер, два корабля, 100 лошадей и такое количество продовольствия и снаряжения, что для покрытия его стоимости пришлось ввести специальный налог. Впрочем, сначала генуэзцы попытались уладить дело мирным путем на основе уступки венецианцами Крита и совместного владения им Генуи и Пескаторе. Естественно, венецианцы ответили решительным отказом. Вскоре, однако, внимание Генуи было отвлечено войной с Марселем, вследствие чего стало необходимым заключить мир с Венецией. Договор был подписан в 1211 г., Пескаторе вынужден был признать остров венецианским, а Генуя обязалась возместить венецианцам захваченные у них во время войны на одном из кораблей ценности. Энрико Пескаторе впоследствии был адмиралом Сицилии, затем возвратился на Мальту, оставил пиратство и вернулся к своим административным обязанностям.
В 1217 г. венецианцы изловили еще одного генуэзского корсара – графа Алемана Сиракузского (Аламанно да Коста). Алеман напал на Крит, но венецианцы захватили его вместе с тремястами человек команды. Правда, уже в 1218 г. они выпустили его на свободу по просьбе папы римского.
Генуя, утомленная войной, в 1218 г. в Парме заключила мир на условиях уплаты тех же торговых пошлин, какими ее купцы были обложены при византийских императорах. По мнению Ф. И. Успенского, в течение нескольких десятилетий, до падения Латинской империи  заключения Нимфейского договора Михаила VIII Палеолога с генуэзцами, господство Венеции в водах Леванта никем не оспаривалось.
Однако с середины XIII в. эти морские республики вновь вступили в продолжительную борьбу друг с другом за гегемонию над морскими путями. Четырежды воевали между собой Венеция и Генуя за преобладание в Восточном Средиземноморье, в 1257-1273, 1294-1299, 1350-1355 и 1378-1381 гг., прежде чем спор о торговом приоритете был окончательно решен. Одной из особенностей соперничества Адриатической и Лигурийской республик был резкий подъем случаев пиратства и столкновений между генуэзскими и венецианскими корсарами.
Разгоревшаяся в 1255 г. борьба за обладание Акрой закончилась в 1258 г. полной победой Венеции. Однако, разгромленные в Палестине, генуэзцы были более чем вознаграждены заключением Нимфейского договора (1261 г.) с Михаилом VIII Палеологом. Этот договор предоставлял Лигурийской республике право организовывать свои фактории в Смирне, Анее, Адрамитии, на Хиосе, Лесбосе, в Фессалонике, Сасандрах, а также на Эвбее и Крите, которые еще предстояло завоевать. Генуэзские купцы получили также право беспошлинной торговли. Кроме того, Михаил VIII обязался запретить проход в Черное море судам других латинян (имелись в виду преимущественно венецианцы). В империи были запрещены любые приготовления к войне, направленные против Генуи, морской разбой против генуэзцев должен был наказываться изгнанием из империи в соответствии с действующим законодательством. Правда, передача генуэзцам прав на венецианское наследство в Константинополе и в других районах империи и изгнание венецианцев из имперских    портов     носили временный характер: вскоре, по договору с Адриантической республикой от 1265 г., вступившему в силу в 1268 г., Палеологу пришлось предоставить Венеции те же привилегии, что и Генуе.
Война Венеции и Генуи привела к расцвету каперства, как со стороны венецианцев, так и со стороны союзников – греков и генуэзцев. Так, в 1262 г. венецианский байло Негропонта снарядил три галеры и направил их с каперскими целями в Черное море. Судьба этой эскадры была печальной. Венецианцы захватили несколько неприятельских торговых судов, но на обратном пути, в проливах, встретили соединенные морские силы генуэзцев и греков. Венецианцы были побеждены, экипажи кораблей захвачены в плен и ослеплены по приказу Михаила VIII.
Однако, как уже отмечалось, генуэзская система, опирающаяся на частную инициативу, гораздо больше подходила для развития корсарства, чем венецианская. Со стороны Венеции, нападения чаще осуществляли должностные лица на службе государства.
Генуэзцы же с середины XIII в. широко инвестировали деньги в корсарство как в торговую операцию, приносящую значительный доход от распродажи имущества с захваченных кораблей. В Генуе, например, в этот период возникает даже смешанное полугосударственное-получастное предприятие, которому была поставлена задача захватывать венецианские торговые корабли. То, что создание такого рода компании в Генуе не является единичным случаем, доказывает следующий факт. В нотариальном акте 1274 г. фиксируется создание общества по принципам и правилам торговой ассоциации, предназначенного для ведения корсарской войны против Карла Анжуйского, санкционированной государством.
В целом, однако, обстоятельства складывались для генуэзцев неудачно. В 1263 г. венецианцы разбили генуэзцев в Архипелаге, в морской битве при Сетте Поцци. В 1264 г. генуэзцам, правда, удалось захватить ежегодный караван венецианских судов, отправлявшихся на Восток, и на целый год венецианская торговля с Левантом была прервана. Но уже 1266 г. принес Венеции новые успехи: у берегов Сицилии венецианские адмиралы Якопо Дандоло и Марко Градениго разгромили генуэзский флот под командованием Ланфранко Лаборико, захватив 27 кораблей. Несколько мелких каперских удач и кратковременная высадка генуэзцев в Канее на Крите не могли сгладить впечатление от этого тяжелого   поражения.    Война   приняла   характер   медленно   затухающего конфликта, при котором страдали в основном торговые корабли обеих морских республик. Венеция после 1268 г. (договора с Византией) не была заинтересована в продолжении военных действий, а Генуя втянулась в события восьмого крестового похода, что также снизило заинтересованность генуэзского правительства. Наконец мир 1271 г. положил конец войне между Адриатической и Лигурийской республиками. Хотя генуэзцам на некоторое время и удалось занять в области торговли привилегированное положение, они не смогли отнять у Венеции ее территориальные владения на побережье и островах, которые по-прежнему оставались опорой ее господства на море. И с этой точки зрения война не принесла генуэзцам успеха.
Византийцы, в свою очередь, тоже быстро разочаровались в своих новых союзниках. Генуэзцы показали себя народом надменным, высокомерным и к тому же очень склонным к притеснению греков и к морскому разбою. По характеристике Пахимера, «с того времени, как генуэзцы получили от царя право свободно и беспошлинно владеть Евксинским [Черным – О. К.] морем… не только для римлян заперты были ими все пути морской торговли, но и для самих венециан. Богатство их и снаряжение сделалось предметом зависти. От этого стали они гордиться не только перед единоплеменниками, но и перед самими римлянами». Ему вторит Никифор Григора: «…генуэзцы, жившие насупротив Византии [имеется в виду Пера, или Галата – О. К.], отуманившись выгодами свободной от пошлин торговли и забывшись, начали посматривать на римлян свысока и выражать им презрение, как людям, более слабым…» «…Некоторые из их племени, – продолжает византийский историк, – построили две триеры, чтобы заниматься морским разбоем и, тайно прошедши византийский пролив, вышли было в Евксинский Понт, не отдав царю чести по принятому обычаю. Царь нашел нужным не оставить этот проступок без наказания». Неповиновение дорого обошлось генуэзцам. На обратном пути их подстерегла византийская эскадра. Несмотря на то, что «для своего спасения они придумали такое средство. Все свое богатство, добытое разбоем, они складывают как будто купеческий товар на огромный корабль, снабжают его всевозможными орудиями обороны и выжидают времени, когда сильные начнут дуть северные ветры, чтобы снявшись с якорей, пуститься в море и, силою открыв себе дорогу между теми, кто сторожили их в устье, благополучно совершить плавание», – этот корабль был захвачен византийскими триерами и одним военным кораблем. По словам Никифора Григоры, император «привел латинян в величайший страх и заставил на долгое время отложить дерзость, бросить неуместную спесь и вести себя скромнее».
Несмотря на похвалы византийского историка в адрес императора, разумеется, подобный инцидент не мог отучить генуэзцев от пристрастия к морскому разбою, потому что, как уже отмечалось, корсарство было для них одной из форм ведения войны против греков или венецианцев, и сама система организации генуэзского мореплавания и торговли как нельзя более способствовала развитию каперства. В 1272 г. византийский посол в проекте договора с Генуей специально оговаривал запрет корсарских действий, направленных против греков. В византийско-генуэзский договор 1275 г. была включена статья, гласящая, что, в случае нападения на империю генуэзских корсаров, если последние будут задержаны, подеста должен наложить на них взыскание, если же задержать корсаров будет невозможно, пострадавшему следует выплатить возмещение из имущества виновников убытка.
В 1294 г. между двумя морскими республиками началась новая война, известная  под  названием  Курцольской.   «В это время, – рассказывает Никифор Григора, – разгорелась война между генуэзцами и венецианцами; последние были побеждены первыми несколько раз в разных местах, и потеряли весьма много как кораблей, так и денег». В отместку венецианский адмирал Морозини сжег Галату (сами генуэзцы успели, правда, укрыться за стенами Константинополя), а также разорили рудники Заккариа в Фокее. Затем генуэзцы разбили венецианский флот в Адриатике. В этих условиях республика св. Марка предпочла заключить с Генуей сепаратный мир на условиях status quo, но ее колонии в Византийской империи понесли серьезный ущерб.
Генуэзские пираты неоднократно нападали на венецианские суда в Восточном Средиземноморье. Правда, в 1313 г. венецианцы взяли реванш. Эскадра из сорока галей под командованием Джустиниано Джустиниани совершила налет на Галату. Никифор Григора описывает это событие следующим образом: «Венецианцы отправили сорок длинных, блестящим образом вооруженных кораблей против живущих в Галате генуэзцев за то, что последние не хотели добровольно возвратить им деньги, отнятые генуэзскими пиратами с одного их грузового судна на самой середине Нижнего [Тирренского] моря. Из них тридцать два вошли в Рог, находящийся перед Византией, и, выстроившись в ряд, грозили галатским генуэзцам осадой, если же будут уклоняться от выдачи денег. Остальные же… восемь кораблей, прошедши вперед, сторожили пролив, который в этом месте называется шеей Понта. Нашедши здесь четыре круглых корабля, готовых уже отплыть, они захватили их, посадили на них войско, вооружили их и дали им назначение действовать против генуэзских купеческих судов, возвращавшихся из Понта. Таким образом, в несколько дней было захвачено столько римских и латинских кораблей, что они заняли почти весь пролив». После этой демонстрации силы генуэзцы капитулировали и выплатили Венеции восемь тысяч дукатов компенсации.
Кроме уже названных, генуэзское пиратство имело еще одну характерную особенность: на его развитие влияла не только внешнеполитическая, но и внутриполитическая ситуация – противоборство и смена у кормила власти партий гвельфов и гибеллинов в самой Генуе. Пиратством занимались не только верноподданные граждане города, но и изгнанники – приверженцы проигравшей партии, вынужденные эмигрировать из Генуи. В таком случае, жертвами этих пиратов могли быть как иностранцы, так и соотечественники-генуэзцы. Особенно прославилась своими пиратскими нападениями гвельфская семья Гримальди, изгнанная из Генуи, переселившаяся в Монако и нашедшая поддержку у монархов Неаполя. С рубежа XIII-XIV вв. генуэзские изгнанники совершают пиратские акты против венецианских торговцев, действуя сами по себе или во взаимодействии с Неаполем. В этих случаях ответственность за преступления, совершенные Гримальди, была неясна. Например, один из них, Франческино Гримальди (годы пиратской активности 1298-1302 гг.), обосновался на Крите и оттуда грабил торговые суда самых различных стран.
В 1300-1318 гг. Венеция представляла тщетные жалобы то Роберту Неаполитанскому, то Карлу Валуа, обвиняя их в поддержке грабителей. В конце концов, неаполитанцы отказались оплатить венецианские убытки и переадресовали их в Геную. Однако генуэзцы также утверждали, что не несут ответственности за атаки fuorusciti (эмигрантов), поскольку сами страдают от этих же пиратов. В такой ситуации Венеции оставалось только прибегнуть к самозащите. Так, в 1330 г. началось расследование в связи с действиями Пьетро Зено, чей флот вблизи Родоса встретил галею Эммануэля Гримальди, галея была  захвачена,  а  сами  грабители  казнены.  Когда  в  ответ  на  эти  действия  Роберт Неаполитанский представил жалобу венецианскому консулу в Апулии, Венеция ответила, что действия Зено являются вполне законными, так как Гримальди был известным пиратом.
Хотя в XIV в. генуэзцы действительно заслужили репутацию пиратов, следует отметить, что коммуна Генуи действительно не могла нести ответственность за все пиратские действия, совершенные изгнанниками. Возможно, в качестве защиты себя самой от будущих тяжб, Генуя даже часто предупреждала Венецию о необходимости опасаться пиратов с ривьеры.
В самой Генуе для судебного рассмотрения исков против корсаров и наказания виновных в 1301 г. была создана специальная Оффиция Робарии (Ufficio “pro robariis”). Тем, кто считался ответственным за пиратские акции, Оффиция запрещала в течение следующих пяти лет снаряжать какое-либо судно, а подозреваемым в этом лицам воспрещалось покидать Геную или какой-либо иной генуэзский порт без предоставления крупного залога. В качестве меры предотвращения пиратства и несанкционированных корсарских действий залоги брали со всех патронов частных судов. Величина залога зависела от типа и водоизмещения судна. Для больших кораблей залог составлял 1000 лир, а затем пропорционально уменьшался в соответствии с тоннажем.
Еще одна особенность генуэзского корсарства – наемничество. Уже отмечалось, что гвельфы-Гримальди служили неаполитанскому королю. Многие корсары, генуэзцы по происхождению, сражались под византийским флагом. Они состояли на службе как у Михаила VIII, так и у Андроника II (Андреа и Лодовико Мориско, Виньоло де Виньоли). [Подробнее об этом см. Византийское пиратство].
От генуэзских пиратов по-прежнему страдали венецианцы.
В 1303 г. в Восточном Средиземноморье на венецианские суда нападал Персиваль де ла Турка, которого Ж. Рогожинский считает генуэзцем. Его пособником был другой итальянский пират, Бьянко. После того как Персиваль де ла Турка ограбил несколько венецианских кораблей, его захватили вблизи Родоса и отправили для суда на Кипр.
12 июля 1337 г. для усиления галер Гольфа и эффективной борьбы против генуэзских пиратов Венецианский Сенат приказал вооружить три галеры на Крите, одну – на Негропонте и еще одну – в Короне-Модоне.
18 марта 1339 г. Сенат обсуждал дело по поводу ограбления кокки Нигера Кауко (Кокко), венецианского торговца, пиратом Каттанео, галера которого была вооружена в Новой Фокее. Так как Фокея считалась землей императора, было решено, что этот последний, следовательно, должен внести ; убытка, причиненного Нигеру Кокко.
Боккаччо писал о генуэзцах, что они «по природе своей охочи до денег и грабежа».
Византийцы также давали генуэзцам нелестную характеристику. Например, отношение Алексея Макремволита к итальянским купцам было резко отрицательным. Он называл их «родом дерзостным и неумолимым», считая, что Генуя является родиной «воинственности и пиратства». Макремволит связывает с именами генуэзцев убийство и неблагодарность. Он называл родиной поселенцев в Галате не столько Геную, сколько геенну огненную, обыгрывая сходство слов «Gennoua» «geenna». Иоанн Кантакузин писал о генуэзцах, что «задумали они не малое: они желали властвовать на море и не допускать византийцев плавать на кораблях, как будто море принадлежит только им». Никифор Григора также сообщал, что  генуэзцы «бредили захватом гегемонии над всем морем».
Конечно, эти отзывы о генуэзцах принадлежат их врагам и потому не могут не быть пристрастными, тем не менее, генуэзцы действительно доставляли много хлопот Венеции и Византии.
В 1350 г. между Венецией и Генуей разгорелась новая война. На протяжении 1350 г. происходили каперские стычки. Однако 1351 г. конфликт распространился на все Средиземноморье. В союзе против Генуи объединились Венеция, каталаны и Византия. Император Иоанн Кантакузин обвинил «неблагодарный народ генуэзцев» в том, что они забыли «страх божий», что они опустошали моря, «как будто их обуяла мания грабежа», что они «старались непрестанно беспокоить моря и мореплавателей своими пиратскими нападениями». Венеция отправила на Восток 22 галеры под командованием Никколо Пизани, в ответ Генуя вооружила флот из 60 галер под командованием адмирала Паганино Дориа. Паганино осадил Негропонт, но вскоре вынужден был отступить к Хиосу, чтобы избежать встречи с объединенным венето-каталанским флотом. В феврале 1352 г. произошло сражение союзнического флота с генуэзцами на Босфоре, в результате которого  венецианцы и каталаны вынуждены были отступить, а затем вообще покинуть Константинополь, оставив один на один византийцев и генуэзцев. Блокировав столицу с помощью турок, генуэзцы вынудили Кантакузина сложить оружие, и 6 мая 1352 г. между Византией и Генуей был заключен мирный договор, значительно расширивший торговые привилегии генуэзцев на Леванте. В том числе, на время войны византийцам запрещалось предоставлять снаряжение или пристанище судам каталан и венецианцев, а также самим посещать места каталан или венецианцев.
Однако преобладание генуэзцев в Средиземноморье продолжалось только до следующей, Кьоджской, войны и Туринского мира (1381 г.).
В 1376 г. Венецианский Сенат рассматривал вопрос о маневрах генуэзского флота в районах Романии. Нападения генуэзских галер на венецианские суда происходили по всему Восточному Средиземноморью. Капитан «галер моря» Марко Джустиниани получил приказ сопровождать все венецианские торговые суда до Негропонта и далее до Константинополя.
Летом 1376 г. византийский император Иоанн V подтвердил свое прежнее обязательство передать венецианцам остров Тенедос, выгодное положение которого могло обеспечить венецианскому флоту удобную базу в непосредственной близости от входа в пролив Дарданеллы. Это послужило причиной очередной войны между Византией и Генуей. Как повествует Никколо Микаивелли, «между ними [генуэзцами] и венецианцами из-за острова Тенедос завязались кровопролитные войны, в которых на той или другой стороне принимала участие вся Италия… Хотя поначалу успех был на стороне генуэзцев, которые несколько месяцев держали Венецию в осаде, в конце войны верх одержали венецианцы, и… в 1381 г. был заключен мир». Тенедос, правда, венецианцы не получили.
Противоборство с Венецией Генуя проиграла. Тем не менее, она была еще довольно сильным соперником. Достаточно сказать, что в XV в. Генуя занимала первое место в Европе по количеству кораблей, за ней следовала Венеция, затем – Флоренция.

В 1401 и 1441 гг. в Генуе были приняты статуты, регламентирующие каперство. Генуэзские статуты предусматривали суровые наказания (пожизненное заключение, конфискация имущества) для пиратов, действовавших без санкции государства. Корсарам запрещалось нападать на дружественные или нейтральные суда. За нанесение им ущерба патроны корсарских кораблей присуждались к уплате штрафа от 500 до 1000 лир, в зависимости от водоизмещения и типа своего корабля. Штрафы должны были платить и другие члены экипажа. Разрешение на занятие каперством имело право выдавать только центральное правительство Генуи. Однако «легальное» корсарство поощрялось. Корсары снаряженных коммуной судов при захвате вражеского судна получали четверть всего имущества.
Генуэзские корсары в XV в. действовали по-прежнему главным образом против венецианцев.
В 1402-1405 гг. в Эгейском и Черном морях пиратствовал некий Саладжозо ди Неро, происходивший из Генуи.
23 января 1405 г. Венецианский Сенат вручил инструкции нотарию Франческо Бевазано, который должен был отправиться в Геную, чтобы потребовать объяснений по поводу нескольких актов пиратства, совершенных генуэзцами против венецианцев. Особенно серьезны были грабежи, совершенные Никколо де Монильей, патроном большой кокки, которую он вооружил на каперство. Пострадала «наша [венецианская] кокка, патроном которой был Базилио Тирапелла, наш гражданин, возвращавшийся из области Таны и Романии, и бывшая в добром согласии с генуэзской коккой, патроном которой был Дармато де Кампион из Савоны, взаимно поклявшиеся в верности… в водах Майны встретилась им другая генуэзская кокка, патрон которой – вышеназванный Никколо де Монилья, который регулярно обследовал ранее упомянутые корабли…» Монилья приказал Дармато де Кампиону уйти, и генузский капитан «нарушил верность, ушел и указанную нашу кокку оставил…». Затем «Никколо де Монилья, не обращая внимания на согласие, вновь употребительное между генуэзцами и нами враждебно напал на указанную нашу кокку и взял… со всем добром, на ней находящимся, похитив некоторых граждан наших, которые были тогда на вышеуказанной кокке, взяв в плен». «После этого другое наше судно, патроном которого был Джорджо Монгаваро, подобным же образом [Никколо де Монилья] взял, вышеуказанного Джорджо задержав в плену, и притом подобным же образом подстерег нашу гриппарию, которая шла из Чериго… в Кандию, на которой был наш нобиль по имени Франко Венерио». Бевазано должен был потребовать от властей Генуи положить конец бесчинствам корсаров, возместить стоимость захваченных товаров и не ссылаться на то, будто бы коммуна Генуи не может воздействовать на Никколо де Монилью. По крайней мере, из вышеприведенного документа ясно, что могли отвечать генуэзцы на представленные им обвинения в пиратстве: тот или иной морской разбойник действовал по собственной инициативе, коммуна за совершенные им грабежи ответственности не несет. Как уже говорилось, такие возражения генуэзцев подчас имели реальные основания, но мы можем также предположить, что в ряде случаев они были лишь простой отговоркой.
11 октября 1420 г. Венецианский Сенат отправил в Геную нотария Джакомо де Лангуски (Languschi) для протеста против актов пиратства, совершенных Джованни Амброзио Спинолой. Спинола, патрон трех вооруженных кокк, захватывал венецианские корабли вблизи Сапиенцы и грабил венецианских подданных из Корона-Модона. Капитану Гольфа предписывалось незамедлительно послать галеру для защиты Корона и Модона. 11 февраля 1421 г. последовал приказ капитану Гольфа разыскать Амброзио Спинолу и наказать без снисхождения. Очевидно, от Лигурийской республики в очередной раз ничего добиться не удалось, и в Венеции приняли решение расправиться с пиратом собственными силами.
8 октября 1420 г. Сенат принял решение снарядить флот из 15 галер, 2 больших галей и 3 кокк для борьбы с генуэзскими и каталанскими корсарами.
Венецианский Сенат неоднократно, 30 августа 1423 г., 14 и 18 августа 1431 г. указывал на опасность, исходящую от генуэзцев.
Частыми были нападения генуэзцев на Эвбею. В акте нотария Джероламо Лоджиа зарегистрированы свидетельские показания, гласящие, что на двух галерах под командованием Доменико де Нигроно, находившихся на стоянке на о. Хиос, «в самом деле были греческие девушки, которых он захватил на острове Негропонт». Сам факт захвата относится к 1423 г., хотя акт датируется 1429 г. Захваченные в такого рода экспедициях рабы отправлялись на продажу на Кипр, а генуэзцы, кажется, рассматривали налеты на Эвбею как обычное дело.
В 1440 г. на Хиосе жертвой грабежа со стороны генуэзцев стал Паламид Минальберти, флорентиец, житель о. Родос. Он прибыл на Хиос с гриппарией, зафрахтованной у венецианцев Негропонта и груженной приобретенными на Родосе тканями и золочеными кожами. Убедившись, что конъюнктура не благоприятствует продаже его товаров, Паламид принял решение о необходимости отправиться в Перу для завершения своего дела. Однако ночью при выходе из порта он подвергся нападению неизвестных лиц, следивших за ним еще на острове и доставивших его на судно, патроном которого являлся Баттисто ди Джиберти. На корабле пленного Паламида подвергли «бессердечным пыткам и жестоким истязаниям», в результате чего он дал ложное свидетельство о каталанской принадлежности товаров на гриппарии. С 1437 г. Генуя находилась в состоянии войны с Альфонсо Арагонским; в то время как большинство государств страдало от нападений каталан, Флоренция выступила их союзницей, а так как Минальберти происходил из Флоренции, это ставило его под подозрение и давало возможность Баттисто ди Джиберти поживиться за чужой счет, соблюдая видимость законности. Паламида продолжали  задерживать  на судне  ди  Джиберти  еще  в течение двух дней, до тех пор, пока подеста Хиоса, получивший известие об этом происшествии, не дал распоряжение освободить его.  Оказавшись на свободе, Минальберти тотчас обратился к подеста, который возбудил судебное разбирательство, длившееся три месяца и обнаружившее полную невиновность Паламида. Баттисто ди Джиберти, недовольный таким исходом дела, апеллировал к дожу Генуи, что послужило началом длительного разбирательства. Окончательное решение дела неизвестно.
И последняя отличительная черта генуэзского пиратства: жертвами морских разбойников, происходивших из Генуи, подчас являлись их собственные сограждане. Выше уже говорилось о действиях эмигрантов-гвельфов. Имеются и другие примеры. Так, в 1395 г. Андреа Ломеллини, будучи сам уроженцем Генуи, ограбил генуэзское же судно неподалеку от о. Китира. Иногда пиратские акты против соотечественников оправдывались политическими целями. В 1446 г., например, патроны торговых судов, находившихся в порту Хиоса: Бенедетто и Доменико Дориа, Анджело Джованни Ломеллино, Джироламо Каттанео и Доменико Дентуто – подняли мятеж против дожа Генуи Раффаэле Адорно и приступили к пиратским действиям против генуэзского правительства. Борьба с мятежниками оказалась безрезультатной, и в 1447 г. дож сложил свои полномочия.
Кроме собственно генуэзских пиратов, с генуэзских островов Эгеиды на морской разбой могли отправляться местные жители – греки и осевшие здесь же турки. В конце XIV в. турецкие азапы уже проникли на Хиос, Лесбос, в г. Энос. Так, в 1398 г. венецианские подданные с Крита стали жертвами грабежа со стороны «вероломных корсаров» – asapos Sii, Rodi, Eni et Meteleni. Хотя мы не имеем конкретных данных о присутствии греческих пиратов на генуэзских территориях Эгеиды, есть все основания предполагать, что таковые были, так как морской разбой исконного греческого населения островов существовал в течение многих столетий.
Что касается борьбы генуэзцев против пиратства, то, как уже говорилось, этим вопросом занималась Оффиция Робарии. Системы обороны, подобной венецианской, Генуя не создала. Централизованная отправка галер в Романию и на Черное море, в противоположность Венеции, осуществлялась лишь спорадически, например, в течение периода французского управления Лигурией (1396-1409). Можно предположить, что и в этом отношении Генуя больше полагалась на своих корсаров, владетелей отдельных островов и торговые компании, чем на государственные мероприятия. По крайней мере, Заккариа, с 1304 по 1329 г. владевшие Хиосом, и династия Гаттилузио, в 1354-1462 гг. правившая Лесбосом, должны были сами заботиться об обороне своих владений.
О деятельности владетелей островов – Заккариа и Гаттилузио – следует сказать особо.
В 1275 г. братьям Бенедетто и Мануэлю Заккариа императором Михаилом VIII было пожаловано право эксплуатации квасцовых рудников вблизи Смирны, на побережье Малой Азии. Они скопили огромные богатства путем обмена квасцов на продукцию текстильной промышленности Генуи и построили флот для защиты своих торговых судов от пиратов. Как повествует Марино Санудо Торселло, «они в этом месте [в Фокее] держали вооруженные суда и имели один корабль, называемый Tartarin, с которым они взяли много кораблей латинских корсаров из Романии; этих корсаров, взятых ими, или предавали смерти или, по крайней мере, выкалывали глаза, так что этим путем, то есть грабя других корсаров, и, несколько раз ограбив их, наполнились добычей и сделали свой дом богатейшим». (Marino Sanudo Torsello. Istoria del Regno di Romania //  Chroniques Gr;co-Romanes inedites ou peu connues. B., 1873. P. 146.).
В 1304 г. Бенедетто Заккариа взял Хиос. В качестве оправдания своих действий он мог привести тот факт, что Лесбос и Хиос, некогда места процветающих генуэзских факторий, под властью слабого греческого императора страдают от атак пиратов. Андроник II был не в состоянии защитить остров силой оружия и потому был вынужден прийти к соглашению с генуэзским корсаром. Было решено, что Заккариа оставит за собой Хиос на десять лет, без уплаты какой-либо подати, но по истечении этого срока остров будет возвращен Византии. Как символ византийской верховной власти над крепостью должен был развеваться имперский флаг. Договор был возобновлен в 1314 и 1319 гг. Еще при Бенедетто I Заккариа (умер в 1307 г.) начались мероприятия по укреплению острова.
Внуки Бенедетто I, Бенедетто II (умер в 1329 г.) и Мартино делили власть над Хиосом с 1314 по 1325 г., когда Мартино вынудил брата отказаться от своих прав. С именем Мартино Заккариа связана крупная победа над турецким флотом (1319 г.). «Владел этим островом, – писал Журден Северак, – могущественный генуэзец, добрый моряк по имени Мартин Заккариа, и он перебил и взял в плен более десяти тысяч турок».
(Чудеса, описанные братом Журденом, уроженцем Северака и епископом города Колумба, что в Индии Наибольшей // После Марко Поло. Путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий. М., 1968. С. 159.).
Никифор Григора сообщает, что Мартино «как человек деятельный и сообразительный, построил триеры и разъезжал по морю, грабил варваров, которые населяли побережье Азии и с разбойничьими видами плавали вокруг островов. В короткое время он навел на них такой страх, что стал получать с них ежегодную дань, чтобы только больше не вредить им». Десять тысяч пленников – это, пожалуй, преувеличение. Тем не менее Заккариа действительно сумели организовать эффективную оборону от турецких корсаров и сами занимались морским разбоем. Как указывает исследователь П. Лемерль, ссылаясь на трактат Гийома Адама De modo Sarracenos extripandi, Хиос под властью Заккариа был бастионом, к которому турки не отваживались приближаться менее чем на 12 миль и который защищал соседние острова. Согласно Гийому Адаму, сеньоры Хиоса захватили восемнадцать кораблей турецких корсаров, делали высадки на континент, освобождали христианских пленников.
«Быстро разбогатев и достигнув известности, – продолжает Никифор Григора, – он [Мартино] внушил римлянам подозрение, что не долго будет держать себя в подчинении царям. Потому-то царь совершил настоящее плавание тайно, без всякого труда взял остров, схватил самого Мартино и в оковах отправил его в Византию». Это событие относится к 1329 г. «Увы, о горе! – сетует по этому поводу Журден Северак. – Вероломный император Константинополя, грек, изменой захватил остров; прискорбно это, тем более что он схватил самого Заккарию и держит его в плену». Впрочем, в 1337 г. Мартино был освобожден, возвратился в Геную, а погиб в 1344 г. во время боев за Смирну.
Яркий пример удачной карьеры пирата являет собой судьба Франческо Гаттилузио, проделавшего путь от авантюриста, бороздящего море в поисках удачи и приключений, до сеньора крупного острова и зятя императора. В 1354 г. Франческо, владелец двух галер, зашел в порт на острове Тенедос, который тогда являлся временным местопребыванием Иоанна V Палеолога, боровшегося с Иоанном VI Кантакузином за возвращение византийского трона. Молодой император и генуэзский корсар быстро пришли к соглашению: в обмен на помощь в достижении престола Гаттилузио получит руку сестры Иоанна V Марии и остров Лесбос в качестве приданого. Император, пишет византийский историк Дука, «нашел его [Франческо] подходящим и полным желания предложить все виды помощи. Император приказал ему поклясться отдать жизнь за него и вырвать город с Божьей помощью из-под власти Кантакузина и восстановить его [Иоанна V] в качестве единственного императора ромеев внутри и вне Города… Император пообещал: «Если это будет совершено с Божьей помощью и вы будете моим союзником в возвращении моего полновластного правления, я сделаю вас своим зятем, отдав вам руку моей сестры Марии».
Оба выполнили свою часть соглашения. В темную, штормовую ночь 22 ноября 1354 г. заговорщики проникли в Константинополь. Гаттилузио притворился хозяином безобидного торгового судна, которому угрожает опасность кораблекрушения, и таким образом получил разрешение на вход в порт. Городская стража была перебита, в город ворвались сторонники молодого императора. На рассвете улицы Константинополя были заполнены сторонниками Иоанна V, которые выразили свою радость по поводу возвращения законного государя грабежом домов, принадлежавших родственникам и друзьям Кантакузина. В этих условиях Кантакузин вынужден был сперва пойти на соглашение с Иоанном V, а затем отречься от престола и постричься в монахи. Вслед за этим Франческо обвенчался с сестрой императора и отбыл на Лесбос.
«Франческо I Гаттилузио, – повествует Краткая хроника Лесбоса, – который  был  также  зятем  великого  императора  ромеев  Иоанна   Палеолога, правил Митиленой двадцать девять лет и двадцать дней. Его управление этим владением началось в 6862 году от сотворения мира, 17 июля, и в 1355 г. от рождества Христова». Его правление считалось временем процветания острова. Уже в 1357 г. он выпустил собственную медную монету и занялся подделкой венецианского золотого дуката, за что по просьбе Венеции ему был сделан выговор генуэзским правительством. На море Франческо Гаттилузио остался таким же пиратом, каким был до этого. 27 декабря 1357 г. папа Иннокентий VI (1352-1362) жаловался генуэзцам на «отвратительное пиратство» их соотечественника, которое он совершал «даже против христиан», а именно – против кораблей короля Кипра Гуго IV Лузиньяна (1324-1359). Видимо, такие прегрешения бывшему искателю приключений, а ныне владетелю крупного острова все же прощались, ведь папы рассматривали Гаттилузио как оплот против возрастающего турецкого могущества. Лесбос обладал мощным флотом. По словам византийского историка Критовула, «вся Сирия и Египет боялись его силы и платили ему ежегодную дань… его корабли имели абсолютный контроль над морем до Египта, Сирии и Ливии; этот правитель совершал набеги, грабил и опустошал все эти области».
Жизнь Франческо I оборвалась в результате землетрясения 6 августа 1384 г. Он был погребен под руинами крепости, которую сам же воздвиг для обороны острова. «Теперь, – сетует близкий друг Франческо Димитрий Кидонис, – турки, сирийцы, финикийцы и египтяне могут вздохнуть с облегчением, а Лесбос скорбит о крепости, которая его защищала и которая теперь рухнула, и он боится мести тех, кто прежде платил ему дань».
Пиратские нападения кораблей с Лесбоса не прекращались и при преемниках Франческо I Гаттилузио.
15  мая  1395  г.  власти  Дубровника  решили  вооружить  галею   против бригантины с острова Лесбос, которая грабила рагузанские суда. 16 мая предлагалось даже повесить на месте несколько человек из экипажа бригантины в случае, если она будет захвачена. Правда, это предложение было отклонено и принято решение доставить пиратов в Рагузу. Неоднократно, 23 августа, 8, 10 и 15 ноября 1395 г. в Дубровнике обсуждался вопрос об отправке на Лесбос своего представителя с целью возвращения захваченного имущества.
19 февраля 1398 г. рагузанцы, которым причинила убытки «galeota» с Митилены, дали полномочия «dominus Anthonius de la Rocha», гражданину Генуи и бургензису Хиоса, и его сыну Леонардо с тем, чтобы они добились возвращения захваченного имущества.
В этом же году гнев Венеции вызвали корабли с Лесбоса, атаковавшие критских торговцев.
В 1414 г. бригантина с Крита, шедшая на Родос с грузом сыра и другими товарами, была захвачена кораблем с Митилены. Власти Крита заявили по этому поводу протест, но в ответ получили только пустые обещания. Один из потерпевших, Нугацио, обратился к властям Крита с просьбой о секвестре товаров тех митиленцев, которые в данный момент находятся в Кандии. Власти Крита обратились за инструкциями в Венецию. Венеция распорядилась направить на Митилену новое посольство, а в случае, если и оно не добьется успеха, наложить руку на все товары с Лесбоса, находящиеся на Крите.
В 1454 г. судно с Лесбоса захватило судно с Негропонта, груженное товарами на сумму в 1200 дукатов. Кроме того, эти пираты взяли в плен двух знатных греков, имевших местом жительства Негропонт. Ответные действия со стороны Венеции последовали незамедлительно: четыре галеры кандиотов захватили галеру с Лесбоса, шедшую из Константинополя в Фессалонику.
Кроме того, на Лесбосе базировались каталанские пираты. [Подробнее об этом расскажу в гл. Каталанское пиратство…].
Гаттилузио правили Митиленой до 1462 г., когда остров был взят турками.
Таким образом, можно сделать вывод о наличии у генуэзского пиратства особых черт, которые в конечном счете определяются своеобразием экономического и политического развития Генуи.
1. Поощрение коммуной Генуи частной инициативы, в отличие от государственного регулирования, на которое делала ставку Венеция. Отсюда следующие особенности генуэзского морского разбоя:
а) поощрение каперства, выдача репрессалий;
б) создание особых компаний по принципу торговых или смешанных полугосударственных-получастных предприятий;
в) преимущественное развитие парусного, а не галерного (в отличие от Венеции) флота. Данная особенность объясняется, скорее всего, относительно слабым государственным регулированием и наличием большого количества кораблей в частных руках. Если военные флоты того времени состояли большей частью из галер, то торговцы, которые зачастую совмещали занятия коммерцией и пиратством, предпочитали вместительные, «круглые» суда – кокки, нефы.
2. Постоянное противоборство с Венецией. Отсюда проистекает преимущественная направленность генуэзского пиратства – против Венеции, и использование корсаров во время войны.
Борьба Венеции и Генуи в Восточном Средиземноморье прошла три этапа:
а) 1204-1261 гг. – господство венецианцев;
б) 1261-1381 гг. – преобладание генуэзцев;
в) с 1381 г. – вновь доминирующее положение Венеции.
Правда, преобладание генуэзцев над венецианцами никогда не было абсолютным. Кроме того, в отличие от Венеции Генуя не создала централизованной системы обороны своих владений от пиратов.
3. Развитие генуэзского пиратства определялось не только внешними, но и внутренними причинами – борьбой партий гвельфов и гибеллинов внутри Генуи.
4. Наемничество и служба генуэзских корсаров другим государствам (Византии, Неаполитанскому королевству).
5. От действий корсаров, происходивших из Генуи, страдали не только враги Лигурийской республики, но и сами генуэзцы.
Наиболее частыми жертвами генуэзских пиратов были венецианцы. На втором месте стоят византийцы. Есть сведения о нападениях генуэзцев на турок, рагузанцев. Можно предположить, что имели место также столкновения между генуэзцами и каталанами. Не засвидетельствовано ни одного факта нападения генуэзских судов на корабли рыцарей-госпитальеров, известен только случай подстрекательства эмира Ментеше к войне с Орденом.
Развитие частной инициативы и наемничество позволяло происходившим из Генуи авантюристам делать блестящую карьеру, вплоть до владетеля крупного острова (Франческо Гаттилузио) или адмирала (Андреа Мориско).
Генуэзское пиратство не было однородным. В эту категорию попадают:
а) собственно граждане Генуи;
б) владетели отдельных островов или прибрежных городов (Гаттилузио, Заккариа, Каттанео);
в) эмигранты из Генуи (Гримальди);
г) местное население подвластных генуэзцам островов – греки;
д) осевшие на Хиосе, Лесбосе, в Эносе турки;
е) случайные авантюристы, базировавшие на принадлежавших Генуе островах.
Следовательно, генуэзцы действительно не несли ответственности за все пиратские акты, в которых их обвиняли.
Завершая раздел, касающийся итальянского пиратства, добавим, что оно не исчерпывалось деятельностью венецианцев, генуэзцев и пизанцев.
В начале XIV в., например, в Кандии была довольно многочисленная анконская колония. Некоторые анконцы занимались морской торговлей, то есть были собственниками кораблей. Двое из них предпочли занятие менее честное, но более прибыльное: пиратство.
Около 1500 г. в Эгейском море разбойничал итальянский пират Томазо, уроженец Неаполя. Его лицензия разрешала ему нападать только на мусульманские суда, тем не менее, он ограбил, по крайней мере, четыре христианских корабля.
Таким образом, в Эгеиде появлялись также пираты из Неаполя и Анконы. Однако происхождение многих морских разбойников определить вообще не представляется возможным.