Впереди у нас целая вечность...

Привет!
Меня зовут Джекки, и я вчера умерла.

Нет, не надо мне сочувствовать или соболезновать: я давно знала, что рано или поздно это случится. Последние полгода я почти не вставала, будучи прикованной к постели, но старалась никому об этом не говорить. Бедная моя мамочка: ей одной пришлось взять на себя заботы о ее беспутной дочери...
Девять месяцев назад врачи сказали свое слово: дальнейшее лечение не имеет смысла. И жить мне осталось полгода или около того, и этот срок уже не зависит от лекарств, которые меня будут только мучить. «Дадим умереть спокойно» был их вердикт. А я... я не была против, я только поклялась, что никто из близких об этом не узнает. Кроме, конечно, моей несчастной мамы — ей больнее всех пришлось, потому что никакая моя физическая боль не сравнится с ее душевной.
Скрывать было несложно: еще до болезни моя жизнь в основном протекала в интернете. Теперь же я перенесла ее туда полностью. Я продолжала писать в своем блоге всякие незначительные штуки, порой описывая свои прогулки — тогда я еще могла ходить. Постепенно я перестала выходить на улицу, боясь, что меня там скрутит очередной приступ боли, и стала «гулять» на балконе.
Я продолжала общаться со своими друзьями в «аське», иногда позволяя себе соврать, что мы скоро увидимся: я к ним приеду или мы мы встретимся где-нибудь в городе, сходим в кафе или в парк, устроим пикник. Я обсуждала с подругами всякую женскую ерунду — от мальчишек до новой модели обуви, и мы договаривались о встрече «когда-нибудь» с целью шоппинга.
Я старалась жить насыщенной жизнью, проживать свои последние дни как можно более полноценно — насколько это возможно в моем состоянии. И вспоминаю то время с улыбкой. Да, осознание скорого конца меня многому научило. Это жестокий урок, но действенный — жаль, что очень кратковременный.

Спустя полгода после вердикта врачей я решила, что пришло время признаться во всем. Мои виртуальные друзья слишком хорошие, и я не хотела, чтоб они думали, что я исчезла, не пожелав с ними больше общаться. Я не хотела, чтоб кто-то из них случайно услышал о моей смерти, чтоб они узнавали информацию по крохам.
Я долго думала, как начать очередной пост в моем журнале. И, наконец, написала его. Написала о том, что я всех их очень люблю, что у меня никогда не было более прекрасных и преданных друзей, что очень жалею, что не смогу их увидеть, как обещала... «Но мы все равно встретимся! Я знаю: жизнь после смерти существует, в ней не будет боли, в ней будут только улыбки и смех. И там мы с вами когда-нибудь непременно увидимся. Только пообещайте, что не будете ко мне торопиться!» — этим абзацем я закончила свое послание, отключила к нему комментарии и отправила. Ужасно не хотелось делать кому-то этим больно, и я даже порывалась удалить его, но... не стала этого делать.

Потом началась бесконечная переписка в «аське». Мне писали с сочувствиями, соболезнованиями и дурацкими просьбами сказать, что «все это шутка». Ну да, нашли шутницу... К вечеру я уже безумно устала, и была готова отставить ноутбук, когда... когда постучался он.
Я нарочно не рассказывала про него раньше. Мы не были близки, мы почти не общались, но я каждый день искала его глазами в контакт-листе, чтоб убедиться: он здесь — значит, с ним все в порядке. В своем блоге, на который я была подписана, он не писал ничего личного, выкладывая изредка всякую ерунду из сети. И я была уверена: я для него значу не больше, чем любой другой пользователь сайта. Наверное, даже меньше: с ними-то он общается, в отличие от меня.
И вот — такое неожиданное сообщение.
— Привет, Джекки.
— Привет, — я улыбнулась и в реальности и в «аське», поставив смайлик. Боже, несмотря на то, что повод для общения явно печальный, я готова улететь на седьмое небо. Просто от того, что он обратил на меня внимание.
Мы разговаривали долго. О пустяках. Он ни разу не попросил никаких подтверждений тому, что моя запись — не шутка, он не высказывал ненужных соболезнований. Мы просто разговаривали.
И это повторилось и на следующий день, и потом, и снова, и снова... А затем вдруг наступило молчание.
Я страдала вдвойне: это странное отчуждение с его стороны совпало с ухудшением моего общего состояния. Врачи качали головами и о чем-то шептались с мамой, а она потом всегда возвращалась с заплаканными глазами. Мне увеличили дозу обезболивающего, а вставать стало еще труднее.
И однажды, не выдержав, я постучалась к нему... И написала всего три слова, решив, что теперь мне точно терять нечего: «Я тебя люблю».
Он долго не отвечал. Несколько часов. И вот, когда я собралась уже идти спать, отчаявшись дождаться ответа, он все-таки пришел: «Я приеду. Можно?».

И он приехал. Через несколько дней. Мама его встретила в аэропорту, а затем уехала к подруге, предварительно сказав ему, что делать, в случае, если... Я терпеливо ждала, а когда мама наконец ушла, он подошел, сел рядом со мной на диван, взял меня за руку... И я поняла: ради этого момента можно было терпеть и куда более сильную боль, чем та, которую терпела я.
Мы разговаривали, пока я не стала засыпать. Он заметил это, хотел уйти, но я попросила его остаться. Я не хотела терять ни единой секунды его близости, и я ненавидела свою слабость. За окном была уже ночь, и он остался. Сначала сидел рядом со мной, а проснувшись рано утром я обнаружила, что он лежит — так близко, что я смогла дотронуться до его лица свободной рукой. Вторая по-прежнему была у него в ладони.
С этого момента он был со мной круглосуточно. Я чувствовала себя счастливой, когда мы вместе смотрели фильмы или вслух читали книги — выходило даже забавно. А однажды он, вызвав такси, отвез меня в парк, и мы устроили настоящий пикник.
Мне никогда не было так хорошо. И никогда больше не будет...
А затем он сказал, что ему пора уезжать. Две недели пролетели как мгновение, а дома его ждала работа и... невеста.
«У нас скоро свадьба», — сказал он, виновато пряча глаза. А я словно окаменела. Я хотела умолять его не уезжать, но знала, что не стану этого делать: зачем мне разбивать жизнь самому любимому человеку на планете?

На следующий день он сел в такси и уехал в аэропорт. А этой же ночью мое сердце перестало биться. Теперь я понимаю, что оно билось ради него, из-за него, а когда его не стало рядом со мной — у сердца пропал смысл поддерживать искру жизни в моем теле.

Меня хоронили в погожий солнечный день. Я со стороны видела себя, моих друзей и родных... Были там и люди, которых я не любила, которые меня обидели — я всех их простила, хоть и понимала, что они никогда об этом не узнают.
Был там и он. Посеревший, шепчущий над моим холодным ухом бесполезные уже слова любви. Как мне хотелось сказать ему: будь счастлив! Увы, я не могла этого сделать.

Я по-прежнему люблю его, и знаю: мы обязательно будем вместе. Ведь жизнь после смерти существует. И здесь нет места боли, здесь есть только смех и улыбки. И я жду тебя, любимый, только ты не торопись. Впереди у нас целая вечность.