Александр Межиров

27 ноября 1977 г.
Межиров сказал, что Слуцкий лежит в Первой градской, но к нему никого не пускают, да и сам он видеть никого не хочет. Прогноз врачей неутешительный: нервное истощение, вызванное многолетней бессонницей, плюс синдром одиночества. У Александра Петровича свой диагноз: «Невозможно думать так, как думает Борис, и при этом писать ТАКИЕ стихи...».

16 октября 1980 г.
Позвонил Межирову (у него нынче семинар на ВЛК), и Александр Петрович мне пообещал привезти Тарковского в литинститутский скверик на полчаса раньше – чтобы я его спокойно поснимал. Увидев человека с фотоаппаратом, Арсений Александрович пошутил насчёт рояля в кустах, однако отнекиваться не стал – спокойно сидел на лавочке, пока я вокруг него крутился. Света было совсем мало – уже вечерело, но вспышку я не люблю. На последних кадрах Межиров ревниво напомнил: «И меня не забудьте!» – умело пристроился сбоку и сделал печальное лицо. Спасибо АП! – замечательная съёмка получилась.

27 января 1982 г.
Мини-поэма Межирова «Прощание с Юшиным»  (Миша Поздняев с трудом пробил в первом номере «Сельской молодёжи») по энергетике не уступает его великим стихам «Коммунисты, вперёд». Когда история поэта, работавшего мясником на Центральном рынке, вдруг перебивается экскурсом в войну, встречей с немцем-фронтовиком, – этот приём сперва озадачивает своей неуместностью, однако закольцованный финал оправдывает всё: оба персонажа – повод для важного поэту разговора, и только. И мой фотопортрет Александра Петровича очень удачно подошёл по настроению.
Новые межировские стихи сейчас абсолютно непечатные – из последних:
                «Идёт разговор воспалённый
                о нашей грядущей судьбе.
                Работает дистанционный
                прослушиватель КГБ...»
Кажется, всё происходящее в стране поэты военного поколения воспринимают острее и болезненней, чем поколение «шестидесятников».

15 мая 1988 г.
Актёр Гребенщиков, которого Межиров сбил на машине, вчера умер. Теперь Александру Петровичу тяжело придётся – ВТО и киношники жаждут ответной крови и намерены идти до конца.

26 сентября 2009 г.
Дочь Александра Петровича Межирова Зоя привезла из Америки прах отца, и 25-го сентября его погребли на Переделкинском сельском погосте.
На скромные  цеховые  похороны большей частию пришли друзья Поэта: Ст. Лесневский, Евг. Евтушенко, Сергей Чупринин, Евгений Рейн, Вениамин Смехов, Игорь Волгин, Олег Хлебников, Олеся Николаева, Валентин Резник, Виктор Гофман, Григорий Кружков, Евг. Сидоров, Дмитрий Сухарев (а меня, конечно, подпись номера в печать до полуночи в редакции продержала).

21 ноября 2017 г.
«Хальт!», «Хенде хох!» и «Гитлер, капут!» – эти слова в моей стране всегда будут понятны без перевода.
Вспомнил фотографию: немецкий солдат щиплет курицу на фоне смоленской избы – из семейного альбома барда Саши Симона-Смогула, который двадцать последних лет прожил между Москвой и Гамбургом, где получал весьма приличную пенсию. Солдат был тестем Саши, а пенсия – от немецких властей – как еврею, пострадавшему от Второй мировой.
Мой отец 9 мая 1945-го освобождал Прагу от последних фрицев, и он чуть не убил меня – увидев в моей коллекции наград Железный крест: бесполезно было говорить отцу, что этот знак не фашистский – 1813 года, за освобождение Германии от Бонапарта.
(...) А тому уренгойскому  пареньку, позавчера ославившемуся в бундестаге, проще было бы прочитать стихи фронтовика Александра Межирова, напечатанные в 35-й год Победы – о ровеснике-немце, увиденном в московском "Национале":
                ...Я шарю взглядом. Рядом, через стол,
                Турист немецкий «битте» произносит
                И по-немецки рюмку шнапса просит.
                Он хмур и стар. И взгляд его тяжел.
                И шрам глубокий на лице помятом.
                Ну да, конечно, он ведь был солдатом
                И мог меня, голодного, убить
                Под Ленинградом – И опять мы рядом, —
                За что, скажите, мне его любить?
                Мы долго так друг друга убивали,
                Что я невольно ощущаю вдруг,
                Что этот немец в этой людной зале
                Едва ли не единственный, едва ли
                Не самый близкий изо всех вокруг.
                Перегорело все и перетлело,
                И потому совсем не в этом дело,
                Как близок он — как враг или как друг...
                А.Межиров, «Прощание с Юшиным»

26 сентября 2018 г.  /  МЕЖИРОВУ – 95
Когда-то в советском телевизоре были популярны сюжеты "писатель у микрофона" и на экранах часто появлялся Межиров, а кроме того поэт ещё и вёл передачи для школьников на учебном канале – рассказывал об ушедших поэтах. И легко полчаса–час держал внимание зрителя – совсем не играя лицом, не жестикулируя – запойно читал стихи, будто полоскал звуками горло, хмелея от самого процесса. Кроме как про стихи, столь же азартно мог говорить разве что о бильярде.
В отличие от многих коллег, имел талант к преподаванию – мало, что много лет вёл семинар на высших литературных курсах в Литинституте, не избегал и различных поэтических студий. Осознавая, что таланту не научишь, призывал к холодному умению владеть ремеслом, поскольку версификация входила в список лицейских дисциплин. Однажды на семинаре рассказал, как ездил на Валдай и посетил дачу Сталина, куда
тот приехал лишь однажды и ему там не понравилось – так дом и стоял закрытым, только сторожа за мзду пускали любопытных. Занятие наше шло своим ходом, а студент Виктор Гофман, поглядывая в окно, водил пером по бумаге, а в конце урока прочитал:
                Валдай, осенние проталины,
                снег на тропинках сер и тал.
                Стоит пустая дача Сталина,
                куда он как-то приезжал.
                Он обходил углы огромного
                угрюмого особняка,
                и с каждого предмета тёмного
                глаза впивались в старика.
                Его встречала биллиардная
                зелёным пристальным сукном...
... (тут точно не помню – всё-таки сорок лет прошло)...
                шар биллиардный впился в Сталина,
                как чей-то уцелевший глаз...
                Всё это было поздней осенью,
                в её обыденном конце,
                и было холодно Иосифу,
                как Иоанну во дворце.
     – Отлично! – уязвлённо похвалил Межиров – право же, я бы лучше не написал.
Способность восхищаться чужими стихами как своими тоже отличала Александра Петровича от завистливых коллег.
Вообще про стихи и поэтов он понимал всё. Навестив в больнице уже неизлечимо больного Слуцкого, сказал:
     – Невозможно думать так, как думает Борис, и при этом писать ТАКИЕ стихи.
И сам Межиров тоже менялся – жутковато было слышать от автора канонического "Коммунисты, вперёд!" стихи, хлынувшие горлом в 80-е:
                Идёт разговор воспалённый  о нашей грядущей судьбе.
                Работает дистанционный прослушиватель КГБ...
Так Александр Петрович и прожил жизнь: мятущийся, с голыми нервами, оказавшийся в старости на других берегах.


ФОТО: Александр Межиров / Москва, октябрь 1980 г.
© Georgi Yelin
https://fotki.yandex.ru/users/merihlyund-yelin/

-----