Освобождающий убийца

     Лилия Шувалова лежала на заправленной нежно голубым пледом с пятнами белых облачков постели. Ее темные волосы разметались, выбившись из-под заколки, халат распахнулся. Она смотрела задумчиво в потолок, карие глаза с легкой золотинкой блестели от недавно пролитых слез. Ноги, свешенные вниз, обутые в розовые тапки-зайцы, слегка покачивались.
     Лиля сразу узнала его голос. Яша. Ее бывший. Они расстались два года назад. Он изменял ей, она догадывалась, чувствовала. Но так хотелось верить, что ошибается. А потом застала их. Потных, стонущих, на помятых белых простынях. Ни кричала, ни дралась, ни плакала – просто развернулась и ушла. Когда Яша позвонил, она сказала, что всё видела, и он даже не стал придумывать нелепых отмазок. Спросил просто «Простишь?» Она ответила «Нет». Больше они не виделись. Теперь он появился, когда не нужен еще больше, чем обычно.
     Клим. Ее брат. Когда его убили, мир стал другим. Краски в нем уже не были такими яркими. Все было словно в тумане, тяжело было поверить, что его действительно больше нет. Он больше не будет говорить с ней, улыбаться ей. Он никогда не сможет закончить медицинский и спасть людей, как мечтал…
     А этот Панин видимо решил именно сейчас ее вернуть. Или что там взбрело ему в голову. Сказал, что у нее есть две недели, что она должна жить в другом мире. И он ее освободит. Полный бред.
     Он звонил ей и звонил, а она клала трубку. Он снова звонил. Пока Лиля не выслушала весь этот бред. «Я освобожу тебя. Ты будешь счастлива». А она совсем недавно еще была счастлива. У нее была любящая семья: мама, два замечательных брата, нежный и заботливый мужчина. А теперь Клима нет…
     Люди знают о смерти, они слышат о ней от знакомых, видят ее в новостях, но им кажется, что лично их это не коснется. Может в глубокой старости. Но страшные аварии, катастрофы, смертельные болезни и жестокие убийства – все это не в их мире. Думается, что со мной этого не случится. А потом оказывается, что это не так…
     …Зазвонил телефон. «Не уж то он еще не все сказал!»
     - Алло?!
     - Господи, Солнышко, наконец-то! Я никак не мог дозвониться! Как ты? Как это случилось? Я сейчас приеду!
     - Да приезжай поскорее. Я жду, сейчас… ты мне очень сейчас нужен.
     - Уже еду. Я люблю тебя!
     - Быстрее, Котенок.
     Шувалова вышла на кухню и нашла записку:
     «Лиля, держись. Мы с мамой поехали в полицию – хотим узнать, когда мы можем похоронить братишку. Я люблю тебя. Калин» Снизу было приписано мамой: «Звонил твой босс. Дал отгул. Держись, и мы будем».
     Лиля посмотрела вверх, чтобы не расплакаться и сердце замерло: на полочке стояла фотография Клима с черной ленточкой. Господи, все это - реальность…
     … Она плакала на кухне, когда приехал Рома. Он молча прижал ее к себе, и они просто стояли посреди коридора. Она плакала, уткнувшись в его дорогую белую рубашку, а он гладил ее по черным спутанным волосам. Роман ничего не говорил – а что тут скажешь? – но Лиле стало легче. Чуть-чуть, но легче…
     Он остался у Лили, забросил все дела и остался. Впервые со смерти брата она на мгновение подумала, что жизнь – ее жизнь – все равно продолжается…
     … Лиля и Рома стояли на балконе, обдуваемые теплым ветерком. Обнявшись, смотрели на звезды. Она больше не плакала, не было сил.
     - Где-то там, среди звезд, Клим, мой братишка, верно?
     - Он всегда будет с тобой. В твоем сердце и в твоей памяти. Никто не умирает, пока память живет в душах любящих его людей. А мы никогда его не забудем.
     Он поцеловал ее и крепче прижал к себе, а она решила, что обязательно скажет ему, что чувствует, как любит, но не сейчас…
     … Рома уехал утром. Лиля стала убирать кровать, когда зазвонил телефон.
     - Да?!
     - День второй… Нет. День третий.
     - Яша! Я позвоню в полицию!
     - Думай.
     Лиля швырнула трубку о стену, и та разлетелась бесполезными кусками пластмассы по всей комнате. Выйдя в коридор, она взяла другой телефон и набрала номер:
     - Следователя Сазонова.
     - Слушаю.
     - Это Шувалова. У меня есть подозреваемый – Панин Яков Васильевич. Мы встречались, два года назад я рассталась с ним. До вчерашнего дня мы не пересекались, но я узнала его голос. Он звонит мне, с какими-то угрозами. И еще – считает дни.
     - Какие дни?
     - Он дал мне срок. Стать свободной и еще нес какой-то бред в этом духе. Две недели. Сегодня второй день, но он сказал третий. Три дня назад… убили Клима. Понимаете? Он ведет отчет с этого дня!
     - Его координаты…
     … Калин вернулся поздно, вошел в коридор и стал разуваться. Из своей комнаты вышла Лиля:
     - Где мама? - Калин посмотрел на сестру, сбросил пиджак:
     - Спит. Выпила снотворное.
     - А Рома?
     - Уехал следом за тобой.
     - На чем?
     - На своей машине, конечно.
     - Его машина стоит под нашими окнами.
     - Что? – Лилия подбежала к окну и увидела во дворе Ромкин Хаммер, который выделялся на фоне авто жителей дома большим черным пятном, - странно, не понимаю…
     «Не на метро же он поехал?» - Лиле стало не хорошо и страшно, от колющего предчувствия, и она стала звонить на все его телефоны. На сотовом и домашнем автоответчики, на прямом рабочем тоже. А в приемной вежливая секретарша сообщила, что Роман Дмитриевич на работе еще не появлялся.
     Накинув первое попавшееся, Лиля выскочила на улицу и подбежала к машине. Внедорожник стоял на сигнализации, мобильник лежал на сиденье. Она говорила ему, что не стоит его так бросать, а он все равно оставлял его на сиденье, когда приезжал к ней. Вчера Рома оставил телефон на сиденье, как обычно, значит сегодня, он не садился в машину.
     … По инерции, поднимаясь обратно, Лиля заглянула в почтовый ящик. Там лежал белый конверт без адресов и марок. Внутри был листик с напечатанным на компьютере текстом: «2. Крепкий парень»
     Лиля села прямо на бетонный пол
     «Это Яша. Он забрал у меня брата, а теперь хочет забрать и Рому…»
     - Посмотри что-кого ублюдок!
     За ее спиной загудел лифт.
     - Лилечка? – из открывшейся двери вышли Лилины соседи снизу – Дядя Нестр и тетя Нина Сидоровы – милая пожилая пара. Они были вместе сорок лет и при этом продолжали ходить гулять под ручку в парк каждый день, умиляя всех соседей.
     - Здрасти. Я… просто упала, - пояснила она, когда Нестр потянул ее за локоть.
     - Не ушиблась?
     Лиля отрицательно покрутила головой. Лифт снова прогудел и открылся. Вышел Слава. Еще один сосед. Они с мамой жили напротив Шуваловых. Он даже растерялся, выскочив из лифта, и налетев на дядю Нестора
     - Ой, Здрасти.
     - Здравствуй, Станислав, - сказал ему тот, отпуская Лилин локоть, и зачем-то пояснил, - а тут вот Лилечка упала. Но все нормально.
     - Привет, Слава. Мне пора, - и она вызвала лифт…
     … Калин! – она быстро собиралась, - Это Яша!
     - Что? Ты куда?
     - К этому, как его… Сазонову! Эта записка! Надо ее отдать, как улику! Пусть найдут Рому!
     - Лиля! Может он и не пропадал?
     - А эта записулька?! Как ты не понимаешь! Вы все в опасности рядом со мной! Этого психопата надо поймать пока он не забрал всех, кого я… Я побежала!
И клюнув носом брата в щеку, она снова понеслась на улицу, на это раз в метро…
     … Она влетела в кабинет, как ураган, и Максим даже растерялся, а спустя мгновение стал распихивать бумажки со стола по ящикам, как будто ей было до них дело.
     - Гражданка Шувалова?
     - Вот, - она положила перед ним белый конверт, - сегодня пропал мой жених, это Панин его похитил!
     - Сегодня? То есть не прошло еще даже суток, а вы к тому же официально не являетесь родственником…
     - Он не загулял, как вы думаете заявить! Это я нашла в своем ящике, после того как, обнаружила, что утром он не поехал на работу, а машина осталась стоять у меня во дворе.
     Максим достал белый прямоугольник из конверта и прочитал набранный текст.
     - Рассказывайте…
     … - Вы арестуете его?
     - У нас нет прямых улик для задержания…
     - Максим! – возмутилась она, а потом добавила, смутившись своего крика, - Юрьевич.
     - Можно и Максим, только не при начальстве… А Панина за похищение и убийство так просто не привлечешь. Мы с ребятами, группой моей сыскной, решили его якобы за телефонное хулиганство прищучить, а там видно будет. Но… не нашли мы его. Дома его нет. Четыре дня на работе не появлялся. Никто его не видел и не слышал. Кроме вас. То есть, если можно, тебя.
     - Только не при начальстве, - ответила Лиля…
     … Лиля уснула, как только легла в постель. Открыв глаза, Лиля подумала, что видимо нервы – это лучшее снотворное. Посмотрев на часы, она даже рот открыла от удивления: она проспала часов шестнадцать! Не может быть…
     «Калин! Принес мне чайку. Жалеет», - она вышла на кухню. Брат пил кофе:
     - Выспалась?
     - Ты мне что в чай положил?
     - Может что и положил, а может и нет.
     - Кто тебя просил?
     - Не делать этого тоже не просила.
     - Тебя не переспорить.
     - И пытаться не стоит. Лиля, ты побудешь одна? Мама на работе, не может дома сейчас. А мне надо съездить в ресторан. Они без меня ничего нормально сделать не могут.
     - Езжай конечно, ты же его владелец – без тебя там не обойтись. Я вполне могу побыть одна.
     - Тогда я побёг, - Калин поднялся из-за стола и поцеловал сестру в щеку, - пока.
     - Пока… И будь осторожен.
     - Все будет хорошо. Не знаю, как, но должно быть.
     И он уехал. Тут же зазвонил телефон. Она его уже ненавидела
     - Алло
     В трубке раздавались непонятные булькающие звуки.
     - Алло, кто это?
     - Лиля, мне… нужна… помощь…
     - Алло! Алло! - она узнала Машу, свою давнюю подругу, но, сколько она не звала, та больше ничего не сказала…
     … Маша жила не далеко, и Шувалова оказалась у ее дома через пять минут. Вбежав по загаженным ступенькам на четвертый этаж, Лиля стала звонить подруге в квартиру. Никто не открывал, и она стукнула кулаком по двери, и чуть не упала, когда та открылась.
     - Маша?! – Лиля вошла и поскользнулась, больно сев на мягкое место. Она почувствовала, что пол мокрый.
     - Ааа! – в глазах прыгали разноцветные круги, но Лиля поднялась и прижалась спиной к стене. Причиной не был как обычно скользкий линолеум. То, на чем она поскользнулась, то в чем теперь было все ее платье, было ничем иным, как кровью…
     … От лужи у двери кровавый след вел в комнату Маши – самую ближнюю. Лиля заставила себя оторваться от стены, оставив на ней отпечаток ладони. Она бесконечно медленно сделала пару шагов и заглянула в комнату…
     … Она лежала на боку у стола с широко раскрытыми глазами. В бежевый ковер впиталась, как в губку большое багровое пятно. Рядом лежала трубка телефона. Лиля подошла и опустилась на колени рядом с подругой. Достала сотовый позвонила в полицию. Она уже знала, что в скорую звонить бесполезно.
     - Могу я поговорить с Сазоновым? Жду… Максим Юрьевич, это Лилия… Мою подругу убили, пишите адрес.
     Продиктовав адрес, она дала волю слезам…
     … Сазонов нашел ее, перемазанную кровью, сидящую возле изрезанного трупа молодой девушки. Она плакала и гладила ту по голове, по вырезанной на бледном с веснушками лбу цифре «3» …
     … Все происходящее напоминало страшный кошмар. Она словно бомба замедленного действия, люди вокруг умирают, так что же будет, когда эта бомба рванет? «Сазонов сказал, что надо еще доказать связь преступлений. Глупость, и так все ясно» …
     … Проклятый телефон названивал не переставая.
     «Я не буду брать, не буду, - голова раскалывалась от бесконечной трели. Поскорее бы приехали Калин и мама. Невыносимо сидеть здесь одной».
     Телефон смолк, но тут же раздался звонок в дверь. Лиля, вздрогнув всем телом, осторожно вышла в коридор. В дверь снова позвонили.
     - Лиля, это я! – услышав мамин голос, Лиля с облегчением распахнула дверь.
     - Мамочка, - она повисла у матери на шее, - я не могу больше! У меня даже слезы кончились.
     - Водки хочешь?
     Лиля кивнула, и они пошли на кухню.
     - За Машу, - сказала девушка, когда «горючее» было разлито, и они выпили, не чокаясь и не закусывая. Потом пили молча. Лиля совсем не чувствовала, что пьет водку. Мысли ее были далеко от просторной кухни. Она вспоминала Машу, с ее рыжими волосами и смешными веснушками, с ее дерзкими зелеными глазами, длинными ногами и плоской грудью, любовью приврать, бесконечными парнями и двумя абортами, с родителями Борей и Галей, маленькой болонкой Йокой, смерть которой Маша оплакивала целый год. Ей было только двадцать два года.
     А Климу девятнадцать. Он был хорошим студентом и отличным парнем. Лиля знала, как много девчонок не спало, мечтая о его черных глазах и спортивном теле, а брат с пятнадцати лет любил девушку Ютту, наполовину немку, которая старше его на три года. Она не ответила на его чувства, а он все равно любил ее. Многие говорят, что в пятнадцать лет нельзя еще любить по-настоящему, но, смотря на Клима, было видно, что это не так. Он собирался посветить себя спасению жизней людей, потому что свою спасти не надеялся. Даже когда два года назад Ют вышла замуж за его лучшего друга, он горевал, но при этом и радовался, потому что любил ее, и хотел, чтобы она была счастлива. А это и есть настоящая любовь…
     … Хлопнула дверь, в кухню вошли Калин и его девушка Рената со своим братом-близнецом Ренатом. Как и положено близнецам, они были невероятно похожи: невысокие и стройные, практически тощие, смуглые, со светлыми волосами, что составляло привлекающий глаза контраст.
     Ребята принесли еще две бутылки, которые быстро кончились. Алкоголь сегодня никого не брал. Калин стал собираться провожать ребят, и Лиля напросилась с ними…
     … Они медленно шли по темным улицам. Было тепло, дул легкий свежий ветерок, несущий с собой запах каких-то цветов.
     Ренатики, как их называли друзья, наперебой рассказывали о своих институтах, пытаясь хоть как-то отвлечь ребят от их бед. Они только недавно пошли на вышку: Рената в высшую школу полиции, а Ренат в Институт дизайна. Их выбор удивил все их окружение, потому что раньше их вкусы всегда совпадали.
     Вдруг Рената то ли дернулась, толи прыгнула вперед Калина, а потом ее качнуло, и она упала на колени. Ренат, схватившись за сердце, тяжело задышал, и присел на корточки. Шуваловы лишь на пару секунд застыли в ступоре, но тут Рената стала валиться на бок, и Калин подхватил ее, повернув к себе лицом. Из груди девушки торчала рукоятка метательного ножа. Рената спасла любимого, прикрыв его собой…
     … Они сидели в больничном коридоре. Калин неотрывно смотрел на стену. Неделю назад он купил Ренате кольцо с россыпью маленьких переливающихся бриллиантов и собирался одеть его на нее уже в качестве законной супруги. Теперь оно станет прощальным подарком, а она навсегда останется его невестой…
     … Они разом посмотрели на врача, вышедшего из операционной:
     - Мы сделали все, что смогли. Сожалею.
     Ренат умер. Связь между близнецами сильная и загадочная сила. Казалось бы, такое просто невозможно, но его сердце остановилось через час после смерти сестры…
     … Лилия и Калин вернулись домой под утро. Во дворе они встретили соседей с первого, в лифте столкнулись со Славой и Марусей с шестого. С ними здоровались, а они даже нет замечали. Встретившая их мама тут же обняла своих детей и приказала им ложится спать. Они покорно разошлись по комнатам, но спустя пятнадцать минут Лиля прокралась к комнате брата:
     - Каля? – Лиля увидела его, и сердце ее сжалось от жалости. Брат сидел на кровати, низко опустив плечи, тело его мелко дрожало. Он плакал. Лиля подошла, села рядом, и они обнялись…
     … Галина Фёдоровна заглянула в комнату и со слезами на глазах посмотрела на детей, уснувших обнявшись. За что? За что им это? …
     … Ее разбудил телефон. Что за дьявольское отродье!
     - Алло?
     - Лиля? Привет. Это Витя.
     - Привет.
     - Привет… Как ты?
     - Может увидимся? Расскажешь, как там на работе?
     - Давай. Подходи в кофейню рядом с офисом в обед.
     - Значит до встречи.
     - Пока.
     Лиля бросила взгляд на спящего брата и встала,
     Возле двери она обернулась и сказала в глубину спящей квартиры:
     - Я люблю вас…
     … На пороге лежала коробка. Задрожавшими руками Лиля открыла крышку: внутри лежала роза, перетянутая черной лентой, и маленький картонный квадратик с цифрой «4» …
     … Лифт открылся, и Слава чуть не споткнулся о сидящую на корточках девушку.
     - Здрасти, чего это вы? То есть ты…
     - Ничего, - Лиля закрыла коробку и прижала ее к себе, - как мама? Что-то ее давно не видно.
     - Хорошо, а вы… то есть ты… как?
     - Жива вроде, спасибо. Я спешу.
     - До свиданья.
     - Маме привет.
     Сосед стал открывать свою дверь, а Лиля поехала вниз…
     … До кафе она добиралась минут сорок. Секач сидел за дальним столиком и поглощал какое-то очень красивое пирожное. Заметив Лилю, она галантно поднялся, пока она не села.
     - Привет.
     - Привет, Вить. Как дела на работе?
     - Димитя наш с жиру бесится – уволил Анжелку.
     - Борисову? Да за что?
     - Да просто так! Прочитал, что нужно секретарш менять как перчатки. Желка так плакала, пять лет на него неблагодарного пахала как проклятая.
     - Да не от того Желка плакала. Любит же она нашего Димитю.
     - Да ну?
     - Ну да. Ты да Димитя – вот и все, кто этого не видит. У нее же на лбу написано.
     - Вот оно что… а это… Ты то как? Выглядишь не ахти. Оно и понятно. Я бы умер, если б Лешку, братишку моего… Прости. Прости я чурбан некорректный…
     - Да брось. Порой думаю, что лучше б я, чем они.
     - Они?
     - Ты ведь не знаешь. Витюш, беда у меня не одна, - и Лиля рассказала другу все, что произошло за последние несколько дней – самых страшных дней в ее жизни.
Они уже вышли из кофейни и сели на скамеечке в сквере, а она все говорила, а Виктор лишь курил одну сигарету за другой. Ему звонили с офиса, так как обед давно кончился, но он сбрасывал звонки.
     - … а сегодня я нашла у дверей это, - закончила Лиля и протянул Секачу коробку. Он заглянул внутрь.
     - Как в дешевом триллере, но только страшно. Ужасно страшно…
     … Секач свозил Лилю в участок, где мрачный Сазонов принял улику, выслушал обстоятельства ее появления и выгнал их вон. Потом Виктор подвез ее к дому. Он даже пошел проводить ее до квартиры, где она тут же почувствовала неладное.
     - Дверь открыта, - прошептала Лиля Вите.
     - Я проверю, - ответил тот и вошел в квартиру, где не горел ни один огонек. Время словно замерло. Лиля напряженно вслушивалась в тишину. Вдруг что-то прогрохотало, и через некоторое время Виктор вышел, держась за разбитую голову.
     - Что?
     - Упал, - он достал телефон, - могу я услышать Сазонова? Здравствуйте, я звоню от Шуваловых. Срочно приезжайте…
     Он убрал телефон в задний карман и подхватил сползающую по стене коллегу.
     - Калин?
     Секач покачал головой.
     - Мама, - прошептала Лиля и уставшее от стрессов сознание отключилась. Витя поднял ее на руки и отнес в комнату, а сам вернулся на кухню и снова включил свет.
     Присев на корточки возле мертвой женщины, он закурил:
     - Прощайте, тетя Галя…
     … В дверь кухни влетел Сазонов.
     - Мать честная! – он опустился на корточки возле Виктора. В кухню вошли эксперты и принялись за свое дело. Сазонов взял Секача за локоть и вывел его в коридор:
     - Где Шуваловы?
     - Лиля в комнате, а Калина в квартире нет.
     - Кто обнаружил тело?
     - Я…
     В комнате, где Виктор оставил Лилю, что-ото стукнуло – мужчины переглянулись и бросились на шум. Секач вцепился в девушку, стоящую у распахнутого окна и повалил ее на пол.
     - Ты с ума сошел?
     - Это ты с ума сошла! Не смей даже думать об этом!
     - Да не собиралась я ничего делать. Просто здесь нечем дышать… не дождется эта гнида, чтобы я сдалась! Я не умру, я должна найти Рому, живого или мертвого… и этот… этот… он должен заплатить за все…
     … - Макс, - следователь вышел на зов медэксперта в коридор.
     - Егор, привет, - он пожелал крепкую руку своего коллеги и друга.
     - Ну, что Макс, опять у нас с тобой серийный? Беда прям.
     - Все вокруг одной девушки вертится. Основная версия – месть бывшего жениха.
     - Я занимался всеми четырьмя трупами, ты знаешь… И стиль, и орудие убийства каждый раз разные. Связь прослеживается в цифрах, но и тут не стыковка, ведь «наша» - так Тимченко называл Ренату - без цифры и двойки нет. Убийца наш, что считать не умеет?
     - Судя по всему Рената – жертва случайная, собирались убить Шувалова. Но номер то, как бы и есть, - Сазонов напомнил про коробку, не мог же он при свидетелях номер на теле оставить. А вторым предположительно является Роман Стойников, без вести пропавший жених Шуваловой.
     - Вот и тут не понятно. Почему он его тоже не убил? Странное поведение, не адекват действует…
     - Ладно, гадать. Что там последняя жертва?
     - Ну, в общих чертах так: преступник был определенно хорошо знаком с потерпевшей, так как дверь она явно открыла сама и потом он шел за ней следом до кухни, где ударил женщину по затылку тяжелым предметом, пробив череп, вследствие чего она скончалась. Потом уже мертвую ее били тем же предметом. Видимо убийца хотел быть уверен, что жертва мертва. Причем бил словно закрытыми глазами – куда попадет – на теле множество гематом. На спине кухонным ножом (он оставлен рядом) …
     - Пять...
     - Да. Убили ее незадолго до обнаружения. И не многим позже того, как она осталась одна дома, после ухода сына. Если он, конечно, ушел до…
     - Брось Егор, да не может это быть он. Кто ж в него нож бросал?
     - Да, но попал то не в него. Ладно, это ты у нас следователь, Макс, тебе и думать. Но это кто-то знакомый, кого она в таких… жизненных обстоятельствах не побоялась впустить…, и кто точно знал, что она дома одна.
     … - Здравствуйте, Александр Петрович, - Сазонов, изобразив самых преданный взгляд, посмотрел на своего начальника.
     - Здравствуй, здравствуй, Максим, - Постоялов указал на стулья перед своим столом, - садись. Я тут отчет твой почитал, по Шуваловым. Сериал опять. Везет тебе на них.
     Начальник уголовного розыска имел в виду недавнее дело детоубийцы, перешедшее ему от другого следователя. Убитых, жестоко истерзанных детей дошкольного возраста, сорокалетний гражданин Сидоренко, выбрасывал у метрополитена. Максим проследил маршрут преступлений и смог в одиночку его задержать, получив нож в бок, поощрение за поимку, выговор за нанесение тяжких телесных повреждений подозреваемому и глубокое моральное удовлетворение оттого, что урод, убивший тринадцать детей, сгниет в камере.
     - Что там соседи? Как обычно?
     - Да. Ничего не знают, ничего не слышат, ничего не видят. Просто золото, а не соседи.
     - Но не в нашем случае. Нам нужны болтуны и грязные сплетники. Ладно. Работай, Макс. И без самодеятельности в этот раз.
     - Есть, Александр Петрович. Разрешите идти?
     - Иди…
     … Лилю что-то настораживало. Возможно то, что молчал телефон.
     «Неужели все кончилось? - думала Лиля, сидя в позе лотоса на балконе в теплом мягком кресле, - это ублюдок Панин, говорил две недели, сегодня восьмой день… Мерзавец, как же я хочу взглянуть ему в глаза… а потом вырвать их собственными руками!»
     То ли от холода, то ли от этих кровожадных мыслей ее передернуло, и она подтянула к подбородку одеяло, укутываясь по сильнее…
     … Что ее разбудило? Ах да, телефон…
     «Телефон!» - она испуганно смотрела на истошно вопящий аппарат.
     - Да.
     - Привет. Тебе лучше?
     - Ты, ее затрясло от ярости, - оставь меня в покое! Я найду тебя, тварь!
     - Еще шесть дней.
     - Сука! Где Рома? Если ты что-то ему сделаешь – я убью тебя! Ты слышишь? Я на куски тебя разорву!
     В трубке послышались помехи, сопение потом звонивший быстро заговорил:
     - Лиля помоги, это не я!
     - Ах ты урод, - она услышала звук удара, потом еще и еще.
     - Стас, - тихо, далеко, сквозь стон. И раздались гудки…
     … Лиля смотрела в пол, пытаясь собрать мысли, которые роились в ее голове.
     «Это не Яша. Кто-то его заставляет ей звонить. Стас. Стас. Какой еще Стас. У меня и знакомых с таким именем нет. Господи, что же это за псих такой!»
     Снова взяв трубку, она набрала номер Сазонова – в последний раз она дал ей свой мобильный номер.
     - Здравствуй, Максим.
     - Лиля? Что случилось?
     - Яша звонил снова. У меня сомнения, что это он…
     - Приезжай… нет, лучше я приеду. Не выходи никуда и никого не впускай. Никого, даже знакомого.
     - Хорошо…
     … Они сидели на кухне. Макс курил и обдумывал то, что рассказала ему Лилия Шувалова.
     «Вот оно что. Значит, новый подозреваемый. Вернее, нет подозреваемого»
     - Максим? – Лиля смотрела на него уставшими темными глазами
     - Ты уверена, что не знаешь никаких Стасов? Даже среди знакомых твоих знакомых и их знакомых?
     - Не знаю… не могу припомнить, никто не приходит в голову…
     - Ладно, будем искать.
     У него зазвонил телефон.
     - Сазонов, слушаю
     - Максим Юрьевич, это Гордюхин. Тут из больницы на дежурку звонили. Доставили парня с тяжелым ножевым, и похоже он по нашему сериалу.
     - Почему это?
     - Цифра…
     … Она стояла у белой стены и смотрела на двери реанимационного отделения. Она уже не ждала ничего хорошего от вышедшего из этих дверей врача, но тот был явно доволен:
     - Ранение сложное, но на данный момент результат положительный. Сейчас все зависит уже только от него. Если организм справится, он очень скоро придет в сознание, а там и до полного выздоровления не далеко. Но должен предупредить, что могут быть и осложнения.
     - Спасибо за все, - Лиля подалась вперед и прижалась к груди опешившего врача.
     Молодой доктор не просто делал операцию, спасая ее брата. Собственно, он и привез его в больницу, наткнувшись на него возле своего дома, у служебного входа расположенного рядом ресторана.
     - Кажется за последние жуткие дни моей жизни, мне впервые повезло. Я не осталась еще в этом мире совсем одна. Благодаря вам.
     Молодой человек был верующим человеком, и прощальные слова его были кратки:
     - Бог Вас не оставит…
     … Она сидела у дверей в палату брата. Ее туда не пускали. Глаза слипались, но она упорно держалась. Поду утро приехала Надя и ее брат Феликс, последние звенья их некогда большой и веселой компании. Теперь больше нет Клима, нет Маши, нет Ренатиков…
     … Они, не обращая внимания на робкие протесты, увезли ее домой. Приехавший почти одновременно с ними Витя остался у дверей Калина….
     … Сазонов сидел в зале для совещаний и рассматривал свою опергруппу. Ребята чувствовали себя неуютно, потому что начальник был явно недоволен столь медленным продвижением расследования. А вернее оно больше стояло, чем шло.
Его парни, трое молодых и крепких ребят из отдела убийств, усиленно «рыли», но убийца был вне поля зрения. Четвертый, самый зеленый из группы Сазонова, - только из-за парт – видимо забыл о назначенном совещании.
     - Покровский где?
     - Кто же его знает, Максим Юрьевич, - улыбнулся Гордюхин.
     - А кто должен знать? Женя, у нас четыре трупа, одно покушение и судя по всему два без вести пропавших, а вы уже друг друга найти не можете! – увидев, как ребята опустили головы, он смягчился и добавил, - ладно, не раскисать. Мы…
     Дверь распахнулась, и влетел Олег Покровский. «Сазонов и Ко» дружно повернулись к нему. Он никак не мог отдышаться, а коллеги молча ждали объяснений…
     … Они представляли собой потрясающую смесь. Женька Гордюхин был очень высоким – 208 сантиметров! – блондином с конским хвостом, за которой его ни раз трепало начальство. Кирилл Жирлов был рыжим, вечно растрепанным и помятым весельчаком. Юрка Тугрич был круглым, но шустрым, а после неудачного эксперимента парикмахера обрился наголо, и теперь его фигура, торчащие уши и пучками отрастающие волосы стали пособием для местных юмористов. Двадцатитрехлетний Олежка Покровский, для которого это было первое дело, был не очень высоким симпатичным брюнетом, на которого тут же обратили внимание все девчушки в участке. При его появлении они сразу выпячивали все свои достоинства и строили томные глазки, но парень был как неприступный бастион.
     И вот сейчас этот бастион, наконец-то, смог отдышаться и сказал то, чего никто не ожидал?
     - Максим Юрьевич, я нашел его…
     … - Чем же это так воняет? – Феликс в очередной раз повел своим вздернутым аристократическим носом. У Лили всегда возникало в голове именно это слово, когда речь шла о Надином брате.
     Они были очень разными. Это и понятно, родные они были только по отцу. Надина мать сбежала от ее отца прямо из роддома. Родила и наследующий день сбежала, оставив двадцатилетнего пацана с грудным ребенком на руках. Четыре года он растил дочку один, а потом привел в дом восемнадцатилетнюю красавицу Катерину. Он Надиной мамы она отличалась кардинально: Катя была красивая, умная элегантная. Как говорила тогда Надина бабушка - «с манерами английской аристократки». Правда, в одном они все-таки оказались схожи – обе оказались детоненавистницами. Продержавшись несколько лет, и успев родить сына, Катя сказала мужу, что «ни он, ни его малолетние вы****ки ей не нужны», а также, что беременностью она испортила себе великолепную фигуру, за что ей хочется утопить сына в ванночке… Они поругались, Димид всыпал ей пару затрещин и выгнал. С тех пор он жил холостяком, а короткие романы больше никогда не доходили до совместного проживания и тем более, совместных детей.
     Надя хорошо помнила день Катиного ухода, точнее ночь на 1 сентября. Отец выкинул из дома ее мачеху, а утром повел Наденьку в первый класс, держа на руках маленького Феликса.
     Сводные брат и сестра были абсолютно разными людьми.
     Надя не блистала ни красотой, ни умом. Учеба ей всегда давалась тяжело, она была настоящей простушкой, порой даже не понимая, как своей безграничной откровенностью и честностью наживала себе недругов. Русоволосая и сероглазая, тихая и скромная, не высокая и слегка полноватая девушка никогда не пользовалась популярностью среди парней.
     Феликс был другим. Душа компании, всегда в центре внимания. Ему досталась красота матери – вьющиеся каштановые волосы и пронзительно голубые глаза, тот самый вздернутый аристократический нос и длинные густые ресницы, которым позавидовала бы любая девушка. Он был красив от макушки до кончиков длинных тонких пальцев с аккуратным маникюром и до ног в идеально начищенных туфлях. Почему-то всем он казался похожим на эльфа. Достался ему и ум отца – парень, что в школе, что в институте учился на отлично.
     Зато, не смотря на все различия и разницу в возрасте в пять лет, они безмерно любили друг друга и всегда были вместе. И в компанию Лили и Маши они тоже пришли вместе…
     … - Не, ну чем так мерзко воняет? – не унимался Феликс. Он встал и прошелся по коридору в поисках источника запаха. Потом открыл дверь в подъезд и даже закашлялся, - тьфу. Не, я же сразу сказал, что в подъезде вонь.
     Он еще повел носом и вернулся на кухню, где девчонки пили чай.
     - Лиля, знаешь откуда воняет?
     - Это у тебя собачий нюх, а не у меня.
     - От твоих соседей воняет.
     - Не может быть такого, тетя Соня такая чистюля!
     - А я говорю оттуда воняет. Знаешь, чем?
     - И чем?
     - Гнилятиной!
     - Чем-чем?
     - Гнилым мясом.
     - Да ну тебя Феликс. Какое еще мясо? ...
     … На звонок никто не отвечал. Жерлов и Тугрич переглянулись, и Кирилл связался с Сазоновым:
     - Максим, Олег уже минут пять звонит – дверь не открывают. Но в квартире кто-то есть, кто-то ходит. И воняет. Жесть.
     - Ломайте дверь, но, - он помолчал и добавил отцовским тоном, - Кирюха, будьте осторожны, пацан столько народу положил.
     - Есть, Максим Юрьевич! Будем осторожны.
     - Удачи, мы с Женькой у подъезда, на случай непродуманных попыток к бегству. Действуйте!
     - Есть!
     Жерлов убрал телефон и подал пару знаков Тугричу и Покровскому, стоящим наготове у двери…
     … Дверь оказалась хлипкой и с треском вылетела от первого же удара. Покровский вошел и сразу скользнул чуть в сторону и вниз, что его и спасло от мгновенной смерти – нож, пущенный в сердце, вошел выше. Олег тихо вскрикнул и прижался к стене. Юра, по прозвищу Колобок, и Кирилл, он же Чижик, восприняли это как сигнал к решительным действиям: выхватив табельное, они вломились в квартиру как два слона. Очередной нож просвистел в непосредственной близости от головы Чижа…
     … Услышав по быстрой связи «несем потери» Сазонов бегом бросился к своим. Он не слышно проскользнул к Чижику и почти беззвучно спросил:
     - Что?
     Он видел лежащего на полу Олега.
     - Сопротивление.
     - Макс, - такой же еле слышный голос Колобка, - в этой комнате.
     Помещение, о котором говорил Юра, на первый взгляд было пустым, но можно было услышать сипящее дыхание. Вскоре в темноте обнаружился его обладатель -  к батарее был привязан парень. Он был жестоко избит и находился без сознания…
     … Подозреваемый прятался дальше по коридору, где располагались еще две комнаты, кухня и санузел.
     - Станислав, своими действиями вы только усугубляете свое положение! Сдавайтесь или мы вынуждены будем применить оружие!
     Кирилл говорил это уже несколько раз и в разных вариациях, но ему отвечала тишина. Сазонов связывался с Гордюхиным, оставшимся во дворе, и крайне недовольный этим Женя, сообщил, что «во дворе все спокойно и в окнах квартиры ни хрена не видать».
     Ждать становилось невыносимо. Стало понятно, что Стас отдаваться в руки правосудия не намерен. Макс приказал парням не высовываться, а сам молниеносным движением скользнул дальше по коридору в ванную комнату.
     Воздух здесь был спертый, запах стоял еще более ужасный, чем в коридоре. На всякий случай, щелкнув задвижкой, Максим отдернул занавеску. Внешне он умел не показывать чувств, но, не смотря на годы службы, в такие моменты у него все сжималось внутри. Женщина, около сорока, с признаками гниения плоти, лежала в ванной полной воды вперемешку с кровью…
     В коридоре послышался шум – преступник решился на какие-то действия. Сазонов быстро сориентировался, но закрытая задвижка заела. Пока он пытался освободится от сделанной самому себе ловушки, в квартире что-то происходило…
     … Он должен был бороться до последнего. Подхватив заложника, который после своего оглушения не держался на ногах, Стас вышел в коридор. Опера видели его безумные глаза и блестящее лезвие у горла худющего парня в его руках. Стас был его лет на десять моложе, но это была легкая ноша – привязав Яшу к батарее дней десять назад, Вдовичев не очень-то заботился о еде для заложника.
     Он медленно продвигался по коридору, не отводя взгляда от мента, что уговаривал его сдаться, и крепко сжимал нож.
     - Парень, давай без глупостей! Отпусти заложника!
     - Держи! – Стас толкнул безвольное тело на не ожидавшего Кирилла и тот чуть не упал, влетев по инерции в пустую комнату.
     Захлопнув дверь и закрыв ее на замок (ключ он никогда не вынимал), Стас рассмеялся и пошел к выходу. В дверях кто-то сбил его с ног. Нож, что он держал в руке мягко вошел в человеческую плоть. Олег вскрикнул и оттолкнул от себя Стаса, а потом со стонов выдернул нож из своего бока.
     Стас ударился о стену, но боль лишь привела его в ярость. Он железной хваткой вцепился в горло опера. Нож отлетел к соседней двери. Олег попытался разжать тески на своей шее. Потеря крови дала о себе знать – силы на сопротивление неумолимо кончались…
     … Они сидели в комнате у телевизора, что-то смотрели, не вдаваясь в подробности происходящего на экране. Девушка, вышедшая поставить чайник, тут же оказалась у двери, когда послышался шум на площадке, и поколебавшись одно мгновение, распахнула ее. При этом что-то лязгнуло, и она увидела нож.
Лестничная клетка представляла собой поле боя: серо-коричневый бетонный пол и двое мужчин были измазаны кровью. Парень в грязно-бурой от крови полицейской форме явно задыхался. Он отчаянно цеплялся за пальцы, стальной хваткой сжимающие его горло.
     Лилия схватила зонтик Калина с железным набалдашником и ударила им человека в черном спортивном костюме по голове с накинутым капюшоном. Тот отпустил свою жертву и повалился рядом. Девушка обернулась, услышав тихий вскрик: это Надя с Феликсом выбежали на шум в подъезд, и девушке стало плохо от вида крови…
     … Стас приподнялся и посмотрел на Лилию, его Лилию, с изумлением. Мысли в его голове пролетели с невероятной скоростью. Он так старался, освобождал ее от ненужных ей людей, а она… ударила его, защищая какого-то ублюдка мента…
     Он увидел рядом с собой нож, и рука сама потянулась к нему…
     … Олег приоткрыл глаза и увидел, как Стас заносит над ним нож. Он хотел бы поднять руки, оно они его не слушались. Оставалось лишь смотреть, как нож начинает отпускаться к его лицу… И тут прогремел выстрел, Олегу в лицо брызнула кровь…
     Все обернулись на выстрел. Сазонов опустил оружие и оттолкнул кричащего от боли Стаса, упав на колени возле Олега.
     Лиля смотрела на стонущего парня, лежащего у лестницы на черлдак и сжимающего окровавленную, развороченную пулей руку, и не могла поверить своим глазам:
     - Слава?! – выдавила она, села на пол и заплакала.
     «Славик… Славик! Она знала его с пеленок, ей было восемь лет, когда тетя Соня – соседка – принесла показать им своего малыша… Когда тетя Соня повела Славу в школу, то застукала ее, старшеклассницу, курящую с подругами за углом… Она помогала ему в учебе, когда он сдавал экзамены проводила ночи напролет с ним над учебниками… Милый, скромный мальчик… Милый, скромный убийца, отнявший у нее все…»
     … - Скорую! Парень, помоги моим в квартире! – Максим пытался контролировать ситуацию, хотя мысли его были об одном, - Держись, Олег, держись! Кто-нибудь, полотенца!
     Гордюхин, который прибежал на выстрел, и Максим зажимали ему раны, чтобы приостановить кровотечение. Олег снова приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, но закашлялся. Сазонов почувствовал, как при этом запульсировала рана под его ладонями. Изо рта по щеке раненого сползала струйка крови, но он все же сказал:
     - Приятно умирать героем, черт возьми, - на большее сил у него не осталось…
     … Прошел год с тех событий, что навсегда связали их. Они сидели в ресторане – пять парней и две девушки, они ждали еще одного своего друга, а пока им вспоминались те события. Всем эта тема приносила боль и грусть.
Один из них встал и все подняли рюмки:
     - За тех, кто не может быть с нами в этот день. За Клима, мечтавшего спасть людей, Машу, которая хотела попробовать все, Ренату, жертву во имя любви, Рената, преданного брата и друга, тетю Галю, любящую мать, и тетю Соню, несчастную мать… Мы никогда их не забудем… И за тех, кто справился с этим. За нас – Яша Панин выпил и все последовали его примеру.
     В ресторан вошел молодой парень, огляделся и направился к их столику.
     - Привет, он улыбнулся и сел за свободное место.
     Пережив клиническую смерть, он вернулся в этот мир другим человеком. Теперь ему хотелось жить полной жизнью. Бастион перестал быть неприступным...
     Максим, Надя, Феликс, Калин, Яша, Лиля и Рома. Ему нравились эти люди. Ему, Олегу Покровскому, которого никто в участке больше не посмел бы назвать «новичок» …
     … Рома и Лиля сидели на балконе у него дома. Она была счастлива. Она снова могла быть счастлива. После ужаса, пережитого ими в прошлом году, они могли быть счастливы лишь прижавшись друг к другу.
     После того, как она месяц прорыдала у его палаты, где он не приходил в сознание, она поняла, как же сильно она любит его. Она никогда раньше не говорила, что любит его. Она боялась этих слов. Когда-то она говорила их Яше, и та любовь умирала в жутких конвульсиях, хотя теперь они с Панином снова стали общаться. Теперь как друзья.
     Когда, несмотря на неутешительные прогнозы врачей, он пришел в себя, она сказала ему. Впервые сказала, что любит его. Это оказалось так легко и просто.
     - Я люблю тебя, - шептала она. Слезы так и лились из глаз…
     Теперь ей было, что еще сказать:
     - Рома, я беременна…