Дела земные. Волшебство изумрудного города. Гл. 3

Глава третья



              Сегодня дома, Элю никто не встречал, и дверь не открылась перед ней. Пришлось рыться в сумке, искать ключи.
              —Наверное, Костя у новой соседки.—
              Свет вспыхнул, как только она перешагнула порог. В коляске сидела Юля, с косой через плечо. Костя стоял за её спиной, положив руку, на плечо девушки как на старинной фотографии.
              —Сюрприз! Сюрприз!—
              В два голоса закричали ребята.
              —И где же он?—
              Осмотрела коридор Эля, но, шагнув из него, увидела накрытый кухонный стол с нарезанным хлебом и огромной салатницей посередине. По виду и запаху в квартире, это был салат Оливье.
              —Мы сначала всё сварили, потом целый час чистили и резали, зато успели к твоему приходу.—
              Было приятно, и очень кстати. Эля кушала только утром с Фёдором, а чай не считается.
              —Ужинать будем без Максима Викторовича?—
              Понимая, что половина продуктов принесена от соседей, спросила Эля.
              —Он занят. Кухню по стенкам развешивает с другом так, что бы я везде доставала.—
              —Мы у вас ночевать будем, потому что надо подкрасить кое-где. Вы не против этого?—
              Эля сказала, что она не только не против, но и рада первым гостям с ночёвкой в их доме.

              Вскоре пришёл Максим Викторович с огромным зачехлённым предметом в обнимку и его друг, разглядеть которого не представлялось возможным, за охапками одеял и подушек.
              —У меня ноги мерзнут.—
              Пожаловалась Юля.
              —У меня тоже. Дверь, наверное, неплотно, прикрыли.—
              Эля прошла мимо комнаты и захлопнула входную дверь. В комнате, куда она заглянула с любопытством школьницы, посмотреть надувную кровать стоял Фёдор, ритмично надавливая ногой на педаль насоса.
              —Здрасте…—
              На выдохе, немного испуганно проговорил он.
              —Ага…—
              Как тогда, при встрече в подъезде, прошелестела Эля.
              —Хозяюшка, это мой друг и помощник Фёдор.—
              Максим Викторович возился на полу, расправляя края будущей кровати.
Эля вернулась на кухню. Юля, сдвинув брови, сосредоточенно переставляла посуду на столе. Большие тарелки в одну сторону, а маленькие тарелки к маленьким. Возникло ощущение того, что всё происходящее уже было и не раз, что эта девушка знакома Эле давно.
              —Не мёрзнут больше ноги?—
              Эля нагнулась, что бы плотнее закутать ноги соседки платком. К её рукам присоединилась ещё одна пара мужских рук, это Фёдор присел рядом с девочками.
              —У кого это тут ноги мёрзнут?—
              И осёкся, это были хорошие признаки при Юлином заболевании.
Появившийся на кухне Костя, объявил о том, что кровать готова. С просветлевшим лицом, Фёдор буквально выхватил Юлю из коляски и на руках отнёс в комнату к отцу, поведать радостную новость. Всеобщую радость подпортила возникшая в Эле ревность. Неожиданное появление Фёдора в доме, само по себе внесло сумятицу в душевные ощущения девушки. Мысли, так и скакали в девичьей голове. Она забыла даже, что собиралась покормить мужчин. Максим Викторович громко радовался в комнате и объяснял дочери, о чём могут говорить появившаяся чувствительность в ногах.
              —Не хотите меня проводить, Эля?—
              Раздалось за её спиной. Фёдор стоял одетым в прихожей и смотрел на неё.
              —Не хочу.—
              Не задумываясь, ответила Эля, и эта была правда.
Не хотелось видеть Фёдора, слышать его и провожать тоже. Хотелось одного, тишины, темноты, свою кровать, где можно лечь и разложить мысли по полочкам.

              Чужая мелодия, с чужого телефона, раздалась из кармана чужого сейчас человека. Звонила Зоя Викторовна. Несколько резких слов и отбой. Фёдор успел произнести один раз « мам…». Недоумение на его лице, сменилось растерянностью.
              —Вольному воля…—
              Фёдор хотел ещё, что-то сказать, но запнулся, вышедший из кухни Максим Викторович, снял свою куртку с вешалки и увлёк его за собой. К девушке тут же пришло желание, бежать следом, да вспомнила, что Фёдор не один. В комнате Костя, сидя на кровати, играл с новой куклой, расплетая ей косу. Массажная щётка лежала рядом. Надувная кровать загромоздила всю комнату, раздражала глаз величием, и хотелось пнуть её ногой.
              —Два взрослых ребёнка.—
              Загрустила Эля, рассматривая брата и его старания вокруг соседки.
Зашла в ванну, разделась и встала под душ. Тугие струи воды ослабили нервное напряжение, согрели тело. Запахнувшись в вельветовый больничный халат, она ринулась под одеяло, ища убежище в кровати.

              Вернулся Максим Викторович по - хозяйски закрыл замок, ровненько расставил обувь и повёз Юлю в ванную. Эля притворилась спящей, когда соседи вернулись в комнату, на их пожелание спокойной ночи ответил только Костя, и потом ещё долго перешёптывался с Юлей, пока Максим Викторович не издал шутливый рык льва, собиравшегося их сожрать.

              Утро к молодым приходит чаще всего бодрым, но в это утро Эля чувствовала разбитой. В комнате она одна. Костя и гости на кухне. От туда доносились их голоса, звуки посуды и запахи пищи. Как всё-таки присутствие посторонних выбивает из привычной колеи жизни! Сейчас бы они с Костей лежали каждый в своей кровати, перебрасывались словами. Потом бы не спеша встали, по очереди посетили туалет, затем ванную. Кто-то за это время заварил чай, нарезал хлеб, ну может быть, поджарил яичницу, не более. Сейчас же, нужно что-то делать, вести себя хозяйкой с использованием таких слов как «спасибо», «пожалуйста», «извините» и это напрягало так, что хотелось снова притвориться спящей. Но вставать надо.
              —Доброе утро.—
              Улыбка в сторону кухни и закрывающаяся за девушкой дверь в туалет.
              —Я сейчас.—
              Улыбка в сторону кухни и закрывающаяся дверь в ванную.
              —Слава Богу! Приобрела божеский вид.—
              Эля рассматривает себя в зеркало. Толкнув дверь из ванной, она носом уткнулась в грудь Фёдора. Как хорошо он пахнет, особенно….
              —Может вы и, не уходили Фёдор?—
              —Не гоните меня.—
              Виновато улыбнулся девушке Фёдор.
Руки его были заняты, уже знакомыми коробками из «Жар-птицы».
              —Кажется, я уже говорил, что мама отвыкла быть мамой.—
              —Никак не притрёмся.—
              Он шагнул вправо и она вправо, что бы исправить оплошность, он быстро шагнул влево, и она сделала то же самое.
              —Хватит вам толкаться.—
              Максим Викторович хитро разглядывал молодых людей из кухни.
              —У нас тут жених и невеста проголодались.—
              —Да, да…. Нечего так смотреть! Долго спите матушка!—
              —Костик назвал себя женихом Юли.—
              —Как вам такое?—
              Кому-то не хватило ложки, кому-то стула, кому-то пирожка с клюквой, но всем было радостно, вкусно и тепло. Нелепо заплетённая коса у Юли, было творение рук Кости. Парень предупреждал каждое желание девушки, ловил каждое слово и ревностно косился на Фёдора, который пообещал осмотреть большой палец на её ноге. Со слов Юли, этот палец стал колоться, словно иголочками. Чайник на газовой плите не один раз напоминал о себе. Ему хотелось быть причастным к человеческой радости. Люди откликались, человеческие руки брали его и он, чувствуя себя персоной общего внимания, наполнял их чашки и души ароматным теплом. Его оставили в пустой квартире прежние хозяева, и он долго пылился на грязной и холодной плите, ожидая новых жильцов, вместе с ними и смертный приговор себе – по идее, его должны были выбросить. Шаги двух молодых людей вошедших в пустую квартиру, эхом отозвались в ней и в пустом чайнике.
              —Кто кто в домике живёт? Это ты чайник?—
              —Давай жить вместе!—
Двое брошенных на одинокую жизнь взрослых детей, были бесконечны рады брошенному чайнику. Он первый, кто обрадовал и согрел их в этом доме. И сейчас чайник созерцал, что было не видимо всеми здесь присутствующим. То, что пока витает в воздухе, прозрачное, без цвета и запаха, то, что сделает их семьёй – это родство.

              Первый редкий снег во дворе тихо подкрался к соседкам за стеклом, рассчитывая именно на ту реакцию, которую и получил. Первый снег по своей природе холодный и не долговечный. Тогда, как же так получается, что созерцая холодное, мы ощущаем столько тепла и радости в преддверии Нового года. С его приходом в нас зарождаются надежда, новые планы и мечты. Мы ощущаем прилив сил и веру в себя, в своё будущее. В ту самую первую минуту встречи с Новым годом, мы успеваем вернуться в детство, всплывут в памяти лица тех, кого уже нет с нами, и мы любим их, как может быть не любили при жизни. Дай Бог, что бы они об этом знали.

              Две девочки разглядывают за окном первый робкий танец снежинок. Можно догадаться, о чём они думают и что чувствуют. Мужчины занимаются ремонтом кухни в квартире напротив.
              —Хозяюшки! Снег идёт, вы видели?—
              Это вернулся Максим Викторович и спешил поделиться тем, о чём мы только что рассуждали. Он обнял дочь. В этот момент, улыбки ушедших из жизни матерей двух девочек, коснулась их глаз. Люди ждут и ищут чудо, а оно в нас, мы его чувствуем и видим по памяти лица и взгляды тех, кого потеряли.

              Хозяйки, наконец-то заметили, что за окном темнеет, и вспомнили об обеде. Закипела работа на кухне. Сварили курицу, предварительно разрезав её на четыре части. Пока курица варилась, чистили и резали овощи. Достав курицу из кастрюли, опустили в бульон овощи. Пока овощи кипели на не большом огне, замесили муку на воде, слегка затёрли, раскатали на тонкие лепёшки, лепёшки порезали на тонкие полоски. В конце варки всё это оказалась в кастрюле и получилась домашняя лапша. Успели.

              Два дня! Это так мало и так много, если оценивать в человеческих отношениях. Что-то происходило между Фёдором и его мамой, и это заметили все. Что-то происходило между Фёдором и Элей, но это осталось не замеченным никем, кроме них самих. Что-то происходило между Костей и Юлей, и этому радовались окружающие их люди. А всего лишь два дня!

              Ноябрь закончился. И всё вокруг и все вокруг жили в ожидании Нового Года. Больница преображалась. Больные зная, что придётся встречать праздник в больнице, приступили к вырезанию снежинок из салфеток, серебряной и золотой фольги от шоколада. Консьержка рвала списанное бельё на полоски, которыми в порядке аврала, затыкали щели в рассохшихся рамах. Двадцать первый век, такой разношёрстный! Где-то Нана технологии, а где-то печку топят кизяком. Где-то пластиковые окна, а рядом щели затыкают тряпками. Контраст во всём! Так и режет глаза, а порой и по сердцу. Вот цветочный ларёк, набитый диковинной цветочной заморской красотой, а рядом старушка низенькая, маленькая, в валенках и в варежках с поздними астрами в руках. Вальяжный в годах мужчина, вытиснув себя из высокой машины, стал разглядывать цветочную пестроту киоска. Рука в варежке протянула ему слегка подсохшие астры.
              —Купи сынок, за сколько хочешь.—
              —Да без проблем!—
              Голос человека дрогнул. Мужчина засуетился и вложил в руку старости два стольника, а может три – он не считал. Потом смотрел на серые подшитые валенки, удаляющиеся в сторону хлебного киоска. Затем вернулся в машину, где юная глупая блондинка, сверкая оголённым пупочком и коленками из распахнутой шубки, стала жужжать ему на ухо как муха.
              —Мне к матери нужно заехать.—
              Глухо обронил мужчина с застывшими глазами заглядывающими внутрь себя.
              —А тебе домой пора, баиньки.—
Грустная действительность. Она вокруг нас. За суетой дел, желаний и их исполнений человек не помнит о долге. Случайности не бывают случайные. Бог не может словами напомнить людям про долг, и посылает случайности.

              Больничный автопарк переобувается в зимнюю резину, как всегда с опозданием. По утрам машины разогреваются, а рядом на перекуре мерзнут водители. Дворники посыпают двор, чем ни попади и где, ни попади. Из-за песка и соли принесённого ногами медицинского персонала, больными и их посетителями работы прибавилось. Эля уставала. Зою Викторовну видела всего один раз и то, мельком. Выглядела та удручённой и убегала от расспросов. За Фёдором закрепили две палаты со старушками, и он чувствовал себя увереннее. Стал ручным и позволял медицинским сёстрам чмокать себя в щёчку, но что бы хлопать их пониже спины, до этого ещё не дошло. Ромка освоилась и стала всеобщей любимицей. Ходила с обходом вместе с врачами по палатам, чем улучшала первый контакт между вновь поступившими больными и врачами. Спальное место оставалось в Эллиной коморке. От любви и заботы больных кошка растолстела, и надо признаться, немного утратила обаяние утончённой кошечки.

              Раздор с сыном у Зои Викторовны продолжался, и Эля часто наблюдала машину Фёдора, ночующую под окнами своего дома. По утрам, разогревая машину, Фёдор чистил стёкла и если замечал Элю в окошке, махал ей рукой, приглашая ехать с ним на работу. Иногда она принимала его предложение, а иногда отрицательно махала в ответ. То волнение, что возникло у неё к Фёдору во время ремонта, не найдя своего развития затаилось. Но думается, покидать девушку не собиралось. Потом, это был первый мужчина, заботу которого Эля принимала так близко и на своей территории. Запах Фёдора, она помнит, как помнит до сих пор запах Болгарских маминых духов «Может быть». Восхитительное название! Какие были времена, такие и названия. Почти не тронутая чувственность в двадцать лет давала о себе знать, и если эротические фантазии посещали во сне нашу героиню, то были они обязательно связанны с Фёдором. Начавшиеся расспросы любопытных сестричек закончились. Они не увидели никаких развитий в отношениях с новым доктором и успокоились. Новый доктор, по всей видимости, удачно проявил себя с кем-то из сестёр как мужчина, потому женское внимание к нему стало возрастать.
              —Недолго держалась крепость!—
              Съехидничал один раз Фантома-с, угощая чем-то Ромку в комнатке Эли и наблюдая из-за двери её коморки кудахтанье медицинских сестёр вокруг Фёдора на посту. И тут же оправдал и себя, и его:
              —Да кто ж устоит, в таком цветнике, да с низким заборчиком.—
              —Кстати! Друг семьи! Ты должна знать.—
              —Чего происходит у него с матерью?—
              Спросил Фантома-с, вытирая руки о предложенную Элей салфетку.
А Эля не знала. Полдники прекратились.
              —Богатой будете! Я только что, о вас думал!—
              Фантома-с вздрогнул, отслонился от дверного косяка при виде диетолога. Зоя Викторовна подошла совсем не слышно.
              —Девочки пока, я вас оставляю.—
              И быстрым шагом Фантома-с пошёл по коридору в сторону дневного поста, видимо предупредить Фёдора о появлении матери.
              —Как ты тут? Как Костик?—
              Ласково оглядела Элю Зоя Викторовна. Лицо её было осунувшимся. Женщина согнала кошку со стула, но сесть передумала, заметив наличие шерсти на нём. Нагнулась, и видимо извиняясь, слегка дотронулась изящным пальчиком до кончика уха кошки. Запрокинув голову, та громко заурчала, призывая её к дальнейшим ласкам.
              —Вчера Костя вспомнил, что ровно год назад мы переехали в квартиру.—
              —Нужно отметить. Приду к вам в воскресенье.—
              —Будем ждать….—
              Зоя Викторовна пошла вдоль коридора, обернулась и помахала рукой.
              —Эля, иди к нам в сестринскую!—
              Позвали её девушки с поста.
              —Пойду, развеюсь.—
              Решила Эля.
Перед праздниками в больницу через чёрный ход проникали торговки женскими нарядами. Огромные сумки баулы, сшитые на заказ, тянули по полу, такими объёмными они были. Таким же объёмным интересом наполнялись медицинские сестрички к их содержимому.

              Комната полна народу. Две женщины раскладывают товар. Качеством он не блистает, но крой встречается приличный. Ко всему этому, есть парики всех цветов. Каждая сестричка что-то мерила, и надевая новое, преображалась до неузнаваемости. Раскудахтались, разошлись не на шутку! Дошло дело и до париков. Девушкам захотелось увидеть Элю с длинными волосами, да и ей было интересно. Перед этим она примерила на себя платье не виданного ею фасона. Длина у платья чуть ниже колена, прямого покроя от подмышек, поверх ткани настрочена тесьма с длинной и густой бахромой так, что не видна основа платья. При ходьбе бахрома колыхалась, обрисовывая грудь и фигуру. Тонкие бретельки на плечах забиты стразами в тон платью. Очень красиво! На удивленье, парик оказался невесомым и легко оделся. Присутствующие уставились на Элю. Никто не предлагал ей посмотреть на себя в зеркало.
              —Что? Что не так?—
              Опасаясь, что сейчас все взорвутся смехом, Эля пыталась пробиться к зеркалу. Раздался визг, это Фёдор и Фантома-с не вовремя вошли в сестринскую комнату. Кто-то закрылся халатиком, кто-то спрятался за чью-то спину, но каждая хотела, что бы только на неё посмотрели вошедшие мужчины. Фантома-с и его пассия отошли в сторону. Пассия показывала выбранные ею вещи в качестве новогоднего подарка себе. Фёдор вальяжно развалился на диванчике с разбросанным на нём товаром. Он даже и не предполагал, что стоящая перед зеркалом к нему спиной девушка, это Эля. Две сестрички, как синички присели с обеих сторон к нему на колени, щебеча какие-то глупости и пальчиками указывая на неё.
              —Эля?—
              Фёдор смотрел в зеркальное отражение и не видел Элю, а та не видела его. Она была занята, она разглядывала необычайно красивое создание в зеркале, а то разглядывало её. Мужчина же не мог оторвать глаз от обеих. Было ощущение того, что Эля никого не видела и никого не слышала. Она перенеслась, куда-то далеко из сестринской комнаты и там кому-то себя представляла. Сделала шаг назад, развернулась вокруг себя, слегка покачала бёдрами, положила руку на бретельку и покрутила её. Она даже на ногу наступила Фёдору, тот отступил, а она и не заметила. Мгновение, ещё одно мгновение и всё…. Буд-то с небес свалилась. Плюхнулась на стул, поставила локти на колени, с уставшим видом стянула с головы парик и замерла, о чём-то раздумывая. Продолжая думать, стянула платье через голову и осталась в колготках и маячке. Не расправив платье, повесила его на стул, надела джинсы и с отрешённым видом вышла из комнаты.
              —А брать то будешь?—
              Неслось ей вдогонку.
Это был единственный голос торговки из комнаты, все остальные молчали и наблюдали за происходящим действием.
              —Ты посмотри, как тряпки их преображают!—
              —Да, красота, это страшная сила.—
              Радовался Фантома-с, оглядывая комнату.
Весёлость его на последнем изречении пошла на убыль. Пообещав своему «зайчику», обсудить её выбор чуть позже, он вытолкал истуканом стоящего Фёдора из комнаты.


Продолжение: Дела земные. Волшебство изумрудного города. Глава 4 - http://www.proza.ru/2016/12/04/1724