Дела земные. Волшебство изумрудного города. Гл. 6

Глава шестая



              Зоя Викторовна особенно красива и счастлива последнее время. Она живёт ожиданием Нового года, новых ощущений и желаний. Впервые за столько лет, она встречает Новый Год не у себя дома и с мужчиной. И с каким мужчиной! Она вспомнила Элю. Здесь другая картина. Ни какого понятия как мужчина с большой буквы, Эля не имеет. Ей повезло, что встретился Фёдор. Пришло время, и Эля могла довериться любому парню, появившемуся в её жизни. Неизвестно какой след или шрам он оставил бы в её сердце. Выходит есть у девушки ангел хранитель, и ведёт он к ней хороших людей. Хороших людей на земле больше.

              Два хороших человека, а это Эля и Зоя Викторовна шли после работы по зимним улицам, разглядывали праздничные витрины магазинов. Зоя Викторовна считала, что с достатком Эли, в магазин следует ходить целенаправленно, за определённой покупкой, или со списком. Список надо составлять заранее и дома, обдумывая каждый пункт в нём.
              —Как ты находишь Максима Викторовича?—
              —Как вы с ним пересеклись?—
              Зоя Викторовна взяла Элю под руку.
              —Так соседи мы. По-соседски зашёл познакомиться.—
              Эля поскользнулась, и повисла на руке Зои Викторовны.
              —Что наденешь на Новый Год?—
              Зоя Викторовна заботливо поправила воротник на куртке девушки.
              —Что-нибудь надену.—
              В интонации голоса, нет ни какой обеспокоенности.
              —Кстати, я хотела поговорить на эту тему с тобой.—
              —Ты не хочешь немного изменить свой стиль в одежде?—
              Зоя Викторовна с осторожностью подбирала слова.
              —У меня не получается, я не умею даже говорить на эту тему.—
              —Да и меняюсь я уже, волосы отпускаю. Как всё это выдержать!—
              —Выгляжу как мокрица!—
              —Дорогая моя! Волосы отпускают с помощью парикмахера.—
              —Да у меня стричь нечего!—
              —Никто тебя стричь не будет, придадут форму волосам.—
              —Останови маршрутку, это тот номер, какой нам нужен.—
              В маршрутке Зоя Викторовна рассказала о Эле парикмахере, якобы творившей чудеса в своём деле. Денег она не возьмёт потому, как Зоя Викторовна посадила всю их семью на диету, предварительно её, разработав, и ведёт постоянную консультацию. Через несколько остановок они вышли. Неоновая вывеска, стесняясь своего названия, перекосилась и еле мерцала. Светящееся слово «Плиз» на ней, ни о чём Элле не говорило, и она занервничала. Разбитые плитки на порожках при входе в парикмахерскую, расшатанный никелированный поручень производили удручающее впечатление. Всё вроде бы новое, совсем недавно сделано из современных материалов, но никакое! В помещении их встретила краснолицая толстушка, в вытянутом до самых колен, неприглядном свитере. Видимо он использовался в качестве платья. Полные ноги с натруженными венами, буквально кричали, что бы о них позаботились. Не тут-то было! Платформа с ладонь толщиной, со стразами и бабочками украшали стопы снизу. К концу рабочего дня ноги отекли, и выглядели как кувалды, которыми их хозяйка ковала деньги. На макушке парикмахера красовался бесформенный тусклый хвостик из выцветших, таких же уставших, как ноги волос.
              —О Господи!—
              Мелькнуло в голове у девушки.
              —Что же она может сделать со мной, если сама так выглядит?—
              Толстушка обрадовалась Зое Викторовне.
              —Ну как я?—
              Руки парикмахера заскользили вдоль тела.
              —Сдвиги намечаются.—
              С долей грусти в голосе произнесла Зоя Викторовна, а собеседница даже не заметила. Она была довольна собой. Может быть это и правильно, быть собой довольной, любить себя. Хорошее настроение парикмахера перекинулось на Зою Викторовну. Та тоже заискрилась, заулыбалась вся. И разговор их состоял из одних восклицаний. Пока суд да дело, Эля разглядывала интригующие, взывающие неизвестно к чему и кого, взгляды красавиц с глянцевых плакатов. Нереальные причёски, такой же макияж, пугал и отталкивал, но желание рассматривать не пропадало.
              —Давай, рассупонивайся!—
              Раздался за её спиной голос парикмахера.
Эля сдёрнула с головы шапку, вместе с ней свалился проволочный ободок. Волосы рассыпались и встали дыбом.
              —Хороша….—
              —А впрочем, череп красивый, правильный, раздолье для коротких стрижек.—
              —Мы отпускаем.—
              Напомнила Зоя Викторовна.
              —Тоже не беда!—
              Пути отступления закрыты, Эля сидит в кресле.
              —Просьбы? Пожелания?—
              Ответа не последовало, и ножницы защёлкали над ухом дробно и звонко. На лицо сыпались, мелкие частицы волос, зависали на верхней губе, попадали в рот. Мастером срезались миллиметры. Феном сдули их. Волосы успокоились и легли мокрой массой вдоль лица. Их высушили с помощью фена и расчёски. Волос стало много. Мастер обмакнул кончики пальцев в баночку, потер руку об руку, быстро и ловко пробежал пальцами по кончикам волос и оттянул их на макушке. Отошла, подумала, перебрала пальцами чёлку и потянула вниз виски. Запустила пальцы в корни волос и, схватив их, пропустила сквозь пальцы.
              —Всё! Боб! В самом коротком исполнении.—
              Изменения во внешности Эли были на лицо. Высветились глаза, стали четкими брови и скулы. Сами волосы блестели как на плакатах. Эля потянулась за баночкой. Взяла её в руки, заглянула в неё и понюхала.
              —Воск для укладок, чуть-чуть на кончики пальцев, согреть и растереть в ладонях.—
              Видя, что клиентке это ни о чём не говорит, парикмахер добавила.
              —Забирай с собой! Там только на дне осталось.—
              —Но тебе надолго хватит. Гарантирую!—
              От волнения Элю охватил нервный озноб. Это же так стыдно не знать элементарных вещей.
              —Спасибо.—
              Она встала и пошла к гардеробу.
Зоя Викторовна сидела на диванчике и читала журнал. Коротко взглянув, подвинулась со словами:
              —Присаживайтесь.—
              И продолжила читать.
Эля присела рядом, помолчала минутку, прокручивая в памяти движения рук мастера по голове при укладке, стараясь зафиксировать их в памяти.
              —Я готова.—
              —Эля?—
              Зоя Викторовна уставилась на девушку.
              —Прости, я зачиталась.—
              Поняв свою оплошность, она пыталась её сгладить.
              —Ты довольна?—
              —Очень!—
              —А ведь не хотела со мной идти. Посмотри, ты просто красавица!—
              —Я шапку боюсь одевать.—
              —Открою тебе секрет.—
              С этими словами толстушка парикмахер вышла из залы проводить их.
              —Вязаная шапочка окажет тебе услугу.—
              —Она приподнимет волосы в корнях по всей голове и зафиксирует их.—
              —Только забери виски за ушки, и долго не носи—
              Что Эля и сделала.
Она спешила, домой перескакивая через две ступеньки, на лестнице держа шапку в руках, страшась испортить укладку сотворённую мастером. Костя обомлел.
              —Ты на маму стала похожа!—
              Звонок в дверь. Костя спешит открыть. Эля уходит на кухню. Она стесняется нового облика. Зря! Стрижка всем понравилась. Максим Викторович похвалил сразу же, как вошёл. Фёдор, пришедший чуть позже, придёт в восторг. Даже раздача подарков от Максима Викторовича не остудит его восхищение. Пришло время первого поцелуя, и парень с девушкой уединятся на кухне.

              А Костя и Юля, как два попугая на диване в комнате, не могли наговориться. Максим Викторович почувствовал себя лишним, пощёлкал пультом от телевизора, но мысли не концентрировались на информации, идущей с него. Память звала путешествовать в прошлом. Горькое путешествие. Раньше он мог упиваться воспоминаниями, но чувствовал себя разбитым, старым и одиноким после них. Утром в зеркало наблюдал совершенно чужого ему человека. Ради шутки здоровался с ним и пытался шутить. Сейчас он не пошел к зеркалу. Он взял телефон, надел пальто и вышел на балкон. Максим Викторович заметил, что выходя на холод в такие моменты, замерзал и успокаивался. Торопился согреться общением с дочерью. Сейчас дочь занята Костей. Телефон в кармане приятно грел руку. Номер телефона Зои Викторовны долго не отвечал. Потом сработал, но какое-то время Максим Викторович слушал треск, шум и её голос в отдалении. Это спешившая на зов телефона Зоя Викторовна уронила телефон, а он закатился подо что-то и женщина доставала его, сама с собой разговаривая. Запыхавшийся голос, зазвенел бубенчиками счастья. Женщина знала, кто находится у второго телефона.
              —Рада вас слышать. Я телефон уронила.—
              —И я рад. Здравствуйте Зоя Викторовна!—
              —Закажу такси на ваш адрес, приезжайте к нам.—
              —Я не одета для визитов, недавно вернулась домой.—
              —В чём есть, в том и приезжайте. Мы все в домашней одежде.—
              —Приедете, попадёте под раздачу сувениров. Жду!—
              И отключился, не дождавшись ответа.
Максим Викторович пригласил Зою Викторовну, чтобы быть с кем-то не занятым собой, что бы ни погрузиться в омут скорби, и боялся отказа, в этом случае его ждала тяжёлая ночь воспоминаний. Максим Викторович вернулся не из Петербурга, он вернулся из своего прошлого, и ему нужна была соломинка, что бы ни утонуть в этом прошлом. Как когда-то, в известный уже день, Зоя Викторовна нашла эту соломинку в нём у своей двери.

              Как он обрадовался, увидев Зою Викторовну, входящую в его квартиру в тёплой вязаной кофте, в штанишках и пуховых носках, выглядывающих из не застёгнутых сапожков, с шубкой в руках. Вся такая домашняя, уютная и доступная, в хорошем смысле этого слова. Никаких ухаживаний, заигрываний производить мужчине не хотелось. Хотелось, именно того, что он видел. Юля, увидев Зою Викторовну, которая заглянула в её комнату, что бы поздороваться, ужаснулась:
              —Пап, у нас нет сувенира для Зои Викторовны.—
              —Не волнуйся радость моя, что ни будь, да отыщется.—
              Он увёл гостью за собой. Про них тут же забыли.

              Зоя Викторовна не видела квартиры Максима Викторовича и с любопытством, присущей каждой женщине, разглядывала окружающую её дорогую мебель.
              —Не буду ждать Нового года.—
              Максим Викторович вышел из своей комнаты, держа в руках объемный яркий пакет.
              —И знаю, что вы сейчас скажите!—
              —Что мы мало знакомы и принимать подарки вам неудобно.—
              С этими словами он достал сумку, освободил её от тканевого чехла и поставил на рыжий кожаный диван рядом с женщиной. Реакция была незамедлительной. Женщина, издав вздох восхищения, отодвинулась от неё, чтобы рассмотреть лучше, затем встала и отошла чуть в сторону, с этой же целью. Вернулась, присела у дивана, одним пальчиком стала дотрагиваться до ручек, до замочка.
              —Это к ней.—
              Мужчина положил рядом с сумкой коробочку и, видя, что женщина не прикасается к подарку, сам раскрыл её. Пара великолепных перчаток предстала на всеобщее обозрение. Продолжая сидеть подле дивана, Зоя Викторовна перевела взгляд с перчаток и сумки на Максима Викторовича, стоящего рядом. Вот так же в детстве, его дочь смотрела, с чувством глубокой благодарности, принимая от папы и мамы подарки. Теперь она выросла, и присесть не может.
              —Это куплено для вас, два дня назад в Петербурге.—
              У Максима Викторовича мелькнула совсем неуместная мысль о том, что Зоя Викторовна может подумать, будто это вещи покойной жены.
              —Ну, зачем?—
              Пискнула женщина.
              —Я не делал такие покупки очень долго.—
              —В этот Новый год, ко мне пришло такое желание.—
              —Не мог отказать себе в удовольствии.—
              Зоя Викторовна услышала, что хотела услышать. Перчатки оказались на руках, сумка в руках, а вот посмотреть на себя было не во что, а Юлина комната была занята.
              —Сейчас, всё исправим.—
              Раскусил её поиски Максим Викторович.
              —Пойдёмте к Элле хвастаться.—
              Дверь гостям открыли двое. Пришедшим сразу же стало ясно, перед ними стоят влюблённые, держась за руки. Лицо Зои Викторовны сменило выражение. Было видно, что она не ожидала увидеть Фёдора в квартире Эли, с явными признаками влюблённости и ей это не понравилось. Её спина под рукой Максима Викторовича напряглась, и он с трудом протолкнул женщину в квартиру соседей.
              —Привет мам.—
              —Здравствуйте Зоя Викторовна.—
              Вырвать свою руку из рук Фёдора Эля не смогла так быстро, чтобы все видящие глаза Зои Викторовны не узрели сей факт, а когда это удалось сделать, Фёдор обнял Злю освободившейся рукой за талию. Зоя Викторовна, как все маленькие, и хорошенькие женщины, в силу своей беззащитности была вспыльчивым человечком. Вот и маленькие собачки, хороши и красивы до умиления, но тявкают по поводу и без него. Неловкая пауза могла затянуться, но радость от подарка сыграла свою роль и две женщины принялись разглядывать сумку и перчатки, мерить их и вертеться перед зеркалом. Максим Викторович любовался произведённым эффектом и думал, что мама Фёдора слишком уж болезненно воспринимает всё, что связано с сыном.

              За радостными известиями улучшения результата Юлиного лечения, чаепитие, да и сам вечер пролетел быстро. Пора было расходиться по домам. По всем законам любовных романов, Максим Викторович должен отвезти домой Зою Викторовну, но та постоянно и с настороженностью поглядывала в сторону Фёдора, и было ясно, что домой она поедет только с сыном. Весь вечер молодёжь сидела чинно, выпрямив спины, и смотрела прямо перед собой, страшась расспросов с её стороны. Юля и Костя предложили составить список Новогодних блюд и развлечений. Предложение было принято и началось обсуждение. Активную позицию заняла Юля. Юле хотелось приготовить любимые мамины салаты. Они подавались к мясу. Первый - это две банки фасоли в томатном соусе «Бандюэль» выложить в дуршлаг и дать стечь томатному соусу, но не совсем. Хороший пучок свежего укропа, сладкий болгарский перец, зёрна одного крупного граната и одна дольна чеснока. Здесь важен только намёк на присутствие чеснока. Второй салат – это банка консервированных долек ананаса и кусок твёрдого сыра, грамм на двести пятьдесят. Сок сливается, а кусочки ананаса перемешиваете, с натёртым сыром, и опять, только намёк на присутствие чеснока и зелени по вкусу.

              Элле предложить было нечего. Жизнь в детском доме не дала знаний по кулинарии. Готовая пища три раза в день, если и отличалась чем-то, то это предсказуемым однообразием. Одни словом – общественное питание. Зато она предложила развесить на верёвочке, с помощью скрепок, конверты с сюрпризами и срезать их ножницами с завязанными глазами. Мужчины заверили всех, что будут во всём помогать и закупят фрукты, напитки и сладости. Разговоры закончились, котёнок спал в шапке, Фёдор устал отводить глаза от лица Эли, потому что мама старалась поймать его за этим занятием. Юля клевала носом, она утомилась ещё в дороге. У Максима Викторовича улетучилась вся романтика, и причиной тому была Зоя Викторовна, ревность которой настолько велика, что она забыла, что заставило её приехать по этому адресу. Фёдор начал собирать посуду со стола и перекладывать в раковину. Это послужило сигналом к общему переселению. Зоя Викторовна вспомнила мотив своего визита и с виноватым видом ринулась исправлять ошибку, но хозяин расставил всё по местам.
              —Дети идут спать.—
              —Фёдор везёт отдыхать маму, завтра на работу обоим.—
              —Был рад видеть всех снова!—
              Очнувшаяся Зоя Викторовна, как провинившаяся собачка стояла в коридоре, прижав к груди шубку и шарф, старалась поймать взгляд Максима Викторовича. Не удалось. Тот отводил глаза в сторону. А ведь это просто чудо, что у мужчины появился интерес к женщине, но сама женщина создавала конфликты с очевидным упорством и постоянством, и человек инстинктивно стал отгораживать себя от ненужных ему проблем.

              Машина завелась сразу, несмотря на мороз. Фёдора это удивило, Зоя Викторовна не заметила. Более того, она забыла про Фёдора и Элю, она была сконфужена своим неблагодарным поведением. Такое начало встречи и такой прохладный конец! В её красивой головке всё это не укладывалось. Сердце колотилось в груди, ладошки вспотели, женщину охватила паника. Нестерпимо захотелось вернуться, что-то сказать, сделать, лишь бы вновь ощутить взгляд Максима Викторовича на себе и его заботу. Лишь бы исправить свою ошибку! Сейчас Зоя Викторовна была готова выскочить на ходу из машины. Машина ехала медленно, свет фар лениво осветил знакомый двор и подъездную дверь. Мать и сын приехали. Фёдор ожидал неприятного разговора с матерью, но он не состоялся. Зоя Викторовна сразу зашла к себе в комнату. Дверь тихо и скорбно закрылась за ней. Фёдор не заметил оплошности матери в гостях, у него ещё кружилась голова от первого поцелуя с Элей. Проволочек и наставлений от матери не последовало и на том спасибо.

              Утро пробуждает всех. Фёдор и Эля на крыльях любви спешат на работу, где они будут видеть друг друга в течение рабочего дня. Зоя Викторовна, так и не поняв, спала она этой ночью или нет, вся разбитая, с припухшими глазами, раздумывала идти на работу или позвонить и сказаться больной. Максим Викторович, бреясь в ванной, гнал от себя мысли о Зое Викторовне. Звонок в дверь прервал его занятие. Костя принёс забытую всеми сумку и перчатки. Одного взгляда на забытые Зоей Викторовной подарки было достаточно, что бы сделать неправильные выводы, и мужчина их сделал. Захлестнула обида за такое отношение к его подарку, как захлестнула вчера обида на резкое отчуждение женщины к себе. Мы сами куём своё счастье и настроение. Раз его испортили тебе, а палка о двух концах как водится, значит, его надо испортить другому.
              —Скучно дома дурака валять, поваляй дурака у нас!—
              Максим Викторович широким и театральным жестом дал понять Косте, что он может зайти. Дверь в ванную за ним резко захлопнулась. Появилась Юля в коляске. Она отдохнула и с радостью встречала новый день, спешила поделиться ею с соседом. Сконфуженный сосед стоял в проёме распахнутой двери.
              —Ты что там стоишь?—
              —Заходи и закрой двери! Зима на дворе!—
              —Завтракать со мной будешь?—
              Её слова, словно бабочки, разлетелись по квартире. Одна из них коснулась Костика, и он забыл обидные слова Максима Викторовича. Другая бабочка, попыталась проникнуть в ванную к хозяину квартиры, но у неё не получилось. Дети ушли на кухню, а Максим Викторович ушёл из дома по-английски.

              Пока его машина доехала до больницы, она услышала не один возмущённый голос прохожих, водителей машин на дороге и водителей скорой помощи на территории больничного комплекса. На больничных ступеньках Максим Викторович умудрился несколько раз поскользнуться, его чуть не прихлопнула входная тяжеленная дверь на пружине, потому что он замешкался с пакетом, в котором лежала бесхозная сумка с перчатками. Гнев нарастал. Мужчину не остановили восхищённые женские взгляды медицинского персонала, сопровождавшие до самого кабинета Зои Викторовны. Как тут не восхитится, когда стремительной походкой идёт высокий, статный незнакомец, свежевыбритый, со вкусом одетый и один! А спроси его, как выглядела сестричка, провожавшая его до кабинета диетолога, Максим Викторович и не помнит.

              За дверью кабинета диетолога слышались голоса, и сестра посоветовала подождать. Через минуту, другую кто-то вышел, прошёл мимо сидящего на диванчике злого мужчины, оставив дверь кабинета приоткрытой. Максим Викторович встал, набрав полную грудь воздуха, подошёл к двери. В образовавшуюся щель, он увидел предмет своего гнева. За столом сидела несчастная женщина, с зажатым в кулачке носовым платком, с припухшим лицом и отрешённым взглядом. Она шмыгала носом и грызла кончин шариковой ручки. Приподняв плечо, потёрлась об него щекой. Точно также делала его покойная жена в моменты их разногласия. В доли секунды ему показалось, что это она, его жена. Ночью, если образ жены навещал Максима Викторовича во сне, он мучительно пытался просить у неё прощения. Кричал что есть мочи, но она его не слышала и проходила мимо. Так он и просыпался, с вздувшимися венами на шее и осипшим голосом и пересохшим ртом.
              —Отче наш, сущий на небесах!
              —да святится имя Твое;
              —да приидет Царствие Твое;
              —да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
              —хлеб наш насущный дай нам на сей день;
              —и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
              —и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
              —Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
              Дверь открылась сама, но это не так. Просто после молитвы, пришла решимость, и он открыл её, не заметив как.

              Ох уж эта ревность! Сколько бед! Даже жизни уносит, и мы разрешаем ей это делать. Как же это так? Выходит, ревность сильнее нас. Ревность прошла через всю сознательную жизнь Зои Викторовны. Сначала к мужу, затем к сыну, уехавшему к родственникам отца. Наконец-то сын вернулся, а его хочет увести девочка, ею же обласканная. Мужчину озаряет. Он представил себе ситуацию, в которой много лет кипело сердце одинокой женщины и ему стало стыдно, за свои поспешные выводы. Он вспомнил, что ему принесла его ревность. Рванулся душой и телом. Скрипнул зубами с досады. Это бог послал его к Зое Викторовне, чтобы изменить многолетнюю ситуацию, как когда-то в Питере прислал ему Фёдора. Человек шагнул за порог. Он не знал в тот момент, что сказать, он взял паузу. Глаза в глаза, и разливающаяся теплота по телу. Человеку всегда тепло, когда он творит добро.
              —Увидел поутру одинокую бесхозную сумочку.—
              —Дай, думаю, отвезу её хозяйке.—
              Два человека рядом, два человека вместе, одно дыхание и стук сердец. Женщина прячет лицо на мужской груди.
              —Давай я расскажу тебе сказку…—
              Мужчина и женщина, обнявшись, сидели рядом, слегка раскачиваясь в такт плавно произносимым словам.
              —Жил был….—
              Максим Викторович рассказал ей о себе, о ревности, о беде. Как Фёдор вошёл в его семью, в образовавшуюся пустоту, заполнил её и как он значим сейчас в ней. Зоя Викторовна рассказала ему о себе, о длительном и постыдном разводе с мужем, совпавшим с переходным периодом взросления Фёдора, принявшим сторону отца, о его отъезде. О детях из детского дома, которые заполнили пустоту в сердце заботой о них. Две исповеди прозвучали в рабочем кабинете Зои Викторовны. Ушло на это полчаса, не больше! Как в песочных часах, песчинками просыпалась ушедшая их жизнь у ног каждого. Долго они ещё сидели вот так, обнявшись, опустив глаза в пол. За это время, будущее наполнило их сознание. Теперь они знали, как им жить дальше. Наступающий Год, будет по истине Новым.
Женщина не будет женщиной, если…
              —А можно я?—
              —Конечно можно!—
              —Пойду куплю, что ни будь к чаю.—
              Максим Викторович вышел из кабинета, задержался на минутку и заглянул в покинутое им помещение. Руки Зои Викторовны были уже в перчатках и держали сумочку. Она безуспешно пыталась разглядеть себя в настенное, небольшое зеркало. Почему безуспешно? Висит высоко.
              —Нужны зрители.—
              Усмехнулся мужчина и зашагал по коридору, сражая наповал обворожительной улыбкой идущих навстречу женщин из обслуживающего медицинского персонала.

              Максим Викторович не ошибся. Зрители тут же набились в кабинет диетолога. Воздали заслуженные похвалы в его адрес, завидев вернувшегося мужчину, вежливо, по одной удалились. Счастливая женщина, закинув счастливое лицо, счастливыми глазами смотрела на своего мужчину. Женщине необходимо кому-то принадлежать, это так очевидно в этой ситуации.
              —Зачем так много?—
              Зоя Викторовна с быстротой белочки обследовала магазинный пакет.
              —Пить чай в одиночестве вредно.—
              Максим Викторович набрал номер телефона Фёдора, осведомил его о своём местонахождении.
              —Причаливай.—
              Заметив, как напряглась Зоя Викторовна, строго добавил:
              —В сложных семейных ситуациях, решения принимает мужчина.—
              —Потом, это наши дети, не смей от них отворачиваться.—
              Зою Викторовну, словно ветром сдуло со стула и на последнем слоге «ться», она уже прижималась к мужчине, пряча нос у него подмышкой. Пусть никого не смущают частые ударения на запахи, ведь речь идет о родных, и любимых людях. Только родные запахи могут кружить голову и чувства, теребить душу в сладкой истоме. Запахи могут прятаться в забытых всеми предметах. Это может быть маленький платочек из старинного шифона. Ткань от времени прореживается. Невзрачные выцветшие от времени цвета, скромная красота. Он пахнет мамой, которая при жизни берегла его как память о своей маме. Осколки прошлого! Если берегут их, значит, будут беречь и настоящее.

              Женщина соглашалась с мужчиной и кивала головой, вознося про себя благодарные слова Богу.
Максим Викторович от удовольствия потирал руки. Они разложили на столике за ширмой всё, что купил Максим Викторович. Пастила, мармелад, курага, чернослив всё то, что любила его покойная жена. Зоя Викторовна разглядывает угощение и удивляется.
              —Что-то желаем ещё?—
              Осведомляется Максим Викторович.
              —Наоборот! Достаточно всего!—
              —Я говорила тебе, или ты угадал мои предпочтения в сладком?—
              Мужчина взял паузу, видимо подыскивал слова для ответа.
              —Я знал об этом раньше….—
              И посмотрел в окно, как в своё прошлое.

              В дверь три раза стукнули. Вошёл Фёдор. Счастливый вид матери и старшего друга его обрадовал. Сын, как и мать, устал от частых размолвок и был рад, что сейчас его минует очередная.
              —Привет всем!—
              —По какому поводу?—
Усаживаясь, Фёдор разглядывает стол.
              —Обновку обмываем, а то носиться не будет.—
              Ответил Максим Викторович.
Он имел в виду сумочку и перчатки Зои Викторовны.

              В это же время, в своей каморке, Эля держала на коленях кошку Ромку и обдумывала, идти ей на привычный полдник с Зоей Викторовной или повременить, ведь судя по вчерашней её реакции, она могла и не придти. Раздавшийся стук в дверь, оторвал её от этого занятия. С кошкой на руках Эля открыла её. За дверью стояли три счастливых человека. Они пришли поделиться с ней обретённым счастьем.



Продолжение: Дела земные. Фонарный человек - http://www.proza.ru/2016/06/11/490