Дела земные. Дочь Ивана. Глава 5

Глава пятая



              Первая встреча Ивана с Зиной была неожиданной, но запоминающейся. Как всегда, для приличия, молодая женщина заскочила к Нине Ивановне, узнать:
              —Не мешает Даша, может забрать её сегодня?—
              Заведомо зная, каким будет ответ и замолчала, увидев Ивана.
Иван сидел и смотрел на незнакомую молодую женщину. У него даже вырвалось в первый момент:
              —Вы к Нине Ивановне, а её нет.—
              На тот момент, Нина Ивановна, поспешно ушла в магазин, потому как содержимое холодильника не соответствовало присутствию в доме мужчины. Во времена их знакомства, Зина была подростком, и выглядела так, как выглядят дети из не благополучных семей. В её случае тогда, она смотрелось на много хуже.
              —Буду у бабы….—
              Заныла Даша.
Ей был интересен новый человек, и она не желала расставаться с ним. Два взрослых человека находились в оцепенении. Дверь открылась, зашла Нина Ивановна с пакетами. Плечом отодвинула столбом стоящую Зину, разулась и прошла на кухню, где принялась выкладывать содержимое сумок на стол. Затем всё это стала раскладывать по местам хранения, поглядывая из кухни на сына и сноху.
              —Почему не приглашаешь, сын?—
              —Видать, в своё время, все дела переделали?—
              —Остальные, бабка доделывать будет.—
              У самой пульс зашкаливает, злость закипает, слова ядовитые так и прут наружу. Чем бы это всё закончилось, если бы не Даша? Она подошла и тихо прислонилась к Нине Ивановне, обняв её за ногу. Подолом её юбки закрыла своё личико:
              —Тю-тю…—
              —Точно, что «тю-тю…».—
              Нина Ивановна обнялась с внучкой.
Иван краснел и горбился на стуле. Зинаида не поднимала глаз от пола.
              —Давай, иди уж… Сегодня пусть у меня останется.—
              Дверь хлопнула.
              —Ишь! Как корова языком слизала!—
              Промямлил Иван, лишь бы что ни будь сказать.
              —Корова дойная, это я. Бычок рогатый это ты.—
              В сердцах, Нина Ивановна, гремела посудой на кухне.
              —Мам, я ругаться с тобой не буду, и виноватым себя не считаю.—
              —Взрослая была уже. Могла и избавиться.—
              Нина Ивановна чего то, испугавшись, схватила Дашу на руки, прижала её к себе так, что та стала хныкать и замерла, слушая в себе прилив великой любви к внучке.
              —Господи! Прости его Господи!—
              —Не ведает, что говорит!—
              Бледная, и как будто состарившаяся, она вошла в комнату с внучкой на руках.
              —Ты родимые пятна видел?—
              —Да видел я, мам, видел!—
              Сын повернулся к окну, что бы ни смотреть на мать и дочку.
              —Я двоих детей с такими вот пятнами, вытаскала на руках, и не избавилась!—
              —И третью вытаскаю!—
              —А ты сынок, с такими мыслями и настроением, в моём доме жить не будешь!—
              —Вот тебе бог, а вот тебе порог!—
              Бабушка собрала внучку и ушла с ней гулять, даже не покормив, только что приехавшего сына. А сын никуда и не уехал. А куда ему было ехать? Работать он не умел, к новой жизни ещё не присмотрелся. В той жизни, до тюрьмы, он был «китом», кликали его так товарищи. Теперь, выбросился «кит» на берег, а на нём сухо и нет воды.

              Вот так и закончилась первая встреча Ивана с матерью его дочки Зиной. Иван остался, и живёт у матери. Зинаида живёт с таксистом в квартире через лестничную площадку. Они встречаются, когда Зинаида приходит за дочерью или приводит её. Она подглядывает из окна за гуляющим Иваном с дочерью. Он выглядывает из своего окна, когда подъезжает таксист на машине. Иногда один из них видит другого, тогда один спешит зайти в подъезд, а другой отойти от окна. Назревал классический треугольник, хотя видимых предпосылок пока что не было. Нина Ивановна не давила на сына. Она прекрасно понимала, что человек не в своей среде и найти себя и своё место в новом городе, среди новых людей не так просто, необходимо время. Иван понимал всё это, но гордыня заставляла его изредка срываться. А на ком? Рядом только близкие. Выходит, что на них. Ну, раз стерпела Нина Ивановна, ну два, а затем стала уходить с Дашей от его плохого настроения, то к подругам, то к рыжим соседям. Как-то раз возвращается она, своим ключом открыла дверь, и видит такую картину. Иван поспешно вскочил с дивана, и буквально кинулся расстегивать курточку на Даше, а когда Нина Ивановна повернулась к вешалке, что бы снять и повесить одежду с себя, дверь квартиры открылась и тут же закрылась. Это она поняла по звуку, да по возгласу Даши, что-то о маме. Оставалось сделать вид, что ничего не заметила. Затем ворона на хвосте принесла ей новость о том, что видели Ивана с дочерью и Зиной, гуляющими в парке и на каруселях. Вчера номер выкинули! Иван с Дашей пошли на улицу, подышать воздухом, а то бабушка со своей стиркой и уборкой превратила дом в отдел бытовой химии. Нина Ивановна была совсем и не против этого, а только подошла к окну, что бы посмотреть, как они выйдут из подъезда, и не забудут, ли помахать ей. Никто не выходил, она подождала немного, и собралась уже идти в ванную, но в это время подъехала машина таксиста, он стал вытаскивать из салона ножные коврики и вытряхивать их от песка и пыли. Нину Ивановну, как сквозняком сдуло из кухни. Через секунду она уже открывала дверь квартиры, в которой жила Зина. Так и есть! Сидят две голубки у отца на коленях, и радость так светится на их лицах.
              —Зинаида! Твой приехал!—
              Теперь этим сквозняком сдуло с чужого дивана Ивана. Зайцем скакнул в коридор мимо матери, которая так и осталась стоять у двери снохи, смотря в след сыну, скрывшемуся в её квартире.
              —Здрасьте…—
              Поздоровался, поднимающийся по лестнице таксист.
              —Здоровее видали…—
              Вздохнула Нина Ивановна и отправилась к себе. В её квартире звонил телефон, и Иван уже отвечал кому-то. Хорошо, что звонил, а то бы Нина Ивановна, сгоряча наговорила сыну лишнего.
              —Мам, тебя…—
              —А то тебя, что-ли…—
              Бурчала раздосадованная женщина.
Закрыла дверь в свою комнату, плюхнулась в кресло, взяла трубку городского телефона и собралась жалиться, какой ни будь из своих подруг. Голос оказался мужским, знакомым и грустным.
              —Добрый день, Нина Ивановна.—
              —Вот, раздобыл ваш номер и разрешил себе позвонить, побеспокоиться о вас…—
              Виктор Павлович из Нижневартовска на другом конце провода старался подобрать нужные слова, хотя и готовился к разговору, даже текст набросал на листке бумаги, а читать не мог от волнения. Запала ему в душу эта женщина, простотой и ясностью и правильностью жизненных позиций, чувством сопереживания, жертвенностью и многим ещё, чем другим.
              —Добрый! Виктор Павлович!—
              —Наверное, к Максиму заходили! Как он там?—
              —Гарный хлопец! Сегодня спальный гарнитур поднимали в квартиру.—
              —Итальянский. Кожа, лак, стразы величиной с голубиное яйцо.—
              —Это что ж, такое бывает?—
              Порадовалась за сына Нина Ивановна.
              —Сейчас есть и такое.—
              И вдруг прервал разговор о Максиме длинным диалогом личного характера, скомкав и забросив, куда-то в угол приготовленный текст. Получилось в сто раз лучше писанного, это он потом, проанализировав, поймёт. Мужчина не объяснялся в любви, не говорил заученных комплиментов. То была, на удивление, тихая его исповедь перед ней о прошлом, о настоящем, и о грядущем будущем, в котором они достойно, заботясь друг о друге, любя и уважая себя, встретят и проведут старость. Трубка в его руке стала горячей, он это чувствовал щекой и ухом. Чем позже осень, тем ярче краски!
              —Виктор Павлович! Родной вы мой человек!—
              —Сколько лет хожу по этой земле, а лучше этих слов не слышала.—
              —У меня ж возок большой, и места в нём все заняты.—
              —Тяну, его я одна, и у меня это получается. Вдвоём у нас это не получится.—
              —Рассыплется мой возок! А как мне без него? Всё, что имею!—
              Говорила женщина, растягивая слова, певуче, по-бабьи подвывая.
Как бы плача и радуясь счастью, в несчастье своём. В носу у Нины Ивановны засвербело, защемило сердце. Комок в горле проглотила быстро, потому, как был сладок он. Виктор Павлович поймёт её ответ, расшифрует каждое слово, но не сейчас, ни сию минуту.
              —Я так плох для вас?—
              Если сейчас эти строки читает добрый человек, то он знает, как тяжело отказывать, и как нестерпимо обидно и больно слышать отказ.
              —Я обидела вас, простите.—
              —С вами можно и в пир, и в мир, и в добрые люди.—
              —И вы знаете об этом.—
              Объяснение Виктора Павловича и его предложение, было нежданным, негаданным, да и не к месту пришлось. Женщина жила в семейном водовороте событий и думала она только о решении свалившейся на неё новой проблемы.
              —Спасибо на добром слове…—
              Мужчина не скрывал своего огорчения, это было слышно по голосу. Мужская рука положила трубку. Кресло жалобно скрипнуло от внезапно отяжелевшего тела. Веки закрылись, мыслей никаких не было.
              —Потеря, потерь…—
              Попытался сам себе поднять настроение человек, вспомнив, комичный персонаж из популярного телесериала. Не вышло то, чего захотел себе мужчина. Человек плакал. И не было никакого облегчения от слёз. Их было всё больше и больше, и вот он уже рыдал, закусив зубами край диванной подушки, чтобы его не слышали. Кто? Он один. Потому и рыдал, что один.

              Женщина осталась сидеть в кресле, с трубкой у уха, слушая звуки отбоя, и сердце её начало стучать так, что совпадало с ними. Рука не отпускала трубку, потому как это была ниточка, связывающая её с тем, кто только что говорил о светлом и правильном будущем. Затем рука опустилась на грудь, потом легла на колени. Подошёл сын Иван и оборвал ниточку, забрав трубку из рук матери и положил её на место. О чем бы таком подумать хорошем, что бы забыться? Тему вновь задают домочадцы! Дверь резко открылась и в квартиру зашла Зинаида, воинственно прошла по комнате и села рядом с Иваном на диван.
              —Я всё ему сказала. Пусть знает.—
              И гордо вскинула подбородок.
Нина Ивановна вяло разглядывала сноху и сына с кресла.
              —Дашка где?—
              —У соседей.—
              —Зин, ты внимательно приглядись к себе в зеркала то.—
              —А что? Я не уродина!—
              —Дорогая моя, и я об этом. Ты повзрослела, стала красавицей.—
              —Судьба, что ли у тебя такая? Быть принцессой, а выбирать мерзавцев!—
              Иван напрягся и открыл, было, рот, что бы возразить матери, но та подняла руку в его сторону и он промолчал.
              —Я люблю Ивана!—
              Рука Зины отыскала руку Ивана и попыталась вложить свою в его руку. За этими манипуляциями наблюдала Нина Ивановна.
              —Любимый вдохновляет. Любящий кормит.—
              —Как не крути, но твой таксист кормил и содержал тебя.—
              —Даше много чего перепадало.—
              Перед глазами женщины, всплыло лицо звонившего ей мужчины.
              —Ой, брошу я эту семейственность…—
              Мелькнула мысль, а вслух сказала:
              —Ну что ж, вернуться к началу с опытом прожитых лет, это что-то да значит.—
              —Теперь слово за мужчиной.—
              Мать смотрела на сына. А тот, судя по всему, и не слышал реплик матери, так как был обижен словом «мерзавец».
              —Мы уже всё решили.—
              За мужчину ответила женщина Зина.

              Нину Ивановну не радовало решение Зины. Она не видела в Иване соперника, а это значило только одно, что любовью он не горел. Нет любви, нет домостроя, в смысле строить дом. И Зину не надо добиваться, она же его женщина, и проживает с его ребёнком в его квартире. Всё очень легко и просто, само собой построилось, ему нужно только войти во всё это и властвовать. Власть сильное чувство, к нему он привык давно. Тут мать, которую Иван любит, и ею властвовать он не мог. Рядом же готовая на всё жертва Зина из прошлого, почему б не воспользоваться. Нина Ивановна всё знала наперёд, потому и не радовалась воссоединению семьи.

              Проснувшись утром, Нина Ивановна вспомнила разговор с Виктором Павловичем, чем отогнала мысли о тяжёлом сне, в котором переплывала мутную реку. Как женщине ей было приятно, что она нравится мужчине, и как человек в зените лет своих, она прекрасно поняла то, о чём говорил с ней мужчина. Не раз сама обдумывала эту насущную тему старости. В череде испытаний, через которые мы проходим, есть ещё одно завершающее, это смерть. Хотя мы все рождаемся с пожизненным смертным приговором, в начале жизни, понятие смерти для нас долго остаётся размытым, как птица чёрного цвета, где-то там пролетевшая мимо нас и случившаяся с кем-то, не с нами. Приходит время, и мы начинаем думать о смерти, и это правильно, потому как она неизбежна. Ищем и верим любому доказательству, любой информации о жизни после смерти. Это значит, что мы начали готовить себя к завершению жизненного пути. Нина Ивановна помолилась, как всегда, осенила себя крестным знаменем. Сама себе сейчас напоминала старую бабку.
              —Нужна я ещё здесь. Никак им без меня.—
              Твёрдо решила мать. Ивана дома не оказалось. Он уже осваивал то, что ему освободил таксист.
Казалось бы, что ещё надо? Все довольны, все по своим местам угнездились. Тишь да благодать! Да ненадолго! Таксист звонил, выяснял отношения, приходил за вещами и не один раз, ссылаясь на забытое им что-то. Иван ощущал себя хозяином положения, душа его тешилась. Зинаида краше стала, и чувствовала себя королевой. Даша по вечерам скакала по окнам, выглядывая таксиста, не отвыкла ещё, чем очень раздражала Ивана. Пришлось вновь, как и в начале жизни Зинаиды с таксистом, забирать её ночевать к себе. Сон, где Нина Ивановна переплывала мутную реку, стал повторяться. Однажды утром, бабушке и внучке не открыли двери в квартире сына и снохи. Бабушка с внучкой подождали до середины дня, потом до вечера, всё равно дверь на звонок не открывали. Нина Ивановна решилась и открыла её своим ключом. Ну, чувствовался не большой беспорядок, но не более того. Вся в беспокойных думках прошла ночь. Не бегать же, каждый час и звонить к ним в дверь. Утром нашлись «молодожёны», но облегчение эта новость не принесла. Беда уже была рядом, и тень её шла впереди, омрачая жизнь женщины не хорошим предчувствием. Пройдёт ещё немало дней и событий, пока беда покажет свой настоящий оскал.

              В очередной раз пришёл таксист. После не большой словесной перепалки, мужчины сцепились. От удара Ивана не прошеный гость слетел по ступенькам лестницы вниз, ударился головой о чугунную батарею под окном на лестничной площадке, да так и остался сидеть возле неё, опустив голову на грудь. Ни тебе следов крови, ни шума в момент драки соседи не видели. Взвесив всё это, ушлый Иванушка, достал из кармана таксиста ключи от машины и недолго думая, стащил труп во двор, затем погрузил в багажник и вывез за город, где слегка прикопал тело таксиста. Потом его найдут бродячие собаки, а затем уже люди. По клочкам шерсти в руках застывшего и изуродованного трупа, станет ясно, что таксист был ещё жив, когда его вывозили. Страсти на этом не закончились. По уму или сгоряча, теперь это неизвестно, им стало жалко терять машину, и Иван, вместе с Зиной попытался найти в городе людей, которые взяли бы её за меньшую сумму без документов, на чём и погорели. На суде Зина, наивно рассчитывая на то, что юной маме с маленьким ребёнком будут поблажки и взяла на себя затею преступления. В конечном итоге, оба получили по солидному сроку за сговор и убийство с отягощающими обстоятельствами.

              Младший сын Нины Ивановны Максим, никоим образом не откликнулся на беду семьи, осуждая брата, да и мать, когда-то его не послушавшуюся. Во время он отошёл от тусовок и сотоварищей старшего брата, во время почуял ветер переменен и повернулся по ветру.

              Нина Ивановна – стойкий оловянный солдатик перетерпела всё. Не привыкать человеку. Но нервы сдали, и она впервые подняла руку на внучку за какую-то шалость. Поплакали обе, помирились и подошли к окну, посмотрели во двор ещё мокрыми глазами от слёз, а под окнами стоит Виктор Павлович (доктор из Нижневартовска), в руке бумажка с адресом держит и смотрит на вышагивающую вокруг него ворону, как бы спрашивая её, в каком подъезде такой-то номер квартиры находится. Так в этом же подъезде, дорогой человек, в этом….

              Ворон птица знаковая, приближенная к богам. Два ворона по имени Хугин и Мунин («думающий» и «помнящий») сопровождали верховного бога Одина в германской мифологии. В эпосе о Гильгамеше только ворон, выпущенный из ковчега, сумел добраться до суши, освобождающейся от воды всемирного потопа.


Продолжение: Дела земные. Мама. Глава 1 - http://www.proza.ru/2016/12/04/2019