Дела земные. Мама. Глава 8

Глава восьмая



              Именно так прошёл день у Лолы в вагончике, без утех и покупателей. Остаться ночевать как всегда в одиночестве у Лолы не было сил. Что бы убить время, навела порядок, всё перемыла, перетёрла, по-новому расставила, занять себя больше нечем, и что бы ни думать о случившемся, пошла домой, искупаться, узнать как мать, где брат. В окошках родного дома горел свет. Дорожки дворовые подметены. Мать у телевизора. Мать Лолы нельзя назвать пьющей. Из дома не тащит. Вкусно готовит. Стакан вина необходим женщине, что бы раскрасить в яркие цвета давно не белёные стены, выгоревшие шторы на окнах, линялый халатик на себе. После него и разговоры с подружками веселее становятся.
              —Здравствуй мама.—
              —Здравствуй доченька. Борщ ещё горячий.—
              Лола долго лежала в ванне с горячей водой. Тупо разглядывала сколы на кафельной плитке. В некоторых местах, плитка и вовсе отвалилась. Эмаль на ванне растрескалась и Лола стелила большое полотенце на его дно, прежде чем лечь. Воды наливалось чуть больше половины и не всегда. Разбитое зеркало, ни полочек, ни красивых полотенец! Нет коврика, нет душа, вернее лейки от него. Вокруг разруха.
Дверь приоткрылась.
              —Ты ещё долго?—
              Раздался голос матери.
Следующая реплика, по старинному сценарию, должна была быть от Лолы, дерзкой и вызывающей. Только не было у дочери сил огрызаться. Трезвый голос матери, это единственное, что она всегда хотела услышать, входя в дом.
              —Сейчас я….—
              С языка хотело сорваться слово «мама», да не сорвалось.
Тело болело. Болело всё, и горло тоже. На память пришли события, недавно с ней произошедшие. Стало совсем невмоготу. Но выходить из ванны надо. Вышла. Мать стоит, опрятная такая. Волосы забраны, руки опущены. Бросилась в глаза седина на висках, там её было больше всего. Когда ж они успели посидеть? Словно прочитав мысли дочери, мать виновато оправдалась:
              —Пришла пора, красится.—
              —Вареников ещё наделала с творогом и картошкой.—
              —Ты с чем будешь?—
              Ёкнуло в груди у дочери. Потеплело на сердце.
              —С чем ты, с тем и я.—
              —Брат где?—
              —Родители отца забрали. Пусть погостит.—
              Сели за стол, стесняясь друг друга. Пытались ухаживать друг за другом, но не вышло. То тарелками сталкивались, то руками соприкасались, и обоих от этого было неловко. Но наелись до отвала, и чаю напились. Ломота во всём теле не проходила. Лолу начинало знобить.
              —Я, кажется, заболела, мам….—
              Градусник оказался с температурой тридцать восемь. В доме, ни одной таблетки. Звонить в скорую? Та к утру приедет. Выскочила мать из дома и прямёхонько в дом к Анне побежала. Испугалась женщина не на шутку. Не помнит, когда она лечила дочь или сына, и чем.
Увидев мать Лолы, Анна подумала:
              —Нет! Этот день сегодня не кончится.—
              —Денег нет. Уж простите….—
              Ответила на приветствие гостьи хозяйка.
              —Дай, что ни будь от высокой температуры.—
              —Лолу скрутило.—
              Анна вынесла коробку с лекарствами. Стала вынимать и читать названия лекарств.
              —Всё только детское. В сиропах….—
              Матвей прошёл мимо копающихся в лекарствах женщин и вышел во двор. В аптечке, что лежала в машине, взял парацетамол и вернулся в дом. Отдал соседке. Спросил, на что Лола жалуется.
              —Пусть таблетку выпьет, и люголем ей горло смазывайте.—
              —Горячего чая с малиной и медом при температуре нельзя.—
              —И парить ноги не вздумайте.—
              Женщина, словно школьного учителя, слушала молодого мужчину, кивая головой в знак согласия. Стыдливо забирает неухоженные волосы за ухо. Прячет в кулак лекарство и уходит. Слышно, как во дворе её облаял Окей, но без зла, для порядку. Видно и он заметил, что женщина сама не своя.
              —Сколько лет женщине?—
              Спросил Матвей.
              —Молодая ещё. Немного за сорок, где-то.—
              —Да…. Быстро стареют женщины в деревнях.—
              —Матвей! А у Андрея к Лоле что-то есть? Она его интересует?—
              —О чём ты?—
              —Ты прекрасно знаешь, о чём я!—
              Муж обнял жену. Покачал из стороны в сторону. Так и смотрел бы в запрокинутое лицо любимой!
              —Такого как у нас с тобой нет.—
              —Так у них всё было уже….—
              —То - то и оно, что было, а повторять не хочет.—
              Анна надула губы.
              —Чем же Лола хуже других?—
              —Да и других у него нет, и не было.—
              —Значит, не нравится она ему.—
              Загрустила женщина.
              —Вот все вы так, кобели….—
              Продолжать не стала. Поняла, что совсем не то говорит. Сделала виноватую гримасу и стала подлизываться к мужу.
              —Я тебя не имела в виду.—
              —Я знаю, кого ты имела в виду. Не будем больше трогать такие темы.—
              —Мы вместе и в этом наша удача.—
              —Ты прав.—
              Дочь спала. Мужчина и женщина остались одни. Нет не одни! Они семья, а это больше чем просто двое. Оставляем их, им есть о чём говорить и чем заняться.

              Бежит асфальтовая дорога и ныряет под капот машины, словно широченную грязно серую ткань протягивают под днищем машины. Не щедрая нынешняя зима, кое-где робким снежком припорошила поля. Ветер стал злым и, что есть силы, грызёт кабину. Исчезли вороны и сороки с обочины дорог, вечно потрошащие пакетики с остатками пищи, выбрасываемые нерадивыми водителями прямо на дорогу. Андрей вспомнил, что на Урале ворону называют карга. Занимательное слово! Парень тоскливо разглядывает то, что убегает назад за окошко кабины. Буд-то одна и та же картинка растягивается до бесконечности. Посадка, посадка и снова посадка. Серые кусты и деревья, припудренные осевшим на них замёрзшим туманом. Тут ещё Лола! И надо же было такому, случится! Неужели так со всеми происходит? В интернете картинки про любовь обещают с три короба, а когда свершилось на самом деле, так даже вспоминать не хочется. Расстроился парень совсем. С досады по рулю кулаком стукнул. Надо о чём-то другом думать! Ну, например…. Кошка. Моя кошка! Красавица! Приеду, заберу хотя бы на ночь к себе в квартиру. Вспомнил, какая она была маленькая и пустая, как мешочек из меха, когда он её подобрал и принёс в дом. Зато сейчас, шелковистая вся и тяжеленькая вся такая. Затем мысли перекинулись на соседку без ног. Стоп! Что это он сказал? Есть у неё ноги. И Костя заторможенный, не такой уж он плохой. Вот только волосы Юле расчёсывает, и косу плетёт…. Странное у них общение. Странные они все…. И с ногами и без ног.

              В дали ночное небо стало, как бы подсвечиваться снизу. Городок находиться в низине. Пока видно его свечение. Вот пошли «качалки» нефтяные, действующие и с заглушками уже. Вот беседка у памятника. Его поставили на месте гибели человека. Вот и посёлок «Заречный», это практически продолжение города, разделяемое речушкой в три шага. Почему перестали чистить реки? Катастрофа.

              Машина Андрея, не может стоять во дворе дома, по габаритам не проходит. Он ставит её на стоянку и пешком, по ночному городу идёт домой. Мороз закрутил неожиданно и крепко. Минус двадцать два градуса. Кожу лица стягивало и обжигало. Куртка не согревала совсем, и он побежал вприпрыжку, что бы согреться. Вместе с облачком замороженного дыхания парень заскочил в подъезд своего дома. Подъездная дверь чуть не прихлопнула его. Парень машинально оглянулся. Новая, блестящая пружина надёжно возвращала дверь в прежнее положение, после каждого его открывания. На почтовых ящиках, приклеены снежинки, вырезанные из фольги и цветной бумаги. Здорово! На подъездном окошке первого этажа висят гирлянды, причудливо вырезанные. Надо же, и не сорвал никто! Андрей пристально разглядел свою дверь. Подтёка от собачьей мочи не оказалось. Тоже не большая, но радость. Попривык пёс к нему. Парень вспомнил собаку «Бульку» из своего детства, жившую с ним по соседству. Белая, кудрявая, и очень мохнатая. Булька любила куриные сырые яйца. Бросят ей яйцо, и она обязательно его поймает. Сомкнёт пасть, и чмокает так сладко и старательно! Потом выплюнет раздавленную и обсосанную яичную скорлупу на пол и ждёт добавки. Андрей заулыбался своим воспоминаниям, открыл дверь и занёс их с собой в квартиру.
              —Расскажу Юле, когда придёт.—
              —А когда она придёт?—
              С этой мыслью парень заснул в своей кровати.

              На улице трещит мороз. Как там наша ворона? Десять дней до Нового Года. Подъезд преобразился и выглядел празднично, по-новогоднему. Бульдожка с пятого этажа шумно сопит, поднимаясь по ступеням лестницы. Вниз было легче. Сегодня такой мороз, что подушечки лап собаки прилипали к земле, и тут же костенели на холоде. Ноздри слиплись, глаза щипала метель, так и не успокоившаяся за ночь. Со скоростью звука, пёс справил свою нужду, но последние капли так и повисли ледяными бусинами, на его шерсти под брюхом. Пёс их чувствовал, когда протискивался через вырезанноё отверстие в подъездной двери. Собака остановилась у квартиры нового соседа, прижался носом к дверной щели. Так и есть! Явился! Надо, отметится. Задрал лапу, а не получается. Не оттаяло ещё отверстие для этого дела. Очень удивился. Потом испугался и стал повизгивать от беспокойства. Андрей открыл дверь, услышав за ней возню. На него взглянули расстроенные, выпуклые глаза собаки. Она сидела на попе, и старательно выгрызала ледяные бусины из шерсти внизу брюха.
              —Чего ходишь в такой мороз на улицу?—
              Спросил Андрей, и тут же понял свою оплошность.
              —Потерпи немного, сами оттают.—
              В подъезде холодно, первый этаж к тому же. И ничего у собаки не таяло. Она буквально вгрызалась мелкими зубками в своё брюхо.
              —Эй! Ты давай осторожней там.—
              Андрей решился и взял собаку двумя ладонями за бока. Поднял и посадил квадратное тело на картонку, лежащую на подъездной батарее у окна. Слегка попридержал сначала, потому, как собака стала вырываться. Но почувствовав тепло под лапами и брюхом, пригрелась и успокоилась. В окно даже стала глазом косить, подглядывая за озверевшей метелью. Синоптики сообщили, что таких аномальных морозов в середине декабря давно не наблюдалось.
              —И когда же у тебя там оттает?—
              Спросил Андрей у собаки. В ответ, та завиляла хвостом. Вырываться уже и не думала. Они вместе, понаблюдали за разбушевавшейся стихией за окном.
              —Готово! Вон и картонка уже мокрая.—
              —С кем ты там разговариваешь, Андрей?—
              С верхнего этажа свесилось лицо Юли.
              —С приездом тебя. Как поездка?—
              Сердце у парня затрепетало. Он ожидал увидеть Юлю, но всё равно было неожиданно.
              —Здравствуй Юля! Я приехал.—
              —Вижу, что приехал. Что с собакой?—
              —Ничего. Я её размораживаю.—

              Не знаю, какими словами парень расскажет девушке собачьей проблеме, когда та спустится этажом ниже, но расскажет, и они будут долго смеяться. Собака уходить домой спешить не будет. Она будет сидеть на полу подъезда, задрав голову смотреть на смеющихся людей. Совсем не понимая, что сама она и есть причина этого смеха. Ну и конечно на смех Юли вышел сначала Максим Викторович, затем появился Костя. Отец запретит стоять дочери в холодном подъезде. Костя спустится, без приветствия подойдёт к ним, дождётся, когда Юля начнёт подниматься по лестнице, и будет шагать с ней рядом по ступеням.
              —Ты позвони мне.—
              Вслед девушке скажет Андрей.
              —Позвоню.—
              Ответит Юля, с надеждой смотря на отца. Ей очень хотелось, что бы он пригласил Андрея к ним в гости, но тот молчал и ждал её у открытой двери. Потом закрыл её, как-то по-особенному, крепко придавив к дверному косяку. Дочь следила за отцом и старалась поймать его взгляд, но тот отводил глаза. Он явно был чем-то не доволен.

              Как же так получается? Юля чувствует в себе радость. Причина тому, вернувшийся с поездки дальнобойщик. Какая романтичная и в тоже время мужественная профессия! Все остальные почему-то по-другому реагируют на эту новость. Зоя Викторовна, стараясь разрядить возникшее напряжение между отцом и дочерью, стала рассказывать о Маше и Саше лежащих в больнице.
              —Нужно обязательно рассказать об этом Андрею.—
              —Ведь он не знает ничего о них.—
              Максим Викторович тяжело вздохнул на реплику дочери.
              —Пусть ему расскажет о детях Костя.—
              Предложил он.
              —Я вместе с Костей сделаем это.—
              Обрадовалась девушка, хоть какой-то реакции отца на Андрея.

              Максим Викторович маялся за столом, решая задачу, которая состояла в том, что он и Зоя Викторовна, уедут на работу, а дочь останется в квартире одна. Костя сердится на Юлю из-за Андрея и наверняка уйдёт к себе.
              —А вдруг придёт дальнобойщик!—
              Так думал отец, разглядывая ворону, присевшую на ветку за кухонным окном и явно разглядывающую людей за столом. Веткой ворона пользовалась как качелями, и ей это нравилось.

              Сложившуюся ситуацию приводит в порядок женщина. Она предлагает мужчине, не бояться прихода в их отсутствие нового соседа, а пригласить самим его в гости, тем самым обозначив его время пребывания в их доме. Обрадованный отец, вышел к дочери со словами:
              —Мы пригласим Андрея сегодня на ужин, а вы с Костей его не беспокойте, пусть человек отдыхает после тяжёлой работы.—
              —Вон, какую красоту сотворила. Вечером и отдашь Андрею.—
              Отец имел в виду поделки дочери.
Юля собралась что-то ответить отцу с большим энтузиазмом, но её мягко перебил отец.
              —Приглашу его сам, когда пойдём на работу с Зоей Викторовной.—
              Затем посоветовал ей прибраться у себя в комнате и вымыть посуду.

              В этом году, отец повезёт дочь на курс лечения в Петербург после Нового года, но вызов ещё не пришёл. Зоя Викторовна уже собралась на работу и стоит в коридоре в замшевых перчатках с сумочкой одного цвета, они куплены Максимом Викторовичем в это же время, только в прошлом году в Петербурге. Кстати всё это много раз примеряла Юля, в отсутствие отца и Зои Викторовны. Конечно, на много лучше перчатки и сумочка смотрятся на человеке с «ногами». Юля вспомнила выходку Костика, когда тот заявил о том, что у неё нет ног. Неужели и она, когда ни - будь, сможет, вот так легко пройтись, слегка покачивая сумочкой в руке, легко поддернуть перчатки, что бы сидели на руке как вторая кожа. Взрослеет женщина! Потому и мысли, совсем уже взрослые приходят на ум.
              —Что-то не так!—
              Спросила Зоя Викторовна, уж очень пристально смотрела на неё Юля. Слово « падчерица» не подходит для Юли. Пусть, это слово, никогда не придёт ни к кому в голову из у стоящих в прихожей людей.
              —Вы очень красивая, Зоя Викторовна.—
              —И папин подарок, очень вам идёт.—
              Женщине приятны слова девушки.
              —Мы обязательно купим, что- либо подобное и для тебя.—
              —Да, дорогой?—
              Жена повернула сияющее лицо навстречу мужу.
              —Непременно.—
              Отец снова весел.
              —Мне сейчас не надо.—
              Все поняли, что имела в виду Юля.
              —Пока не надо, моя хорошая. Не скучай и Костю не обижай.—
              —Кто его обижает? Сам себе что-то напридумывал!—
              Они ушли. Максим Викторович настолько успокоился, что прошёл мимо двери Андрея, но его остановила Зоя Викторовна. Глазами показала на дверь нового соседа дальнобойщика.
              —Ах, да!—
              Максим Викторович позвонил.
Андрей был тут как тут. Но увидеть Максима Викторовича, ни как не ожидал. А тот забыл все приготовленные слова.
              —Э-э-э…. Мы ….—
              —Мы знаем, что наша дочь обещала сделать для вас Новогодние украшения.—
              —Ждём вас сегодня вечером, на раздачу.—
              Пришла мужу на выручку Зоя Викторовна.
              —Верх белый, низ чёрный.—
              Пошутил Максим Викторович.
Но шутку парень не оценил. Рос он не во времена пионеров и комсомольцев.
—Часиков в семь. Вам будет удобно?—
Почти строгим голосом спросил Максим Викторович.
              —Нам будет удобно.—
              Ответил парень.
              —Нам… Вам…—
              Бурчал Андрей, закрывая за визитёрами дверь. Встреча с Юлей, да ещё такая не далекая, его обрадовала. Заскочил в ванную комнату. Изобразил перед зеркалом победный жест. Заметил, что сильно оброс, даже шея. Теперь есть дела! Сходить к отцу и в парикмахерскую. Принять душ. Погладить рубашку, а джинсы и так сойдут! Они же чистые. Звенит телефон. Звук как будто из земли. Где он есть? Пока бегал по квартире, что бы найти его, тот отключился.
              —Вдруг Юля!—
              Сокрушается парень.

              Через несколько минут вся квартира была перевёрнута. Телефон нашёлся. Он скатился с матраса, и лежал на боковушке кровати, прислонясь к стене. Оказалось, звонил старший брат, младший брат перезвонил, услышал сердитый голос.
              —Ты почему телефон не берёшь, и сам не звонишь ни мне, ни отцу?—
              —Ты где? Ты доехал до дома?—
              Отдохнувший, весёлый от предстоящей встречи с Юлей, Андрей растерялся. Он совсем забыл про свои прямые обязанности, и ему было неловко. Вчера так мело и морозило, что он не чаял себя от радости, что добрался до дома.
              —Я к отцу только что собрался идти.—
              —Потом в гараж, машину сдам.—
              —Наоборот нужно! Техосмотр, самое главное.—
              —Праздники начнутся, до нас очередь может не дойти.—
              Снова разгневался старший брат.
              —Ну, конечно же, именно так и сделаю.—
              —Лолу в районную больницу отвезли.—
              —Воспаление лёгких.—
              Объявил новость старший брат.
              —Я не виноват.—
              —Не говори глупостей! Как дети.—
              —Давай делай то, что необходимо. Пока.—

              Но новость о Лоле всё же взволновала Андрея. Опять вспомнился остросюжетный вечер в торговом вагончике у дороги. Одета Лола была как на карнавал. И что за манера ходить почти зимой почти голой, куда её мать глядит только! Вспомнил, как его мама заставляла надевать майки и тонкое трико под джинсы, а он сопротивлялся. Рука парня перед зеркалом непроизвольно легла на грудь, и пощупала майку на груди. Привык уже, даже и не чувствует. Как стал работать с братом, так и стал носить и то и другое. Правда, нижнюю часть надевал только в поездку. За окном в комнате послышался грохот. Интересное приспособление есть на окне квартиры Андрея. Каким-то образом сразу форточкой прикреплён короб, сваренный из металлического прута. Когда открываешь форточку, получается дополнительная холодильная камера. Вот на это сооружение пыталась взгромоздиться ворона. Вернее она всегда использовала короб как посадочную площадку, но сегодня в нём лежат продукты и за ними ничего не видно, что происходи в помещении, хоть свешивай голову, хоть не свешивай, бесполезно. Птица возмущена. Если вороне зацепиться с боку короба, поближе к стеклу, тогда она будет похожа на попугая, висевшего вверх ногами. Ворона не попугай, она не может себе этого позволить. Ворона тяжело спрыгивает на подоконник. Снег с него мгновенно облетает, и птица замирает, провожая его взглядом до земли, тем самым теряет драгоценные секунды равновесия. Поворачивает голову, что бы заглянуть в комнату через стекло, но лапы уже медленно сползают по металлу. Несколько беспомощных взмахов крыльями, не дают птице поддержки, и беспорядочное перебирание лапками по холодному подоконнику не приносят ожидаемого результата, кроме грохота. Расстроенная ворона вынуждена взлететь на форточный короб снова. Даже дерева нет рядом с окном новосёла, а по кустам шастать вороне не позволяет вес. За ней наблюдает смеющееся лицо парня за стеклом собственного окна. Забавное поведение у этой птицы. А уж, какое оно забавное у людей, по мнению вороны! Ей понаблюдать за ними, как в телевизор посмотреть. Оставим Андрея. Он должен поставить машину в гараж, сдать путевой лист, отчитаться за солярку и посетить отца и парикмахерскую.

              Узнав, что с младшим сыном всё в порядке, отец успокоился и решил всё-таки достать старую искусственную ёлочку и поставить её туда, где она всегда стояла при жизни жены. Пожилой человек чувствовал, что это будет нелегко, что воспоминания нахлынут с новой силой. Он долго сидел в кресле и раздумывал обо всём понемножку. Наконец решился и встал. Открыл дверцы кладовой. Глазами нашёл ёлочку, завёрнутую простыней. Достал и развернул. Сердце в груди кувыркнулось. Стало казаться, что раздастся сейчас голос его Валентины, и она начнёт журить его. То он не туда поставил ёлочку, то он не расправил ей веточки, то она кривобокая у него как всегда. Пытаясь стряхнуть наваждение, человек собрал простынь и решил вынести её на двор и вытрясти. Целый год пролежала вся в пыли, да и Валентина всё равно заставила бы это сделать. Балкона у них нет, первый этаж. Накинул на плечи куртку, открыл дверь и шагнул за порог квартиры. Пришлось ему сразу посторониться, по лестнице спускалась женщина и прошла мимо него в момент открывания дверей.
              —Простите….—
              —Ничего….—
              Женщина спешила, и он её не разглядел. Но дыхание перехватил знакомый запах духов «Зелёное яблоко», именно такие духи, нашла в кармане куртки Матвея мать, когда заметила оторвавшуюся пуговицу и решила её пришить. Сам флакон потряс женщину своей красотой. Он был в форме яблока, даже стебелёк и листочек на нём были стеклянными. Смятая серебристая коробочка была там же в кармане. Ей захотелось узнать их запах, и женщина решила открыть. Флакон оказался такой сложной конструкции, что у неё не получилось. Верхняя половина слегка проворачивалась, но не шла дальше. За этим занятием застал её старший сын, вышедший из спальни.
              —Пуговицу решила пришить, а карман тяжёлый. Мешает….—
              —Вот достала и любуюсь.—
              —Какой только красоты сейчас нет! Правда, сынок?—
              Мать виновато улыбнулась.
              —Это я тебе купил.—
              Не задумываясь, соврал Матвей.
Но сейчас это было правдой. Он действительно хотел сейчас подарить духи матери. В памяти всплыло капризное лицо теперь уже бывшей подружки «козы-егозы», и её писклявое нытьё:
              —По серьёзнее, что ни будь, нельзя было!?—
              Коза-егоза надула розовые с блёстками губки и отвернулась к боковому стеклу машины.
Флакон в её руках, а коробочка в руках Матвея. После этих слов, коробочка жалобно хрустнула в мужской руке. Матвей мягко забрал флакон из рук проказницы и без эмоций выбросил в открытое окно кабины со своей стороны прямо в снег.
              —Дурак!—
              Подружка выскочила из машины и пошла в сторону своего подъезда.
              —Ненормальный!—
              Донеслось из него.
              —Дяденька, это ваш?—
              Матвей выглянул из кабины.
Придерживая одной рукой шапку ушанку, а другой рукой протягивая флакон духов, у машины стоял мальчик лет шести. Невдалеке его ждала женщина и улыбалась. Видимо они видели эту сцену.
              —Спасибо малыш. Выронил нечаянно. Бывает….—
              —Бывает.—
              Хором произнесли мать и сын, и пошли по своим делам.
Мусорить у чужого дома Матвей не хотел, потому и засунул смятую коробочку в карман, а сверху на неё лёг флакончик. И не разбился же ведь! Наверное, потому что, он весь кругленький.
              —Какой у нас сегодня день?—
              У мамы расцвело лицо.
              —Да ни какой. А! Новый год скоро.—
              —Раз уж нашла, значит и получай свой подарок.—
              —Спасибо, родной мой! А как же он открывается?—
              Мать забыла про пуговицу и словно маленькая девочка держала в руках духи, как долгожданную куклу. Вдвоём они долго вертели флакон, боясь отломить стеклянный листочек, пока не вышел младший сын из своей комнаты, и играючи, легко отвинтил верхнюю часть стеклянного яблока. Духи и распылитель оказались, только в нижней его части.
              —А что ж коробочка вся смятая?—
              —В снег уронил, потом в кармане размокла. Собрался выбросить, да забыл.—
              —Я рад, что тебе они понравились.—
              Матвей был счастлив вместе с матерью.
И потом ещё сколько раз, сердце его будет радоваться, видя как его мать, радуется его духам.

              Сначала запах новых духов слегка раздражал мужа. Затем он привык и перестал их замечать. А тут, как по сердцу ножом! Запах жены! Он привалился к косяку открытой двери. Смотрел в спину женщины в кроличьей шубке. Словно чувствуя его взгляд, она оборачивается и пристально смотрит на него.
              —Вам плохо?—
              —Нет, что вы….—
              —Я знаю. Я врач. Причём ваш, участковый врач.—
              —Заходим тихонько назад. Так! Присаживаемся….—
              —Я сейчас разденусь.—
              Она снимает шубку и вешает её на крючок у двери. Пуховый платочек сдвигает с головы на плечи. На шее висит стетоскоп.
              —Ваши духи….—
              Засмущался мужчина.
              —У вас астма? Вы на учёте?—
              —Я вроде бы, всегда в меру стараюсь….—
              Обеспокоился врач.
              —Да бросьте вы свою тряпку.—
              Она выхватила простынь из его рук.
              —Не хватало вам ещё и пыли надышаться.—
              —Нет у меня астмы. У вас духи, как у моей жены.—
              —Она умерла недавно. Осенью.—
              —Да, да. Припоминаю….—
              —Я вас послушаю и померяю давление.—
              —Раздевайтесь….—
              —Через рубашку можно?—
              —Ох уж эти мужчины! Сколько вам лет, что бы так смущаться!—
              Но сделала, как он хотел. Расстегнула несколько пуговиц на груди, послушала. Померила давление. Мужчине вдруг страшно захотелось, что бы женщина побыла подольше рядом с ним и не уходила. А та встала, пошла на кухню, быстро нашла корвалол, накапала убойную дозу, развела водой и заставила мужчину запить им какую-то таблетку.
              —Через пятнадцать минут, ещё раз накапаете и выпьете. Договорились?—
              —Забуду я….—
              Мужчина превращался в капризного мальчика.
Доктор размышляла, но недолго.
              —Хорошо! Проконтролируем….—
              —Тогда давайте, угощайте меня чаем.—
              —Намоталась я по этажам, вся взмокла.—
              —Вы говорите духи, а я думаю, что от меня только медициной пахнет.—
              —Причём, всю мою сознательную жизнь.—
              —Я на пенсии уже, но практикую.—
              На кухне мужчина взял в руки спички и заварной чайник. Постоял, потом пригласил сесть доктора, потом уселся сам.
              —С вами всё ясно.—
              Женщина встала и прихлопнула ладонями об стол.
              —Беру команду в свои руки!—
              Доктор занялась обычным женским делом, завариванием чая. По ходу действий убирала лишнее со стола, или наоборот, обнаружив что-то нужное для чаепития, ставила это на стол. Старательно вымыла стол перед всем этим. По пути смахнула пыль с подоконника, полила цветок. Мужчина сидел чинно, тихо-тихо, затаив дыхание и не сводил глаз с женщины. Расслабиться он так и не смог.
              —Вот сейчас напою чаем и станет вам легче. Уверяю!—
              —Потом повторим приём корвалола, и вы будете как огурчик.—
              Она обнаружила варенье под окном, из запасов жены, поджарила гренки. После первой гренки и чашки чая, мужчина стал разговаривать. Достал сыр из холодильника, нарезал его сам. Всё вдруг стало, как было раньше, до смерти жены. На него бурчали, о нём заботились, и тот же запах духов.
              —Выпишу вам «Панангин». Таблетки не дорогие.—
              —Будете принимать по две штучки утром и вечером.—
              —Десять дней, но каждый месяц.—
              —Сердечную мышцу надо кормить. Пора уже!—
              —Забуду я….—
              Женщина внимательно посмотрела на него, немного дольше, от чего хозяин опустил глаза. Допила свою чашку, сполоснула под краном в мойке, поставила сушиться. Накапала корвалола, дала выпить мужчине. Померила давление. Похлопала его по руке, как бы говоря, что всё в порядке. Всё это время оба не произнесли ни слова. Встала и направилась в коридор, где оделась. Завязала платок, привычным жестом поправила его, что бы лежал, так как надо на голове.
              —Придётся зайти и напомнить.—
              —Правда, зайдёте?—
              Выдохнул мужчина.
              —Зайду.—
              Дверь закрылась.
Коридор стал светлым. А что он должен был сделать? Ах, да! Простынь. Да ну её! Мужчина сгрёб её и засунул в кладовку. Установил ёлку. Долго косился на неё, не кривобокая ли она. Долго наряжал. Красивая получилась елочка. Скоро сын придёт, тоже радость.
              —Ты какой-то особенный сегодня.—
              Вместе с младшим сыном в прихожую проник холодный воздух. Мужчины поеживались и радовались встрече. Андрей потирал руки.
              —Что это у тебя лекарством пахнет?—
              —Да раздавил пузырёк нечаянно. Когда теперь выветриться?—
              —Не врёшь, пап?—
              —Нет, сынок, всё у меня хорошо.—
              —Ой, мамина ёлочка уже стоит!—
              —Да, успел вот, до твоего прихода. Хороша?—
              —Ещё бы!—
              —Давай накормлю гренками, сынок.—
              Отцу показалось, что он теперь сможет и сам их поджарить, ведь только что наблюдал это действие. Сын увидел в сковороде квадратные поджаристые следы.
              —Ну, побалуй меня, как мама.—
              И стал наблюдать, как отец резал и макал хлеб в сладкую воду, как переворачивал гренки на горячей сковороде лопаткой. Подумал, что сможет их приготовить теперь и сам, и угостить Юлю. Вспомнил про галушки из творога, что научился делать у Анны, и совсем загордился собой. Только вот нет у него такой же лопатки, а если вилкой переворачивать, то могут развалиться. Надо купить, обязательно! А где такие могут продаваться?
              —Сколько отдыхать будете?—
              —Да теперь только после новогодних праздников выпустят на трассу.—
              Пальцы рук стали жирными. Андрей взял в руки кухонное полотенце зелёного цвета, с шишками по краям. Мама его доставала перед Новым годом и вешала на ручку духового шкафа. Сразу становилось по-новогоднему празднично на кухне. Вытирать руки не стал, повесил на духовку. Обошёлся бумажной салфеткой. Отец заметил и тоже загрустил.
              —Где кошка, пап?—
              —Сынок, ты прости меня! Не углядел за ней.—
              Отец рассказал, как выскочила та на лестничную площадку и долго не заходила. Как уж он её не уговаривал! И в руки не давалась, убегала всё. Решил её проучить и закрыл дверь на какое-то время. Подумал, соскучится и забежит домой по первому зову. Открыл, а её и след простыл. Сколько ходил и по этажам, и по улице, нет её! Как сгинула! Расстроились, помолчали. Стало неловко обоим.
              —Пап пойду я, пригласили меня к себе соседи на ужин.—
              —Это хорошо сынок, с соседями надо дружить.—
              —А по кошке не расстраивайся, дело житейское.—
              —Пока пап.—

              Мороз крепчал. Небо чернело и рушилось прямо на голову, если смотреть на него какое-то, время не мигая, запрокинув голову. Молодой месяц похож на цыганскую серьгу. Так и хотелось поднять руку, снять серьгу с неба и положить в карман. Под ногами ледок, и всюду, где только можно. Даже между деревьями, где никто не ходит. Солнце днём согрело снег, и он оплавился сверху, как сыр в печи, а к вечеру застыл коркой блестящей при свете уличных фонарей. Наледь легла на всё, что произрастает из земли и теперь всё сверкает торжественной немного надменной и холодной красотой. Лёгкое дуновение ветра, едва шевелит ветви деревьев и заставляет наледь трескаться. Тонкие, нежные звуки сопровождают этот процесс. Тихий, прозрачный перезвон бередит душу. Права великая актриса Раневская сказав, что красота, это страшная сила. Красота сегодняшнего вечера, безжалостная красота. Своей тяжестью она обрушит к утру на землю слабые ветви, и даже целые деревья. Только подумал обо всём этом наш парень и свалился на ледовую дорожку. Неловко так! И всё потому, что руки держал в карманах брюк. Джинсы тесные. Кромка кармана крепко держала руку потому, что носят джинсы в обтяжку и не позволила руке во время сбалансировать. Пока прокручивал эти мысли в голове, прошло время, в течение которого за ним наблюдала женщина из машины скорой помощи.
              —Чего лежим? Ничего не вывихнул, не сломал?—
              Она уже стояла рядом.
              —Спасибо, кажется, ничего не сломал.—
              —Вставай потихоньку и прислушивайся к себе.—
              —Действительно, всё в порядке. С Наступающим тебя!—
              Женщина побежала в сторону машины скорой помощи. Водитель в ней сердился.
              —У нас столько ещё адресов, а вы норовите даже на улице найти лежачих.—
              —Поговори у меня, а если твой вот так, и ведь никто и не подойдёт.—
              —Тьфу ты Господи! Типун вам на язык.—
              —Вот и не гневи Бога! Рули давай.—
              Машина аккуратно покатилась по скользкой дороге. Женщина выглянула из кабины посмотреть на парня. Тот отряхивал руками брюки и смотрел в её сторону. Доктор сдвинула пуховый платочек с головы, он мягко обнял женские плечи, как бы благодарил доктора за отзывчивость и исполнение своего долга.

              Андрей спешил в парикмахерскую. В ней тепло, кресло мягкое и удобное. Лёгкие прикосновения рук, парикмахера усыпляют. Захотелось вздремнуть. Глаза сами закрылись. Негромкая воркотня женщин, иногда прерывалась взрывом смеха, на что пожилая женщина уборщица, суетливо собиравшая упавшие на пол волосы, сердито бурчала на них:
              —Сороки белобоки….—
              И продолжала своё дело.
              —Что мама не ходит к нам?—
              Обратилась к Андрею мастер.
Внутри у парня сердце сжалось, потом оборвалось и покатилось вниз.
              —А мама сюда ходит?—
              —Сюда, на это же кресло и садится.—
              —Передавай привет. Скоро Новый Год и у нас скидки.—
              Губы у парня так и не разжались, но мастер услышал ответ:
              —Умерла мама.—
              Обычно в таких случаях «охают» или «ахают» и выражают соболезнование. Этот же мастер, задержала взгляд в зеркало на парня, вся как-то осунулась лицом и просела. Минуту назад Андрей думал, что мастеру лет тридцать пять. Сейчас на него смотрела чья-то пятидесятилетняя мама. Женщина в сердцах бросила ножницы и расчёску на столик. Сняла с клиента пеньюар, бросила его в корзину и подошла к ночному окну.
              —Ну что за жизнь!—
              Стекло отразило лицо женщины, усталость на нём, и страх перед быстротечностью череды дней.

              А за окном сверкал предновогодними огнями город. Отражение Андрея появилось рядом с отражением мастера на фоне переливающихся городских огней. Он протягивал мастеру деньги. Та отвела его руку.
              —Иди. Иди с Богом сынок.—
              Вмиг постаревшая женщина не захотела расстаться со своей печалью, и осталась стоять у окна, и только стекло отделяло её от темноты зимней ночи.
              —Возьмите деньги….—
              Андрей продолжал переминаться с ноги на ноги возле мастера.
              —Да иди уже!—
              Женщина ласково подтолкнула парня в сторону выхода.
              —С тебя жизнь уже взяла и не спросила….—
              Тяжёлый вздох проводил его.
Дверь за клиентом закрылась. Женщины стали обсуждать грустную новость, перебивая друг друга.
Мастер вспомнила про кулебяку с капустой, которую ей предлагали подруги, но она отказалась. Вот уже полгода, как она питается, строго поддерживаясь диеты, составленной для неё знакомым диетологом.
              —Путь простит меня Зоя Викторовна!—
              —Давай свою кулебяку, подруга! Да чайник включи!—
              Женщина сбросила с одеревеневших за время смены ног красивые танкетки со стразами и бабочками. Задвинула их под клиентское кресло. Сжимала и разжимала пальцы ног, разглядывая яркий педикюр на них, просвечивающийся через колготки. Рядом упали на пол войлочные сапожки доисторических времён «прощай молодость». Это уборщица сняла их тёплыми с батареи и принесла парикмахеру.
              —Ой, какая прелесть! Тепло как в печке.—
              И разломив кулебяку, парикмахер налил и ей чаю.

              Андрей спешил, как мог. Наледь повсюду. Прохожие с осторожностью передвигали ноги по скользкому катку обледеневшего асфальта. Шли частыми шашками, переваливаясь, словно пингвины, особенно женщины, пожилого возраста, с сумками и пакетами. Шарфы сбились у ворота пальто, шапки съехали на затылок или набекрень, волосы выбились, а поправить нечем, руки то заняты ношей. Взмокли, но героически несут нужное вкусненькое домой. Как хорошо иметь свой дом!
Андрей вошёл в арку. К его ногам прижимается кот. Мешает шагать.
              —Упаду же!—
              Возмутился парень.
Кот спешит вместе с ним к подъездной двери. Эта дверь нынешнюю зиму встречает во все оружие, с новой и крепкой пружиной. С усилием открывает её человек. Дверь ещё не захлопнулась, а кот уже скачет по ступеням лестницы далеко впереди. Прыгает на батарею, переходит на подоконник и давай срывать лапой приклеенные к стеклу бумажные снежинки. Так старается, что встал на задние лапы во весь свой рост и стал казаться невероятно длинным.
              —Поганец ты сосед!—
              Андрей берёт кота за холку и несёт назад по ступенькам к выходу. Открывает входную дверь и вышвыривает кота на холод. Какое-то время Андрей стоит, не двигаясь за дверью в подъезде. Потом приоткрывает дверь и смотрит. Кот сидит, виновато поджав хвост на лавочке, и внимательно смотрит на человека. Кот знает, что провинился и что он наказан. Потому и не делает попыток забежать в подъезд.
              —Если шалить не будешь, то заходи.—
              Приглашает Андрей.
Кот слегка припав к земле, спешит в подъезд. Собачья прорезь в двери с тяжёлым куском резины его пугает, да и собакой пахнет. Парень смотрит на окно, там кота нет. Думает:
              —Молодец.—
              Вставляет ключ в замочную скважину, открывает дверь квартиры, перешагивает порог и слышит за спиной в подъезде звуки. Оборачивается и видит такую картину. По ступеням сопя, спешит слюнявый бульдожка. В пасти его начало цветной гирлянды, висевшей на почтовых ящиках, а вся её основная часть шуршит и волочится за ним следом по ступеням. Движущийся конец гирлянды, яростно обрывает кот, пытаясь удержать. Увидев нового соседа, собака останавливается, что бы повилять хвостом в знак приветствия.
              —Привет.—
              Говорит Андрей.
              —Агав.—
              Отвечает собака и роняет бумажное творение Юли на пол.
Кот так расстарался, что его тело несколько раз обмотала гирлянда. Упав на спину, никого не видя и не слыша за шуршащей мишурой, кот яростно рвал лапами на себе бумажные цветные кольца. У Андрея зачесались руки. Ему захотелось надавать тумаков и тому и другому. Видя, что новый сосед не обращает на его приветствия должного внимания, собака вновь переключилась на кота. Коту было не больно, когда собака грызла его бока, ведь это просто игра. Вдвоём, не разобрать кто за кем, они бросились вверх по лестнице. Ну не бежать же парню за ними вослед! Человек улыбался. Ему стало немного легче, после грустного и неловкого разговора в парикмахерской. Вспомнилась женщина, метнувшаяся к нему на помощь из скорой помощи, когда он упал.

              Люди зимой становятся добрее. Конец ноября проходит в трепетном ожидании у тёплых батарей первых снежинок и смены серых красок за окном на белые цвета. Декабрь весь в заботах и подготовке к Новому году, выбор подарков, сюрпризов. И совсем неважно будут ли они такими яркими, какими мы ожидаем их каждый раз! Есть повод быть настоящими, искренними. Есть повод, не стыдясь заявить о своей любви родным, знакомым, соседям, да и просто, прохожему на улице. Пользуйтесь этим! Праздничный январь пролетает на одном вздохе, в нём Новый Год, рождество Христово, старый Новый год, Крещение. Февраль заставляет теснее прижаться друг другу, держаться за руку, потому как под снегом попадается ледок. Поднимать воротники друг у дружки, поправлять или потуже завязывать шарф, показывая этим свою заботу и привязанность. Мы становимся добрее к животным, мёрзнувшим на улицах города. Выносим им, или скидываем с балконов остатки пищи со стола, а не выбрасываем в мусоропровод, как это делаем летом. Они ждут подачек под нашими подъездами и балконами. День короткий, ночь длинная. Мы больше времени проводим вместе, а не расползаемся как лебедь, рак и щука в разные стороны летом, по каким-то, якобы очень важным делам. Сковывает зима нас, в хорошем смысле этого слова.

              Время семь часов вечера. Андрей всё ещё сомневался, идти ему в гости в джинсах и футболке, или надеть брюки и рубашку, и какую рубашку, и надо ли надеть свитер. Станет жарко, а снять его он постесняется. С пустыми руками идти неудобно, и вспомнил он об этом только сейчас. Вот возьмёт и не пойдёт ни куда человек. Андрей уселся весь в раздражении на диван у телевизора. Шёл восьмой час, а решение на ум не приходило. Юлю увидеть хотелось, всё равно хотелось.

              В квартире, куда приглашён Андрей, Юля с замиранием сердца ожидала звонка в дверь. Костя был тут как тут, как всегда манипулирует джойстиком у телевизора, изредка произносил вслух какое восклицание, или ногой пинал пол с досады, если что-то не клеилось в игре. Зоя Викторовна накрывала на стол. Максим Викторович пребывал в хорошем настроении и совсем забыл о своём приглашении Андрея в гости. Был сильно удивлён, открыв дверь и увидев дальнобойщика. Его память быстро освежила своим восклицанием Зоя Викторовна. Как порядочная хозяйка, она провела парня мимо насупившегося мужа и позвала Юлю. Она вышла из своей комнаты со счастливым лицом и заковыляла навстречу Андрею. У того сердце зашлось от жалости к ней. Парень, не знал, идти ли навстречу девушке, или остаться стоять у двери. У Кости вытянулось лицо при виде гостя. Он застыл с пультом в руке. Всё видящая и понимающая Зоя Викторовна кинулась расставлять замершие мужские фигуры. Одеревеневшего Костю подняла с кресла и отправила мыть руки в ванную комнату, где он останется очень надолго. Андрея попросила идти с Юлей на кухню и усадить её там на стул. Насупившегося Максима Викторовича заставила нарезать чёрного хлеба, потому как белый был уже нарезан, но надо, же было его чем-то занять, что бы прошло замешательство. Получилось! Пока хлеб резался, Максим Викторович прокрутив в памяти сегодняшний день, уверился в инициативе исходящей от него, успокоился и снова был само обаяние. Андрей и Юля сидели рядом. Слепой бы увидел их радость от встречи. Потому отец попытался вклинить свой стул между молодыми людьми, но встретив негодующий взгляд жены, смирился и присел рядом с ней. Тефтели с гречкой разложены по тарелкам. Маринованные помидоры и огурцы притягивали взгляд и возбуждали аппетит. Время ужина. Трапеза всегда успокаивает и сближает людей. Не было и в этот раз исключения. Хозяин излучал благодушие, расспрашивал парня о его работе. Восхищался даже! Как то так получилось, что и Андрей, смог взять в руки вилку и с большим удовольствием умял за оби щёки, так похожие на мамины, тефтели Зои Викторовны. Легко отвечал на вопросы Максима Викторовича, локтем ощущая локоть Юли.
              —Лишнюю тарелку наложили….—
              Сказала Юля, надеясь прервать поток вопросов отца к Андрею.
              —Как лишнюю? Это Костина.—
              Удивилась Зоя Викторовна.
              —Разве он у нас?—
              Спросила Юля.
              —Ну конечно у нас!—
              Зоя Викторовна вскочила и открыла дверь в ванную комнату.
Там стоял, так и не помыв руки, Костя и не скрывал свою злость. Губы его передёргивались. Он яростно вертел собственный палец одной руки в кулаке другой. Последнее время, Зоя Викторовна заметила в поведении юноши приступы злости, в его случае вполне оправданные, учитывая его психическое нездоровье. Недолго думая, она развернула Костю к раковине, и как маленького стала умывать холодной водой. Затем вытерла полотенцем, со смехом ущипнула его за щёку и вытолкнула из ванной.
              —А вот и наш стеснительный!—
              Холодная вода сделала своё дело и привела в чувство ревнивца. Ну а вкусная еда, довела дело до конца, и Костя стал сам задавать вопросы Андрею. Тот пообещал взять его с собой в гараж, когда будет принимать машину в поездку, а потом завезти домой. Костя настолько расположился к Андрею, что позвал к себе в гости, посмотреть всем уже известную, необыкновенную ёлочку, купленную Фёдором в прошлом году. Молодёжь засобиралась идти к нему. Зоя Викторовна радовалась этому решению. Ей хотелось обсудить с мужем поведение Костика.
              —Ты живёшь один, как я.—
              Андрей разглядывал Костину комнату. Он осознал, что и у него и у Кости нет матери. Вспомнил Юлин рассказ о её семейной трагедии. Ощутил Костину неполноценность.
              —Совсем забыла! Костик сходи, принеси из моей комнаты коробку.—
              —Она стоит на кровати.—
              —Сама сходи.—
              Не задумываясь, брякнул Костя, ведь он был занят гостем.
Андрей обернулся посмотреть на реакцию Юли на бестактно брошенную фразу Костей. Та покраснела лицом, и руками подтягивала к себе батик.
              —Я схожу, ты позвони родителям.—
              Предложил Андрей.
              —Там украшения для твоей комнаты.—
              Обрадовалась девушка, доставая свой телефон.
              —Снова вы?—
              Максим Викторович открыв дверь снова увидел Андрея.
И опять, как скорая помощь, показалась Зоя Викторовна с коробкой в руках. Это она ответила на звонок Юли.
              —Почему я обо всём узнаю последним?—
              Возмутился Максим Викторович, закрывая за Андреем дверь.
              —Потом, вот так же, как эту коробку, он уведёт и дочь!—
              Но тут ему пришли на ум, сказанные Костей слова в адрес его дочери:
              —Думаешь, ты нужна, ему без ног.—
              Совсем расстроился и запутался в своих выводах.
              —Зоя, что нам делать с этим парнем?—
              —У нас нет прав на это.—
              Ответила та.
              —На что, на это?—
              Переспросил Максим Викторович.
              —На то, что бы что-то с ним сделать.—
              Зоя Викторовна была спокойна и рассудительна как никогда.
Она стала рассуждать, говоря, что у всего есть начало. И оно уже положено, если
Максим Викторович имеет в виду симпатию молодых людей. А то, что она есть, ясно как Божий день.

              Молодёжь переселилась в квартиру Андрея, что бы украсить её Юлиными поделками, и там сложилась тёплая обстановка. Общее дело сплотило ребят. Костя забыл о ревности и полностью поглощён общением с новым другом. Андрей чувствовал себя покровителем и даже учителем по отношению к Косте. Если окинуть беглым взглядом период времени после смерти матери, то станет очевидным, что Андрей изменился до неузнаваемости. Стал вполне самостоятельным мужчиной, хозяином собственной квартиры. Вёл расчёты по оплате жилья, вёл хозяйство в доме, зарабатывал на всё это сам. Жизненные границы расширились, и в его мир вошли новые люди со своими судьбами. Пришло и стало понятным чувство сопереживания и участия, которое влекло за собой ответственность за свои поступки. Юлин батик всё чаще и чаще, грустил в одиночестве. Она осмелела и научилась пользоваться всеми подряд предметами мебели, для своего передвижения. Молодые люди, увидев её замешательство, двигали стулья в её сторону, и она благополучно добиралась до них. Права была Зоя Викторовна, успокаивая Максима Викторовича. Молодёжь занята делом. Забыта ревность, исчез классический треугольник. Костя впустил в свой мир нового человека Андрея.

              Отец Андрея всю ночь не спал. Мысленно разговаривал с покойной женой, просил у неё прощения за возникший интерес к участковому доктору. Сам себя смущался и своих слов тоже. Но так ему становилось легче, и он продолжал в полголоса говорить с ней и утром, занимаясь делами на кухне. Сходил на улицу, вынес мусорное ведро. Поговорил с соседом, который чистил снегом и веником ковровую дорожку. Долгим взглядом проводил машину скорой помощи. Она медленно проехала вдоль дома к последнему подъезду и остановилась. Из неё вышла женщина и мужчина с квадратным чемоданом, и скрылись в подъезде. Вроде она, вроде и нет. Отогнал от себя эту мысль. Поговорили с соседом о погоде. Как косточки на неё проклятую реагируют! Да и давление скачет. Не забыли похвастаться детьми и внуками. Разошлись по домам. Дома вымыл ведро, вытер его насухо и застелил газетой. Их теперь, кладут в почтовые ящики неимоверное количество, и пахнут они так дурно, что читать их или разглядывать, нет ни какой возможности и даже вредно для здоровья. Жильцы освобождают забитые газетами ящики, тут же складывая их у батарей, или разбрасывая, куда попало. Более добросовестные жильцы собирают макулатуру и выносят на помойку.

              Человек печально кивал головой, размышляя об этом. Звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Сердце сбилось с ритма и запрыгало в груди. Вот старость не в радость! Может кошка нашлась. Уж очень тосковал человек без животного. Повеяло холодом в открытую дверь. За порогом стояла женщина в пуховом платочке.
              —Как вы себя чувствуете, после моего визита?—
              —Плохо!—
              Воскликнул мужчина, и тут же поправился.
              —В смысле здоровья, хорошо.—
              —Вы ко мне?—
              —Кроме вас есть ещё кто-то?—
              —Давайте приглашайте уже, а то холода напущу.—
              Женщина перешагнула порог его дома. Всего пять слов в том предложении и одно действие. Киньте в замёршую реку камень. Побегут в разные стороны трещины по льду, развалится он на части, покажется живая вода и утащит осколки. Студёная вода всегда чистая, станет просматриваться дно и странно зелёные водоросли для зимнего времени.
              —У вас такое лицо, будто вы ждали чего-то другого.—
              Женщина внимательно разглядывает мужчину.
              —Ждал другого.—
              Машинально подтвердил её слова мужчина.
Тут же понял свою оплошность и стал объяснять. Мол, кошка у него пропала недавно. Выскочила в подъезд и не вернулась. Привык к ней! Плохо без неё.
              —Кошка говорите? А какого цвета?—
              —Так разве у них цвет бывает? Так, всякая какая-то.—
              —Понятно, значит не чёрная.—
              —Нет ли у вашей кошки, выше носа белой звёздочки?—
              Женщина прошла в комнату и достала тонометр.
              —Вы её видели? Где?—
              Обрадовался мужчина.
              —Вот сейчас померяем давление и поговорим.—
              Рука стала набрякать вместе с манжетой от аппарата. Мужчина не любил это ощущение. Пульсирующая кровь в венах на руках и онемевшие пальцы. Скорей бы всё закончилось!
              —Слегка повышено. Разрыв небольшой есть.—
              —Спишем на волнение за кошку.—
              —Нет, это я вам рад.—
              —А кошку уже не жалко?—
              Чему - то веселилась женщина.
              —И правильно! Чего её жалеть?—
              —Ей неплохо живётся у меня, только вот одна часто остаётся в доме.—
              —Она у вас?—
              —Она у нас.—
              Женщина рассказала, как однажды выходя из квартиры больного на пятом этаже, увидела молоденькую кошку в окружении двух здоровущих котов. Прямо под лестницей, что ведёт на крышу. Жена больного, к которому она приезжала, своего кота еле утащила домой, а второй продолжил приставать к кошечке. Спросила, чья она, оказалась приблудной. Зима время суровое для животных. Окотится в подвале весной, есть ей будет нечего, котята вымрут, а оставшиеся в живых будут маяться. Отодрала она вцепившуюся кошку в перила и забрала с собой. Очень уж понравилась ей нелепая белая звёздочка на лбу, как у лошади из далёкого детства, что возила мимо их дома на телеге хлеб для столовой у вокзала. Так и звали лошадь – «звёздочка». В то время ещё существовал гужевой транспорт.
              —Радость, какая! Вот сын обрадуется!—
              —Это он её нашёл и принёс, сразу после смерти жены.—
              Женщина врач одевалась.
              —Панангин вы конечно не принимаете?—
              Мужчина виновато молчал.
              —Нажарьте мне, как в тот раз, гренков.—
              —Сегодня не могу, машина ждёт.—
              —А вот на гренки и за кошкой, приглашаю к себе.—
              —Кстати, как её зовут?—
              —Да ни как, не зовут.—
              —Вот и имя придумаем.—
              Они обменялись телефонами и она ушла. Он ещё долго стоял в прихожей у двери, вдыхая знакомый запах духов. Вот вам предновогоднее чудо! Одно то, что приближающийся Новый год так щедро одарил человека надеждой на новое счастье, сделает его по настоящему новым.

              Андрей, лёжа в кровати, пытался открыть глаза. Звонил сотовый телефон. Не хотелось вставать, не хотелось брать телефон в руки, хотелось спать.
              —А вдруг Юля?—
              Мелькнула мысль. Сон как рукой сняло. Одеяло в сторону и бегом по холодному полу, первый этаж всё-таки, искать назойливый аппарат.
              —Сынок! Радость, то какая!—
              —Нашлась наша кошечка, нашлась!—
              Голос отца звенел от радости.
              —Вот это здорово, пап! Я скоро приеду.—
              —Чего по дороге купить?—
              —Не надо ничего! Мы за ней съездим, а на обратном пути в магазин заскочим.—
              —А то кто ж её в машине держать будет?—
              —Понял! Пока!—
              Андрей кинулся в ванную комнату, слегка смочил лицо водой и назад одеваться. Чуть не упал, когда пытался вздеть ногу в штанину брюк. Хлебнул из бокала наспех приготовленного чая и обжёгся. Рука дёрнулась, и пролился кипяток, только что налитый. Вместо того, что бы быстрее снять мокрые и горячие брюки, стал промокать их полотенцем. Ткань не остывала. Снял брюки, да поздно. Над коленом горело красное пятно размером с ладонь. Всегда обожженное место необходимо остужать холодной и содовой водой. Видно в детстве Андрей не обжигался потому, как таких действий он не предпринял. Результат не заставит себя долго ждать. Помахал полотенцем, лучше не стало. Намочил и стал прикладывать, больно. Бросил всё и, надев не по сезону спортивный костюм, а на него куртку, поехал на маршрутке к отцу. На холоде кожа ноги болела, и казалась мокрой. Отец был почти одет и так радовался, что не заметил, как морщится от боли сын.

              Машина остановилась возле частного домика. Аккуратненький такой, чистенький. Забор не высокий. За ним виден хорошо спланированный дворик, лавочка с элементами ковки, и такой же фонарик возле неё. Деревья снизу чем-то обмотаны, розы присыпаны аккуратными кучками свежих опилок. Не большая площадка из досок в центре двора, приподнятая над землёй. На ней стоит плетёная из искусственного прута садовая мебель. Чинно, скромно, красиво. Две мужские головы, одобрительно разглядывали чужую собственность.
              —Собаки видно нет.—
              Произнёс отец.
              —Ты позвони человеку, пап.—
              Андрей еле терпел боль.
На крыльцо вышла женщина с кошкой на руках.
              —Пётр Степанович, а вы позовите её.—
              —Интересно, узнает она вас по голосу? Позовите.—
              Предложила Анна Владимировна.
              —Кс-кс-кс….—
              Позвал кошку отец Андрея, имя то у неё не было. Та сразу развернула голову на сто восемьдесят градусов и беззвучно открыла рот. Кошка мяукала, но им не было слышно.
              —Узнала! Узнала! Ах ты, предательница!—
              Радовалась женщина гостям, и морозному ясному дню.
              —Проходите же….—
              Мужчины прошли двор и поднялись по ступенькам. Ни одна доска не скрипнула под их ногами. Всё говорило о хорошем и бдительном хозяине дома. Кошка так и рвалась из рук женщины. Она звонко мяукала. Дом наполнился смехом, восклицаниями. Радостью дом наполнился.
              —Что хмурый такой?—
              Обратилась хозяйка к Андрею.
              —Отец говорил, что ты обрадуешься находке.—
              —Да нет, я рад, у меня нога болит.—
              Нельзя произносить слово «болит» в этом доме. Реакция всегда одна. Женщина передала кошку мужчине и подошла к парню.
              —Как болит? Где?—
              —Что с тобой сынок?—
              Отец повернул встревоженное лицо к сыну.
              —Ой, да что вы все так забеспокоились?!—
              —Обжёгся я. Чаем. И всё.—
              Попытался отговориться Андрей.
              —Вот мы сейчас это «всё» и посмотрим. Снимай штаны.—
              Хозяйка мыла руки.
Сын умоляюще посмотрел на отца, тот только пожал плечами, руки держали долгожданное, тёплое тельце животного. Кошка терлась головой о его подбородок.
Штаны снялись вместе с кожей. Отец так и ахнул. Анна Владимировна вызвонила коллег со скорой помощи.
              —Необходимо обработать под лампой. Участок не маленький.—
              Отец выглядел испуганным. Сын побледнел лицом.
              —Это больно?—
              —Не больнее чем сейчас. Куда ты опять надеваешь штаны….—
              Всплеснула руками женщина.
              —Как ребёнок! Сиди и не тревожь ногу.—
              Хорошо иметь друзей по работе. Одного взгляда хватило им, что бы вынести вердикт:
              —Анна Владимировна, мы его забираем.—
              —Куда?—
              Вытянулось лицо у отца.
              —В больницу, папаша. В ожоговое.—
              Подхватили парня под руки и вынесли из дома.
Тем временем Анна Владимировна положила в пакет две тарелки, для первого и для второго. Бокал с алым маком на боку, ложку, да небольшое полотенце. Заглянула в холодильник и добавила в пакет пару яблок и апельсин, да пачку печенья. Вынесла всё это следом за ними. Вернулась, к притихшему Петру Степановичу. Тот расстроился и выглядел побитым.
              —Всё обойдётся. Молодой. Заживёт быстро.—
              —Хорошо, что пришли ко мне.—
              —Да я и не знал ничего.—
              —Что ни делается, всё к лучшему. Позже документы вашего сына отвезём.—

              Как это здорово, когда два одиночества, перестают его ощущать. Видимо так и случилось с мужчиной и женщиной, потому как легко и непринуждённо лилась их беседа.

              Больничная кровать, это такое сооружение из металла, которое никогда, нигде, и не кому не будет по нраву. Над ногой Андрея установили проволочную конструкцию, похожую на теплицу в миниатюре. Сверху положили марлю, ожог покрыли пеной, сказали лежать и ногу не тревожить. Чего её тревожить, если она и так уже растревожена. Андрей сердился, мысленно ругал себя за неосторожность. Несколько раз в палату забегала сестричка, требовала паспорт и полис. Долго ждать решения этого вопроса не пришлось. В палату зашёл отец и женщина, у которой они сегодня были в гостях. Общаются меж собой раскованно, даже руками соприкасаются.
              —Они похожи.—
              Андрей внимательно смотрел на отца и женщину. В душе шевельнулось недоброе чувство. По поводу чего? Он ещё не разобрался, а пока, выдавил что-то вроде улыбки в сторону женщины. Когда они вышли из палаты, больной с соседней койки спросил:
              —Мать с отцом?—
              —Ага.—
              Согласился Андрей, почему и зачем сам не знает.

              День заканчивался. Зимой так, стемнело за окном, значит ночь, хоть на часах всего пять часов вечера. Читать предложенный соседом замусоленный журнал не хотелось.
              —Ты чем угораздился?—
              —Чаем.—
              —Я кислотой. До кости проела проклятая. Химический ожог!—
              В голосе говорящего слышались нотки восхищения.
Андрей злился на самого себя и ждал обещанного сестричкой снотворное на ночь.
Отец Андрея не чувствовал себя сегодня одиноким. Немного смущался, но привычка вести диалог с покойной женой заставила его, как всегда перед сном рассказать ей о событиях уходящего дня. Неловко и долго просил у жены прощения за общение с доброй и заботливой женщиной. На что та улыбнулась ему из царствия Небесного, и прикрыла ему своей ладошкой глаза, после чего человек заснул. Не должно быть в царствии Небесном ни зла, ни ревности.


Продолжение: Дела земные. Мама. Глава 9 - http://www.proza.ru/2016/12/04/2055