Дела земные. Мама. Глава 10

Глава десятая



              Под прядями замёрзшей ивы стоит новая лавочка на кованых ножках. Ножки для надёжности Матвей врыл в землю и залил цементным раствором. Стоит и красуется новый забор из нескольких кованых секций, между которыми кладка из красного кирпича. Калитка, повторяет узор ковки на лавочке. Всё это успел установить и построить Матвей поздней осенью, и теперь творение рук человеческих радует глаз живущих в доме людей. Воду провёл в дом, и крышу собачьей конуры оцинковал.

              Анна проснулась. Лежит и вспоминает приснившийся сон, стараясь разобрать его в подробностях. Снился отец Матвея, со свежевыпеченным, ещё тёплым караваем в руках. Якобы сам выпек его в настоящей русской печи дома.
              —Проснулась?—
              Матвей заботливо прикрыл одеялом плечи жены.
              —Отец твой приходил, с горячим хлебом.—
              Мужчина уставился на женщину вопросительным взглядом.
              —Во сне приходил.—
              —К чему бы?—
              —Плохого ничего не должно быть.—
              Женщина прижалась к мужчине.
              —Ещё поваляемся?—
              —Давай.—
              День начинался не солнечный. За окном не радостный вид на огород. Кошка, не поспевшая с вечера в дом, старательно таращит глаза, пытается хоть что-то разглядеть через окошко внутри дома. Беззвучно раскрывается кошачий рот. Муж и жена смеются над ней, а кошке не до смеха. Кошка эту ночь порадовала собаку своим присутствием в будке. Есть недостаток в собачьей гостинице, собака пахнет невыносимо. Мужчина встаёт и открывает форточку. Кошка мгновенно оказывается в комнате. Виновато бросает взгляд на хозяйку в кровати и спешит к своей тарелке на полу в кухне.
              —Там у неё что ни будь есть?—
              —А ты пойди ей ещё и разогрей!—
              —Ты что ревнуешь?—
              Муж вернулся к тёплой жене.
              —Надо же для порядка….—
              Они прячутся под одеяло как в детстве с головой. Вставать не хочется. Человек впитывает тепло другого человека.
              —Что будем есть?—
              —Вот вы все такие мужчины. Только глаза откроете, а рот уже жевать начинает.—
              Забурчала женщина.
              —Я не только о себе пекусь!—
              —Вон кошка уже на кухне. Дитё скоро встанет….—
              Оба встают и направляются в другую комнату, что бы полюбоваться новым забором и калиткой в окно, которое смотрит на трассу. Стало семейным ритуалом смотреть утром на новый забор. Жена берёт с пола тапочки мужа, смотрит, а тот навстречу ей с её тапочками.
              —Спасибо любимый.—
              —И тебе спасибо.—
              Кошка старательно моется. Тарелка на полу блестит. Завидев хозяев, спешит в комнату к Валентинке. Она знает, что только с пробуждением девочки появится пища на общем столе и ей перепадёт, что ни будь ещё. Мужчина преграждает ей путь.
              —Не тревожь дитя.—
              Кошка запрыгивает на старое кресло, где ей постелено и сворачивается калачиком. Только ушки её будут реагировать на любой стук ножа и посуды. Зимой всегда есть хочется. Дом потихоньку наполняется звуками, запахами и тихими разговорами мужа и жены.
              —Деда! Деда приехал!—
              Из комнаты вылетает Валентинка на босу ногу и бежит к двери. Матвей подхватывает её на руки и устремляется к окну. За запертой калиткой стоит отец. За ним видна его машина.
              —Сон в руку.—
              Матвей передаёт дочь матери и, набросив телогрейку на плечи, выходит встретить отца. С гордостью открывает новую калитку. Отец помогает выйти из машины женщине в пуховом платочке и таких же варежках. Старомодно, но так мило.
              —Здравствуй сын, зови в дом.—
              Собака машет хвостом. Вытянув передние лапы, потягивается, стараясь привлечь в себе внимание людей.
              —Ты что ж не гавкаешь? Хозяев не предупреждаешь?—
              Отец обращается к собаке. Та радостно поскуливает в ответ.
              —Так ты ж свой пап.—
              Женщина поспешно роется в сумке, достаёт что-то и бросает собаке. Звонко щёлкают челюсти. Собака ловит на лету гостинец и уносит его в будку. Все заходят в дом. Радости внучки нет предела. Ей надо успеть пересказать новости. Она так и сыплет ими как из рога изобилия. Тащит новые игрушки, сует их в руки деда, пытается увести в свою комнату, тот вынужден подчиниться. Женщина стоит у двери.
              —Проходите, пожалуйста.—
              Анна разглядывает женщину.
              —Мы с вами тёзки.—
              —Анна Владимировна я.—
              —Будем знакомы.—
              Женщина вынимает из сумки пакеты с домашней выпечкой, мясной рулет собственного приготовления и всё ставит на стол.
              —Матвей только что спрашивал, чем будем завтракать.—
              Смеётся Анна.

              Потом выйдет дед с внучкой. Все сядут за стол, и отец сам не ожидая в себе смелости, сможет рассказать детям о себе и женщине, сидящей с ним рядом.
              —Старый я уже, нельзя мне одному.—
              Закончил рассказ отец.
              —Какой же ты старый, раз женишься!?—
              —Анне снились пироги всю ночь.—
              —Не пироги, а каравай.—
              Поправляет Анна.
              —Поздравляю отец!—
              Отец и сын встают и обнимаются.
              —Андрей знает?—
              —Ты старший. С тебя первого спрос. Расскажем, успеем….—
              Анна Владимировна алеет щеками и становится удивительно молодой. Любо дорого посмотреть. Отец смотрит и любуется.

              Лола накинула старинный тулуп с вышивкой грубой цветной тесьмой по всему подолу, и решила добежать до подруги, узнать, как у них дела, что Андрей, когда приедет. Курчавый ворот у тулупа был таким большим, что и на голову надевать ничего не надо, только подними его. Дошла быстро. День солнечный. Собака во дворе весёлая, заигрывает с кошкой, а та делает вид, что сердится. Надулась вся, хвост напрягла, стоит как вкопанная посреди двора, а пёс нарезает круги вокруг неё. Окей повернул голову в сторону калитки, помахал хвостом Лоле в знак приветствия и продолжил игру. Возле двора стоит легковая машина.
              —Не иначе заезжая.—
              Решила Лола, разглядывая дом и двор через металлический ажур решётки. Упёрлась лбом в неё и загляделась на собачью радость, прислушалась к солнечному теплу через тулуп в спину, и задумалась об Андрее, о себе, о «диком» свидании в вагончике. Во всём виновата она сама. Сама придумала и заманила парня в вагончик. Стыдно вспоминать. Тихая нега наполнила её, захотелось прямо здесь, в тулупе подремать на солнышке. Прикрыла глаза и расслабилась. Жужжание возле уха пробуждает её сознание. Упираясь затылком и плечами о калитку, она нехотя поворачивается лицом к дороге с закрытыми глазами к солнечному теплу. Жужжание повторяется. Что происходит? Не хочется отрывать глаза, шевельнутся, не хочется. Солнечный свет сквозь веки расплавил мысли и желания. Путь будет только этот свет сквозь веки, и она будет наслаждаться им. Жужжит, снова жужжит…. Лолита с трудом заставляет себя повернуть голову на бок, с трудом открывает глаза. Ей в глаза смотрит огромный объектив фотоаппарата. Она видит своё отражение, такое маленькое, и такое чёткое на выпуклой линзе, что начинает разглядывать себя. Камера приближается, объектив жужжит и снимает. Пряди ивы, покрытые тонким футляром льда, свисают ей за воротник тулупа, вперемежку с прядями её волос. Она ежится от их холодного прикосновения и жмурится от солнца. Оно сверкает в льдинках на ветвях ивы. Фотоаппарат жужжит.
              —Чудесно…. Восхитительно!—
              Слышится мужской голос и Лола видит перед собой высокого крепкого парня затянутого в джинсы так, что ткань готова лопнуть от одного прикосновения к ним. Стоит себе с фотоаппаратом в руках и в одной рубашке, правда фланелевой, и держит посиневшими руками жужжащую игрушку. Стоит почти вплотную.
              —Тебе чего?—
              Злые серые глаза сквозь соломенную чёлку смотрят в объектив пришельца. Тот ещё раз пожужжал фотоаппаратом. Лола сменила гнев на милость.
              —Простынешь…. Ты же раздетый совсем.—
              —За вами спешил. Шёл в вагончик купить, а тут вы в такой экзотике.—
              Парень имел в виду тулуп. Его всего передёрнуло. Видно мороз давал о себе знать.
              —Вы к кому-то приехали?—
              —Мы проездом. Вон микроавтобус…—
              Парень указывает рукой в сторону дороги. Там стоит машина с тонированными стёклами.
              —Идите, оденьтесь. Простынете!—
              У автобуса откатилась дверь в сторону и люди, сидящие в ней стали звать парня, призывно махая руками.
              —Я сейчас! Оденусь и вернусь.—
              Лола смотрит парню в след. Она видела, как он добежал и сел в автобус, как несколько раз открывалась и закрывалась дверь машины. Люди в автобусе шутили и смеялись, затаскивая назад в салон рвущегося выйти парня. Потом они все помахали ей руками, и автобус скрылся за поворотом. Лола пошла вдоль заборов в обратном направлении. Солнце в спину. Тулуп прогрелся так, что печёт спину, стал тяжёлым, прямо мочи нет, его нести на себе. Дошла до вагончика. Сегодня мама торгует. Дочери её порыв в диковинку. По ступеням еле подняла тулуп на своих плечах.
              —Как их носили? Он же не подъёмный!—
              За прилавком стоит мама. Она посветлела лицом, глаза стали ясными. Мать рада дочери.
              —К весне тулупы всегда тяжелеют.—
              —Чего ты его надела?—
              —Подол у пуховика затёрла губкой, висит, сохнет.—
              —Москвичи выручку хорошую сделали.—
              —Что москвичи могли у нас найти?—
              Необычный день сегодня. Мама в вагончике, первые марта на календаре, встреча с красивым парнем и его восторг от встречи с ней.
              —Сигареты, самые дорогие. Кофе, самый дорогой. Десять пакетов сока и упаковка минералки.—
              —Упаковку стаканчиков, зажигалки ещё.—
              —Так что с первым днём весны доченька. Гуляем!—
              —Мам….—
              —В смысле – мы с выручкой сегодня.—
              Мать начинает переставлять товар на полках. Дочь смотрит в окошко на дорогу. По ней мчатся машины. Сколько не смотри, картинка одна будет. Мамина молодость так же прошла. Вырастила детей и на этом закончились мечты и планы. Что дальше? Мама не старая, а мужчин в посёлке свободных нет. Работы тоже нет. Когда-то мамин проезжий ухажёр притащил на прицепе украденный по дороге пустой вагончик, да денег дал завести товар. Первое время заезжал проведать, переночевать. Потом только, что бы набрать необходимое из продуктов без денег. Не знали, что уже делать с ним, как он сам исчез и больше не появлялся. Вагончик тот уже врос в поселковую землю. Приварили к нему металлическую лесенку с поручнем, что бы удобнее было подниматься покупателям. Словно себя приварили к нему на веки вечные вместе с лестницей.

              Первое марта. Первый день весны. Восемь градусов ниже нуля с утра в городе. В полдень зазвенит капель с крыш, и словно под душем будут купаться воробьи и голуби. Люди расстегнут верхние пуговицы пальто шуб и курток, снимут шарфы, их концы будут свисать из карманов. Костя вышел из подъезда. Стоит в задумчивости с минуту и направляется в сторону общежития. Тяжёлая дверь поддаётся нехотя. Спёртый, смрадный воздух перехватывает горло. Как хорошо, что в комнате вахтёров Маша одна. Из левого уха Маши торчит вата.
              —Что это у тебя?—
              —Ухо стреляет мочи нет.—
              —А температура?—
              —А чем её мерить? Нечем...—
              —Сменить тебя придут?—
              —Придут.—
              —Тогда иди ко мне. В холодильнике мёд с алоэ в тёмном флаконе, согрей и закапай. Поспи, пока я на работе буду.—
              Костя кладёт у окошка свои ключи от квартиры.
              —В моём шкафу столько женских тряпок для тебя лежит, соседи натаскали. Посмотришь заодно.—
              —Хочешь, искупайся. После пяти я приеду.—
              Смотрят друг на друга. И вроде как не стыдятся себя, но молчат. Ещё молчат.
              —Квартиру ты знаешь.—
              —В ней никого нет, и никто не придёт. Один я живу.—
              Снова молчат.
              —Я пошёл. Опоздаю ещё на автобус.—
              Костя трогает рукой ключи, как бы напоминая Маше о них.
На него внимательно смотрят глаза девочки и не моргают. Дверь общаги за ним сердито хлопает.

              К двенадцати часам дня, Костя закончил сбивать сосульки с прогулочной веранды для маленьких детей и с прачечной. Посыпал песком дорожки, почистил крыльцо от наледи и вошёл в детский дом, что бы согреться. Обед уже скоро. В это время Маша, словно мышь пуганная, с великим трудом попав ключом в замочную скважину, открывала дверь чужой квартиры.
              —Тук-тук…. Я захожу….—
              Она не узнаёт собственного голоса. Он осип. Далее для самой себя:
              —Кошка. Ты одна? Мне Костя разрешил, я и пришла.—
              Маша медленно передвигается по квартире. Ухо напомнило о себе, она сморщилась. Кот направился в кухню, где стал добросовестно таранить лбом дверцу холодильника. Маша открыла холодильник и нашла баночку с содержимым чайного цвета. Открыла, понюхала, попробовала на вкус. Оно! Обмакнула вату из уха в лекарство и заложила обратно. Ночное дежурство даёт о себе знать. Глаза слипаются. Она подходит к шкафу и открывает дверцу. Минуту разглядывает груду женских вещей под одеждой на вешалках, трогает что-то пальцами, но желания достать и примерить нет. Смотрит на кровати. Одна застелена покрывалом, другая всем своим видом говорит о том, что в ней сегодня спали. Проклятое ухо! Бедненькое ухо! Она садится с краюшек, старается терпеть боль. Тело просит горизонтального положения. Укладывается на кровать, которая убрана, поджав под себя ноги. Затихает в надежде, что боль уйдёт. Через минуту накидывает на себя край покрывала. Согрелась и заснула.

              В детском доме тихий час. Костя сидит, прислонившись спиной к стене на Сашиной кровати, читает вслух книгу «Изумрудный город», в том месте, где лев говорит о своём желании быть храбрым, а соломенноё чучело просит для себя разума. Дети всегда принимали Костю спокойно. Его наивность была им сродни. Если воспитатель говорил речь, о том, что они «должны» или « не должны» и уходил, то Костя просто был с ними. Ему задавали вопросы, и Костя с детским выражением лица начинал думать над ответом. Дети видели в нём себя и начинали помогать ему в ответе.

              Маша проснулась. Ей было хорошо, тепло и мягко. Ухо не болело. Вставать не хотелось. Она помнила, где она, и потому встала и тщательно расправила покрывало на кровати. Хотелось пить, во рту сухо. Кот не пришел к ней на кровать и не спал с ней. Тяжелый запах исходил от одежды гостьи. Кот водил за ней глазами на расстоянии с подоконника. Гостья пошла на кухню, зажгла газ и поставила чайник. Открыла холодильник, рассмотрела его содержимое. Достала сыр, масло, нашла батон хлеба и попила чаю. Убрала за собой и вернулась в комнату. За окном солнце клонилось к закату. Маша открыла шкаф. К приходу хозяина вещи были примерены, аккуратно сложены в две стопки. В одной те, которые носят в холодное время года, в другой вещи для лета. Она долго разглядывала газовую колонку, но так и не решилась её зажечь. Настроение было хорошим, как и у любой женщины, попавшей в новые улучшенные условия, да ещё с кучей новых нарядов. Вещей было действительно много, и забирать их в каптёрку было неразумно. В окно увидела Костю идущего домой, присела от неожиданности. Чувство неловкости заставило её суетливо поправлять на себе одежду. Звонок звонил, а она сидела под окном и думала:
              —Почему он звонит, а не заходит. Он ведь хозяин.—
              —Маша открой мне! У меня нет ключей. Они у тебя.—
              Раздалось из подъезда.
Гостья так и вспыхнула щеками от стыда и бросилась исправлять свою ошибку. Кот от её стремительных действий спрятался под кровать. Костя сразу почувствовал новый запах в квартире, так пахнут новые дети, поступающие в детский дом. Запах горя и одиночества и предательства людского.
              —Саша прислал привет. Как ухо?—
              —Начинает дёргать.—
              —К вечеру болезни обостряются.—
              —А температура? Измеряла?—
              —Чем?—
              —Сейчас дам….—
              Костя порылся в кухонных ящиках и вынес градусник.
Ему было приятно, что в доме он не один, тупо сидящий у телевизора. Сел напротив Маши на кровать сестры Эли. Подождали.
              —Ого! А только шесть часов. Что же в ночь будет?—
              Костя разглядывает градусник.
              —Странно! Я не чувствую. Днём болело всё. Поспала и прошло.—
              —Значит, было тридцать семь с чем-то, при такой температуре всё тело болит.—
              —Давай лечится. Я знаю как. Ложись в кровать до утра.—
              Маша помолчала.
              —Меня искать будут.—
              Снова помолчали.
              —Пойду, скажу.—
              Костя направился в коридор и стал одеваться.
              —Не поверят. Я с тобой.—
              Им нужно было только перейти двор, пройти мимо частного домика и вот оно, общежитие.
              —Смотри сама девка. С дитём на работу не возьмут.—
              —С каким дитём? Саша живёт в детском доме.—
              —То, Саша….—
              Рассерженная вахтёрша хлопнула дверцей окошка.
Маша не знала, что делать. После проведённого дня в чистой, тёплой квартире, ей не хотелось на лежак, за перегородкой в каптёрке. Парень мягко тянул за рукав куртки, увлекая её за собой. Вахтёрша осуждающе смотрела на них через стекло окошка. Если бы вахтёрша вышла и потянула девочку за рукав в каптёрку, она бы туда пошла. Но, вахтёрша не вышла, а за руку тянул Костя. На улице стемнело, и Костя вёл Машу в свой дом, который обещал уют и защиту.
              —Привет, Костя!—
              —Привет, Андрей. Вернулся с поездки?—
              —Ага….—
              Они прошли мимо нового соседа с первого этажа, как связанные. Одновременно наступая ногами на ступеньки. Андрей проводил их взглядом. Хотел набрать номер телефона Юли и рассказать об увиденном, но мужская солидарность выдала сигнал «стоп».

              Костя, как дорогое приобретение, завёл Машу в квартиру. Старательно повесил свою и её куртки на вешалку. Подвинул сапожки ближе к обувной полочке. На кухне нашёл парацетамол, согрел и закапал в Машино ухо мёд с алоэ. Напоил, накормил, и спать уложил. Посидел рядом, посмотрел телевизор и сам улёгся. Перед тем как уснуть, строгим взглядом оглядел спящую девочку напротив – не раскрылась ли она, и с чувством выполненного долга закрыл глаза. Ночью Маша проснётся, вспомнит где она, разглядит спящего в кровати у стены напротив Костю и почувствует новые перемены в своей жизни. В кровати удобно, радует ощущение чистого белья. Жар спадёт, и она станет анализировать происходящее с ней.
              —Ты писить хочешь?—
              Раздался в темноте голос Кости.
              —Да.—
              —Пойдём.—
              Они быстренько, по очереди, как в детском доме, без всякого смущения сбегают в туалет и нырнут, каждый в свою тёплую кровать. Перебросятся несколькими фразами и заснут снова.

              Судьба Кости, сделала очередной виток в его жизни, заселив пустующую кровать сестры Эли в его квартире. Предыдущий виток ознаменовался решением сестры жить с Фёдором. Забрать девочку Машу из каптерки общежития было самостоятельным решением Кости. Парень явно взрослеет, умнеет, раз совершает такие поступки.

              Обиженный вниманием хозяина к девочке кот, всю ночь будет подходить к кровати Маши и собирать ноздрями воздух вокруг неё. Не нравится ему, как она пахнет! Наутро, проводив Костю на работу, Маша полежит в ванне, наполненной для неё Костей, и выйдет из неё совершенно другим человеком в Костиных тапках. Подберёт из нового гардероба вещи для дома, наденет их и в итоге получится совершенно другой человечек. Вещи с себя она сложит в полиэтиленовый мешок, завяжет его и поставит к двери. Выходить из чужой квартиры, что бы выбросить мусор не посмеет. Волосы высохнут и распушатся. Они понравятся коту, и он попробует достать волосы девочки лапой с подоконника. К приходу Кости, Маша приберётся в комнатах, натушит овощное рагу, сварит кисель. Всё что попалось на глаза, то и будет использовано.
              —У тебя светлые волосы.—
              Скажет Костя с порога.
              —А ты думал, какие они?—
              —Я не думал. Я сейчас увидел.—

              Костя принёс сдобную булку, разломив её, пополам съели, запивая киселём. Коту в тарелку наложили того, что Костя принёс с работы. Пакет с Машиными вещами Костя вынес, чем очень обрадовал кота. Потом парень будет закапывать ей в ухо, которое уже не стреляло, мерить нормальную температуру, смотреть телевизор и рассказывать о Саше. Они чистили зубы по очереди одной щёткой, разбирали кровати и долго болтали счастливые глупости в предвкушении сна и ещё одного, такого же завтрашнего дня. Кот сначала приляжет к Косте, потом перейдёт к Маше. И так, несколько раз за ночь. Костя забудет про телефон, и что надо звонить сестре, а когда она сама позвонит, весёлым голосом отрапортует, что у него всё в порядке.

              Но всё хорошим не может быть всегда. Когда-то придут люди из «опёки», и будут возмущаться по поводу их совместного проживания.
              —Поступил сигнал….—
              Так они скажут.
Когда девочка жила в рабах у вахтёрш, преступным путём лишённая жилья и нормальных условий, без денег, без документов – сигналы не поступали. Печальная действительность! У всего есть обратная сторона, и даже эта ситуация принесёт положительные результаты. Машей займутся «органы», ей выдадут новые метрики, медицинский полюс. Поставят на какой-то там учёт, но жилья не предоставят, так и останется она жить у Кости. Жить как жил брат с сестрой. «Опёка» будет наносить периодически визиты, скорее похожими на облаву, но вскоре им поднадоест и они отстанут от детей. Пересуды среди соседей умолкнут потому, как подъезд заселён добрыми людьми, у которых есть свои заботы. Время, словно карандаш великодушного художника, мелкими штрихами заретуширует совместное проживание двух детей и подведёт эти отношения к норме, даже без намёка на интимные отношения, которые возникают между мужчиной и женщиной.
              —Странные они.—
              Эта фраза, часто будет звучать им вслед. Почему? Потому что Костя и Маша, смотрят на мир и людей в нём глазами брошенных детёнышей. Только в своём доме, плотно прикрыв дверь, будут позволять своим глазам светиться радостью. Спустя несколько лет, эти странные уже не дети, своими жизненными устоями, обратят на себя внимание многих людей, вызовут к себе уважение их, и станут примером некоторым из них.


Продолжение: Дела земные. Мама. Глава 11 - http://www.proza.ru/2016/12/05/1600