Человек из ниоткуда. Глава 14. Танцующий с ветром

               


       Он не мог погибнуть, как простой смертный. Человек, переживший смерть родных и близких ему людей, становится бессмертным. Страдания закалили его, ее намеренно желают испугать, таково было первое впечатление. Но страшные слова были произнесены мисс Кроуни, а та не стала бы шутить подобными вещами. Вот теперь они все вместе бегут, не зная куда. Патти, под впечатлением ночных видений, торопилась к владениям преподобного отца Малкольма Чемберлена. Острые шпили католического храма приснились ей в преддверии беды. «Приезжего художника убили», - звучало все реже и реже, по мере того, как Колин, Патти и Ирида приближались к толпе. В начале седьмого утра местные фермеры уже давно были на ногах. Они торопились все успеть сделать, подтягиваясь к рыночной площади, развозили остаток урожая овощей, а также парное мясо, творог, традиционный сыр и молоко по лавкам. Еще немного, и откроются галантерейный и хозяйственные магазинчики, товар сюда доставляли из самого Инвернесса. Жадные до зрелищ жители Леруика плотной толпой окружали лежащего на земле человека. 
 Патти с силой сжала маленькую ладошку Ириды, неизвестно, что ей может прийти в голову. Ирида вырвалась и присела на корточки рядом с лежащим Ларри. Лицо его было похоже на маску, если не пронзительные крики, возвещающие о несчастье, можно было бы подумать, что человек просто остановился отдохнуть и сам не заметил, как заснул, таким умиротворенным и расслабленным выглядело знакомое лицо его. Проведя дрожащей рукой по жестким волосам, Ирида почувствовала, что они влажные на ощупь. Под пальцами медленно растекалась кровь. Немой ужас застыл у нее в глазах. Патти пошатнулась, едва успев, схватится за руку Колина.
-  Он жив? – непонятно кого спросила стоявшая напротив Патти молочница.
-  Кажись, не дышит.
-  Нет, я только что видела, как он пошевельнулся. Без сознания он.
Сквозь с трудом сдерживаемые слезы Ирида внимательно смотрела на Ларри. Впервые в жизни она сталкивалась с несчастьем, постигшим близкого ей человека.
Женщина из толпы, наверное, права, Ириде только что удалось заметить трепетание ресниц Ларри. Она приложила голову к его груди. Жив, конечно, жив.
-  Не надо вызывать врача, пожалуйста, - умоляюще произнесла Ирида.
Толпа вокруг начала редеть, она пресытилась зрелищем. Собравшиеся остались, лишены главного – кровожадного зрелища. Оживший мертвец не представлял для них интереса.
-  Автомобиль! Как же я мог позабыть, - скороговоркой произнес Колин, и тут же кинулся обратно, к дому.
Спустя полчаса все трое собрались возле кровати, на которой лежал Ларри. Он все еще был без сознания, но после сделанной Иридой перевязки можно было не сомневаться, в том, что он будет бороться за жизнь. По непонятным для Колина причинам за врачом так и не послали.
-  Его, видимо, несколько раз ударили по голове сзади, - предположила Ирида. Заметив недоуменный взгляд Колина, она добавила, - Так иногда бывает, Колин…
В голове преданного слуги никак не укладывалось, как это можно подкараулить человека только для того, чтобы размозжить ему голову тяжеленным камнем. Нападавшим должна была двигать ненависть и злоба к жертве.
-  Мы обязательно выясним, кто это сделал, Колин, - свое молчание, наконец, решила нарушить Патти.
Больше всего она желала выяснить, где сейчас Рокки, и долго ли он еще намерен скрываться. В силу врожденного недоверия, своими терзаниями, она решила не с кем не  делиться. Природная сдержанность во всем: от повседневного общения с родными до ведения деловых переговоров, это не единожды спасало ее от пересудов и  любопытных взглядов. По этой причине барон Мал,Истфайе считал, у его супруги  отсутствуют недостатки. Лишь оставаясь с ней наедине, Рокки мог позволить немного покомандовать ею, на время, поддерживая бразды правления в своих руках. Никогда ничего подобного он не допускал в присутствие даже хороших знакомых. Только себе он мог признаться, что шага не может ступить без одобрения Патти. С ней поделилась своими сомнениями соседка, миссис Броуди. Оказывается «его светлость» позволил себе лишнего с…тут добропорядочная миссис назвала какое-то имя, пустым звоном прозвучавшее в голове Патти.  Со слов соседки она поняла, что в Леруике подобное так просто не сходит с рук, вот в темноте художника и подкараулили. Патти, поначалу рассеянно внимающая миссис Броуди, застывшим взглядом уставилась в окно. Там высоко, над линией горизонта маячило обманчивое осеннее солнце, наполовину скрытое за облаками. Всего несколько часов назад его место было занято хозяйкой ночи. Вчера было полнолуние, это многое объясняет. Старый недуг Ларри снова давал о себе знать. Кажется, об этом подумала и Ирида. От их внимательных глаз не остались незамеченными два увеличенных клыка, сверкнувших белизной, в тот самый момент, когда Ирида пыталась влить ему в рот полстакана виски.
-  Надо не спускать с него глаз.
-  Да, - Патти сокрушенно вздохнула, - Нынешней ночью вновь ожидается полнолуние, - изящная белокожая рука осторожно прошлась по осветленным волосам, корни их уже начали принимать первоначальный вид. На затылке волосы пришлось обстричь, но это ничего, не страшно, думала Патти, под повязкой не видно.
-  Не гонись за красотой, лучше подумай, что мы будем делать, если найдутся свидетели, которые видели, как он…
Ирида замолчала, искоса глядя на Патти. Странно, но та не испытывала к ней неприязненных чувств, общая беда объединила их. Когда голову посещают разные тревожные мысли, готовые сорваться с языка, если бы не страх быть услышанными посторонним, достаточно одного взгляда.
Хлопнула дверь, и послышались тихие шаги. На пороге комнаты, где находился Ларри, стоял Колин, - Как себя чувствует мистер Ланкастер?
-  Лучше некуда. С дыркой в голове его ждет просветление и духовное очищение. Учение об «инь» и «янь» говорит нам, что воздействие на «янь» во время полнолуния способствует открытию неизвестных ранее способностей и талантов. Китайские врачеватели давно заметили, если у человека мало «янь», у него наблюдается вялость, слабость организма, бедная мимика, темное лицо его имеет потухший взгляд. Присмотрись повнимательнее к мистеру Ланкастеру, Колин. Он спит, как младенец, ему снится что-то подозрительно интересное, статическим его лицо не назовешь. Оно прямо светится, особенно его шрам на лбу. Для погибшего он выглядит просто замечательно, - Патти перевела взгляд с Ларри на Колина.
Бедняга растерялся. Привыкший доверять словам своих хозяев, он видел совсем иное. Мистер Ланкастер, по его мнению, выглядел хуже покойника. Ослабленный кровопотерей, он из последних сил боролся за жизнь. Дыхание его было почти незаметным, если бы не редкое трепетание ноздрей, Колин решил бы, что молодому мистеру более не суждено очнуться.
-  Колин, что в Леруике говорят о ночном происшествии?
-  Разное, мисс Кроуни. Кто-то жалеет «его светлость», а находятся и такие, которые готовы вершить самосуд. Боюсь, что с сегодняшнего дня, нам трудно будет жить здесь.
-  Чепуха, Колин. Посудачат и успокоятся. Люди питаются слухами, которые они сами же и распускают. Не давайте местным пищу для сплетен, они назавтра забудут о вашем существовании.
Легко сказать, гораздо труднее осуществить предложенное. Значило это, что всем: и Ириде, и Патти и Колину необходимо было, как можно меньше мелькать перед глазами местных жителей. Сидеть дома, не выходя в магазин, прачечную, быть отрезанным от окружающей жизни – настоящее испытание для любознательной Ириды.
Бедный мой Рокки, ты будешь лишен возможности пополнить продовольственные запасы, от переживаний за судьбу бездомного супруга, Патти стала похожа на невменяемую, сидела, подолгу уставившись в одну точку, разговаривала сама с собой. В конце концов, Колин не выдержал первым и скрылся наверху, в самой дальней комнате. Ириде же, некогда было скучать – куры, коза, собака, в отличие от дезертира Брамса, сбегать не собирались, требуя внимания к себе, как минимум два раза в день. Нужно было заручиться поддержкой хотя бы кого-нибудь из соседей, иначе можно будет положить зубы на полку. Перебирая в уме подходящие кандидатуры, Ирида остановилась на миссис Броуди. Она всегда хорошо относилась к Ларри, и не захочет, чтобы его родственники испытывали неудобства. Пока Ирида крутилась в хлеву, а Колин молча переживал за судьбу мистера Ланкастера, Патти мучительно пыталась вспомнить хотя бы один рецепт восстанавливающего силы зелья. В Школе магии она неплохо успевала по соответствующей дисциплине. Ни в первый раз Патти замечала, как только случалось  что-нибудь неприятное, положительный исход дела зависел от какой-нибудь мелочи, которую поначалу упускали из вида. «Стремиться ввысь, где звезд сплетенья, гореть огнем за веком век», - пришли Патти на память слова Ларри.  Может быть, огонь, под покровительством которого, находится воспламеняющий взглядом? Стоило попробовать, огненная стихия не должна была причинить Ларри вреда, а той нечисти, что попыталась овладеть его помыслами и телом, не поздоровится. Сонный взгляд Патти скользил по лицу шурина, опускаясь вниз, не оставляя ничего без внимания. Покрытые темной растительностью мускулистые руки имели слишком длинные ногти на пальцах, резко обозначились вздутые на побледневшей шее вены, торчавшие из-под одеяла ступни ног, были стерты в кровь. Кажется, всего лишь несколько минут назад ногтей не было заметно, они росли прямо на глазах, загибаясь к основанию ногтевой пластины. Но даже это наблюдение не помешало ей расслабиться. Слипавшиеся от навалившегося сна глаза, уставились в одну точку на лбу Ларри, туда, где ломанной линией раскалился докрасна зигзагообразный шрам. Через несколько секунд потяжелевшая голова Патти сползла на подушку, тут же она пристроила и свои руки. Обласканная осенним ветерком, девушка заснула. Она снова была в Норидже, видела Рокки, Ларри катающимися в лодке на старом пруду.  Дул ветерок, слишком теплый для конца октября. Патти сидела на носу лодки и смотрела на водную зябь. Когда-то она все это уже переживала: спокойствие было нарушено ливневым дождем и ураганным ветром, а начиналась непогода с точно такой же легкой зяби. Водяное зеркало колебалось, полюбоваться собой Патти не удалось. Не беда, она и так знала о том, что прекрасней ее нет на всем белом свете. Рокки вчера напомнил ей об этом. Теперь все чаще он приходил к ней во сне. Вот и сейчас ее рука плавно опустилась на его голову. Глядя по шелковистым светлым волосам, Патти представляла, что ласкает ребенка, их сына, который еще не успел родиться. Нежные чувства переполняли ее, ей захотелось прижать его к себе, взять на руки. Мягкий шелк под пальцами стал постепенно меняться. И вот уже на баронессу Мал,Истфайе смотрела обросшая физиономия какого-то незнакомца. Темно русые волосы спутались и свисали сальными прядями, руки, которые бродяга протягивал к ней, были красными, с потрескавшейся кожей и грязью под ногтями. И лишь глаза, серо голубые в темную крапинку в обрамлении пушистых ресниц были прежними. Невообразимо печальными глазами на нее смотрел Рокки. Не в силах переносить немую мольбу, Патти перевела взгляд на Ларри.  С ним вчера произошло несчастье, словно напоминание об этом, повязка на голове была пропитана кровью. «Ларри, тебе необходима помощь. Пора возвращаться, Ларри», - как безумная, шептала Патти. Ответом ей послужил скрипучий громкий смех. В искаженных злобой чертах лица, Патти более не узнавала шурина. Лицо его избороздили глубокие морщины, глаза горели, будто адские головешки, скрюченные пальцы были совсем не далеко от ее шеи. Она закричала. Какие ужасы ей приснились, затаив дыхание, Патти обвела беспокойным взглядом комнату. Все было на месте, Ларри по-прежнему спал, или дремал. Ничто не указывало на ухудшение состояния его здоровья. Бледность, предававшая его лицу благородную изысканность, сменилась ярким румянцем на щеках. Удивительно, но рубца, оставшегося после шрама, не было заметно.  Все тело его казалось обмякшим и расслабленным, так, если бы он спал обычным сном уставшего человека. Патти вздохнула. В комнату заглянула Ирида, и молча кивнула в сторону Ларри головой.
-  Все нормально, - ответила ей Патти.
-  Через четверть часа я принесу тебе поесть.
Патти равнодушно выслушала известия об ужине или обеде, какая разница, все равно, кушать ей не хотелось. Где Рокки? Этот вопрос занимал ее сейчас более всего. Что ей делать: караулить Ларри или бежать искать Рокки? В образе бродяги приходил именно он, в этом Патти почти не сомневалась. Святой Годрик! Семь лет получать образование в Школе магии и рассуждать, как заурядный детектив. Ясновидение, Психометрия, Телекинез -  что из этого ей требовалось применить, для того, чтобы узнать, что сейчас с Рокки? Нет, нет, не хочу, стоило потратить часть своей жизни ради всякой ерунды! Весь мир поделен на две половины: чародеев и людей непосвященных. И те  и другие рождены равными, различия между ними проявлялись позже, но и то, лишь после овладения знаниями и практическими навыками магических наук. Все посвященные несут моральную и нравственную ответственность перед остальными. Множество запретов ограничивают применение полученных знаний в повседневной жизни. Сейчас она, если не считать сонного Ларри, не кому не должна давать отсчет в своих действиях. Итак, начну, пожалуй, с Телепсихии. «Сконцентрируйте внимание на желаемом объекте, мысленно направьте к нему выделенное астральное тело», - вспомнились Патти слова учителя. Сложнее всего было Патти осуществить первый этап сообщения на расстоянии. С закрытыми и открытыми глазами она никак не могла избавиться от видения безобразного старческого лица, с горящими вместо глаз головешками. Навязчивое, оно прожигало ее взглядом, затем по-звериному оскалилось и рассмеялось. Дикий хохот вызвал у Патти желание убежать подальше от отвратительного старикашки.  Внезапно издевательский смех уступил место судорожным всхлипыванием, и уже близкий, знакомый голос: «Мумтаз, где Мумтаз?» Вот оно оказывается, что. Необходимо было испугаться, для того, чтобы сконцентрировать внимание. Проницательный взгляд остановился на Ларри. Что такое он говорит? «Большая вода пришла. Я вижу ее, скоро она заберет наши жизни. Уходите, спасайте детей. Гигантская волна несет смерть». Глаза Ларри были широко раскрыты, он выглядел возбужденным. Наверное, если бы не слабость, он вскочил и показал пример другим, тем, к которым он обращался. Вошла Ирида, неся поднос с едой. Не успев передать его Патти, она застыла на месте, прислушиваясь к бормотанию больного. «Надо молиться. Мудрый Будда не лишит нас своего покровительства. Садху, приди. Пусть прольется твой целительный свет на головы верных слуг твоих. Садху!» Пытаясь успокоить Ларри, Патти положила ему на лоб свою руку. Вопреки ее ожиданиям, лоб был холодным, как лед. Он не бредил, что обычно сопровождается сильнейшим жаром. Зеленые глаза смотрели прямо перед собой, но Ларри никого не видел. Ирида открыла рот, для того, чтобы задать вопрос, но Патти жестом остановила ее. Между тем, Ларри продолжал беззвучно шевелить губами. Патти не могла понять, что  он пытался сказать. Любящее сердце подсказывало ей, как стоит поступить. Изменив голос, она произнесла, - Что нам делать, куда бежать?
Ларри незамедлительно ответил, - Шрипада спасет нас. Надо уходить к центру острова. Не всем суждено будет спастись. Десятки тысяч людей погибнут. Стихия всесильна. Молитесь о наших душах. Посередине океана зародится волна, которая дойдет до Цейлона, Шри-Ланки, Индии. Маленькие острова исчезнут под водой. Будут разрушены многоэтажные дома, размытые морской водой поля,  еще долго не смогут давать урожая. Высокую цену заплатят люди за возможность распоряжаться землей, разводить скот, строить дома и продолжать жизнь. Единственное, за что им не надо платить – за собственную смерть. Многие из несчастных встретят ее, не успев испугаться. Я слышу плач маленького ребенка. Мать его, захлебнувшись, продолжает крепко прижимать дитя к груди. Всемогущий Будда, будь милостив, помоги ему. Он не найдет счастья на земле, так пусть станет счастлив на небе. Обладатель бескрайней мудрости, к тебе внимаю я, да покарает меня справедливая рука твоя, если я украду, солгу или убью живое…-  Частое, прерывистое дыхание сменилось полной неподвижностью, глаза закрылись, не в силах противостоять потяжелевшим векам.  Патти наклонилась над Ларри и несколько раз громко хлопнула в ладоши. Никакой реакции, кажется, сеанс ясновидения закончился.
Жареная грудинка с омлетом давно успели остыть, голод давал о себе знать. Грудинка, уже не источающая дивный аромат, исчезла так же быстро, как и Ирида. На соседней тарелке лежали нежные ломтики уэнслидейского сыра и домашнее печенье. Патти принюхалась, кажется, в тесто была добавлена лимонная цедра. Шумно втягивая воздух, благо никто не мог ее ни видеть, ни слышать, она блаженствовала. Вот, что ей не хватало – лимона, кислого, кислого, чтобы терпкий вкус его заслонил все другие ощущения. Представляя, как сочный ломтик лимона прохладной мякотью лежит у нее на языке, Патти зажмурилась от удовольствия.
-  Я тоже хочу, - неожиданно раздалось у нее над ухом.
Патти обернулась. Ларри сидел на кровати и смотрел то на нее, то на остатки сыра.
-  Очнулся, Нострадамус! Я думала, что ты не попросишь ничего, кроме сотэ или манж-ту под арахисовым соусом.
-  Патти, я действительно очень хочу, есть, и готов сделать все, что угодно за остатки этого чудесного сыра.
-  Ну, если тебя удовлетворит столь очевидная малость… - она протянула ему тарелку. 
Неплохо выглядит для смертельно больного, исподтишка присматриваясь к нему, сделала заключение Патти. Стоит его расспрашивать о том, что произошло с ним накануне или повременить, ей долго гадать не пришлось. Будто ураган в комнату ворвалась Ирида, и с порога восприняв воскрешение Ларри, как должное, начала тараторить. По опыту общения с ней, Патти знала, что в такие моменты ее лучше не перебивать, иначе фонтан красноречия может прорвать в любое время суток и в неподходящем для длительных излияний месте.
-  Представляете, в Леруике обнаружен труп маленькой девочки. Говорят, что она не из местных. Полиция прибыла из самого Инвернесса.
Как же она могла позабыть. Может быть, о Рокки что-нибудь известно, в ее родном городе? Надо будет съездить домой, порадовать родителей, и, вообще, хотя бы немного развеяться, ужасно надоела эта сельская идиллия.
…. – миссис Броуди что-то знает, но молчит. Хэнксы очень возмущались, их можно понять. Что скажете?
Патти, которая в задумчивости прослушала более половины из того, что сообщила Ирида, промолчала.
 Поддержать разговор решился Ларри, - Может быть, сходить к Ременсам. Они всегда в курсе всех дел, и знают больше, чем все остальные?
-  И это  предлагает человек, которого подозревают, черт знает в чем, - Ирида сокрушенно покачала головой, - Ты помнишь, что с тобой вчера произошло?
Тот отрицательно покачал головой, и тут же схватился за нее. На лице его промелькнула целая гамма эмоций: от боли до растерянности, вылившая в следующем вопросе, - А что со мной случилось?
Если Патти давно не знала шурина, она решила бы, что он претворяется, хотя стоило признать, что актер из него отменный.
-  Ты был обнаружен с пробитой головой, предполагаю, что это не было случайностью. Ларри, в доме кроме Колина, меня и Ириды никого нет. Признайся, мертвая маленькая девочка,….не твоих рук дело?
К Ларри вернулась бледность, губы затряслись. Для того, чтобы унять дрожь, он прикусил их. В широко распахнутых глазах стояли слезы. Патти догадалась, если сейчас его не успокоить, может произойти все, что угодно. – Прости нас, Ларри, -  не обращая внимания на присутствие Ириды, Патти обняла Ларри, прижалась  к его груди. Как быстро бьется его сердце, будто сейчас выскочит из груди. Нет, он не может лгать. 
Ирида еще никогда не видела Ларри таким. Он был для нее сильным и телом и духом. В  отличие от Патти, у нее, как и у друга не было слов. Обхватив его руку, Ирида тщетно искала его взгляда. Если бы не крепко державшие его надежные руки, Ларри сбежал бы, куда угодно. Он  действительно не помнил, что произошло той злополучной ночью. А если он кого-нибудь убил? От этой мысли Ларри прошиб холодный пот. Знать это наверняка могли только сама жертва и преступник. Черт, черт, черт, лучше ничего не знать, окружающие будут считать его, если не убийцей, то сумасшедшим. Если бы Ларри мог сейчас умереть, он бы выбрал простой выход из сложившейся ситуации. Но теперь даже уход его из жизни был бы непозволительной роскошью. Патти, Ирида и Колин по очереди караулили его. Сегодня утром эта миссия возложена на Колина, он не станет терзать его нелепыми вопросами, как Ирида, и прожигать проницательным взглядом, как Патти. Перед Ларри лежал чистый лист бумаги. Этого его никто не может лишить, но только вот в чем беда, мысли Ларри далеки от романа. Два последних дня он не написал ни строчки. Жизнь для него, словно остановилась, разделительной полосой явилась для него ночь, когда убили маленькую Клариссу. Ирида, рискуя навлечь на себя гнев местных, пришла в полицейский участок, и опознала в растерзанной жертве свою знакомую по Нориджу. Из перешептываний у себя за спиной, Ларри узнал леденящие душу подробности. Оказывается, Клариссу можно было еще спасти, если бы ее, истекающую кровью, вовремя обнаружили. Рваные раны у погибшей  в области шеи и плеча указывали на то, что кто-то пил кровь из тела жертвы. Но это не он, Ларри, вообще, не мог вспомнить, кто такая Кларисса, если бы не разъяснение Ириды. Рука бесцельно водила по бумаге. Из хаоса линий, черточек, точек возникал образ. Тонкие, красиво очерченные губы, прямой, кажущийся слегка вздернутым нос, плавная линия подбородка, сливающаяся в две симметрично расположенные линии. Плоский лоб, что на другом лице смотрелся бы, как недостаток, серо голубые в  крапинку глаза, смотревшие насмешливо и с вызовом – это же его брат Рокки. Как   мастерски у Ларри получился портрет, а он считал, что совсем не умеет рисовать. Если бы не наличие бумаги, авторучки и неусыпный контроль Колина, Ларри подумал бы, что рисунок ему подкинули. Временами казалось, что все происходящее случается с ним во сне.
-  У вас отлично получилось, сэр.
-  Спасибо, Колин. Скажи, что ты обо мне думаешь?
Колин молчал, подыскивая нужные слова. Он не желал выглядеть человеком  неискренним, но для того, чтобы умело  скрывать истину, даже ту, которая  еще должна быть доказана, нужен был особый талант. Этого Колин за собой не чувствовал.
Ларри ждал, а Колин старательно прятал глаза, – Пожалуйста, Колин. Я все вынесу, не жалей меня. 
-  Кого нам всем скоро придется жалеть, так это господина барона. По словам миссис Броуди, его задержали вчера вечером, при весьма подозрительных обстоятельствах. Миледи узнала господина лишь, когда его, измазанного сажей, окатили водой и соскребли всю краску с его, не расчесанных волос. Ей пришлось изворачиваться, на ходу придумывая, что у его светлости, то есть, вас, имеется брат-близнец. Теперь вы официально обменялись именами.
-  Ты сказал, что господин барон арестован?
- Если точнее, задержан, до выяснения всех обстоятельств. Ему придется объяснять в полиции, почему потомок древнего рода бродил по окрестностям Леруика в столь…непривычном для аристократа виде.
Колин, скорее всего, собирался выразиться более метко, но правила этикета и сформированная за долгие годы выдержка, обязали его проявить деликатность.
- Не заболел ли он от пережитого потрясения?
-  Нет, мистер Ларри. Но миледи показалось, что он очень голоден. За исключением легкого несварения желудка, господин барон более ничем не страдает.
-  А что говорят обо всем этом в Леруике?
-  Барона Мал,Истфайе подозревают в бродяжничестве, кажется из-за этого, извините, мне нелегко это произносить, его считают сумасшедшим. А вас, мистер Ларри, собираются вызвать на допрос. Пока миледи удалось оттянуть его еще на несколько дней, мотивируя это вашим плохим самочувствием. Но полицию за нос удастся водить недолго.
И вот потянулись бесконечные, похожие один на другой дни. Приступы неизлечимой болезни отступили, но душевные муки остались. Кто-то из великих сказал: «творец должен страдать, только в муках рождается бессмертное». Зачем страдать, если человек рожден для счастья, которое каждый понимает по-своему. Для него, Ларри, счастье видеть, как его работа – романы, пьесы, повести востребованы. Счастье, когда люди, читая их, становятся не только мудрее, но и добрее, великодушнее, когда говорят: «спасибо». Почему о счастье он стал задумываться лишь сейчас, когда за плечами уже почти четверть века? В детстве и юности кажется, что у тебя вся жизнь впереди, все успеешь и обязательно осуществишь, как ты и задумал. Розовые очки снимают позже, когда приходят первые неудачи и разочарования. Ларри безразличным взглядом уставился в окно. Неудачи преследовали его с того самого времени, как он  себя помнил. Безрадостная жизнь в доме дяди, постоянное ворчание тетушки и издевательства двоюродного брата – все это воспоминания детства. Подарком для Ларри было приглашение для обучения в Школе магии. Очень странно восприняли приглашение его родственники, которые всегда мечтали от него избавиться, а тут, вдруг, проявили твердое упрямство. Но, преодолев его, Ларри сумел поступить по-своему. Это был первый самостоятельный поступок в его жизни. Мир, непредсказуемый и каждый раз новый, открылся перед ним. У Ларри появились друзья и первые враги, скорее, недруги. Сейчас, заново все, переосмысливая, он был благодарен судьбе за то, что не все в жизни у него было гладко. В глазах друзей он читал сочувствие, как к человеку, рано потерявшему
родителей. Из-за этого, они часто закрывали глаза на его недостатки, позволяя ему  плыть по течению. И лишь недруги, насмешками, и внезапными ударами в спину, закаляли его характер. Когда белое сменятся черным, и не догадываешься о том, что ждет тебя впереди, по-настоящему начинаешь ценить даже небольшую помощь, ощущаешь двойную радость даже от самых обыкновенных встреч. В его жизни их было так много, но одну, нет, пожалуй, две Ларри ни за что не позабыть. Серьезная девочка со слегка  вздернутым носиком и выступающими вперед резцами, стала сначала его преданным другом, затем детская дружба  переросла в нечто большее. Впервые испытав влюбленность, Ларри, некому, даже ей не признался  в этом, а после, когда Мионы не стало, наступила пустота, ему показалось, что счастье ушло безвозвратно.  Страдания ожесточили его сердце. Еще не пришло понимание того, что трудности необходимы любому человеку, лишь с честью проходя через них, испытуемый становится Человеком. Но как бы тяжело не было Ларри, у него никогда не возникало мысли лишить себя жизни. От этого его уберегла встреча со второй и последней, так он решил, любовью  всей своей жизни. Зубайдат яркой звездочкой мелькнула на небосклоне и исчезла также неожиданно, как и появилась. Эта милая простушка, абсолютно лишенная кокетства, первая дала почувствовать Ларри, что, реализуя собственные планы, не стоит забывать о простых человеческих чувствах. Ларри было хорошо с ней, позже он расценит время, проведенное в ее обществе, как счастливый подарок судьбы. Тяжкий вздох прервал его размышления. Колин, склонившись над книгой, был погружен в чтение. Повезло тому, кто встречается со страданием только на книжных страницах. Ларри собирался спросить Колина о прочитанном, но тот сам опередил его, - Да…. такое встречается лишь в книгах.
-  Что, Колин, за душу берет?
-  Как сказать, мистер Ларри. Слишком гладко все получается. Она любит его, пряча свои чувства. Для счастья ей, как раз, не хватает такого красивого умного и богатого. Ее любит другой, не менее достойный, но обстоятельства складываются не в пользу влюбленных. Кажется, что уже все потеряно, пути их разошлись. Красивый, умный, богатый встречает девушку, в которую влюбляется по-настоящему. Наверное, я непонятно говорю, мистер Ларри?
- Все отлично сказано, тебе бы романы сочинять, Колин.
- Спасибо, мистер Ларри.
На самом деле из рассказа Колина Ларри не многое понял. Было заметно, что эта история не оставила рассказчика равнодушным, это – главное. Переживание Колина, скорее всего, относятся к поиску параллелей между книжной и собственной судьбой. Колин желал почерпнуть из романа ответ на нерешенный вопрос, а познакомился с чужим счастьем. Так уж устроен человек, что собственным счастьем готов поделиться с другими, а о чужом узнавать в последнюю очередь.
- Мистер Ланкастер, вы тоже предпочитаете счастливый конец?
Ларри задумался, такой простой вопрос был ему задан, и ответ на него надо дать самый, что ни на есть, правдивый, - Писатель - обычный человек, он видит и чувствует так же, как и остальные, но ему дано донести эту реальность до читателей. Если кто-нибудь, читая мою книгу, воскликнет: «Так не бывает», значит, моя работа напрасна. Большинство литературных историй представляют из себя творческий вымысел, но читатель воспринимает их за правду. Может быть, кому-то эта книжная правда поможет найти выход из сложной жизненной ситуации, иногда спасти жизнь. Да, черт возьми, я понимаю, что это громко сказано, но это так.
Колин не мог отвести от Ларри восхищенных глаз. В эти мгновения тот был великолепен, его убежденность в своей правоте, желание доходчиво донести до слушателя собственное мнение, заслуживали уважения. В отношение Колина к брату своего господина появилось нечто большее, чем простое почитание. Теперь он, наверное, смог бы полюбить его, как сына. – Мистер Ларри, мне трудно говорить, но…послушайте, если от вас, не дай бог, отвернется господин барон, я ни за что не покину вас.
Колин замолчал, было видно, что чувства переполняют его, он сказал даже больше, чем желал. Между двумя собеседниками установилось полное взаимопонимание, Ларри вместе с Колином переживал те прекрасные мгновения, когда кажется, что тебя любит весь  мир.
Последнее осеннее солнце робкими лучами заглядывало в комнату, казалось, оно разделяло радость людей от общения друг с другом. Ларри спрятал глаза под длинными ресницами, взгляд его был устремлен на чистый лист бумаги. Вскоре из-под росчерка его руки возникли следующие строчки: «…Счастьем было то, что люди, пережившие страшную трагедию, не замкнулись в своем горе. Лишившись  близких, крова, средств к существованию, они не потеряли веру в будущее. Жизнь неистребима. Мать, кормившая грудью чужого ребенка, старики, пережившие детей и взявшие на себя заботу о сиротах, спасатели, которые третьи сутки работали  без отдыха, сестры милосердия, делившиеся с пострадавшими последней горсточкой риса -  все они верили в это  и заставили поверить в будущее окружающих. Шри-Ланка, Цейлон, юго-восточное побережье Индии более всего пострадали от гигантского цунами, горем свалившемся на головы людей в канун Рождества. По-прежнему ласково светило солнце, а непредсказуемый океан стал ручным».
В комнату вихрем ворвалась Ирида, - Ларри, тебе срочно надо уходить, Патти собрала все необходимое.
И снова дорога, путь в никуда, неслучайно, он сам себя назвал  «человек из ниоткуда». Куда теперь бежать, Ларри не знал, как и то, что с ним будет. До дороги, ведущей к Северо-Шотландскому нагорью, его провожала старая миссис Броуди. Ирида, Патти и Колин, по общему решению, были вынуждены отказаться от этой миссии, они были на примете у полиции. Хорошо еще, что Рокки не подозревали в сговоре с Ларри. Конец ноября не располагал к путешествиям. Не привыкший к холодам Ларри, кутался в теплую куртку. В рюкзаке у него кроме головки йоркширского сыра, теплых масляных лепешек, мелких, но сочных яблок, лежал свитер из козьей шерсти, недавно связанный Иридой. Не позабыли друзья положить в рюкзак и карманный фонарик, охотничий нож  и старенький компас. Шел он  неторопливо, оттягивая тот момент, когда должен будет остаться один. Миссис Броуди, напротив, старалась идти быстрее, для того, чтобы вернуться в Леруик засветло.
-  Миссис Броуди, скажите, почему вы  мне помогаете?
-  Соседи же мы, как не  помочь.
И вновь молчание. Наконец, когда впереди нарисовалась невысокая гряда, бесконечная в своей протяженности, стало понятно, что близится расставание. Дикая, чарующая красота, неподвластная времени, именно она станет его спутницей.
-  Прощайте, да хранит вас Господь, мистер Ларри.
Он с тоской смотрел вслед уходящей, пока ее маленькая сгорбленная фигура не превратилась в крошечную точку. Оставшись один, он решил искать место для ночлега, вряд ли, полиции придет в голову преследовать Ларри. Местность вокруг была пустынна, поэтому он не опасался встречи с хищниками, хотя волки здесь, скорее всего, встречаются. Ларри шел по дороге, под ногами скрипела щебенка. На часах было почти восемь вечера. Небо темнело, будто кто-то невидимый вылил чернила, растекающиеся несмываемым пятном, оно не оставляло надежды отыскать место для ночлега  до наступления темноты. Спать под открытым небом Ларри не хотел. Это делало его беззащитным, нечто подобное, по-видимому, испытывали и дикие звери. На расстоянии девяносто ярдов Ларри удалось разглядеть волка-одиночку, тенью мелькнувшего в направлении каменной гряды. Провожая его взглядом, Ларри запомнил расщелину, где тот скрылся. Она была почти незаметна на фоне окружающего серого уныния. Во внутреннем кармане куртки, лежали сподручные средства, из которых можно было сделать факел и, таким образом, обезопасить себя от нежелательного соседства. Приходилось спешить, неприятное чувство, возникшее во время слежки, не покидало Ларри. Ночь обещала быть безлунной, еще до темноты на небе появились облака. Впереди, в его поле зрения, метнулось что-то небольшое. Он поднял камень и готов был запустить им в любого, кто встанет у него на пути, но дорога вновь была свободной. До цели оставалось совсем немного. Всматриваясь в вечернюю мглу, он заметил, что не одинок в своих желаниях,  к  пещере в горах стремилась волчица с молодыми волчатами. Хищник заранее почувствовал незнакомца, сделав знак детенышам, которые продолжили путь без нее, волчица немигающим взглядом уставилась на Ларри. Предупреждение было им понято, он опоздал, и вынужден будет провести ночь здесь, у дороги. Для того, чтобы разжечь костер, необходимо было найти сухую траву, ветки, но это было непросто сделать. Деревьев по близости не было, пожухлая трава была мокрой от росы. Можно попробовать сделать из влажной травы почти сухую, смешав ее с землей. За подкладкой куртки лежала рукопись «Цунами», вместе с чистыми бумажными листами, придется использовать несколько из них. Ларри быстро нашел подходящее место и начал копать. И вновь ему показалось, что за ним наблюдают. На небе фонариками зажглись несколько звезд, из-за облачности было немного, свет их был крайне слабым. Нож неожиданно наткнулся на что-то твердое, фонарик осветил корявые корни. Усилия Ларри по извлечению находки не пропали даром, корни оказались сухими. Прошло еще десять минут, и все было готово. Из щебенки, собранной на дороге, Ларри сложил круг, внутри которого вскоре загорелся огонь. Первая попытка, и сразу же везение, Ларри воспарял духом. Теперь хищники ему не страшны. Спать придется с перерывами, необходимо время от времени подбрасывать ненасытному пламени новые корни, а их Ларри удалось собрать немного. Подложив под голову рюкзак, Ларри свернулся калачиком и прилег. Сон не желал снизойти на одинокого путника, он лежал с закрытыми глазами. Вдалеке послышался волчий вой, голодные соседи напоминали о своем присутствии, было страшно. Метаморфозы с превращением ради спасения Ларри, вряд ли, удастся осуществить, для этого нужен особый настрой, а поскольку он решил порвать с волшебным миром, искусство анимага Ларри не по плечу. В Леруике, наверное, тоже не спят, вспоминая о нем. Ларри попеременно постарался представить себе Патти, Ириду, Колина, но другой, незнакомый образ заслонил собой лица друзей. В угловатых чертах, возникших из пустоты, он пытался разглядеть подсказку. Плотно сомкнутые губы, трепетавшие ноздри крючковатого носа, впалые щеки, резкая линия подбородка. Узкий овал лица окружали всклокоченные черные волосы, которые скорее можно было назвать гривой. Проницательный взгляд черных глаз, смотрел, словно вглубь его, не позволяя Ларри уснуть. Другие, желтые глаза, приценивались, а по зубам ли им эта добыча? Волчья песнь резко смолкла, это означало, что хищники близко и не станут терять времени понапрасну. Ларри хотел вскочить на ноги, но почувствовал в теле предательскую слабость, руки и ноги отказывались подчиняться ему. Волки шли в наступление, Ларри был обложен ими по всем правилам стайной охоты. Будто парализованный он с обреченностью смотрел на огонь, еще чуть-чуть и тот погаснет. Вот так, сдаваться без боя? Нет, ни за что. У него осталось одно оружие – его голос. Он будет петь, читать стихи, кричать. Крючковатый нос в его воображении преобразился в темную мочку, а под сомкнутыми прежде губами обнажились белоснежные клыки. Огоньки застыли, волки выжидали. «Смелее, Ларри», почудился, ему чей-то голос. Ларри закричал, эхо многократно усиливало его голос. Угроза нападения сохранилась. Вожак, в
темноте его светлая шерсть, визуально увеличивала размеры зверя, что-то задумал. Волки легли в траву, подчинившись его взгляду. Ларри закричал вновь, уже не так громко, и менее уверенно. Им завладел страх. Даже, если бы ему удалось превращение, силы неравны, он ничего не сможет сделать против целой стаи. Огоньки стали приближаться, волки стелились над травой. Он почувствовал, как стучат его зубы. Злость, ненависть – вот, что сейчас ему поможет. Темные силы бросают ему вызов, они лишили жизни близких и дорогих ему людей. Но он не умрет, назло врагам он будет жить. Непонятно, откуда у него взялись силы. Ларри привстал, готовый к обороне. Вожак уже был в пяти ярдах  от него. Нож придал Ларри уверенности, он – человек, а значит, сильнее. Подпустив зверя чуть ближе, осаждаемый поймал его в прыжке, кубарем они свалились в траву. В то самое мгновение, когда горячая пасть сомкнулась на подставленном ему запястье, холодный металл вонзился в звериную грудь. Через несколько секунд он был мертв. Это только полбеды, важно было дать понять остальным хищникам, что, он – человек сильнее, потому, что может заранее просчитать их действие. Охотников оказалось не менее шести, не исключено, что не все расположились в непосредственной близости от него. Ларри был начеку, похоже, хитрые звери выбрали иную тактику. Они ждали, пока внимание жертвы ослабеет, и он станет менее внимательным, кажется, Ларри придется пожертвовать теплым свитером, скоро будет нечего подбрасывать в костер. Изучая содержимое карманов, он обнаружил в куртке флягу. Открыв ее, он возблагодарил своего ангела-хранителя, сегодня тот явно не оставлял Ларри без покровительства. В нос ему ударил резкий аромат виски. Несколько глотков приободрили его, он ощутил, как по телу волной разливается тепло. Исчез страх, будущее уже не рисовалось ему в черных тонах. Даже эти звериные морды, как будто, стали симпатичнее. В фляге плескалось еще достаточно виски, в голове Ларри  появились мысли, которые он решил перенести на бумагу.   
                Воздух пропитан свежестью,
                Вниз льются потоки света.
                Вновь вспоминаю с нежностью,
                Как мчался танцующий с ветром.

                Он рвался к небесным высям,
                Где счастье, не знает предела,
                Где вихрем несутся мысли,
                Где снегом вершина блестела.
 
                Земли, касаясь слегка,
                Снега сохранили следы.
                Курок спустила рука,
                И смерть унесла мечты.

                Конь прыгнул, и снежные скалы
                Взирали на все молчаливо,
                От плена сбежал и искал он
                Свободы и умер счастливым.

                Наверное, это – легенда,
                И жизнь от нее далека.
                Но знаю, что по небу где-то
                Стремглав плывут облака.

                Они унесут печали,
                И солнце одарит светом.
                Я радость в душе ощущаю,
                То мчится танцующий ветром.      
Нечасто ему самому нравилось написанное. Видение не укрощенного коня, презирающего любую зависимость от кого бы то ни было, давно сопровождало его и не обязательно заканчивалось столь трагично, как в стихотворении. Танцующий с ветром – это он сам. Завтра, с первыми лучами солнца, он, может быть,  станет думать по-другому, загрустит о домашнем уюте, дружеских приветствий, а сейчас он довольствуется малым. Остаться в живых для него главное. Большинство людей держаться за жизнь, потому, что иначе и быть не может, но осознает это человек, когда он счастлив. Как хорошо, что в мире много счастливых людей, они способны сделать счастливыми окружающих. К сожалению, имеются и такие, для которых жизнь – пустой звук. Потерявшие веру в добро люди опасны, пренебрегая собственной жизнью, они не ценят чужие. С их согласия творятся беззакония, они – убийцы поневоле, вот, как эти волки, лишающие жизни ради того, чтобы выжить самим. Ларри плеснул на пламя немного виски. Благодарный огонь разгорелся, так, что стало видно то, о чем ранее приходилось догадываться. Звери сжимали кольцо, центром которого являлся Ларри. Они не отступятся, выжидая, когда добыча потеряет бдительность. В отличие от Ларри, хищникам нечего было терять. Нож поможет ему справиться с одним, может быть, с двумя зверями, остальные прикончат его. Съестные припасы из рюкзака способны на время отвлечь их, но лишь подстегнут аппетит. Положение Ларри вновь стало угрожающим, огонь рано или поздно погаснет и тогда…ему не хотелось представлять, что будет после. Ну, ладно, черт возьми, он вновь разозлился. А где же его невидимый помощник, он более не являлся  Ларри. Что делать? Читать молитвы? Но он в них не верит, Ларри боялся пошевелиться, звериные клыки подступали все ближе. Неожиданно, как это часто бывает, ему в голову пришла мысль, что волки опьянели от запаха свежей крови. Убитая Ларри волчица лежала рядом. Не спуская глаз  с коварных бестий, он схватил тушу за хвост и отбросил подальше от себя. На некоторое время маневр отвлек хищников, они жадно принюхивались, один из молодых волков даже подбежал к убитому волку, но вскоре вернулся к стае. Дух убитого сородича сдерживал кровожадные помыслы зверей. Подсчитывая количество желтых огоньков, Ларри определил, что они принадлежали не менее, чем восьми животным. Сила была на их стороне, это почувствовал молодой волчонок, что незаметно приближался к нему все ближе и ближе. Рискуя подвергнуться нападению сзади, он обратил свое внимание на приближение опасности. Взгляд его стал сконцентрированным, он не видел более ничего, кроме взъерошенной на загривке серой шерсти, прижатых ушей и оскаленной пасти. Глаза встретились с глазами. Противоборство продолжалось недолго, волчонок сделал выпад в его сторону. Ларри вложил во взгляд всю свою ненависть, превращая чувство в оружие. Волчонок, взвизгнув, отбежал назад. Это послужило сигналом для выжидающих. Некоторые из них повторили маневр волчонка, но, почувствовав обжигающую боль, повернули обратно. О, счастье, у него получилось. В Школе Ларри называли «воспламеняющий взглядом», сейчас он снова ощущал себя властелином огня. Воздух, встреченный на пути его взгляда, плавился, энергии хватало, для того, чтобы охватить два-три фута, но этого было достаточно. Звери почувствовали его силу. Ларри казалось, что невидимый покровитель разделяет с ним успех победы: «Борьба подразумевает насилие. Насилие порождает зло», - на память Ларри пришли слова профессора
Тигриса.
«Существует ли оправдание насилию, учитель?»- мысленно обратился Ларри к
 наставнику.
«Несомненно, и ты сегодня доказал это. Тебе удалось остановить Зло, но не удалось его уничтожить. В жизни оно всегда будет соседствовать с Добром».
«Почему Зло не удается уничтожить навсегда, учитель? Пусть на земле восторжествует Добро».
«Если повсюду будет одно и то же, то, как человеку выбрать лучшее?»
Хороший вопрос задал ему напоследок наставник. Ларри почти не сомневался, что это его невидимое присутствие спасло бывшего ученика от неминуемой смерти.  Три года прошло с того времени, как до Ларри дошла весть о трагической гибели Амадеуса Тигриса. Он всю жизнь помогал другим в защите от темных сил, а сам уберечься не смог. «Спасибо, учитель», - тихо произнес Ларри, и в ответ услышал знакомое покашливание. Остаток ночи он провел в воспоминаниях о школьных годах. Лишь под утро ему удалось задремать. Сон принес успокоение, это именно то, что ему сейчас было необходимо. Проснулся он оттого, что замерз. Костер давно погас, а пожухлую траву вместо влаги покрывал слой инея. Пришлось заменить воду яблоками, согрелся Ларри несколькими глотками огненного виски. Местность вокруг показалась ему более приветливой, чем вчера. Холмы, лишенные привычного своего украшения – зарослей вереска, выглядели сиротливо заброшенными. С первыми лучами солнца ожила вода, покрытая тонким панцирем льда, и почти невидимые заструились задорные ручейки. Забеспокоились  крошечные обитатели холмов: полевки, землеройки. Рыжей искрой метнулась лисица. Где-то там, впереди виднелся небольшой лесок, наполовину скрытый подступающими горными склонами. В лесу, наверное, полно дичи, так, что Ларри не останется голодным. Вот, если бы ему еще найти крышу над головой…Размечтался, одернул себя Ларри. Перед ним не стоял вопрос, куда идти, выбор был огромен.  В горах можно было облюбовать себе пещеру,  не исключено, что поблизости,  пробиваясь через горные расщелины, берет начало горная речка, пусть даже крошечный ручеек, будет, чем восполнять запасы воды. Горы, в отличие от леса, не отличались гостеприимством. Постоянный холод, камни не прогреваются даже днем, кроме стаи рыскающих хищников, здесь, вряд ли, кого-нибудь встретишь, будет вечным спутником Ларри. Лес, же на его взгляд, имел несколько преимуществ, и только один недостаток – отсутствие воды, но с этой напастью нетрудно будет справиться. Итак, решено, забросив за плечи наполовину опустевший рюкзак, он бодро зашагал в сторону леса. По дороге, он не переставал размышлять над сюжетом своего романа. По его замыслу Нуранг-ши решает уехать в город, подальше от ненавистного океана. Изменилось отношение Нуранг-ши к прежнему кормильцу, слишком дорогой ценой заплатил он за возможность ловить рыбу. Теперь, овдовевший рыбак считал, что, чем дальше он будет от водной стихии, тем спокойнее будет его жизнь. Монах, читая молитву, не забывал упомянуть, что всему в жизни верующие люди обязаны Будде. Нуранг-ши никогда не позволял себе усомниться в правдивости слов святого человека, но сколь долго Нуранг-ши не просил у Бога вернуть ему Мумтаз, его молитвы остались без ответа. Будда был глух и нем, по-прежнему светило солнце, сновали туда и сюда люди, монах, как обычно взывал: «Садху», но любимой жены и маленького сына не было с ним, и больше никогда не будет. Никто не дал совет убитому горем отцу и мужу, как ему жить дальше? Он - потомственный рыбак и ничего более в жизни не умеет. Сейчас, когда половина жизни позади, не поздно ли все начинать сначала? Обещание: «не убить ничего живого» имело ли отношение к его собственной жизни? Ларри вдруг почувствовал, что между ним и главным героем романа, существует очень много…общего. Оба находятся на перепутье, от принятого решения зависит их дальнейшая судьба. Но, если за Нуранг-ши решение может принять Ларри, то за него самого это сделать некому. Последнее время над Ларри довлело преследование полиции, докучало внимание друзей. Добился он немногого – свободы, «от плена  бежал и искал он свободы и умер счастливым». Его собственные слова, только вот, счастье, пусть даже самое маленькое, проходило мимо него стороной. Ларри казалось, что жизнь свою он растрачивает впустую. Люди, о которых он писал в романе, не ставили  высоких целей в жизни, борьба за выживание являлась их основной целью. Ларри пытался изменить людей в лучшую сторону, на примере судьбы литературных героев, он рассказывал, как надо жить. Наверное, лучше будет, если каждый будет жить, как желает. Рыбак бороздит седой океан, в поисках рыбы, монах читает молитвы, писатель пишет романы, а отшельник скрывается от людей, познавая сущность жизни. Вот на такого лесного обитателя и набрел Ларри. В кинофильмах жилище отшельника более напоминало берлогу, лишенную всех благ. Какова же была радость Ларри, когда ему, на пути следования встретился бревенчатый домик, с резными ставнями и распахнутыми настежь окнами. Из трубы валил густой дым – верный признак того, что жилище обитаемо. Ларри настойчиво постучал в дверь, в последний момент, пожалев, что сначала не заглянул в окно. На пороге выросла фигура человека, образ которого он не смог бы себе представить даже в самых смелых своих фантазиях. На вид ему было лет шестьдесят не меньше. Распахнув перед пришельцем двери, он более не закрывал их. Ларри был в растерянности, хозяин дома не пригласил его войти. Безразличие нашло отражение на его лице. Ларри на свой страх и риск, вошел. В прихожей было темно, передвигаясь на ощупь, он наткнулся на лестницу. Ее перекладины были сырыми, значит, чердак был обитаем. Свернув от лестницы направо, Ларри оказался в полутьме дневного света.
-  Добрый день, сэр. Меня зовут Ларри Ланкастер. Я заблудился, направляясь… к озеру Лох-Несс. Вы позволите мне заночевать у вас?
Тишина. За свисающими на грудь и плечи спутанными волосами, Ларри едва разглядел глаза. Они  не смотрели на говорившего. Гостю показалось, что хозяин не обращает на него внимания. Тот сидел на табуретке около окна и чинил рыболовные снасти.
-  Извините, что я вас отвлекаю, - заново начал свой рассказ Ларри, - Я из Глазго, - на ходу придумал он, посчитав, что от этой невинной лжи, не кому худа не будет, - занимаюсь изучением древней ихтиофауны. Вы не станете возражать, если я задержусь у вас ненадолго?
Снова то же самое. Может быть, хозяин глухонемой или сумасшедший, но потерявший рассудок не будет реагировать в ответ на незнакомые научные термины. Ларри мысленно поблагодарил профессора палеонтологии, сэра Феирфилда Осборна. Внимание Ларри вдруг привлекли движения губ мастерившего. Странно, но, пытаясь донести до сознания Ларри свои мысли, отшельник даже не смотрел на него. Близоруко щурясь, гость не сводил глаз с хозяина. По губам Ларри удалось прочитать: «Мне все равно, кто вы, не пытайтесь узнать, кто я. Оставайтесь при условии, что не станете докучать мне своим любопытством».
Разговорчивый какой, Ларри улыбнулся. И на том, спасибо. За печкой стоял огромный сундук. Если на него положить куртку, а под голову рюкзак, то грядущую ночь можно будет провести с комфортом. У противоположной стены Ларри заметил стол, на котором стояли кувшин и кружка. Вода, этого, как раз ему не хватало, наконец, можно будет утолить жажду не надоевшими яблоками, а настоящей родниковой водой. Сделав несколько маленьких глоточков, Ларри оценил ее необыкновенный вкус. Вода была живая, он почти не сомневался, что такая способна, воскресить мертвого. Из рюкзака Ларри выложил на стол сыр, масляные лепешки, которые, благодаря кулинарному мастерству миссис Броуди не зачерствели и последние яблоки. Флягу с огненным напитком Ларри решил оставить для себя, святой человек подобное не оценит.
После кратковременного отдыха Ларри отправился осматривать окрестности. Солнце наполовину скрылось за облаками, погода не располагала к длительным прогулкам. Ветер теребил верхушки сосен, где-то там, в колючих зарослях мелькнула рыжая шкурка, одна, вторая…четвертая. Семейство белок, казалось, было вполне довольно жизнью. Не было повода и Ларри сетовать на судьбу. У него была крыша над головой, масса времени и необычный знакомый. Задумавшись, Ларри не заметил, как вышел на поляну, в центре которой стояли три огромных валуна. Серые камни неожиданно возникли из-под земли, точно так же, как обитатель здешнего леса – сохатый. Лось испугался встречи с двуногим. Он, отрывисто фыркнув, скрылся в густых зарослях елового стланика. Ларри подошел ближе к камням, чем-то они привлекли внимание лося. Все стало ясно при ближайшем рассмотрении, крупный порошок белого цвета, по виду напоминал кристаллики соли. Он попробовал его на вкус, так и есть, соль. Минеральную подкормку выкладывал для животных, скорее всего, отшельник, более это сделать было не кому. Неплохо было бы выяснить, где он находит воду? Осторожно ступая по тропинке, Ларри надеялся встретить еще кого-нибудь из лесных жителей, может быть, они приведут его к роднику. Ели  и сосны, словно соревновались, кто из них самый старший. Встретилась Ларри сосна, которую он едва смог обхватить руками. Взгляд его скользнул вверх по стволу дерева, туда, где верхушка его терялась в вышине. На щеке он ощутил что-то тягучее, похожее на растительный сок. Чуть выше его уровня глаз, Ларри заметил аккуратный надрез на стволе, и это было то же отшельника рук дело. «Прости», - Ларри погладил столетнего  великана. Дерево, внимая ему, закачало тяжелыми ветвями, в такт холодному ветру. Желтая смола дорожкой слез бежала вниз. Дерево молчало, так же, как и странный человек, приютивший Ларри. Щемящее чувство одиночества переполняло его. Он никому не нужен. Если он вдруг заболеет, никто не станет о нем заботиться. Его работа – романы, пьесы, разве их появления кто-нибудь ожидает? Ларри волен был идти куда угодно, но ему не куда было идти, и если, его вдруг не станет, мир даже не заметит этого.
Бред! Ерунда, жаль, что рядом нет профессора Снегса или милого дядюшки, вот, кто сейчас назвал бы Ларри идиотом, и влепил подзатыльник. Самовлюбленный болван – вот, он, кто. Никто о нем не вспомнит, бедненький… А, что ты сделал такого выдающегося, чтобы о тебе не забывали? Спустись на землю, будь, как все. Живи, просто живи, лови рыбу, чини снасти, строй дома, расти детей. Как это просто, и в то же время сложно. Счастье оно близко, его, так же, как и восьмое чудо света, надо уметь разглядеть. Мудр тот, кто успеет это сделать, оберегая его, он поможет себе и окружающим. Люди разучились ощущать себя частичкой Великого и первозданного. Останови мгновение, вспомни о тех, кто нуждается в твоей помощи.
 Слезы его высохли, так и не успев пролиться.  Небо нашло выход своим эмоциям,   на истосковавшуюся по влаге землю пролился благодатный дождь. Говорят, это к счастью, только вот, к чьему?