След на земле Кн. 2, ч. 3, гл. 48. Возвращение в с

Глава 48.   Возвращение в свой полк
(сокращенная версия романа)

1
       Из штаба армии в запасной полк пришла куча приказов и директив. В одном из них объявлялась благодарность бойцам и командирам, принимавшим участие в преследовании и уничтожении прорвавшейся группировки гитлеровцев в тыл наших войск. Был и приказ, в котором комсоргу батальона выздоравливающих, младшему лейтенанту Никишину присваивалось очередное воинское звание «лейтенант». Этим же приказом он назначался комсоргом 774 стрелкового полка 222 стрелковой дивизии.
       Егор был безмерно рад. Рад тому, что повышен в звании и должности, но ещё более был рад, что возвращается в свой родной полк, в котором воевал с августа 1943 года. Там у него было много друзей. Там его хорошо знали и уважали командир полка и его заместители. Там должно было легче служить. Ведь всегда легко, когда тебя понимают и разделяют твои взгляды, а главное доверяют. Он надеялся, что там ему помогут вернуться с должности политработника, пусть даже на должность командира взвода. Он тут же, не откладывая на завтра, принялся готовиться к убытию, снялся со всех видов довольствия, попрощался с соратниками, упаковал вещмешок и, как только забрезжил рассвет, отправился в путь, догонять свой полк, который, по словам штабистов, сражался уже под Минском.
       Но когда Егор 9 августа 1944 года, наконец, добрался до своего полка, тот размещался под стенами Литовского городка Вилкавишкис, раскинувшегося на плоской возвышенности в обрамлении кустистых  рощиц. Бодрым шагом он вошел в штаб полка, готовый приветствовать своих старых командиров и друзей. Войдя в землянку командира полка, он глазам своим не поверил. Перед ним стоял его бывший командир запасного полка полковник Пугачев. Тот самый Пугачев, который за несколько часов до ночного боя с прорвавшимися фашистами покинул полк и увез с собой, считавшуюся его женой Марину Сизову. Егор растерялся. Неловко себя чувствовал и полковник, поняв, что лейтенант прибыл в его полк «не в гости на блины», а для дальнейшей службы на одной из должностей. «Но, как быть теперь Марине? Она же стала моей женой, сбежав от этого мальчишки и теперь не должна с ним больше встречаться,» - подумал Пугачев.
       Егор в этот момент тоже думал о Марине, о том, как ей, по-видимому, очень неприятно будет встретить его здесь. Но думы думами, а Устав обязывает представиться и доложить о прибытии. Что Егор и сделал, протянув документы о своем назначении комсоргом полка. 
       - Ну, что же, лейтенант, значит, снова вместе воевать будем? – с наигранной бодростью сказал полковник. – Приказ о твоем прибытии в полк издам сегодня же, а теперь иди, готовься к бою. За указаниями по политработе обращайся к моему заместителю, майору Горностаеву. Его землянка рядом, справа. 
       Егор, молча, козырнул и вышел из блиндажа. Настроение было испорчено.
Заместителя командира полка по политической части майора Горностаева Егор застал у входа в землянку. Высокий, мосластый, он, казалось, раздумывал, поместится ли в этой крохотной землянке. Егор представился и доложил о прибытии в его распоряжение.
       - Я поставлен в известность о твоем назначении, лейтенант, - как-то вяло среагировал майор, разглядывая циферблат своих часов. Казалось, он подбирал какие-то слова для продолжения разговора, а потому пауза затянулась. Больше минуты он находился в поисках мысли или просто в прострации, пока, наконец, не продолжил свою забытую речь. – Через полчаса полк вступает в бой. Обо всем поговорим после боя. А пока иди в артдивизион. Он только прибыл к нам откуда-то с Дальнего Востока. Не обстрелян. Помоги им настроиться. Ты-то, насколько мне известно, в боях уже бывал.
       - Бывал. Разрешите идти, выполнять задание?
       - Идите, лейтенант.
       Артиллерийский дивизион Егор нашел за маленькой рощицей на краю ржаного поля. Нашёл и командира дивизиона капитана Чуприна. Представился.
       - Вы меня извините, лейтенант, не до разговоров, - сказал озабоченный капитан. – Дивизион только что прибыл в расположение полка, а через двадцать минут должен начаться бой. У нас ещё ни одна цель не выверена. Щели для снарядов не подготовлены. Если не возражаете, то побудьте во время боя в первой батарее. Там у меня совсем зеленые подобрались. Только что из училища.
       - Хорошо. Не возражаю, - согласился Егор.
       Егор вскинул к глазам бинокль и посмотрел на запад, на городок, который предстояло освобождать от фашистов. Он стоял, как на ладони, утопая в зелени. Видны были только красные черепичные крыши кирпичных домов. Из городка на север выкатывались черные силуэты немецких танков. Егор принялся считать их. Но вскоре сбился со счета. Ему было непонятно, с чего бы это танки удирают из города. «Неужели, так напуганы нами, что решили сбежать, не вступая в бой?» Подозвал капитана.
       - Не объяснишь, почему немцы сбегают из города? – спросил у Чуприна.
Тот поднес к глазам бинокль и с тревогой в голосе ответил:
       - Они не сбегают, лейтенант. Они заходят к нам во фланг. Прямо в лоб они идти не могут, потому что впереди противотанковый ров. Вот они и пошли в обход. Черт, а мы ещё не готовы.
       - В таком случае, я пошел в первую батарею, а вы будьте там, где нужнее, - сказал Егор и торопливо направился к первой батарее, которая вгрызалась в землю на краю ржаного поля.

2
       Командир первой батареи 76-миллиметровых пушек лейтенант Гусь совсем не соответствовал своей фамилии. Гусь – птица важная, гордая, выделяющаяся среди других птиц крестьянского двора размерами и ухоженностью. Лейтенант же больше соответствовал «гадкому утенку» из сказки Андерсена. Неказист, маленького росточку, худощав, со смуглым лицом и оттопыренными ушами. Глубоко посаженные глаза делали взгляд суровым, но большой губастый рот, наоборот придавали его лицу мягкости и женственности. Ни дать, ни взять, мальчишка лет пятнадцати. Его невзрачность усиливалась ещё тем, что на нем все было не по росту. Непомерно широкая и длинная гимнастерка, собранная сзади за широким офицерским ремнем во множество складок, отчего низ спины напоминал птичий хвост, и широкие галифе, опускающиеся до самых голенищ сапог, делали его вид карикатурным. Казалось, что во всю его форму можно было вместить ещё одного такого гуся и пол гусенка в придачу.  Но при всем своем карикатурным виде, лейтенант действовал грамотно и решительно. Было видно, что свое дело артиллерист знал на «отлично».
       С первых минут боя, Егор понял, что вмешиваться в командование батареей ему не следует. Лейтенант Гусь четко и уверенно командовал своими подчиненными. Если не видеть внешности самого Гуся, а только слышать его голос, любой бы сказал, что распоряжается личным составом офицер не ниже майора. Когда был тяжело ранен командир первого взвода, лейтенант Гусь взял командование и его расчетами на себя. Он везде успевал и был явно «на своем» месте.
       Убедившись в грамотности и смелости лейтенанта Егор, чтобы не сковывать его инициативу, ушел в сторону, наблюдая за противником в бинокль. Фашистские танки в большом количестве уверенно шли вперед, стреляя по оборонительным позициям полка. Но некоторые из них утыкались в незримую стену и начинали гореть после метких попаданий снарядов нашей артиллерии. Мысленно Егор продолжал хвалить лейтенанта Гуся и его подчиненных, которые за несколько минут боя смогли подбить три вражеских танка.
       Но роль «американского наблюдателя» за ходом боя длилась не долго. Егор увидел, как на правом фланге наши солдаты мелкими группами стали отходить в сторону реки. Вот они достигли линии расстановки артиллерийских орудий, а потом, пригибаясь, трусцой побежали к реке, оставляя артиллеристов один на один с напиравшими немцами. Видимо, их командиры были убиты, и бойцов охватила паника. Егор нетерпеливо сжимал и разжимал в руке рукоятку нагана. После полуторамесячного успешного продвижения нашей армии на Запад, видеть такое было непривычно и больно. Ведь нельзя же так беспорядочно драпать. Ему хотелось броситься к ним и остановить это безобразие, но до них нужно было бежать метров двести по открытой местности, а место Егора было определено здесь в артдивизионе. Попытка покинуть его могла быть расценена тоже как бегство.
       А гитлеровцы все приближались и приближались. Танки шли уверенной линией, словно на параде. Места подбитых артиллерии-стами-дальневосточниками танков занимались другими, и линия сохраняла свой порядок. До наших позиций оставалось каких-то двести метров, и положение ухудшалось с каждой минутой. Было очевидно, что если в ближайшие минуты не случится чуда и никто не придет на помощь, то бой полком будет проигран.
       Помощь пришла. В небе появились самолеты. Их было около двух десятков. Вот они достигли поля боя, и, как коршуны на добычу, пикировали вниз, сбрасывая на танки и пехоту противника свой смертоносный груз. В рядах атакующих началось замешательство. Линия строя нарушилась, уже больше танков горели или дымились. Пехота рассыпалась, прячась во ржи. Но к удивлению многих танки не повернули назад, а продолжали приближаться на позиции артдивизиона.
       Отбомбив противника, самолеты взмывали высоко в небо и направлялись обратно на восток. А на смену им прилетела новая партия, примерно в том же количестве. Вновь пикирование, бомбардировка и пулеметный обстрел. На смену второй пришла третья партия самолетов. Егор ещё ни разу не видел такой красивой и слаженной работы авиации. А вот слышать, что летчики не редко попадали в своих, приходилось. А тут…
       Но и после этого немецкая танковая атака не прекратилась. Часть танков уже вплотную приблизилась к артиллерийскому дивизиону, расстреливая позиции из своих пушек. Егор перевел взгляд на лейтенанта Гуся. Он уже сам стоял у орудия. По его лицу струилась кровь. Егор побежал к Гусю.
       - Снаряд, - гаркнул Гусь, кинув взгляд на Никишина.
       Егор бросился к щели, где хранились снаряды. Молниеносно вытащил из неё ящик и подтащил его к орудию. Выхватив один, загнал его в казенник. Гусь, почти не целясь, выстрелил по ближайшему танку. Тот, словно подпрыгнул, отпрянул назад и остановился. К удивлению Егора из щелей его потянулся темный дым.
       Били по танкам и другие уцелевшие орудия, которых было почти вдвое меньше, чем перед боем. Но их снаряды взрывались либо перед танками, либо в стороне, либо сзади. А Гусю везло. Следующий его выстрел снова пришелся в цель, буквально оторвав башню танка. И третий выстрел попал в цель, но отрикошетил и взорвался в стороне. Танк оказался неуязвимым и сокращал расстояние до орудия с удивительной быстротой.
       Егор едва успел отскочить в сторону и забиться в щель от грохочущей многотонной громадины, налетевшей на орудийный расчет. Он смял под собой и пушку, и молодого лейтенанта Гуся, и покатил дальше, с ревом выбрасывая из себя выхлопные газы. У Егора совсем нечем было остановить его. Выскочив из щели, он осмотрелся. Метрах в ста за танком по ржаному полю бежала пехота в серо-зеленых мундирах. Они левым крылом обходили еще продолжавшие стрелять оставшиеся орудия дивизиона. Впереди их, отстреливаясь от вражеской пехоты, отступала группа бойцов третьей роты. Егор побежал им навстречу.
       - Ложись, - зычно закричал он и выстрелил в сторону врага. Отступающие повалились на землю, образовывая живую цепь. Какое-то орудие выстрелило по фашистам осколочным снарядом. От взрыва загорелась рожь, и вскоре все вокруг заволокло дымом. В этом дыму метались и гитлеровцы, и солдаты 774 стрелкового полка. Все бежали навстречу ветерку, надеясь выскочить из полосы дыма.
       Выскочили. Но оказались в стороне от поля боя, у противотанкового рва, почти у самого городка. В пылу неразберихи, фашисты первыми достигли рва и стали прыгать в него, чтобы перебраться на противоположенную сторону, где были их траншеи. Но поскольку ров был довольно глубок, быстро перебраться им не удалось и это дало преимущество бойцам, которых повел за собой Егор. Они фактически расстреляли находящихся во рву фашистов.
Справа, в той стороне, где вели бой основные силы полка, послышалось  протяжное «Ура-а-а». Значит, полк перешел в контрнаступление. Лейтенант Никишин подхватывает этот призыв и ведет бойцов вперед к городку. Ров преодолен без особых помех. На волне успеха подразделение несется к городку. Кто-то обгоняет Никишина, кто-то бежит рядом, но все в дружном единении кричат «Ура» и стреляют в отступающего мелкими группками противника. Вот уже улицы Вилкавишкиса встречают своей пустотой, только впереди продолжают хаотично отстреливаться убегающие фашисты. «Вот так бежать бы до самого Берлина, - думал Егор и во все горло продолжал отдавать команды:
       - Вперед, ребята! Не дадим фрицам опомниться.
Всевышний сегодня снова оказался на стороне наших войск и внял просьбам Егора. Он и его бойцы пробежали городок насквозь и только за его пределами прекратили преследование. Да и сопротивление немцев усилилось, а преследовать врага неполным составом роты, которую возглавил Егор, дальше было рискованно.
       По команде Никишина бойцы залегли и стали окапываться. Теперь нужно было думать, как удержать освобожденный городок от контратаки врага. Еще не менее часа продолжалась перестрелка между сторонами. Егор боялся, что противник может большими силами перейти в атаку и надеялся на прибытие других подразделений полка для подкрепления. Вскоре подкрепление появилось. И снова бросок вперед, снова преследование отступающих, и снова рубеж, на котором вынуждены остановиться и закрепиться для обороны.
       Солнце клонилось к закату. Напряжение боя упало. Захотелось есть и спать. Немцы перестали вести огонь. Похоже, тоже выдохлись, и не собирались предпринять контратаку. Позади вновь образованной траншеи кто-то из бойцов увидел нашу походную кухню  и негромко крикнул: «Ура, ребята!» Все устремили взоры на объект радости и поддержали ободряющий клич. Этот клич в боевой обстановке произносится в двух случаях: когда подразделения идут в атаку, и когда на горизонте появляется походная кухня, в предвкушении ужина. Что ни говори, а на сытый желудок воевать приятнее. В этом уверены все бойцы, да и командиры тоже.
       Повар и старшина принесли ужин в одном большом и двух маленьких термосах.
       - Налетай, братва! – объявил повар, откидывая крышку термоса. – На ужин свинина отварная, молоко и мед. Подставляй котелки!
       Бойцы дружно кинулись к повару и старшине в попытке первым урвать кусок посытнее. Вмиг образовалась толпа вокруг повара.
       - Отставить! – крикнул еще громче повара Егор. – Вы, что, охренели? Да, немцы сейчас вас накроют из миномета.
       Толпа страждущих тут же растаяла.
       - Вот так-то лучше, - констатировал Егор. – За едой ходить по очереди. С левого фланга по одному. Приступайте.
       Повар не скупился, одаривая каждого увесистым куском отварной свинины, наливая вдоволь молока, да и меда каждый мог зачерпнуть, сколько душа пожелает.
       - А, где хлеб? – спросил Егор.
       - Насчет хлеба, товарищ лейтенант, не обессудьте. Его пока нет. Обозы с мукой отстали.
       - Понятно. Причина уважительная. Будем есть без хлеба.
       Егору достался огромный кусок свинины, весом, пожалуй, больше килограмма. Но больше половины его составляло сало. Вареное сало почти в палец толщиной жалуют не многие. «Лучше бы срезали и засолили, - подумал Егор. Он попробовал на вкус. «Чудо! Особенно, если ты не ел с самого утра. Жаль только, что без хлеба. Много не съешь». Он старался есть только постное мясо и то до конца не съел, потому что насытился. Запил молоком, попробовал мед. Посмотрел на бойцов. Все с удовольствием ели жирную свинину, запивая молоком и заедая медом.
       Обед закончился. Повар со старшиной ушли, а в роте… возникли непредвиденные обстоятельства. Буквально, через полчаса, многих потянуло в туалет, которого в траншее, конечно, не было. Вот тебе и ужин. От него у многих случилось несварение. Лучше бы его и не было. Пришлось откапывать по соседству с траншеей окопчики, иначе бегать по открытой местности до чахлых кустов было не безопасно. Но соседство с временными туалетами в летнее время имело тоже неприятную особенность. Запах от них накрывал траншею такой, что требовались противогазы.
       Когда сгустились сумерки, к Никишину прибыл посыльный из штаба полка с приказом срочно явиться к заместителю командира полка по политической части майору Горностаеву.
       Оставив за себя сержанта Муху, Егор уполз в тыл, недоумевая, что за срочность возникла у его начальника в боевой обстановке.

(полную версию романа можно прочитать в книге)