Глава V. Некоторые вопросы разведки

                ГЛАВА V
                Некоторые вопросы разведки

      Рассмотрение отношения Сталина к разведке (внешней и военной), к ее руководителям и отдельным разведчикам является настолько важным, что нашло отражение в многочисленных произведениях с противоречивыми описаниями и оценками.
      В небольшой главе невозможно отразить то многообразие данных, которые имеются по данной теме, но в этом нет и смысла, так как нельзя объять необъятное.
     Но некоторые суждения, накопившиеся во время работы над книгой, посчитал целесообразным высказать. В данной главе приводится небольшой фрагмент истории советской военной разведки в период с 1933 по 1941 год, который  был непосредственно связан с развитием событий в стране, с постановкой задач, изменениями в структуре центральных организаций и в руководящем составе. Естественно все эти изменения в той или иной степени находили отражение и в деятельности зарубежных аппаратов, в том числе и в деятельности в Японии резидентуры «Рамзай», возглавляемой Рихардом Зорге.
     Начать приходится с того, что Сталин до нападения Германии на СССР не любил разведчиков, не доверял им, но в то же время самой разведке постоянно уделял внимание, используя ее прежде всего в целях укрепления личной власти и только вторично в интересах государства. Причём его в первую очередь  больше всего интересовала контрразведывательная функция для борьбы против эмиграции, для уничтожения там как врагов советской власти, так и своих личных, для контроля  за работой загранаппаратов и контактов с иностранными представителями руководящего состава Красной Армии. Главная роль «ока государева» была отведена деятельности ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР в лице Менжинского, Ягоды, Ежова, Берия. Военная разведка РККА всегда была на вторых ролях.
     В 20-х годах и первой половине 30-х годов прошлого столетия  советская разведка сумела создать мощную широко разветвленную сеть, состоящую из нелегальных и легальных резидентур, работавших  в Европе, Азии и Америке.  В ходе ее деятельности  выдвинулась целая плеяда талантливых разведчиков, имена которых вспоминаются до сих пор.
     Но наряду со значительными успехами, достигнутыми разведкой, были и крупные провалы: в 1931 г.  - в Китае, в 1932  году – в Италии и Австрии. В 1932 году в связи с поимкой японцами корейцев-подрывников и поднятым скандалом Сталин из Сочи в Москву написал Кагановичу:  «Нельзя оставлять без внимания преступный факт нарушения директивы ЦК о недопущении подпольной работы ОГПУ и Разведупра в Маньчжурии. Арест каких-то  корейцев-подрывников и касательство к этому делу наших органов создает (может создать) новую опасность провокации конфликта с Японией. Кому все это нужно, если не врагам советской власти?
     Поговорите с Молотовым и примите драконовские меры против преступников из ОГПУ и Разведупра (вполне возможно, что эти господа являются агентами наших врагов в нашей среде). Покажите, что есть еще в Москве власть, умеющая примерно карать преступников».      
     Это послание  не только говорит  о внимательном отношении Сталина к тому, что касалось Японии, но и содержит  предгрозовые раскаты  в адрес разведки.   
     Имели место провалы  в 1932 году венской резидентуры, осенью 1933 г.- нелегальных  резидентур во Франции и в Хельсинки, за которыми последовали  крупные международные скандалы, аресты и задержания  легальных и нелегальных сотрудников военной разведки в Латвии, Турции, Эстонии, Италии, Румынии, Маньчжурии.
     В западной  прессе поднялась шумная кампания  о красных шпионах в лице коммунистов. Для Сталина это создавало большие проблемы, так как подрывался и без того еще слабый авторитет Советского Союза и Коминтерна.
       В этой связи на заседании Политбюро  ЦК ВКП(б) 29 марта 1934 года выступил Сталин с докладом «О кампании за границей о советском шпионаже». Но на этом дело не закончилось. Особый отдел ОГПУ подготовил подробную докладную записку, подписанную Г. Ягодой,  с жесткими выводами о работе 4-го управления, то есть о военной разведке. Там говорилось о том, что: «Тщательное  изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются  следствием засоренности предателями, подбора зарубежных кадров из элементов сомнительных по своему прошлому и связям, несоблюдения правил конспирации, недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого 4-го управления штаба РККА, что, несомненно,  способствовало проникновению большого количества дезориентирующих нас материалов».
     По мнению ряда советских  историков спецслужб, высшее руководство страны одной из главных причин столь весомых неудач военной разведки видело в отсутствии  в Разведывательном управлении РККА опытного и авторитетного руководителя в контрразведывательном плане, хотя начальником уже в течение десяти лет был талантливый Ян Карлович Берзин,  и именно в этой связи, дескать, туда был направлен из ОГПУ Артузов, который мог бы исправить сложившееся положение. И, действительно, по всем внешним данным его приход в военную разведку мог улучшить ее работу.
     1. Артузов  (Фраучи) Артур Христианович (АЛЕКСЕЕВ), один из организаторов советских органов госбезопасности,  корпусной комиссар (ноябрь 1935). В ВЧК-ГПУ-ОГПУ с декабря 1918. Член компартии  с 1917. Окончил Петроградский политехнический  институт. Сотрудник особого отдела ВЧК (1919-1922), начальник контрразведывательного отдела (1922-1927), помощник начальника Секретно-оперативного управления (1927-1931), начальник Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ-НКВД  (1931-1935). Принимал участие в ликвидации крупных белогвардейских, монархических и контрреволюционных организаций, действующих в СССР и за рубежом. Один из инициаторов и руководителей многих ответственных контрразведывательных операций. Награжден орденом Красного Знамени (1921). В мае 1934 года по указанию Сталина по совместительству был назначен заместителем начальника Разведуправления РККА. 21 мая 1935 г. Артузов освобожден от должности начальника ИНО ГУГБ НКВД СССР и переведен в особый резерв НКВД в связи с переходом на основную работу в IV управление РККА. Для усиления Управления привел с собой в качестве руководителей отделов опытных контрразведчиков, провел реорганизацию. В 1937 году откомандирован в НКВД на должность начальника Особого бюро ГУГБ НКВД.
     13 мая 1937 г. арестован. Под пытками признал себя агентом разведок четырех стран.  21 августа 1937 года расстрелян. В 1956 году  реабилитирован.

     Вместе с тем, возвращаясь к тому времени, к  событиям, связанным с  переводом Артузова в Разведывательное управление, возникает  много вопросов. 
   Последующие события выглядят так, как - будто Сталин специально решил ввести чекистов-контрразведчиков в военную разведку, чтобы изнутри «взорвать» ее и избавиться от всех старых кадров, от которых он не мог ждать беззаветного служения. Но чекисты не могли даже вообразить, что это в большей степени коснется их. В частности, Сталин, по меньшей мере, скептически относился к Артузову и его деятельности. Его обращение к Артузову в декабре 1933 года «Ну, как Ваши  источники, или как Вы их называете, - все Вас дезинформируют?» вряд ли можно считать доброй шуткой. Но, в то же время,  25 мая 1934 года Сталин вызвал к себе на беседу Ворошилова, Ягоду и Артузова. В ходе ее,  под предлогом усиления Разведупра им был решен вопрос о назначении Артузова на должность заместителя начальника Разведывательного управления Красной Армии с сохранением за ним должности начальника Иностранного отдела (внешняя разведка) ОГПУ  В постановлении Политбюро от 26 мая 1934 года говорилось: «Назначить  начальника ИНО ОГПУ т. Артузова заместителем начальника IV Управления, обязав его две трети своего рабочего времени отдавать IV Управлению».  Артузов понимал, что его фактически устраняют из органов госбезопасности, причем с понижением в должности, без перспективы продвижения по службе и с переходом во враждебную среду. Но Сталин подчеркнул важность стоящих перед Артузовым задач по перестройке   Разведупра в качестве его личного представителя.
     На следующий день на заседании Политбюро были рассмотрены «Вопросы 4-го управления» и  принято постановление, в  развитие которого Разведывательное управление было выведено из системы Штаба РККА и передано непосредственно наркому по военным и морским делам К. Ворошилову. Был рассмотрен вопрос о координации деятельности Разведупра РККА, ИНО и Особого отдела ОГПУ, решено создать постоянную комиссию в составе начальников этих органов и поручить ей разработку общего плана разведывательной работы за рубежом. Предлагалось перестроить всю систему агентурной работы, нацелив ее на Польшу, Германию, Финляндию, Румынию, Англию, Японию, Маньчжурию и Китай.
     Вдохновленный напутствием Сталина,  ничего не подозревающий Артузов активно взялся за реорганизацию и наведение порядка в Разведуправлении, но с первых же шагов наделал много ошибок, которые вскоре сказались на его судьбе.
     16 марта 1935 года  Артузов подготовил доклад с анализом проделанной Разведупром работы с указанием недостатков в работе с агентурой, приведшие к провалам, и предложениями по ее улучшению. Доклад был  направлен Сталину через голову непосредственных  руководителей – Берзина и Ворошилова. Свой вывод, в частности,  о разведывательной работе в Японии, он сделал неутешительный, хотя это не зависело от людей, посланных туда. Резидент-нелегал военной разведки Р. Зорге только еще разворачивал деятельность вновь созданной организации. Интересно то, что Артузов в докладе фактически подтвердил обоснованность операции, которую задумал и начал Берзин. Артузов писал: «Ведение агентурной работы в Японии из стен наших официальных представительств настолько чревато опасностями, что от этого надо отказаться». Вместе с тем,  с этим полностью согласиться нельзя, так как дальнейший опыт военных разведчиков и сотрудников внешней разведки с «легальных» позиций показал, что успешную работу вести все же можно, несмотря на жесткий контрразведывательный режим. Более того, определенную роль сыграло обеспечение связи разведывательной организации Зорге с Центром через резидентуру под крышей посольства в Токио.
     Для проведения реорганизации Разведуправления, Артузов получил разрешение Сталина забрать из ИНО ряд опытных сотрудников, которые были назначены на должности начальников основных отделов Управления, хотя при этом, были затронуты интересы соратников и выдвиженцев Берзина.
     Из вновь  пришедших в Разведупр особый интерес для нас представляет назначение Карина.
     Карин Федор Яковлевич (Крутянский Тодрес Янкелевич, А Корецкий, ДЖЕК) – корпусной комиссар (1935). Опытный разведчик-нелегал ИНО ОГПУ работал в Румынии, Австрии, Болгарии. Резидент в Харбине (1924 – 1927) под “крышей “ Генерального консульства СССР. В 1928-1933 годах возглавлял резидентуры  советской внешней разведки в Германии и Франции. Обладал большим опытом ведения разведывательной и контрразведывательной работы. По инициативе Артузова перешел в РУ штаба РККА на должность начальника 2-го (Восточного) отдела (январь 1935 – апрель 1937). В течение 2-х лет руководил работой резидентуры «Рамзай».
     Арестован 16.05.1937,  расстрелян 21.08.1937 г., как «враг народа», немецкий и польский шпион. Реабилитирован 5.05.1956.

         При назначении Артузова на должность заместителя начальника Разведывательного управления  никто Сталину не возражал, но нарком обороны СССР К. Ворошилов внутренне был против того, что чекисты влезают в армейские дела. Как и любому начальнику, ему крайне не понравилось и то, что Артузов к тому же неоднократно докладывал Сталину напрямую.   
     Приход в Разведуправление  во второй половине 1934 года А.Х. Артузова и в начале 1935 года группы сотрудников ИНО вызвал неизбежный антагонизм между военными и чекистами. Для этого было много больших и малых причин. Прежде всего, это объяснялось тем, что к «неквалифицированным» военным разведчикам пришли высоко квалифицированные чекисты-контрразведчики, в задачу которых входило навести порядок и научить, как надо работать без провалов. Артузов энергично приступил к реорганизации Управления, начав с того, что на должность руководите-лей двух ведущих агентурных отделов привел своих людей.                               
     Объективно говоря, ничего хорошего для пользы дела от такого решения Сталина не было. Но никто не предполагал, что Сталин, столкнув лбами военных разведчиков и чекистов, сделал это с дальним прицелом для решения своих личных задач.
     19 февраля 1935 года в Дании произошел крупный провал военной разведки, известный под названием «совещание резидентов». В Копенгагене  полицией были арестованы несколько нелегальных резидентов советской военной разведки. Это привело к тому, что Берзин подал рапорт об увольнении, а Артузову пришлось отчитываться перед руководством Наркомата обороны. Реакция Ворошилова была резкой: «…..наша зарубежная военная разведка все еще хромает на все четыре ноги (Ворошилов был заядлым кавалеристом – Ю.К.). Мало что дал нам и т. Артузов в смысле улучшения этого серьезного дела». Здесь наглядно видно предвзятое отрицательное отношение наркома к Артузову, которого вряд ли можно было упрекать за этот провал, так как на должности заместителя начальника Управления он пробыл всего ничего.
     Легко понять Берзина, служившего в Разведуправлении с 1921 года, а в качестве начальника с 1924 года, и оказавшегося с приходом Артузова вдруг на вторых ролях. Безусловно, провал военной разведки в Копенгагене подорвал позиции Берзина, но можно полагать, что, все же, главной причиной его просьбы об отставке послужило сложившееся в Управлении двоевластие, причем с креном в пользу Артузова. 
     В апреле 1935 года рапорт Берзина на имя Ворошилова с просьбой об отставке  был подписан и возник вопрос о назначении нового начальника Разведупра. Но это не относилось к Артузову, тем более, что ему вновь пришлось объясняться из-за провала,  произошедшего теперь в Шанхае  5 мая, в результате чего был арестован резидент военной разведки Я. Бронин.
    7 мая 1935 г, на совещания у Сталина, на  котором присутствовали Ворошилов, Орджоникидзе, Гамарник,  Артузов, Карин, Стигга, и Боговой, в должности начальника Разведывательного управления был утвержден С. Урицкий.
    
     2. Урицкий Семен Петрович.  Родился в 1895 году, комкор. Воевал на фронтах Гражданской войны. В августе 1918 назначается военным агентом (военным атташе) советского Генерального консульства в Одессе. Некоторое время руководил военной контрразведкой в Москве. Окончил в 1922 году Военную академию РККА. С мая 1922 г. состоял  в распоряжении разведотдела-Разведупра Штаба РККА и до мая 1924 г. находился на нелегальной работе во Франции, Германии и Чехословакии. В Красной Армии занимал в звании комдив должность начальника штаба Ленинградского округа. В 1932-1933 побывал в Германии во главе военной делегации. С последней группой  командиров РККА находился на учебе в Штутгарте (март - июнь 1933 г.). С июня 1934 г. заместитель начальника Управления механизации и моторизации – Автобронетанкового управления РККА.  С апреля 1935 г. по июнь 1937 г.– начальник Разведуправления.  1 ноября 1937 г. арестован и расстрелян 1 августа 1938 г. 

      При передаче дел Берзин ознакомил Урицкого с основными наиболее важными направлениями оперативной деятельности и одновременно обрисовал  новому начальнику сложившуюся в Управлении непростую обстановку.  С  назначением   С.П. Урицкого в качестве начальника обстановка в Управлении стала меняться в сторону ухудшения. Сейчас, зная о развитии дальнейших событий, можно сказать, что Артузов явно переоценил отношение к нему Сталина и повел себя неосторожно как при «живом» Берзине, так и  при новом начальнике Разведывательного управления С. Урицком. Артузов принял за  чистую монету слова Сталина быть в Разведуправлении «его глазами и ушами»  и в тоже время не учитывал, что Урицкий, тоже назначенный Сталиным, был кадровым военным, привыкшим к единоначалию,  имел некоторый опыт разведывательной работы и недолюбливал чекистов.  Военные были недовольны приходом «варягов» и всячески ставили «палки в колеса». При скрытом поощрении со стороны наркома Ворошилова между Урицким и Артузовым возникли антагонистические отношения, которые не только вредили делу, но и подрывали их авторитет.
     А. Артузов  энергично взялся за работу на новой должности, занялся не только реорганизацией Управления, но и, переоценив свой статус, стал демонстративно игнорировать Урицкого, самостоятельно направляя добытые агентурные материалы наркому обороны К. Ворошилову и И. Сталину, что не могло не вызвать отрицательную реакцию. Он не мог  и предположить, что не пройдет и двух лет как чекисты по приказу того же Сталина начнут уничтожать своих бывших коллег.
     Состояние  отношений в Управлении наглядно характеризуется в книге Гаврилова В., Горбунова Е. «Операция «Рамзай», Триумф и трагедия Рихарда Зорге»: «Урицкий прекратил обсуждение оперативных вопросов с начальниками двух ведущих отделов, все руководство с его стороны свелось к наложению резких  и обидных резолюций по каждому мелкому  упущению и вызовам в свой кабинет с угрозами снятия  с должности… Артузов, как первый заместитель (он был просто единственным заместителем – Ю.К.), руководил стратегической разведкой, курируя основные отделы управления. Но все указания и распоряжения этим отделам  давались через его голову, превращая его в заместителя без определенных занятий. Артузов старался  взять  под защиту своих людей. Но до  Ворошилова он добраться не мог, нарком никогда не вызывал  его, предпочитая получать всю информацию о работе управления  от Урицкого". 
     В ноябре 1935 года    руководителям Разведывательного управления были присвоены персональные воинские звания:  Урицкому звание «комкор»,  Артузову, Карину, Штейнбрюку – «корпусной комиссар». В тоже время были обойдены в званиях ближайшие соратники Берзина, которым было присвоено звание на ранг меньше. Это тоже подлило масла в огонь.
     20 декабря 1936 года Артузов направил письмо С. Урицкому, в котором попытался объяснить свое поведение и как-то наладить взаимоотношение.  В нем он поражался «странным, грубым и не принятым среди чекистов формам работы», жаловался на плохое отношение  не только к нему лично, но и к пришедшим с ним товарищам. В качестве примера  указывал на то, что Урицкий отстранил руководителей двух агентурных отделов - О. Штейнбрюка и Ф. Карина от обсуждения оперативных вопросов.   Он писал: «..я  думаю, что я привел в Разведупр неплохой народ. Ему не хватает военной школы, у него много недостатков, но он полезен для разведки и не надо от нас избавляться, Семен Петрович». Но было поздно, так как отношения были безнадежно испорчены.
     Таким образом в Разведывательном управлении в течение двух лет сохранялась ненормальная обстановка двоевластия, которая не могла не сказываться не только на работе центрального аппарата, но и на деятельности резидентур.   
    Тем временем в стране назревали серьезные политические события.19-24 августа 1936 года  в Москве прошел открытый судебный процесс по делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского  центра». 26 сентября был освобожден от дол-жности наркома внутренних дел СССР Г.Г. Ягода и на его место был назначен Н.И. Ежов, за которым были сохранены важные дол-жности секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б).
      В сентябре 1936 года Ежов возглавил НКВД СССР и сразу же начал развернутую  борьбу с явными, потенциальными и надуманными из-за усердия врагами Сталина. Так, за  первые три месяца из Главного управления государственной безопасности  были изгнаны  1361 сотрудник, из которых 884 были арестованы за принадлежность  и связи с контрреволюционерами, троцкистами, за предательство и шпионаж.  А уже 4 октября 1936 г.по предложению Ежова впервые было одобрено списочное осуждение по результатам процесса, чем был создан прецедент на будущее.
     11 января 1937 года по предложению Ворошилова, поддержанному Сталиным, Политбюро приняло решение об освобождении Артузова от обязанности заместителя начальника Разведупра и Штейнбрюка от обязанности  начальника 1-ого отдела.  Новым заместителем начальника Управления был назначен старший майор госбезопасности М.К. Александровский.
     3. Александровский (Юкельзон) Михаил Константинович, старший майор госбезопасности. Большевик с 1917 года. Участник гражданской войны на Украине. С 1921 года в органах  ВЧК на руководящих должностях. В 1932-1933 гг. – начальник Секретно-политического отдела ГПУ Украины, 1933-1936 гг.- начальник Контрразведывательного отдела НКВД Украины. С  11 января  по 20 сентября 1937 года  заместитель начальника IV (Разведывательного ) управления Генштаба РККА. Награжден орденами Красного Знамени (1930), Трудового Красного  Знамени (1932), Красной Звезды (1936).
     Репрессирован. Реабилитирован.

     4. «Ежовщина»    
     Страна не представляла, что ее ожидает в ближайшем будущем. Возглавляемый «пигмеем», садистом Ежовым аппарат НКВД начал раскручивать колесо репрессий.
     23-30 января 1937 г. в Москве прошел открытый процесс по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Подсудимых – бывших видных деятелей партии обвинили в организации саботажа, диверсий и шпионажа в пользу Германии и Японии.
     На Пленуме ЦК ВКП(б), состоявшемся с 23 февраля по 5 марта 1937 года был заслушан доклад наркома внутренних дел Н. Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов».    Выступая на Пленумее 3 марта 1937 года Сталин  главное внимание уделил потере бдительности в борьбе с вредительской и диверсионно-шпионской  работой агентов иностранных государств в советских хозяйственных, административных и партийных организациях.                А забыв об этом, «оказались застигнутыми врасплох. Вот почему шпионско-диверсионная работа троцкистских агентов японо-немецкой полицейской охранки оказалась для некоторых наших товарищей полной неожиданностью».
     По  докладу Ежова  была принята развернутая резолюция. В констатирующей части отмечена слабая работа органов государственной безопасности в результате чего «Изменникам родины – троцкистам и иным двурушникам, в союзе с германской и японской контрразведкой, удалось сравнительно безнаказанно развернуть вредительскую, диверсионную, шпионскую и террористическую деятельность…НКВД не смог своевременно разоблачить чудовищный антисоветский заговор агентов немецко- японской  разведки - троцкистов».  В постановляющей части  особо выделяется: «1…Обязать Наркомвнудел СССР довести дело разоблачения и разгрома троцкистских и иных агентов фашизма до конца, с тем, чтобы подавить малейшие проявления их антисоветской деятельности. 2. Одобрить мероприятия ЦК ВКП(б) …..по организационной перестройке аппарата ГУГБ и укреплению его новыми партийными кадрами. 3. Одобрить мероприятия ЦК ВКП(б), направленные к оздоровлению аппарата  органов государственной безопасности за счет выдвижения на руководящую работу новых большевистски проверенных чекистов и удалению из аппарата разложившихся бюрократов, потерявших всякую большевистскую остроту и бдительность в борьбе с классовым врагом и позорящих славное имя чекистов…4. Продолжить  и завершить реорганизацию аппарата Наркомвнудела, в особенности аппарата ГУГБ, сделав его подлинно боевым органом….». 
     Именно эта резолюция послужила наркому  Ежову «карт-бланшем» для проведения, так называемого  «Большого террора» в масштабах всей страны. И 1937 год явился началом периода,  нанесшего советскому народу неисчислимый по своей мощи моральный и физический ущерб, который в дальнейшем в конечном итоге привел к развалу коммунистической партии и  гибели государства - Советского Союза. Аресты, расстрелы и содержание в концлагерях в нечеловеческих условиях привели к гибели сотен тысяч советских граждан. Безудержные репрессии породили страх и  разрушение нравственных устоев. Поощрялось доносительство и  процветала клевета. Под пытками выбивались нужные показания, предавались друзья, боевые соратники, коллеги по работе, родные и близкие люди. Порождались беспринципность, угодничество и безынициативность.  И что являлось самым ужасным, что в 1937-1938 гг.  более 90%   арестов были инициированы снизу. Доносительство расцвело в чудовищных масштабах.
     Сразу же после окончания февральско-мартовского пленума  работа аппарата НКВД СССР активизировалась в значительных масштабах и число репрессий стало быстро расти. В частности, в ночь на 13 марта 1937 года был арестован Артузов. Одновременно резко возрос поток спецсообщений  наркома внутренних дел, генерального комиссара государственной безопасности Ежова секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину о проводимых мероприятиях контрразведывательного характера, об арестах, допросах.
     Направленная Урицким 26 апреля 1937 в ЦК ВКП(б) тов. Сталину записка: «По Вашему указанию коллектив работников разведывательного управления написал ряд статей, характеризующих организацию и некоторые методы работы иностранного шпионажа….»,  уже ничего не решала, так как колесо репрессий завертелось и в отношении военных разведчиков.
     28 апреля 1937 года под грифом совершенно секретно секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину за подписью наркома внутренних дел СССР Ежова было направлено спецсообщение о бывшем заместителе начальника Разведывательного управления Б.Н. Мельникове, обвиненном в троцкистской и шпионской деятельности. В подробной записке Мельников обвинялся в связях с японцами, предательстве ряда коммунистов, в троцкизме и связях с троцкистами, в подрыве конспиративной работы, а также в моральном разложении. На документе имеется помета: «Т. Ежову. Мельникова и «окружение» надо арестовать. Ст.»: Сообщено т. Ежову. П.».
        21 мая 1937 г. Ежов на имя Сталина вновь направил спецсообщение  («Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности, 1937-1938», страница 177, документ № 81) о Мельникове, который прямо обвинялся в шпионской работе на японскую и немецкую разведки, и протокол допроса. Оба документа представляют особый интерес.  Так в справке указывается: «За время своей работы в качестве заместителя начальника Разведупра Штаба РККА Мельников выдал японской разведке агентуру Разведупра по Маньчжурии, Китаю, Германии, Чехословакии и Ирану». В протоколе допроса арестованного Мельникова Бориса Николаевича от 16-17 мая 1937 года приводятся следующие сведения, полученные в результате самооговора, скорее всего под жестокими истязаниями.  Мельников подтвердил, что он якобы был завербован японцами еще в 1918 году. Сообщил в частности: «По приезде в Москву в начале 1932 года я был назначен заместителем начальника Разведупра Штаба РККА. Примерно через месяц или полтора после моего вступления в эту должность ко мне явился АСКОВ (дважды работал в Японии, арестован 26 мая 1937 г., расстрелян, реабилитирован), который сообщил, что он будет осуществлять связь между мной  и японской разведкой. Кроме того, он сказал мне, что он будет вести самостоятельную разведывательную работу в пользу японцев и просил устроить его в Разведупр, в восточный сектор……Мною через АСКОВА были переданы следующие сведения: данные об агентуре по Маньчжурии, Китаю, Италии, Германии, Чехословакии и Америке. В них были указаны: клички агентов, пароли, время и место встреч, место работы и характеристики агентов. По согласованию со мной АСКОВ сообщил японской разведке о резиденте Разведупра Шанхая «Рамбек», который впоследствии был назначен резидентом в Японии. О переезде его в Японию АСКОВ своевременно сообщил японской разведке  (выделено – Ю.К.). Ввиду отсутствия агентуры по Японии в тот период, другие сведения по Японии не передавались…».
     Асков Аркадий Борисович, полковой комиссар (1936), в РККА с 1919, член партии эсеров (1915-1917), компартии с 1918. Окончил англосаксонское  отделение Института внешних сношений (1923), японское отделение восточного факультета Военной академии РККА (1925). Участник гражданской войны.
     С 1923 г. в Разведуправлении штаба  РККА, на разведывательной работе в Японии под прикрытием должности секретаря  консульства в городах Нагасаки и Цуруга ((сентябрь 1925-май 1926), вице-консула и консула в г. Кобе (сентябрь  1926-январь 1930).
     Старший референт 2-го  восточного отдела НКИД, в распоряжении Разведуправления штаба РККА, преподаватель восточного факультета Военной академии им. М.В. Фрунзе и в гражданских вузах (февраль 1930-январь 1932).
     Помощник начальника 2-го отдела РУ штаба РККА (январь 1932-октябрь  1933), 1-й секретарь полпредства СССР в Японии (октябрь 1933-март 1937). Репрессирован в 1937 г., реабилитирован 22.091956.
    
     В ряде произведений, связанных с историей советской разведки, приводятся сведения о том, что 21 мая 1937 года Сталин лично провел совещание руководящих работников Разведывательного управления и выступил на нем с важными оценками и решениями. Но при этом,  во-первых, нет точных данных, где оно произошло, так как есть два варианта – на совещании в Наркомате обороны СССР  или в Разведывательном управлении, во-вторых, нигде нет записи этого жизненно важного выступления для судьбы разведки и неясно откуда взяты цитаты. Можно только предположить, что все же какие-то записи по этому поводу хранятся в архиве ГРУ и кто-то их видел. В ряде произведений отмечается, что, выступая, Сталин заявил (есть четыре варианта цитат из этого выступления, которые приводятся ниже):
     - «Разведка должна постоянно учитывать, что есть враги прямые и враги возможные. Все союзники возможные враги, и союзников тоже надо проверять. С точки зрения разведки, у нас не может быть друзей. Поэтому никаких секретов никому не давать…».      
     - «… Сеть Разведупра нужно распустить всю. Вызвать людей, присмотреться к ним и после тщательной проверки некоторые из них могут быть использованы в другом направлении, можно посылать их в другие места».
     - «…управление разведки вместе со своим аппаратом попало в руки немцев. Разведсеть надо распустить. Лучше всего – всю».
     - «Всё пронизано немецким и японским шпионажем. Разведсети распустить. Провести тщательный отбор».
     Такая оценка Сталиным деятельности  военной разведки была для руководства НКВД в лице Ежова и его подручных  «карт-бланшем» на уничтожение кадров военной разведки как в Центре, так и за рубежом.
     С  1 по 4 июня 1937 года было проведено расширенное заседание  Высшего военного совета при наркоме обороны СССР с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б), на котором нарком обороны К.Е. Ворошилов зачитал доклад «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА», имея ввиду Тухачевского, Якира и ряд других арестованных высших военачальников Красной Армии.
     На расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны  2 июня 1937 г. с большой речью выступил И.В. Сталин. Он затронул многие вопросы в особенности о «военном-политическом заговоре». Но в данном случае представляет интерес отрывок из нее, касающийся разведки: «Нужно проверять людей, и чужих, которые приезжают, и своих. Это значит надо иметь широко разветвленную разведку, чтобы каждый партиец и каждый непартийный большевик, особенно органы ОГПУ, рядом с органами разведки, чтобы они свою сеть расширяли и бдительно смотрели. Во всех областях разбили мы буржуев, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле  слова, в смысле бдительности, и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у  нас нашлась  целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не для нас. Разведка – это та область, где мы впервые за двадцать лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши.…мы превратили СССР в богатейшую страну и вместе с тем в лакомый кусок для всех хищников, которые не успокоятся до тех пор, пока не испробуют  всех мер к тому, чтобы отхватить от этого куска кое-что. Мы эту сторону прозевали. Вот почему у нас разведка плоха и в этой области мы оказались битыми как ребятишки, как мальчишки».
     В конце мая 1937 г. увольняют Урицкого  3 июня 1937 г. Берзин, вернувшийся из Испании, награждается орденом Ленина и вновь занимает пост начальника Разведуправления РККА, получает звание армейского комиссара 2-го ранга, соответствующее нынешнему званию «генерал-полковник». Надо особо подчеркнуть, что руководители Разведупра должны были  выполнить указание Сталина  о ликвидации агентурной сети, данное им на совещании 21 мая, но Берзин старался уклонился от выполнения указания, но это ему не удавалось. В его бытность вторично начальником Разведуправления из Шанхая в июле 1937 г. был отозван Борович и тут же был арестован по «польскому делу». Берзин в той обстановке не мог его защитить от НКВД. Пробыл он на этой должности с июня по август 1937 года. Ему не удалось защитить своих соратников в начавшемся «Большом терроре», а в ноябре он и сам будет арестован и затем после пыток расстрелян..
      4 июня 1937 года Ежов направил Сталину очередное спецсообщение  и второй протокол допроса помощника командующего ОКДВА по авиации, комкора Лапина Альберта Яновича, обвиненного в участии в антисоветском военно-троцкистском заговоре.
     Для нас представляет интерес рукописная помета Сталина, состоящая из шести вопросов к Лапину.  Из нее видно, как  Сталин  дает команду Ежову заняться поплотнее Берзиным и Таировым: «….2) Состоял ли в заговоре Берзин, который перенял у Таирова развед- органы на Дальнем Востоке?…6) Как обстоит дело с окружной войсковой разведкой на Украине, в Белоруссии, в Ленинграде? Не связывала ли она  троцкистов с Польшей, так же как наша разведка на Дальнем Востоке связывала троцкистов с японцами»,
     11 июня расстреляны восемь «ведущих заговорщиков» - высших военачальников Красной Армии, начата погромная пропаганда в печати и массовые аресты в армии.
     23-29 июня состоялся пленум ЦК ВКП(б), на котором выступил Ежов с докладом о заговоре, существующем во всех звеньях  партии и государства: «.. Существует законспирированное контрреволюционное подполье, страна находится на грани новой Гражданской войны, и только органы госбезопасности под мудрым руководством Иосифа Виссарионовича Сталина способны ее предотвратить».
     5 июля от Ежова поступила Сталину записка с копией заявления-доноса от бывшей домработницы Берзина в Москве, явно составленного  под диктовку НКВД. Но Сталин пока раздумывает и делает помету: «Надо Берзина перевести на строевую службу».    
      В июле 1937 года начались аресты в Разведуправлении и их число шло по возрастающей. Одно за другим проводились единодушные партийные собрания с повесткой дня «Об исключении из рядов ВКП(б)  бывших работников Разведупра, арестованных органами НКВД, как враги народа». Только в июле 1937 года были арестованы 20 сотрудников Управления, в августе-октябре – 23 человека, в ноябре – декабре  - более 50 руководителей Разведупра были смещены со своих должностей.
     27 июля появилась директива ГУГБ НКВД о выявлении и аресте участников военного заговора в разведорганах РККА.
     1 августа 1937 года положение в Разведуправлении обсуждалось на заседании Политбюро. От обязанностей начальника Управления был освобожден  армейский комиссар 2 ранга Я. Берзин. Наркому внутренних дел Ежову  поручалось «Установить общее наблюдение за работой Разведуправления, изучить состояние работы, принимать по согласованию с НКО (народным комиссариатом обороны) неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведуправления и через неделю доложить  ЦК свои предложения об улучшении его работы и указания по свежим кадрам».
     В сентябре 1937 года на место Берзина во главе Разведывательного управления был поставлен С.Г. Гендин,
    
     5. «Гендин Семен Григорьевич – старший майор государственной безопасности (1936), в РККА с 1918, член компартии с 1918. Окончил Московские командные артиллерийские курсы, Высшие военно-химические курсы РККА. Участник Гражданской войны. В  органах ВЧК с 1921 года.. Занимал многие руководящие посты по линии контрразведки. В Центральном аппарате ОГПУ – начальник 7-го (1929-1930), 9-го и 10-го отделений КРО. Перед назначением в Разведупр был начальником УНКВД Западной области (сентябрь1936-апрель 1937), одновременно заместитель начальника ОО БВО, заместитель начальника 4-го отдела ГУГБ НКВД (апрель-сентябрь 1937). И.о. начальника Разведуправления штаба РККА (сентябрь 1937-май 1938). Награжден орденами, знаками «Почетного работника ВЧК-ГПУ и боевым оружием.
     Арестован 22 октября 1938 и обвинен в работе на польскую разведку,  расстрелян 23 февраля 1939. Реабилитирован в 1957 году.

     Во исполнение указания Сталина от 21 мая о роспуске разведсети  Гендин в ноябре срочно вызвал Айно Куусинен из Токио и одновременно дал указание Зорге готовиться к выезду. Айно по прибытии в Москву сразу же была арестована. Большинство из отозванных в Москву резидентов и разведчиков не знали о том, что их ждет, а тех кто знал или догадывался и не возвращался,  убивали за рубежом. К слову, если бы захотели, то Зорге легко могли ликвидировать во время его поездок в Китай или  там его захватить и вывезти в Союз.
    
     В качестве заместителя Гендина был назначен  А.Г. Орлов. 
     6. Орлов Александр Григорьевич – комдив (1935), в РККА с 1918, в партии с 1927. Окончил реальное училище, Михайловское артиллерийское училище, отделение советского права в МГУ, учился на юридическом факультете Московского университета. Участник I  Мировой и Гражданской войн, Командировка в Германию (июль-сентябрь 1931), военный эксперт советской делегации на Женевской конференции по разоружению (февраль-март 1932). Помощник военного атташе при полпредстве СССР во Франции (январь- 1934-февраль 1935), военный атташе при полпредстве СССР в Германии и Венгрии (февраль 1935-сентябрь 1937). Заместитель начальника  1У  (Разведывательного) управления штаба РКК (сентябрь 1937- сентябрь 1938), и.о.  начальника Управления (октябрь 1938-апрель 1939).  С апреля 1939 г. – начальник кафедры иностранных языков Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского. Арестован по ложному обвинению в июне 1939 г., Расстрелян 24 января 1940 г.

     С мая по ноябрь 1937 года прошла первая волна арестов руководящего состава. В нее попали Артузов, Карин, Валин-Гайлис,  Никонов, Урицкий и Берзин, то есть те люди, которые знали Зорге.  В произведении некоторых авторов говорится о том, что в ходе допросов некоторые из выше упомянутых лиц под пытками дали  показания на Зорге в том, что он является японским и немецким шпионом. В частности, Д. Волкогонов ссылается на показания Гайлиса, а Л. Млечин – на одну из  страниц протокола допроса Берзина, но документально эти утверждения ничем не подтверждены. Только в 2004 г. в открытой печати появилось издание «Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы  высших органов партийной и государственной власти. 1937- 1938», которое позволило документально пролить свет на некоторые обстоятельства., связанные с арестами, допросами и пытками. 
     3 декабря 1937. На партсобрании Разведуправления обсуждался самый большой список в количестве 22 человек, арестованных и подлежащих исключению из ВКП(б). Были арестованы, расстреляны или отправлены в лагеря практически все,  к кому имел отношение Зорге: Берзин, Никонов, Артузов, Урицкий, Мельников, Таиров, Гендин, Александровский, Панов,  Карин,  Борович, Орлов, Римм.
     Осенью 1937 года талантливая и опытная разведчица М. Полякова прибыла в Москву из Швейцарии. В Разведывательном  управлении не было ни Берзина, ни Стигги, ни Звонаревой. Получив награду – орден Красной Звезды, она приступила к работе. В связи с арестами многие сейфы были опечатаны, делами никто не занимался, ответов за рубеж не давали.  Те, кто присутствовал,  в основном были молодыми командирами, майорами, окончившими академии, но не знавшими иностранных языков в нужном объеме  и не имевшими  опыта специальной работы. Со временем  они многому научатся и станут опытными разведчиками, некоторые из  них получат генеральские звания и займут руководящие посты. Но это будет потом и дорого обойдется.
     Дело дошло до того, что 13 декабря 1938 года  врио начальника 1-го отдела Разведупра полковник А.И. Старунин и его заместитель по агентуре Ф.А. Феденко доложили народному комиссару обороны К.Е. Ворошилову, о том, что «РККА фактически осталась  без разведки, поскольку агентурная сеть, лежащая в ее основе, почти вся ликвидирована».
     Если период 1935-1936 гг. в Разведуправлении можно назвать годами двоевластия, то 1937-1938 гг. были  периодом временно исполняющих должность начальника Управления - старший майор госбезопасности С.Г. Гендин  (сентябрь 1937-май 1938), комдив А.Г. Орлов (май 1938-апрель 1939).
     Как пишут,  закончился проклятый 1937 год и начался темный,  непредсказуемый и не менее страшный 1938. Кровавая мясорубка крутилась полным ходом, шли повсеместные аресты и расстрелы. Выполнялись задания по количеству арестованных и уничтоженных людей, а зачастую старались и перевыполнить установленные планы.
     В 1938 году представляют интерес несколько событий.
      2-13 марта 1938 года состоялся открытый политический процесс в Москве по делу об «Антисоветском право-троцкистском  блоке». Бухарин, Рыков, Ягода и другие обвинялись в убийстве Кирова, отравлении Куйбышева и Горького, в заговоре против Ленина и Сталина, в организации промышленного саботажа, диверсий, в заговоре с целью расчленить СССР и т.д.  Обвиняемые были расстреляны. 
     8 апреля появились первые признаки заката карьеры Ежова. Он был назначен по совместительству наркомом водного транспорта, но продолжал активную деятельность по выявлению и уничтожению «врагов народа».
     13 июня 1938 года произошло чрезвычайное происшествие, изменил родине Люшков.
Здесь особо надо выделить, что Ежов, зная о большом интересе Сталина к обстановке на Дальнем Востоке и особенно к деятельности японского правительства  и разведки (в течение 1937-1938 гг. было арестовано 53 906 человек в качестве «японских шпионов»), постоянно информировал его на эту тему спецсообщениями. Более того, он направил на Дальний Восток энергичного  Люшкова, который развил там бурную деятельность.
      
    7. Люшков  Генрих Самойлович, комиссар 3-го ранга (ноябрь 1935). Входил в состав комиссии по расследованию убийства Кирова, представлял  Секретно-политический отдел ГУГБ НКВД в качестве заместителя начальника отдела.  В 1936 г. в Ростове-на-Дону был начальников  УНКВД по Азово-Черноморскому краю. Начал первые шаги по репрессиям против партийных руководителей высшего ранга. На декабрьском  (1936) пленуме ЦК ВКП(б) Ежов огласил  первые итоги деятельности Люшкова в Ростове-на-Дону (арестовано было более 200 человек). В их числе были арестованы первые «изменники-чекисты». В июле 1937 был награжден орденом Ленина и по протекции наркома  внутренних дел Н. Ежова решением политбюро ЦК ВКП(б) был назначен начальником  УНКВД по Дальневосточному краю. Приказом  наркома внутренних дел Ежова  № 00447 от 30 июля 1937 г. Люшков был также утвержден председателем тройки  по ДВК. Развил активную деятельность  против троцкистов и других «врагов народа», а Ежов, зная большой интерес Сталина ко всем событиям в этом регионе,  регулярно направлял ему копии телеграмм Люшкова  для получения разрешения на арест сотрудников НКИД, НКВД, судов и прокуратуры. За выполнение специального задания  Политбюро ЦК ВКП(б) объявило благодарность Люшкову. В 1938 году активность Люшкова усилилась. На январском (1938) совещании в НКВД СССР Ежов ставил в пример другим чекистам Люшкова, репрессировавшего 70 тысяч «врагов народа» - это был самый высокий показатель по стране. Так, в спецсообщениях Ежова Сталину, с приложением копий телеграмм Люшкова, докладывалось о произведенных арестах, о военном «заговоре» на тихоокеанском флоте. Внешне у Люшкова всё шло хорошо, но он прекрасно знал о масштабах арестов среди работников НКВД  и понимал, что и он не застрахован от этого. Поэтому, как только он узнал о том, что  26 мая 1938 года постановлением Политбюро ЦК ВКП(б)  было определено: «4. Освободить тов. Люшкова Г.С. от работы начальника УНКВД  Дальне-Восточного края, с отзывом его для работы в центральном аппарате НКВД СССР», он понял, что судьба его определена и 13 июня 1938 г. тайно перешел границу и сдался японцам.
     Его побег не только нанес смертельный удар Ежову, ряду ответственных работников НКВД, коллегам и друзьям, но дал Сталину в руки еще один наглядный весомый аргумент о том, что враги везде, даже проникли в верхние эшелоны органов безопасности и что верить никому нельзя. Ежов пытался себя спасти, демонстрируя преданность вождю, и  26 июля 1938 г. направил в очередной раз Сталину записку с приложением списка лиц, подлежащих суду военной  коллегии Верховного суда Союза СССР. В список из 139 лиц вошли Берзин, Урицкий, Стигга, Пятницкий. На список была наложена резолюция Сталина  и Молотова: «За расстрел всех 138 человек (из списка был вычеркнут до поры до времени маршал Советского Союза А.И. Егоров – Ю.К.)». Но это не спасло Ежова, во власть входил Л.П. Берия.
     Люшкову приходится  уделить столько внимания только потому, что его побег к японцам в оперативной деятельности Зорге займет хотя и небольшое, но важное место.
     В 1938 года в Разведуправлении тоже произошли события, представляющие для нас интерес. Во-первых, на должность начальника политотдела Управления был назначен И.И. Ильичев, который принял активное участие в чистке личного состава от сомнительных элементов. Во-вторых, в середине года во 2-й (Восточный) отдел пришли новые сотрудники – Сироткин, Кисленко, Попов, Зайцев, Шленский, которые имели слабое представление об оперативной работе в разведке и тем более в нелегальной.. Им пришлось принять и  изучить оперативные дела, вникнуть в характеристики людей, начать работу по руководству резидентурами и на ходу  учиться. Причем на них, конечно, давила сложившаяся атмосфера бдительности, подозрительности и необходимости борьбы с врагами и шпионами всех мастей (в первую очередь с японскими и немецкими).   
     23 октября  1938 года  к Сталину поступило  спецсообщение Л.П. Берия с приложением многостраничного протокола допроса  бывшего номенклатурного работника НКВД Д.М. Дмитриева, который  назвал большое количество «участников заговора» в НКВД. В их число попал и Гендин, который был арестован как активный агент польской разведки. Наряду с этим во время допросов «заговорщиков» особое внимание было уделено Люшкову, его связям с бывшим наркомом внутренних дел Ягодой.
     На  место Гендина в мае 1938 года в качестве И.о. начальника Разведуправления был назначен  заместитель начальника Управления Орлов.
     Но жизнь не стояла на месте, хотя какая серьезная, системная  и плодотворная работа могла быть в этот период, если непрерывно шли партийные собрания, на которых разоблачались «враги народа», их пособники, шпионы всевозможных иностранных разведок и  исключались из партии. Продолжались аресты и расстрелы.
    В ходе репрессий 1937-1938 гг. разведка НКВД потеряла семьдесят процентов личного состава. «Золотое десятилетие великих нелегалов» подошло к своему трагическому концу.
Л.П. Берия, назначенный 25 ноября 1938 года руководителем НКВД СССР, провел массовую чистку аппарата.  В 1939 г. из органов безопасности были уволены 7372 человека (каждый пятый оперативный работник). Аппарат обновился наполовину и значительно помолодел. Изменился национальный состав руководства – исчезли поляки, латыши, немцы (представители “иностранных национальностей”, как тогда говорили), резко сократилось число евреев.
     В отличие от внешней разведки, в которой сильно пострадали и руководство, и резидентуры,  военной разведке, если можно так сказать, в некоторой степени повезло, так как было уничтожено в основном руководство центрального аппарата и в меньшей степени были затронуты разведывательные организации за рубежом.  Сохранились нелегальные резидентуры в Варшаве (Гернштадт), в Берлине (Штёбе), в Японии (Зорге). В 1938 году во Франции были созданы нелегальные резидентуры Робинсона,  Треппера,  в Бельгии – Гуревича, Ефремова, в Швейцарии – Радо, Кучински.
      В наступившем 1939 году внешне наступило некоторое ослабление масштабов репрессий, но, чтобы не было сомнений, 10 января 1939 года всем региональным  руководителям ВКП(б) и НКВД была послана телеграмма Сталина с разъяснением: «….ЦК ВКП(б) считает что метод  физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся   врагов  народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».
     Начальник внешней разведки П. Фитин писал:  «К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства в то время  иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем были арестованы, а остальная часть подлежала проверке. Потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации. Бывало, что даже сообщения на имя Сталина некому было подписывать и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки».
     Обстановка в 1939 году в Разведывательном управлении продолжала оставаться неопределенной, напряженной, нервной, чему в значительной мере способствовал  руководитель политотдела И.Ильичев. который считал, что старые сотрудники это потенциальные враги народа, а созданную ими агентурную сеть полностью враждебной и подлежащей поэтому уничтожению.   Так, 5 марта 1939 года Ильичев писал своему покровителю – начальнику Политуправления РККА Мехлису: «Я лично  считаю, что очистка Управления не закончена. Никто из руководства Управлением  этим вопросом по существу не занимается. Орлов по-прежнему на этот вопрос смотрит сквозь пальцы. Видимо неправильно докладывает Народному Комиссару». Результат доноса не заставил себя долго ждать. В апреле Орлова сняли с должности, арестовали в июне 1939 года и расстреляли.
     Таким образом в течение трех лет (1935-1937) в Разведывательном управлении Красной Армии сохранялась ненормальная обстановка двоевластия, созданная Сталиным, и это не могло не повлиять на расстановку сил в самом Управлении, на его деятельность, включая отношения с резидентурами. Затем в годы сталинского террора (1937-1939) началась чехарда не только со сменой руководящего состава Разведывательного управления, но и  рядовых работников.
     В апреле 1939 года новым начальником Управления был назначен генерал .Проскуров.

     7. Проскуров Иван.Иосифович (1907-1941) – член компартии с 1927, в РККА с 1931, окончил рабфак, школу военных летчиков, учился в Харьковском институте механизации и электрофикации., командир отряда, командир эскадрильи, командир авиабригады, командир авиационной армии особого назначения, генерал-лейтенант авиации (1940), Герой Советского Союза  (1937), участник национально-революционной борьбы испанского народа 1936-1939 гг.  С 14 апреля 1939 по  27 июля 1940 – комдив, начальник V (Разведывательного) Управления  Наркомата обороны и заместитель  наркома  обороны  СССР.
      С 9 сентября 1940 г. – заместитель командующего ВВС Дальневосточного фронта. В октябре 1940 г. назначен помощником начальника Главного управления ВВС по дальнебомбардировочной авиации. В мае 1941 – командующий ВВС 7-й армии Северного флота. Репрессирован 27. 06.1941. Расстрелян без суда 28 октября 1941 г. в Куйбышеве, реабилитирован в 1954 году.
    Проскуров, безусловно, был талантливым человеком, но в короткий срок он просто физически не мог овладеть всем многообразием проблем, а из помощников у него был только А.Ф. Васильев, который пришел в Разведуправление в конце 1937 года и возглавлял до мая 1939 года 10-й (специальный технический) отдел, то есть тоже не имел опыта оперативной зарубежной работы. К тому же, вряд ли  работе Проскурова  способствовала деятельность Ильичёва. Но, несмотря на то, что он сам не обладал необходимыми знаниями в области разведки и к тому же в Разведуправление пришли новые сотрудники, ему удалось за год с небольшим многое освоить и сделать в профессиональном плане. В первую очередь он восстановил нормальную работу Центра с нелегальными резидентурами. Наряду с этим, при поддержке руководства страны, были задействованы легальные резидентуры  главным образом за счет аппаратов советских военных атташе: в Германии, Болгарии, Венгрии,   Финляндии, Франции,  Италии, Китае, Японии, Литве, Турции
     Следует подчеркнуть, что у  Проскурова было три существенных недостатка,  не зависящих от него. Во-первых, он  был из числа тех выдвиженцев Сталина, которые, перешагнув в короткие сроки многие служебные ступени, заняли высокие посты, что не соответствовало их знаниям, опыту. Во-вторых, Проскуров не имел ни опыта, ни даже представления о разведывательной работе, тем более о специфике работы в заграничных условиях. В третьих – он не был дипломатом в обращении  с начальством и часто говорил то, что думал.
     Назначение   Проскурова пришлось на очень сложный 1939 год, богатый различными событиями, как аншлюс Австрии, нападение Японии на МНР и ожесточенный   военный конфликт  на Халхин-Голе, где японские войска были разгромлены частями Красной Армии, тайные переговоры  Сталина и Молотова с Гитлером и Риббентропом, которые закончились подписанием советско-германского Договора (так называемый пакт Молотова-Риббентропа) о ненападении, раздел Польши, объявление войны Германии со стороны Англии и Франции, советско-финская война, нападение Германии на Бельгию, Голландию и разгром Франции. Кроме этого в мире происходили и другие важные события.
     И всё, наверное, в деятельности Разведывательного управления с приходом Проскурова было бы воспринято руководством страны  с пониманием, если бы не советско-финская война 1939-1940 гг. (так называемая «Зимняя война»). До этого Сталин,  полностью полагаясь на свой опыт, знания и чутье  уверенно вел свою политическую игру, добился большого  успеха и поэтому  не очень и нуждался в услугах разведки.
     Война с Финляндией, которую, по уверениям советских военачальников, собирались разгромить за 3-4 недели,   оказалась ожесточенной и неожиданно привела в значительно й степени к потере Советским Союзом международного авторитета, к дискриминации боевой мощи Красной Армии. В этой связи надо было срочно найти виновного. И такого нашли в лице военной разведки.
     Первым «открыл огонь» по ней народный комиссар обороны маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов на мартовском (1940) Пленуме ЦК ВКП(б) об уроках войны с Финляндией, который в своем докладе заявил: «…Должен сказать, что ни я, нарком обороны, ни Генштаб, ни командование Ленинградского военного округа вначале совершенно не представляли себе всех особенностей и трудностей, связанных с этой войной. Объясняется это прежде всего тем, что военвед не имел хорошо организованной разведки, а следовательно, и необходимых данных о противнике; те скудные  сведения, которыми мы располагали о Финляндии, ее вооружениях и укрепленных районах, не были достаточно изучены и обработаны и не могли быть использованы для дела». Здесь сразу же можно отметить, что если не знали ничего толком, то зачем полезли на рожон! К этому еще придется вернуться позже, а пока посмотрим, что было в докладе далее: «3. Плохо поставленное дело военной разведки особенно отрицательно отразилось на нашей подготовке к войне с Финляндией…..13. Отдельно стоит вопрос о нашей военной разведке. Разведки как органа, обслуживающего и снабжающего Генеральный штаб всеми нужными данными о наших соседях и вероятных противниках, их армиях, вооружениях, планах, а во время войны исполняющего роль глаз и ушей нашей армии, у нас нет или почти нет. Военную разведку, достойную нашей страны и армии, мы обязаны создать во что бы то ни стало и возможно в короткий срок. Необходимо ЦК выделить достаточно квалифицированную группу работников для этой цели».
     10 апреля 1940 года Сталин вызвал к себе Проскурова и беседовал с ним с 20.55 до 0.50., то есть разговор продолжался почти 4 часа и явно не в пользу начальника Разведывательного управления, хотя, судя по всему, он не был резким, так как Проскуров не сделал выводов и не подготовился к Совещанию. Последующие события показали,  что Сталин решил полностью поддержать Ворошилова в критике разведки и убрать Проскурова,  но на фоне общей критики.
     На «Совещании в ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14-17 апреля 1940 года»  два момента следует выделить сразу же: Проскурову было разрешено по времени отвечать на вопросы и реплики  столько же сколько потребовалось Сталину для заключительного слова (по объему соответствует 11 страницам книжного текста). В целом Проскурову была устроена  показательная «порка». Попытки начальника Разведывательного управления дать объективные разъяснения наталкивались на агрессивную недоброжелательную реакцию, необъективную критику и просто на примитивное понимание некоторых аспектов разведки. Конечно, для специалистов, изучающих историю советской разведки, интерес представляет полный текст выступления Проскурова, реплики Сталина по ходу Совещания и особенно его заключительная речь. 
     В главе I подчеркнута важность досконального изучения указанного выше Совещания и отмечено, что Проскуров был «сделан козлом отпущения». Это популярное выражение делается для того, чтобы скрыть истинные причины и сделать виновным одно конкретное лицо, которое и наказать проще.
       Совещание в отношении советско-финляндской войны, итогами которой, мягко говоря не приходилось гордиться, проходило в смешанной атмосфере желания обсудить допущенные ошибки,  высказать предложения  по устранению выявленных недостатков, использовать полученный опыт, но при этом каждый помнил о недавних годах «Большого террора», о довольно свежих репрессиях в отношении руководства Красной Армии и поэтому, внутренне испытывая страх,  все дружно ухватились за критику Разведывательного управления, которую начал Нарком обороны К. Ворошилов. А когда участники Совещания почувствовали, что и Сталин придерживается этой позиции, критика в адрес Проскурова, как руководителя Разведывательного управления, приняла общий характер. В результате всех нападок  Проскуров «был выбит из колеи» и не только в ряде ответов не смог обоснованно защититься, но и допустил грубейшую ошибку – он, хотя и вскользь, покритиковал Сталина, а также начальника Генштаба Б.М. Шапошникова и А. Мерецкова, командовавшего во время войны 7-й армией, Это позже ему дорого обойдется. Судьба Проскурова была решена.
      Проскуров , понимая шаткость своего положения, направил Сталину  докладную, датированную 25 мая 1940 года: «Последние два года были периодом чисткой агентурных управлений и разведорганов…..За эти годы органами НКВД арестовано свыше 200  человек, заменен весь руководящий состав  до начальников отделов включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки»,
      Докладная не помогла и в июле 1940 года Проскуров был переведен на новую должность, а затем арестован и расстрелян.
    
     8. Голиков

      Голиков Филипп Иванович, советский военачальник, Маршал Советского Союза (1961). В Красной Армии и в компартии с 1918 . Окончил военно-агитаторские курсы (1919), курсы усовершенствования  высшего начсостава (1929), военную школу (1931), Военную академию им. М.В. Фрунзе (1933).  Участник Гражданской  войны. До 1931 года на партийно-политической работе. Прошел ступени командира полка, стрелковой дивизии, отдельной механизированной бригады, механизированного корпуса. Член военного совета БВО (1938), командующий Винницкой армейской группировкой войск КОВО (1938-1939), 6-й армией (1939-июль1940). Заместитель  начальника Генштаба - начальник Разведывательного управления (июль 1940-ноябрь 1941).  Глава советской военной миссии в Англии и США, где вел переговоры о военных поставках для СССР. Участник Великой Отечественной войны, командовал армиями и фронтами. Впоследствии занимал многие ответственные посты. 

           Ф.И. Голиков  пришел в Разведывательное управление в очень сложное время. не имея опыта разведывательной работы. Его тяжелое и опасное положение на должности начальника  Разведуправления усугублялось как знанием судьбы предшественников, так и началом появления информации о подозрительных действиях  немцев  только - что одержавших блестящую победу над Францией и нанесших чувствительный удар  Англии. Сталин в этот момент находился в раздраженном состоянии, так как не оправдались его надежды на то, что Гитлер завязнет на длительное время на Западном фронте, что дало бы  возможность СССР выйти в лидеры и диктовать свои условия. Кроме того, не радовали и итоги «Зимней войны». Но при всем при этом по документам и из мемуарной литературы видно, что  Голиков старался  не только овладеть всем большим хозяйством разведки, но и в  первую очередь сориентироваться во мнении Сталина и его политического окружения. Своей деловитостью, волевым характером и исполнительностью он сумел понравиться Сталину, не испортив отношения с его соратниками
     Повышение с должности командарма до заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии безусловно радовало Голикова, но в тоже время назначение на должность начальника Разведывательного управления, подчинявшегося наркому обороны,  не могло не наводить его на грустные мысли из-за печальной судьбы предшественников и  резко отрицательной оценки, данной военной разведке после советско-финской войны. Ко всему, Голиков тоже не имел опыта и специальных знаний, чтобы  быстро войти  в курс дел Разведывательного управления. Хотя пик репрессий прошел, ему приходилось все время работать с оглядкой на начальника политического отдела Разведывательного управления бригадного комиссара Ильичева И.И., который был у него за спиной недремлющим «оком государевым».. Вместе с тем,  в отличие от Проскурова Голиков не только обладал намного большими знаниями и военным опытом, но и отличался дипломатическими способностями в обращении с высокопоставленными руководителями. Он довольно быстро сориентировался в том, что требовалось Сталину и что надо было стараться избегать.
     От своих подчиненных Голиков потребовал содействия развитию «взаимопонимания и сотрудничества» с НКВД, т.е. принимал превосходство органов над военной разведкой. В сентябре 1940 г., выступая на собрании руководителей шести оперативных отделов Разведывательного управления, Голиков заявил, что получил от Сталина и Маленкова санкцию на продолжение чисток его резидентур за рубежом. По его словам, «слишком многие сотрудники чересчур долго сидели за границей, заведя там многочисленные контакты среди иностранцев, что объективно ставит под угрозу вопросы безопасности».
     Германия победоносно разгромила Францию, нанесла ощутимый удар по Англии и политическая ситуация начала меняться не только в Европе. Надо было разгадать не только дальнейшие планы Гитлера, но и понять задумки Сталина, которыми он ни с кем не делился, но в тоже время, воспользовавшись благоприятным моментом, присоединил к Советскому Союзу не только Прибалтийские страны,  Бессарабию, но и Северную Буковину.            
     Вместе с тем, надо было быстро разобраться со структурой и деятельностью самого Разведывательного управления.    
     Из  большой биографии Голикова взято немногое, но и оно наглядно показывает, что к руководству Разведывательным управлением пришел опытный военачальник последовательно прошедший  все ступени от командира полка до командующего армией и обладающий большим опытом работы с людьми. Вряд ли Голикову  хотелось идти на должность, которой он не владел и на которой погибли ее руководители-предшественники. Но выбора не было. Кроме того, что очень важно на момент его прихода в Разведывательное управление в определенной степени изменилось отношение со стороны руководства страны, которое поняло, что   разведка находится на грани уничтожения и начало принимать меры для ее восстановления. В военную разведку были спешно направлены выпускники академий, хорошо себя зарекомендовавшие в армии и учебе. Значительно изменился возрастной, (омолодился), национальный и социальный состав разведчиков. Появилось больше сотрудников с русскими фамилиями и рабоче-крестьянским происхождением. Но существовали серьезные недостатки: отсутствие опыта, слабое знание оперативной обстановки в разведываемых странах, недостаточное владение иностранными языками. Однако жизнь и обстановка заставляли быстро осваивать порученные участки.  Голикову досталось сложное  наследство, так как  силы военной разведки в ходе репрессий были основательно подорваны, чистка значительно  сократила ее возможности по добыванию сведений о вероятных противниках. В Акте  «О приеме  наркомата обороны Союза ССР тов. Тимошенко С.К. от тов. Ворошилова К.Е»,  составленном в мае, но подписанном 7 декабря 1940 года в разделе «Состояние разведывательной работы» записано: «Организация разведки является одним из наиболее  слабых участков в работе Наркомата обороны. Организационной разведки и систематического  поступления данных об иностранных армиях не  имеется. Работа Разведывательного управления не связана  с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке и развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены (выделено – Ю.К.). К этому можно добавить, что в сентябре 1940 года в докладной записке «Об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на западе и востоке на 1940 и 1941  гг. в третьем разделе «Вероятные оперативные планы противника» было прямо записано, что: «Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб Красной Армии не располагает».
     Читая эти формулировки, надо иметь в виду, что  до нападения Германии на Советский Союз оставалось считанное время – полгода!!!!    
     Следует подчеркнуть, что Голиков, хотя и не обладал достаточными знаниями и опытом разведывательной работы, энергично взялся за дело. Учитывая имевшиеся многочисленные недостатки, а также общую атмосферу вокруг Управления, Голиков во-первых, активизировал работу по добыванию информации, используя умение руководить  и быстро схватывать суть дела. В частности, в инструктивном письме от 29 октября 1940 года руководителю нелегальной резидентуры  «Гарри» во Франции ставится задача наряду со сбором информации «приступить к разработке и вербовке новых источников. Установление радиосвязи с Центром – это Ваша центральная задача, к осуществлению которой Вы должны приступить немедленно».   Во-вторых,   он в полной мере использовал свой талант налаживания отношений с руководящими деятелями партии, правительства и своим непосредственным начальством. Безусловно, Голикову постоянно приходилось помнить о политической обстановке в стране,  проводимых репрессиях, о печальной судьбе своих предшественников и о стоящем «за спиной» ретивом Ильичеве. Но, считать, что он в своей работе только подстраивался под Сталина – это примитивно. Более того, можно вполне полагать,  что Сталин с самого начала деятельности Голикова по достоинству оценил  и запомнил его деловые качества, особенно,  во время германо-советских торговых переговоров. Началось все с того, что через агента военной разведки Г. Кегеля («ХВЦ»), работавшего заместителем начальника экономического отдела  германского посольства в Москве, 30 августа 1940 года Разведуправлением было получено агентурное сообщение  о хозяйственных переговорах между СССР и Германией, расписанное Молотову и Микояну.  Проявленный интерес привел к тому, что следующий на эту тему документ от 10 октября 1940 г. - «Экономические отношения Германии и СССР: записка начальника  Разведуправления Красной Армии наркому обороны СССР с препровождением агентурного донесения» уже был расписан Сталину, Молотову, Тимошенко, Берия, Микояну и Мерецкову.   2 ноября 1940 г. от Кёгеля, агента советской военной разведки, работавшего на тот момент в качестве сотрудника немецкого посольства в Москве, был получен еще более важный документ, оформленный в виде  «Записка начальника Разведуправления Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) – И.В. Сталину с препровождением агентурного донесения о задачах германской делегации в хозяйственных переговорах между СССР и Германией». В отношении последнего  документа имеются три интересных и очень важных соображения, которые  впоследствии дадут ответ на ряд спорных вопросов, касающихся отношения Сталина к высшим военачальникам РККА.  Во-первых, Голиков направил записку минуя прямого своего начальника наркома обороны Тимошенко на что он никогда бы не пошел, если бы не получил на это прямое указание Сталина. Судя по всему, Сталин узнал о Кёгеле и оценил, занимаемую им должность и важность информации.  Во-вторых, этот документ идет только к Сталину, то есть  дается без рассылки по списку для других руководителей и, в-третьих,  Сталин делает помету «В мой архив». 
     При Голикове продолжилось, начатое еще при Проскурове, регулярное поступление руководству страны сообщений о группировках, дислокациях и различных передислокациях немецких войск. Эта информация носила настолько рутинный характер, что сообщение берлинской резидентуры от 29 сентября 1940 года о том, что «4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиям» не  привлекло повышенного внимания. И это вполне понятно.
     Изучение  документов в издании «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939-июнь 1941 г.», Составитель В. Гаврилов, 2008; «Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы /Публ., вступ., ст. и комм. А.Г. Фесюна», 2000; «Органы безопасности СССР в Великой отечественной войне, сборник документов. НАЧАЛО», 2000, тт.1 и 2; «Органы безопасности СССР в Великой отечественной войне, сборник документов», том I, НАКАНУНЕ, Книга первая (ноябрь 1938 г. – декабрь 1940) и вторая (1 января – 21 июня 1941 г.), 1995; Журнал «Русский архив». Великая Отечественная, том 18. Советско-японская война 1945 года: история военно-политического противоборства двух держав в 30-40-е годы. Книга 7(1), глава 5: деятельность разведки на Дальнем Востоке в 1940-е годы, 1997, показывает, что информация о том, что Германия намерена напасть на СССР начала поступать в Москву до принятия Гитлером окончательного решения в конце июля 1940 года и задолго до утверждения им директивы № 21 (план «Барбаросса»). Это очень важно иметь в виду, так во многом стало определять реакцию руководства Разведывательного управления и соответственно страны. Так, в шифртелеграмме  от 29 июня 1940 года советский военный атташе в Токио, резидент военной разведки Гущенко (ЮРИЙ) сообщил, что «2. Среди деловых кругов немцев в Токио идут разговоры о неизбежности войны СССР с Германией, причем  эти разговоры носят секретный характер и передаются друг другу в офисах под большим секретом. Считаю, что  эти данные в основном точные и заслуживают с нашей стороны должного внимания». Среди помет начальства на шифровке есть такая: «…Подобных «секретных» разговоров в прессе хоть отбавляй. Пугачев. 29.6...» и  это очень показательно.
     Наряду с этим, намереваясь предупредить  нежелательную реакцию со стороны советского правительства, германский военный атташе в Москве генерал Кёстринг  посетил 9 июля 1940 года заместителя начальника Генштаба и по поручению своего руководства разъяснил причины предстоящих  больших передвижений войск в Восточной Пруссии и в Польше.    Об этой встрече была направлена  докладная записка наркому обороны СССР и указана рассылка Сталину и Молотову. Только после войны станет известным, что начальник Генерального штаба сухопутных войск Гальдер 18 июля 1940 года сделал в «Военном дневнике» особую пометку о том, что Кёстринг выполнил поручение.
     Разведуправление внимательно следило за сосредоточением и перемещением немецких войск на различных направлениях и постоянно информировало руководство страны в виде регулярных сводок по событиям на Западе, отдельными  документами и шифровками.
     29 сентября 1940 года от помощника по авиации ВАТ в Берлине, резидента военной разведки до декабря 1940 года полковника Скорнякова Н.Д. («Метеор») в Центр поступила шифровка, в которой представляли интерес два пункта: «3. Немцы уверены, что СССР не нападет на  немцев (выделено – Ю.К.). 4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями». 
     28 декабря 1940 года пришло из Токио сообщение от Зорге («Рамзай») о 80 германских дивизиях на восточной границе и их предназначении. На эту шифровку реакции, естественно, нет, так как посчитали, что он мог знать, находясь за 10000 км. от места событий, и к тому же в сообщении содержалась резкая критика Красной Армии со ссылкой на оценку генерала Кёстринга.
     Первое  серьезное предупреждение пришло в Москву  29 декабря 1940 г. из берлинской легальной резидентуры военной разведки на основании сообщения от Ильзе Штёбе («Альта») о приказе Гитлера о подготовке  к войне с СССР и намерении объявить ее в марте 1941 года. Голиков поручил берлинской резидентуре перепроверить информацию, так как многое было неясно, но одновременно доложил эти сведения Сталину, Молотову, Тимошенко, Мерецкову. Однако,  содержанию не придали должного значения. Фактически это были первые сведения о директиве № 21  (план Барбаросса»)  войны против  Советского  Союза, которая была утверждена Гитлером 18 декабря 1940 года и о которой в полном виде стало известно только после разгрома фашистской Германии.
     В соответствии с запросом Центра от «Метеора, 4 января 1941 года в Разведуправление поступает  донесение  «О военных приготовлениях Германии» с подтверждением того, что представленная информация  основана не на слухах, «а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам». Об этой шифровке Сталин также был проинформирован.
     Далее, с января 1941 года в Москву от  легальных и нелегальных резидентур военной и внешней разведок,  от разведорганов пограничных округов, контрразведки, из перехвата дипломатической переписки и от отдельных лиц из многих стран стал поступать, нарастающий из месяца в месяц  поток сообщений о подготовке Германии к нападению на Советский Союз.  Причем в этом потоке наряду со сведениями, соответствующими действительности, была дезинформация, измененные или устаревшие намерения, планы и сроки.
     Такой поток информации не мог не привлечь особое внимание начальника Разведывательного управления и он реагирует на нее. В книге Владимира Лота «АЛЬТА» против «Барбароссы» на страницах 375-376 описывается инструктаж 7 января 1941 года, во время которого Голиков ставит новому военному атташе СССР в Германии и руководителю легальной резидентуры генералу В. Тупикову в качестве  главной задачи – своевременно предупредить руководство страны о возможном нападении Германии на СССР для чего необходимо добыть документальные сведения о боевом составе ударных группировок германских армий, корпусов, дивизий, об организации взаимодействия  родов войск и т.д

     Тупиков Василий Иванович («Арнольд»), генерал-майор (1940). В Красной Армии с 1922, член компартии с 1921. Окончил Коммунистический университет (заочно), курсы «Выстрел» (1926), основной факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе (1933). Командир полка, ВАТ при полпредстве СССР в Эстонии (1935-1937) , начальник штаба стрелкового корпуса (1938-1939), начальник штаба Харьковского военного округа ( 1939-1940) . Военный атташе  при полпредстве СССР в Германии (декабрь 1940-июнь 1941), резидент. В июле 1941 г. вернулся на родину. Участник Великой Отечественной войны, начальник штаба Юго-Западного фронта (июль-сентябрь 1941). Внес большой вклад в планирование и проведение Киевской оборонительной операции 1941. Погиб в окружении. Награжден орденом Отечественной войны I степени, посмертно.

     Важная информация поступила в сообщении 2-го управления НКГБ СССР от 7 февраля 1941 года со ссылкой на иностранного дипломата в Москве: «… за последнее время в дипкорпусе сильно окрепли слухи о возможности нападения Германии на Советский Союз.
     По одной версии это произойдет после разгрома немцами Англии, по другой, которая считается наиболее вероятной, Германия нападет на СССР до удара по Англии с целью обеспечить себе тыл и снабжение независимо от исхода решительной схватки с Англией…).
     Так, из Женевы 21 февраля от резидента Радо («Дора») приходят сведения о количестве немецких дивизий на востоке и о сроке нападения.
     На фоне этих сообщений руководство Разведывательного управления принимает меры для повышения боевой и мобилизационной готовности военной разведки. В Москве с 23 января по 22 февраля 1941 года состоялись сборы начальников разведотделов военных округов  и армий для налаживания деятельности данных отделов в период  перехода с мирного на военное время. 25 февраля 1941 года Голиков направил директиву всем начальникам разведотделов приграничных военных  и отдельных армий о приведении их подразделений в мобилизационную готовность к 10 мая 1941 года.
     Тем временем из Берлина 28 февраля «Альта» сообщает о группировках, направлениях и дате германского наступления на СССР. Причем подчеркивается, что информация получена от человека из окружения Геринга, второго лица в Германии,  но реакции на нее не было и в это раз. Это вполне понятно, так как 1 марта из Будапешта  от ВАТ, резидента полковника Ляхтерова Н.Г. («Марс») пришло сообщение: «1. Выступление немцев против СССР в данный момент считают все немыслимым до разгрома Англии». Это совпадало с мнением Сталина. К этому, в последующих донесениях из других резидентур добавились противоречивые сведения о планах немцев в отношении Румынии, Балканских стран, Турции, Северной Африки, о захвате Украины и Баку.
     13 марта от резидента в Бухаресте Еремина Г.М. («Ещенко») пришло важное, но многословное сообщение, в котором затерялась очень важная информация о том, что: «…о марше на Англию нет и речи. Фюрер теперь не думает об этом…». Но на следующий день 14 марта от Ляхтерова из Будапешта пришло сообщение о ложности слухов о подготовке Германии к войне с СССР.
     Всё это привело к тому, что, учитывая мнение Сталина и неясность многих важных вопросов в отношении действительных намерений немецких войск, 20 марта 1941 года Голиков представил интересный по своему противоречивому содержанию, названию и порядку разметки документ: «Доклад начальника Разведывательного управления Генштаба Красной Армии в НКО СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Высказывания, [Оргмероприятия] и варианты боевых действий германской армии против СССР».
     Первое, что бросается в глаза это отсутствие в каком-либо виде упоминания непосредственного начальства – НГШ, которым с 1 февраля 1941 года был назначен генерал Г.К. Жуков. По существу, Ф. Голиков грубо нарушил порядок, минуя своего непосредственного начальника.
      Что касается текста, то сразу же бросается в глаза определенная заданность содержания доклада, начиная с преамбулы: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией». В тексте самого доклада слишком много неопределенностей с использованием «якобы», «говорят», «в беседе», «журналисты утверждают», «ходят слухи« и т.д. и действительно серьезные сведения на этом фоне  теряются, создавая  единство между преамбулой, текстом  и выводом:
          «д) По сообщению нашего ВАТ из Берлина, по линии вполне авторитетного источника, начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года.
     Вывод:
     1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантлоа действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
     2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки».
     Полный текст доклада, подписанный Начальником Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиковым, напечатан в «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 г.», 2008.
     Во многих  произведениях, описывающих предвоенный период, «гуляет» штамп о том, что Голиков в бездумном преклонении перед мнением Сталина и, даже проявив перед ним  трусость, свел на нет в докладе данные о варианте № 3, якобы отражающем реальный план нападения на СССР. Безусловно, трепет перед Сталиным был. Но, если  разобраться в сути, то нет оснований для таких обвинений. Во-первых, сведения о предполагаемом нападении Германии на Советский Союз носили фактически открытый  характер, распространялись по всему миру и смахивали на откровенную провокацию с целью стравить СССР с Германией, а самим остаться в стороне. Во-вторых,  Англия и Франция вели так называемую «странную войну», не предпринимая против немцев каких-либо серьезных военных действий и, наконец, учитывая традиционную антироссийскую и антисоветскую позицию правящих кругов Англии нельзя было исключать, что она будет готова пойти на сговор с Гитлером на антикоммунистической основе. Даже японцы это не исключали. Так, в шифровке Зорге от 10 марта 1941 года, в пункте 2 было доложено, что «Мацуока (МИД Японии – Ю.К.) должен через личные беседы с Гитлером и другими выяснить действительные намерения Германии относительно Англии: будет ли она воевать с Англией или нет. Руководители Японии продолжают опасаться возможности англо-германского компромисса (выделено – Ю.К.) в случае, если немцы не смогут вторгнуться на острова. В случае такого компромисса Япония должна быть осторожна  в отношении своей экспансии на юг». Отсюда вытекает следующее соображение. Если так думают японцы союзники Германии и враги Великобритании, то, что должен был думать Сталин, зная прекрасно предательскую сущность английских правителей и коварство Гитлера.
     Более того, можно с уверенностью утверждать, что по состоянию на март 1941 еще не было достаточных достоверных данных о реальном плане нападения Германии на Советский Союз. Принимая во внимание указанные  выше сведения,  нет оснований обвинять Голикова в дезинформировании Сталина и непринятии мер.
     Доклад докладом, но из загранаппаратов и резидентур продолжали поступать сведения о перебросках немецких войск, о предстоящей войне Германии и СССР и роли в ней Румынии, о подготовке  и сроках германского  наступления на Украину, на СССР и т.д. Многие из них были доложены Сталину, Молотову, НКО и НГШ. 
     Но, особо надо остановиться на записке военного атташе СССР в Германии, резидента военной разведки в Берлине генерала Тупикова от 25/26  апреля 1941 года начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии о неизбежности нападения Германии на СССР в пределах текущего года.
    По прибытии в Германию генерал Тупиков проявил себя не только грамотным военным специалистом, который довольно быстро сумел разобраться в обстановке, но и принципиальным, мыслящим и  настойчивым человеком, не боящимся «барского гнева». Его записка представляет определенный интерес, так как до начала войны остается всего  два месяца, а Москва никак не реагирует.  Начинается она так:
     «За 3,5 месяца моего пребывания здесь я послал Вам до полутора сотен телеграмм и несколько десятков письменных донесений, различных областей, различной достоверности и различной ценности. Но все они  являются крупинками ответа на один вопрос: 
     Стоит ли, не в качестве  общей перспективы, а конкретной задачи, в планах германской политики и стратегии война с нами; каковы сроки начала возможного столкновения; как будет выглядеть германская сторона при этом?
     Я привел количество посланных донесений. Вы не заподозрите, что я плодовитость  на донесения отождествляю с чем-то положительным в работе. Но изучение  всего, что за 3,5 месяца оказалось допустимым, привело меня к  определенному выводу, который и докладываю Вам.
     Если окажется, что с изложением  этих моих выводов я ломлюсь в открытую дверь – меня это нисколько не обескуражит.
     Если я в них ошибаюсь и Вы меня поправите – я буду очень благодарен……..
     1. Взаимоотношения СССР и Германии мыслимы лишь как хозяйственный контакт. Контакта политического быть не может из-за контрастности социальных систем…
     Далее в выводах Тупиков пишет:
     «1. В германских планах сейчас ведущейся войны СССР фигурирует как очередной противник.
     2. Сроки начала столкновения – возможно более короткие и, безусловно, в пределах текущего года….
    В разделе «Группировка германской армии на 25.4.41 г.» он делает вывод: «Как видно из этой таблицы, восточная группировка германской армии у наших границ систематически росла и растет. В настоящее время имеются сведения, что восточная группировка еще больше увеличивается за счет следующих перебросок…..
     Таким образом, есть основания установить, что восточная группировка германской армии  продолжает возрастать и вместе с войсками в Румынии уже сейчас составляет до 40% всех дивизий германской армии – 118-120 дивизий.
     Зная теперь о том, какая обстановка была в Москве, вполне понятно почему из Разведуправления не было никакой реакции на его сообщения.  В марте 1941 г. уже было составлено определенное мнение относительно передвижений немецких войск и, кроме того, считалось, что резидент не успел войти в курс дела и проявляет поспешность с выводами.    Однако, поступившие в апреле новые сообщения из других резидентур и обстоятельная, логично изложенная записка Тупикова соответствовали изменившемуся мнению Голикова, который как опытный кадровый военный не мог не видеть ту грозную силу, которая накапливалась у советско-германской границы.
     В этой связи есть основание полагать, что записка Тупикова послужила основой для спецсообщения Разведуправления Генштаба  Красной Армии «О группировке немецких войск на Востоке и Юго-Востоке на 5 мая 1941 г.», 5 мая 1941 г.  № 660477сс  за подписью Голикова, в котором были сделаны  выводы, отличающиеся коренным образом от его вывода  в докладе от 21 марта 1941 г. Вот содержание трех пунктов, касающихся Германии и СССР:
     1.За два месяца количество немецких дивизий в приграничной зоне против СССР (выделено – Ю.К.) увеличилось на 37 дивизий (с 70 до 107). Из них число танковых дивизий возросло с 6 до 12 дивизий. С румынской и венгерской армиями это составит около 130 дивизий.
     2. Необходимо считаться с дальнейшим усилением немецкого сосредоточения против СССР (выделено – Ю.К.) за счет освободившихся войск в Югославии с их группировкой в районе Протектората и на территории Румынии.
     3. Вероятно дальнейшее усиление немецких войск на территории Норвегии, северо-норвежская группировка которых в перспективе может быть использована против СССР  (выделено – Ю.К.) через Финляндию морем.
     Указана рассылка: Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Жукову, Жданову. Допечатано 3 экз. – Буденному, Шапошникову, Кулику и дополнительно 1 экз. – Мерецкову.
     В этом спецсообщении  четко подчеркивается направленность концентрации немецких войск именно против Советского Союза и нет прежних рассуждений о каких-либо  действиях Германии, связанные с Англией, или ссылки на дезинформацию со стороны разведок.   
     Но на этом Голиков не остановился. Еще один пример из сборника документов «Военная разведка информирует, январь 1939-июнь 1941», страница 622 № 7.65 Спецсообщение разведуправления Генштаба Красной Армии, подписанное начальником  Разведывательного управления  Генштаба Красной Армии генерал-лейтенантом. Голиковым «О распределении вооруженных сил по театрам и фронтам военных действий по состоянию на  15.05.41», № 660506сс:
     «Перегруппировка немецких войск за первую половину мая характеризуется  продолжающимся усилением группировки против СССР (выделено – Ю.К.) на протяжении всей западной и юго-западной границы, включая и Румынию, дальнейшим усилением  сил для  действий против Англии на Ближнем Востоке, в Африке и на территории Норвегии.
     Учет и сопоставление поступивших данных, дают следующее распределение вооруженных сил Германии по границам и фронтам на 15 мая 1941 г…..»
     Далее приводятся данные: в приграничной зоне СССР; на Балканском полуострове; на африканском фронте; в оккупированных странах Западной Европы; в Финляндии;  в Италии; Резерв Главного Командования.
     В конце дается вывод: «Увеличение германских войск на границе с СССР продолжается. Основными районами сосредоточения являются: южная часть Генерал-Губернатор-ства, Словакия и северная часть Молдавии.
     Указана рассылка:  Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Жданову, Жукову, Буденному, Шапошникову, Кулику, Мерецкову, Запорожцу, в дело, допечатан 1 экз. полковнику Кузнецову».
     Комментарий:  Этот документ является очень интересным и показательным в том смысле, что в спецсообщении показывается истинная ситуация вдоль всей советской границы (удар можно ожидать в любом месте, а не только на юге) и наряду с этим в попытке в какой-то степени защитить себя Голиков дает расширенную рассылку.
     1. Дело в том, что Голиков, как грамотный, опытный военачальник прекрасно понимал складывающуюся вдоль границы обстановку и вновь совершенно твердо пишет, что общее количество немецких войск против СССР достигает 114-119 дивизий. Более того, он подчеркивает, что идет усиление немецких войск.
     2. В тоже время приведенные Голиковым в спецсообзениии данные  показывают, что на самом деле нет основных районов сосредоточения и силы немцев распределены примерно поровну по  60 дивизий против ЗапОВО и ОКВО, то есть нет какого–то особого сосредоточения немецких войск именно на Киевском направлении, как рассчитывал Сталин и соответственно Генштаб.
     3. Поскольку доложенные спецсообщения от 5 и 15 мая противоречили мнению Сталина, он перестал вызывать к себе Голикова, что делал раньше. Фактически это означало, что военная разведка попала в опалу. И только после нападения Германии на Советский Союз  Сталин 24 июня 1941 года вызвал Голикова вновь, дал поручение выяснить отношение Японии, а через несколько дней дал ему поручения особой важности, связанные с его поездками в Англию и США.
     Не только эти документы, но и последующие спецсообщения, сводки и агентурные донесения, направленные политическому и военному руководству страны,  убедительно говорят о том, что Голиков не подстраивался под мнение Сталина, так как прекрасно понимал складывающуюся ситуацию и ответственность за ее освещение. Единственно, что он себе позволял, чтобы не раздражать  Сталина, и то только в отдельных случаях, исключать в некоторых документах нелицеприятную оценку, которая давалась немцами и представителями других государств  низкой боевой способности Красной Армии по итогам советско-финляндской войны 1939-1940 гг.
     Между тем, обстановка в Разведуправлении особенно в конце мая 1941 г. стала накаляться и Голиков это чувствовал по реакции на донесения, по отношению к Управлению. Он вряд ли знал о содержании тех сообщениях, которые шли руководству страны из Берлина по линии внешней разведки -  Первого управления НКГБ СССР и которые тоже начали вызывать раздражение  у Сталина. Дело в том, что всё складывалось не в пользу наших разведчиков: подозрительная политика английского правительства, от которого можно было ожидать всего, вплоть до заключения мира с Германией с  последующим канализированием ее военных действий против СССР, перелет 10 мая 1941 года Гесса, ближайшего сподвижника  Гитлера в Англию, крайне подозрительное отношение Сталина к английской дипломатии вообще, поступление от берлинского резидента внешней разведки умело составленной немецким руководством  и передаваемой  через своего агента-под-ставу «Лицеиста» дезинформации, которая во многом дезавуировала донесения агентов-антифашистов «Старшины» и «Корсиканца». В добавление к этому проходили указанные разведкой сроки нападения Германии на СССР (март, май)  и ничего не происходило. И самое главное  не был добыт ни один документ, который подтверждал бы достоверность устных сведений.
    А тут еще некстати в  мае начали поступать из Токио шифровки от Рихарда Зорге («Рамзай») о планах нападения Германии на Советский Союз с указанием различных сроков. Это вызывало раздражение уже в самом Разведуправлении. Считалось, что, если нет ясности тут «под боком» в Берлине, то, что, дескать, мог дельного сообщить «Рамзай», находясь за 10 тысяч километров от места предполагаемых событий. Лучше бы продолжал заниматься своими японскими делами и не лез бы туда, где его не спрашивают. Есть данные, что так думали сотрудники и руководство Центра. Поэтому информация  от Зорге, содержащая сведения по Германии, в отличие от  сведений по Японии, откладывались в папку «недостоверная информация, дезинформация». К сожалению, эта раздраженность и общая обстановка не дали возможности Центру проанализировать и по достоинству оценить солидность источников Зорге, от которых ему удавалось добывать информацию особой важности. 
     Далее события развивались внешне в хорошо известном плане. Сталин вел свою только известную ему сложную «игру» и все донесения вызывали  раздражение  в отношении работы разведки, которое  выразилось практически за несколько дней до начала войны в матерной форме на одной из шифровок  из Берлина от агента внешней разведки «Старшины». Не менее грозная резолюция была наложена им и на шифровке от 21 июня 1941 года от парижского резидента военной разведки генерала И.А. Суслопарова («Маро»), в которой  на основании достоверных данных указывалась  точная дата нападения - 22 июня 1941 года. Но на это донесение Сталин наложил резолюцию:  «Эта информация  является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».
     В сборнике «Солдаты невидимого фронта», 1994 г. напечатана статья начальника ГРУ, генерала армии П.И. Ивашутина в разделе «Докладывала точно», в которой привведены  примеры донесений разведки буквально накануне войны, реакция на которые была негативной.
     В документе, датированном 21 июня 1941 года, имеется резолюция Берии «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников  «Ястреба», «Кармен», «Верного» за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных  провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить».
     Берия в докладной Сталину от 21 июня 1941 года писал: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего  посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует  меня «дезой» о  якобы готовящемся Гитлером нападений на СССР. Он сообщает, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор  В.И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на берлинскую агентуру».
     22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз и  возникло много новых проблем и вопросов.
Если подвести итог содержания этой части главы, то он сводится к следующему:
     1. Погром, который проводился в 1937-1939 годах по инициативе и полной поддержке Сталина в рамках «Большого террора», привел к тому, что репрессии обрушились на военную разведку по всем направлениям. Чистке подвергся центральный аппарат, резидентуры и органы оперативной разведки – разведотделы штабов военных округов. Были арестованы начальники Разведуправления,  все заместители начальника, все начальники отделов и их заместители. В ходе чистки Разведупра  были уничтожены наиболее опытные  сотрудники центрального аппарата, из командировок отозваны резиденты и некоторые разведчики. Многие из них тоже были репрессированы, некоторые уволены с работы.
     2. Одновременно значительной силы удар был нанесен также и по внешней разведке НКВД СССР. Различным видам  репрессий (аресты, расстрелы, тюрьмы, лагеря, увольнения с работы)  были подвергнуты руководители  центрального аппарата, резиденты и ведущие разведчики. В результате так называемых «чисток» в 1937-1939 годах из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы около половины, почти все резиденты были отозваны из-за рубежа  в Москву и многие из них тоже были репрессированы.
     В результате этого внешней разведке не удалось получить упреждающую информацию о многих важных событиях, происходящих в Европе.  К этому следует добавить, что террор против внешней разведки привел к тому, что она осталась без наиболее ценных источников на Дальнем Востоке как раз в тот момент, когда они  ей были особенно нужны, когда завершалась подготовка японских милитаристов к войне против СССР. К слову, это еще раз подчеркивает насколько была важна роль резидентуры «Рамзай», возглавляемой Зорге.
      3. В результате целенаправленного разгрома военной и внешней разведки целое поколение идейных, честных, опытных и талантливых разведчиков было уничтожено. Была перечеркнута  большая организационная  работа по созданию за рубежом  агентурного аппарата, утрачена  связь с десятками ценных агентов буквально накануне гитлеровского нападения на нашу страну. Была разрушена создававшаяся годами разведывательная сеть. Были утрачены многие источники, работавшие на советскую разведку в силу идейных убеждений.
     Особенно важно выделить при этом то, что  для ведения агентурной работы фактически были потеряны три очень важных года и в этом безусловно огромная вина И. Сталина. В результате этого не только были утрачены многие ранее имевшиеся важные источники, в том числе и в высших военных кругах Германии, но и не были проведены поиски перспективных людей и вербовка агентов с целью  проникновения на главные объекты разведки в Германии. Не были использованы благоприятные возможности  во время реорганизации структуры вооруженных сил Германии, начатой в 1938 году. Репрессии нарушили плановую работу по подготовке имевшихся нелегальных резидентур к работе в чрезвычайных условиях и по созданию новых. Все это привело к тому, что оставшаяся  агентура не имела непосредственного доступа к источникам необходимой, полностью достоверной  как документальной, так и устной информации, а пользовалась отдельными сведениями от коллег по работе и случайных лиц, хотя подготовка к войне велась не в  «безвоздушном пространстве» - проводились совещания генералов и офицеров вермахта различного уровня, готовились разработки для проведения штабных учений, осуществлялись инспекционные поездки, готовились директивы, приказы и распоряжения.
     4. В конце 1939 начале 1940 гг., особенно после советско-финляндской войны, были предприняты меры для  реорганизации советской разведки, как в структурном плане, так и по личному составу. Действительно перед войной военная разведка сумела закрыть образовавшуюся брешь, как в центральном аппарате, так и в легальных резидентурах за рубежом, привлекая к работе в разведке многих способных людей. Несмотря на репрессии удалось сохранить ряд нелегальных резидентур, причем оснащенных радиосвязью с Центром. уцелели некоторые разведчики, имевшие опыт зарубежной  работы. В отличие от резидентур  внешней разведки, которая понесла особо большие потери за рубежом, военной разведке все же удалось сохранить наследие Берзина-Урицкого. В Германии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Швейцарии, Болгарии, Италии, Франции, Японии сохранились агентурные сети и отдельные источники.  Новые начальники – И. Проскуров, Ф. Голиков и вновь прибывшие в Разведывательное управление командиры старались быстро овладеть специальными знаниями, войти в курс дела, по мере сил принимали меры для укрепления резидентур. Вместе с тем, нервная, неустойчивая обстановка, отсутствие знаний об особенностях работы разведчиков-нелегалов  приводили к ошибкам, к необоснованным оценкам результатов деятельности,  к некачественной, зачастую формальной подготовке разведчиков, направляемых для работы за рубежом.
     Приход новых сотрудников, не имеющих опыта работы в разведке и практически впервые, поверхностно  познакомившихся с личными и деловыми качествами нелегалов, потеря драгоценного времени по поиску и вербовке ценных агентов привели к тому, что на главных объектах разведки в Германии не оказалось агентуры, имевшей доступ к важной документальной военной и военно-политической информации, Все это привело к тому, что не только не был добыт ни один документ, подтверждающий прямо или косвенно подготовку Германии к нападению на Советский Союз, но и не был добыт ни один официальный  документ, который бы поддержал направляемую устную информацию. Поэтому в Москву поступали донесения, основанные на сведениях, полученных в беседах с лицами, имевшими косвенное отношение  к важнейшим решениям политического и военного руководства Германии.
     Тем не менее, к началу 1941 году работоспособность советской разведки в целом была восстановлена, но это отнюдь не означало, что она стала работать с эффективностью, требуемой обстановкой.
     5. Вместе с тем, несмотря на огромные ощутимые потери в период репрессий, советская разведка выполнила свой долг с честью. Сталин, члены политического руководства страны и высшие военачальники Красной Армии были заблаговременно предупреждены о специальном, особо секретном  приказе Гитлера о военных приготовлениях Германии  и подготовке к нападению на СССР весной 1941 года, о трех армейских группировках, количественном составе, намерениях противника, направлении главного удара, методе ведения войны (действия как в Польше, без раскачки, с  массированным использованием авиации и танков), уточненных сроках начала войны против Советского Союза в пределах 15 мая – 25 июня 1941 года, указаны были слабые места в обороне советской границы. Наряду с этим было добыто принципиально важные данные о том, что нападение Германии будет произведено, не дожидаясь победы над Англией. 
     6. Безусловно  разведка не дала ответ на все представляющие интерес вопросы и не могла их дать, так как  не знала о существовании директивы № 21 (план «Барбаросса»), но, благодаря преданности порученному делу и активной деятельности она дала ответ на главные вопросы и не ее вина, что жизненно важные для безопасности страны предупреждения и сведения были проигнорированы.
     7. Мы никогда не узнаем,  о чем думал Сталин, получая эти сообщения,  что он планировал, на что рассчитывал, ведя сложную, запутанную политическую игру на международной арене с такими изощренными партнерами, как английский истеблишмент и Гитлер, а так же зная слабые стороны своей страны и вооруженных сил.
     Но есть одно бесспорное  обстоятельство, которое  следует из изученных материалов – это явная, несвойственная Сталину  пассивность  в период с 29 декабря 1940 г. (первое сообщение,  полученное от «Альты») и  вплоть до нападения немецких войск 22 июня  (21 июня от Кёгеля в Москве были получены точные данные о нападении Германии на Советский Союз - 22 июня в 3.00) в отношении разведки.
    Вина Сталина состоит в том, что как только были получены первые сигналы  о планах Гитлера начать войну против Советского Союза,  он не нацелил, как  это умел делать в случае необходимости, всю советскую разведку на добывание любой ценой достоверной, в первую очередь,  документальной информации, не поддержал ее ни в моральном, ни в материальном плане. Более того, своим сообщением через ТАСС он обесценил труд разведки и дезориентировал антифашистов.
     Но надо отдать должное советским разведчикам, что они даже после такого убийственного сообщения ТАСС не изменили своим убеждениям, не поддались официальной версии, хотя прекрасно понимали, чем грозит упрямство в отстаивании своей позиции, противоречащей сталинской, и продолжали несмотря ни на что информировать руководство страны о все  нарастающей грозной опасности !!!
     На этом можно было бы закончить краткое описание состояния советской разведки накануне войны и результатов  ее деятельности. Но в связи с тем, что в некоторых солидных произведениях ряда известных писателей-историков спецслужб приводятся данные, которые на мой взгляд не точно отражают важные сведения, добытые советской разведкой, хотя правильно отмечается важный факт, что разведке не удалось получить основные положения плана «Барбаросса». Но были добыты такие важные сведения:
     - Германия безусловно готовится к нападению на СССР;
     - были определены три группировки, готовящиеся к нападении, и направления их ударов;
     - в связи с тем, что Гитлер менял сроки нападения, менялись соответственно и сроки, докладываемые в Москву. Но, в конечном счете, кроме донесений с указанием близких сроков нападения были добыты и сообщены в Москву точные данные: из резидентуры военной разведки  в Париже (через Л. Треппера), из резидентуры внешней разведки в Бенрлине (от «Брайтенбаха») и буквально накануне нападения были получены самые надежные сведения от Г. Кёгеля, агента советской военной разведки, сотрудника германского посольства в Москве;
     - руководители Японии продолжали опасаться возможности англо-германского компромисса в случае, если немцы не смогут вторгнуться на острова («Рамзай» 10.03.41 из Токио);
     На этом донесении надо остановиться особо. Во-первых, в ответ на него Зорге получил весьма необычную резолюцию за подписью «Д» - Голикова: «НУ: НО-3, НО-9. Копии  т. Сталину, т. Молотову. Рамзаю ответ: Ваши №№ 89, 90, 91, 87, 88 имеют значение».
     Сталин давно знал, что от правящих кругов Великобритании можно ожидать любой подлости и его мнение невольно подтвердили японцы, которые посчитали предательством со стороны Германии подписание пакта «Молотова-Риббентропа»;
 - 27.04.41 из Софии «Зевс» сообщил о подготовке Германии к нападению на СССР, удар будет нанесен внезапно. Кроме этого, фраза о том, что «3. Немецкая разведка в СССР дает полные информации по всем вопросам» заставляла задуматься и принять боле активные меры;
     - В тот же день пришло донесение из Праги от «Саввы» о том, что действия против нас начнутся 15 мая. В середине июня немецкие войска должны быть в Москве.
     Подготовлено восстание на Украине в момент возникновения конфликта. Украинские националисты располагают подготовленной и обученной немцами армией в 100 тысяч человек, укомплектованной пленными солдатами украинской национальности. В своей резолюции Голиков дает указание проверить имевшееся до этого донесение о украинской белой армии в 400 тысяч;
     - Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии («Рамзай» 2.05.41 из Токио).
     - 21 мая «Рамзай» сообщил, что Германия имеет против СССР 150 дивизий и может начать войну в конце мая. Стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши;
     - резидент «Марс» сообщил 23 мая из Будапешта, что война между Германией и СССР неизбежна  и начнется не позднее 15 июня;
     - 1.06.41 из Токио Зорге («Рамзай») прислал в Центр информацию особой важности о том, что наиболее сильный удар будет нанесен левым  флангом германской армии и
большой тактической ошибкой является близкое расположение оборонительной линии СССР к немецким линиям.
     Однако, имеющиеся пометы, говорят сами за себя: «»НО-3. Напишите Рамзаю  следующий запрос: «Прошу сообщить: 1) Более понятно  сущность  большой тактической ощибки, о которой  Вы  сообщаете и 2) Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга». Голиков. 3.06.41 г.». «НО-3. В перечень сомнительных и дезинформационных  сообщений Рамзая. Голиков».»Исполнено 3.06.41 г..
     Примечание: Информация Зорге, как и многих других советских разведчиков, оказалась верной. Более того:
      - 20.06.41 «Рамзай» вновь сообщает, «…война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность  разгрома последней большой европейской армии  также хорошо, как это было сделано в самом начале ….(искажение) потому, что стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще  более небоеспособны, чем это было в обороне Польши….».
     - началась война. 3.07.41 г. «Рамзай» вновь присылает очень важное сообщение: «… Главная цель немцев – это  уничтожение Красной Армии охватом ее как это было с польской армией….».
     Из изложенного выше наглядно видна заслуга советской разведки и не могу согласиться с концовкой вывода, которая была сделана писателями  Колпакиди А. и Прохоровым Д. в книге  «Империя ГРУ: Очерки истории военной разведки», кн. 1 и 2:
     «Советская военная разведка приложила максимум усилий для того, чтобы добыть и представить руководству страны исчерпывающую информацию о намерениях Германии. Однако в силу объективных причин сделать ей это полностью не удалось, а полученные сведения были довольно противоречивы, чтобы со всей определенностью ответить на поставленные задачи. Однако считать работу советской военной разведки плохой неверно, так как германские спецслужбы добились еще меньших результатов»,
     Категорически нельзя принять это сомнительного характера сравнение, так как советская разведка сообщила данные даже о дате и часе нападения Германии, о трех группировках и направлении их ударов, в том числе и о главном направлении, о главной цели и методе осуществления немцами войны. Другое дело, что руководство страны не воспользовалось добытыми сведениями, что привело к огромным потерям.
     Что касается германской разведки, она  полностью просчиталась в оценке морального духа советского народа,  военного и экономического потенциала нашего государства, роста в ожесточенных боях мастерства солдат, командиров, командующих армиями и фронтами, Генерального штаба Красной Армии, страны в целом, возглавляемой И.В. Сталиным. Просчет привел к катастрофе – полному разгрому фашистской Германии, к нашей Великой Победе.

     8. Сталин
    
     В начале главы уже даны некоторые примеры, характеризующие отношение Сталина к разведке. В данном разделе приведена представляющая определенный интерес часть темы «Сталин и разведка», хотя и в  очень сжатой форме.
     Нельзя не согласится с теми, кто положительно оценивает действия советской разведки накануне войны. Правильно подчеркивается главное – советская разведка своевременно представила руководству страны сведения о неизбежном грядущем нападении Германии на СССР и о составе тех сил, которые сосредоточены на границе, о группировках.
     Боле того, если бы Сталин более внимательно и с пониманием отнесся к информации, добытой разведкой, в частности Р. Зорге, а военачальники, несмотря на определенную опасность общения со Сталиным  проявили больше мужества и настойчивости,  вполне возможно не было бы трагедии 1941 года. Но не нам судить!
    Мы не знаем  мысли и ход рассуждений. Сталина, которые привели к просчетам, но  можно полагать, что  в этом сыграли  роль переоценка им своих талантов и достижений, враждебное отношение к  Англии и политике «мюнхенского сговора, убежденность  в том, что ведется провокационная работа с целью столкнуть СССР с Германией,  что Гитлер не решится воевать на два фронта, а Советскому Союзу удастся накопить силы к будущей советско-германской войне. «Информация о подготовке Германии к войне не вписывалась  в его сценарий развития событий – а значит игнорировалась».
     К этому надо добавить два очень важных момента. По меньшей мере, скептическое отношение Сталина к разведке, агентуре и добытым ею сведениям, примитивное понимание методов ее работы и т.п. и определенный страх в обстановке «Большого террора» не угадать мнение вождя.
     Во время репрессий в 1937-1939 гг. когда происходил целенаправленный разгром разведок, внимание Сталина  было направлено больше на Запад, чем на Дальний Восток. Но
29 июля 1938 г. начался военный конфликт у озера Хасан, когда японские войска захватили сопки Безымянную и Заозерную, которые по Хуньчуньскому соглашению 1886 г. находились на нашей стороне. Нападение для нас было неожиданным, сопки были захвачены. Пришлось ввести в действие части двух дивизий (32-й и 40-й)  и это помогло к 11 августа выбить японцев, но были существенные потери.
     Из донесения Зорге от 1 августа 1938 года: «Я очень сожалею, что мои предупреждения о нависшей  угрозе локальных действий не лишили японцев произвести внезапное  нападение на пограничные высоты…».
     3 марта 1939 года Врид начальника Разведуправления РККА комдив Орлов направил Ворошилову спецсообщение за № 143323сс о «Подготовке японцами новых провокаций против СССР», в котором было отмечено:
     - «….весьма вероятно, что японцы в ближайшее время предпримут новое вторжение на советскую территорию, причем предполагают, что масштаб этой провокации будет более крупным, чем это было в районе озера Хасан в июле-августе 1938 года…»;
     - « 2. В японских военных кругах в Шанхае муссируются слухи о том, что в  мае 1939 г.
Следует ожидать большого выступления против СССР, причем по слухам, это выступление может вылиться в войну….».
     Действительно 11 мая 1939 г. японцами началась, по их определению «локальная война» в районе Халхин-гол, которая продолжалась до 16 сентября 1939 года и закончилась разгромом японских войск. Но надо подчеркнуть, что советские войска вначале понесли большие потери как на земле, так и в воздухе.
     Эти примеры наглядно показывают, как сказалось пренебрежение к донесениям разведчиков. Но это ничему не научило ни Сталина в отношении внимательного подхода к разведывательным сведениям, ни, соответственно, военное командование Красной Армии.
     Более того, И.В. Сталин уверовал, что он прекрасно может обойтись без разведки и действительно за счет пакта «Молотов-Риббентроп» увеличил территорию и население Советского Союза, присоединив Западные Украину и Белоруссию, Бессарабию, Северную Буковину, вовлек в сферу нашего влияния прибалтийские страны.
     Легкость, с которой расширился СССР, разгром на Дальнем Востоке японцев привел к тому, что ни Сталин, ни высшее руководство Красной Армии, не говоря уже о ниже стоящих командирах, не сделали надлежащих выводов.
     Указанные выше успехи привели Сталина и военное руководство страны к шапкозакидательской мысли под предлогом защиты Ленинграда начать войну с Финляндией, разгромить ее за несколько недель и тем самым отодвинуть советско-финскую границу от «второй столицы», от Ленинграда., что и было сделано. Но всё оказалось отличным от того,  что планировалось и ожидалось, хотя превосходство Красной Армии было подавляющим по всем показателям.  Военные действия в ходе так называемой  «зимней войны» продолжались с 30 ноября 1939 г. по 12 марта 1940 г., до подписания Московского мирного договора. Эта позорная война закончилась естественно победой СССР, в его составе оказалось 11% территории Финляндии. Но впоследствии это не спасло от трагической блокады немецкими войсками Ленинграда.
     В целом война  очень дорого обошлась нашей стране не только в результате значительных людских потерь в результате неподготовленности и неквалифицированного руководства, но и в международном авторитете. Практически весь мир был на  стороне крошечной Финляндии, упорно и храбро сражавшейся против такого гиганта как СССР. Резко упал авторитет Красной Армии. В 1939 году СССР как агрессор был исключен из Лиги Наций.
     Читая книги авторов, подробно и объективно описывающих военные действия Красной Армии в «зимней войне, становится не по себе от той неорганизованности, которая привела фактически к напрасной гибели свыше 100 тысяч бойцов и командиров Красной Армии.
      После этого вступления вернемся к "Совещанию при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии (14-17 апреля 1940 года)", в отношении которого необходимо выделить два особо важных момента. В ходе Совещания Сталин принимал активное участие в оценке деятельности Разведуправления, высказывая реплики, критические замечания и поучения. Но, знакомясь с ними, наглядно видишь, что каким бы талантливым человеком, кто бы не был, он не может быть профессионалом во всех областях. Критикой не буду заниматься, но приведу несколько примеров из высказываний, которые говорят сами за себя:                                                
     На страницах 38-39:
     Выступает Оборин, участник войны, комбриг, начальник  артиллерии 19-го корпуса:
     «..Теперь насчет разведки. Я некоторую претензию предъявляю к разведке. Надо сказать, что у нас агентурная разведка отсутствовала.
       Сталин. Ее нет. Есть ли она? Существует ли она? Должна ли она  существовать?
      Оборин. По-моему должна.
      А у нас Финляндия под рукой, а что она делает, мы не знали. А я уверен, что на это отпускались деньги? Верно?
     Сталин. Три-четыре туриста послать и всё сделают.
     Оборин. Хотя  я разведчик плохой, но если  бы  мне дали командировку туда, я бы всё высмотрел (смех). В результате – из-за отсутствия разведывательных данных мы пролили много напрасной крови».
     На странице 206 Сталин сказал Проскурову: У вас  душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить. Если бы вы были разведчиком, вы бы увидели, что эти господа на Западе друг друга критикуют: у тебя тут плохо с оружием, у тебя тут плохо, вы бы видели, как они друг друга разоблачают, тайны друг у друга раскрывают, вам бы  схватиться за эту сторону, выборки сделать и довести до сведения командования, но душа у вас слишком честная.
     На странице 207 Проскурову было высказано следующее поучение:
     Сталин. Разведка начинается с того, что официозную литературу, оперативную литературу надо взять из других государств, военных кругов и дать. Это очень верная разведка.
     Разведка не только в том состоит, чтобы тайного агента держать, который замаскирован где-либо во Франции или в Англии, не только в этом состоит. Разведка состоит в работе с вырезками и перепечаткой. Это очень серьезная работа. Смотрите, вот сейчас идет война, они будут друг друга критиковать и разоблачать, все тайны будут выносить на улицу, потому что они ненавидят друг друга. Как раз время уцепиться за это и сделать достоянием наших людей. Эта работа непосредственно разведки, самая серьезная. А  вы это не считаете.
     К этому можно добавить интересные суждения из книги военачальника, историка, генерал-полковника Горькова  Ю.А. «Кремль. Ставка. Генштаб» об отношениях Сталина с разведкой.
     «Существует мнение, что И.В. Сталин хорошо разбирался в вопросах разведки. Посмотрим, так ли это. Начальника Разведуправления  Я.К.  Берзина (Берзинь) приглашали на прием раз в год. Еще более показателен пример его преемника, генерал-лейтенанта Ф.И.  Голикова. Он был у Сталина с докладом два раза во второй половине 1940 года, а за первое  полугодие 1941 года вообще не видел своего непосредственного руководителя (Разведуправление находилось в личном подчинении И.В. Сталина). Его донесения шли напрямую Генеральному секретарю  ЦК ВКП(б), минуя Генштаб. Иными словами, многие данные Разведуправления оставались неизвестными Генштабу, не анализировались и не принимались к действию. И.В. Сталин же не воспринимал их всерьез, ибо у него были свои каналы информации, прежде всего по линии агентуры  НКВД. Вот за ее работой он действительно внимательно наблюдал и даже лично направлял ее, однако с военной разведкой деятельность этой службы не имела ничего общего».
     Примечание: 1. У Горького  Ю.А. в тексте содержатся две неточности. Во-первых, Ф. Голиков  был заместителем начальника Генштаба – начальником Разведывательного управления  НКО СССР. Во-вторых, не прав в отношении количества вызовов к Сталину начальников Разведывательного управления.
     2. Идея об отсутствии интереса Сталина к военной разведке, высказанная Ю. Горьковым,  является правильной, но ее можно отнести только до нападения Германии на нашу страну. Но при этом некоторые положения, высказанные им,  являются настолько важными, что требуют особого рассмотрения. К ним вернусь в главе XII.
     2. Действительно, Сталин в отличие от частых встреч с руководителями ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР  (Менжинский, Ягода, Ежов, Фриновский) не баловал начальников военной разведки (Разведывательного управления)  вызовами к себе в Кремль. Но и не выпускал их из вида. Из «Тетради (журналов) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953)», «Викитеки. Журнал арсещения Сталина/1941» следует, что Сталин в сравнении с НКВД не часто, но постоянно следил за работой и обстановкой в Разведывательном управлении Красной Армии и вызывал в Кремль руководителей с различными целями: личное знакомство с новым назначенцем, выслушать мнение Разведуправления по той или иной обстановке, в связи с переводом руководителя Разведупра на другую должность или перед отправкой «на Голгофу».
     Берзина – вызывал 26.02.32; 9.04.32; 21.09.32; 18.07.37. После снятия с должности начальника Разведуправления и до ареста  - 11.09.37; 16.09.37;
     Артузова – 1.01.35; 3.05.35; 7.05.35.  Больше не вызывался, хотя проработал в РУ до 11.01.37;
     Орлова – 14.04.35; 20.10.37. Вызывался в связи с переходом с должности заместителя начальника РУ на должность И.о. начальника. Проработал до  ареста с 05.38 до 04.39.
     Урицкого – 3.05.35; 7.05.35; 8.05.35; 28.05.36 (дважды); 13.08.36; 26.01.37; 9.02.37; 21.05.37.
     Карина – 8.05.35
     Таирова – 3.01.37
     Никонова – 9.02.37; 21.05.37; 18.07.37
     Гендина – 16.02.39
     Проскурова – в 1939 году:  19.05; 2.06; 11.06; 13.07; 4.08; 25.08; 10.09; 25.08;.18.09; 25.12. В 1940 году: 10.04.; 13.05.  Но 23.10. вызывался уже в качестве командующего ВВС Дальневосточного фронта.
     Голикова – В 1940 г.: 11.10.40; 20(22).11.40; 25.11.40. В 1941 г.:11.04; 24.06; 27.06: 28.06; 17.07; 19.10; 21.10.
     Примечание: Исходя из фактов, следует подчеркнуть, что журналы записи являются особо важными документами, которые дают основание понять многие события. Однако они отражают только часть встреч и бесед Сталина с нужными ему людьми. Были пленумы ЦК ВКП(б), проводились мероприятия, на которых Сталин мог обменяться мнениями и давать указания: в кремлевской квартире, на даче, во время застолий и просмотра кинофильмов и т.п. Фактом того, что многие вызовы к Сталину не нашли отражения в журналах, может послужить инструктаж Голикова ориентировочно между 1-6 июля 1941 г. с важнейшим заданием, связанным с командировкой в Англию.   Но в тоже время вызов Голикова к Сталину в связи с командировкой в США  17 июля 1941 г. в журнале отражен. Возникает естественный вопрос, а куда  и какого точно числа Сталин вызывал Голикова перед его поездкой в Англию. Визит в Великобританию был крайне важен и он не мог обойтись без напутствия тов. Сталина.
     Важно подчеркнуть, что отношение Сталина к разведке после советско-финляндской войны не изменилось. Как известно, первые сигналы  о решении Гитлера напасть на Советский Союз стали поступать к нему уже с середины 1940 года, а  затем с начала 1941 годом донесения пошли  непрерывным потоком от военной и внешней разведок, из военных округов, от погранвойск и  их агентуры. Но по мере поступления добываемых сведений наряду с фактами, заслуживающими внимания, выявился   разнобой в определении сроков нападения Германии на СССР, описании ее возможных политических и военных мероприятий с элементами шантажа и дезинформации.
      Вопреки мнению высших руководителей Красной Армии –Тимошенко и Жукова, а так же начальника военной разведки Голикова и донесений от внешней разведки, Сталин, принимая во внимание возможные неожиданные политические повороты, неготовность Красной Армии к войне с Германией, оставался при своем мнении но, чтобы в какой-то степени прояснить политическую обстановку в Европе подготовил 13 июня 1941г. в качестве «пробного камня», заявление ТАСС, опубликованное на  следующий день в центральной газете «Правда», о том, что ложными являются заявления о том, что Германия собирается напасть на СССР. Гитлер никак не среагировал на это заявление,  в тоже время жизнь показала, что этот шаг, оказался не только ошибочным, но и крайне вредным, так  оно многих разоружило.
     Но надо отдать должное, что командование Красной Армии, ее военная разведка, внеш-няя разведка НКГБ СССР, понимая, что они фактически идут против мнения Сталина, все равно продолжали упорствовать в своих донесениях, предупреждая о приблизившейся к нашей стране грозной опасности. 
     Но есть еще вопросы, которые требуют дополнительного освещения  и трактовки. К ним относятся: информирование Сталина накануне войны, позиция начальника Разведывательного управления Ф. Голикова. Об этом говорят многочисленные факты.
     В разделе 1.3  главы 1  приведено высказывание маршала Жукова о скептическом отношении Сталина даже к очень важным, по его мнению, сведениям о намерениях гитлеровского правительства.
     Считая книгу Г.К. Жукова «Воспоминании и размышления», 1969г. лучшей из всей мемуарной литературы советских военачальников о войне, не могу не остановиться на следующем пассаже:
      «13 июня (выделено – Ю.К.) С.К.Тимошенко в моем присутствии позвонил И.В. Сталину  и просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов  в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия…….».
     Сталин в тот день их не принял, так готовил текст заявления ТАСС и предвидел, что разговор с ними будет противоречить его решению. 6 июня текст был направлен правительству Германии. Поскольку никакой реакции не последовало, по решению Сталина
14 июня 1941 года было опубликовано  Заявление ТАСС (Телеграфное Агентство Советского Союза) о том, что Германия не собирается напасть на нашу страну («….по мнению советских кругов,  слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы…). Но нарком обороны Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков проявили настойчивость и приехали в Кремль. Здесь надо особо подчеркнуть, что они прекрасно понимали противоречивость их предложения мнению Сталина, выраженное в Заявлении ТАСС.
     Это посещение в книге Г.К. Жукова на странице 241 описано следующим образом: «На другой день мы вновь были у  И.В. Сталина  и доложили ему о тревожных настроениях  в  округах и необходимости приведения войск в полную боевую готовность………Я доложил, что по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В составе дивизий имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких.
     И.В. Сталин заметил:
     - не во всем можно верить разведке….».
      Примечание: 1. Видно, что слово «вновь» в текст попало ошибочно и в других изданиях его нет, то есть они в Кремле 13 июня не были.
     2. По журналам учета «Посещений И.В. Сталина в Кремле» ни 13, ни 14 июня Тимошенко и Жуков у Сталина не были. Они были вызваны в Кремль только 18  июня. 
     3. Что касается руководителей НКГБ, НКВД СССР и внешней разведки этот вопрос требует отдельного рассмотрения.

     9. Путаница
   
     В указанный выше период возникла путаница, в описании посещения Сталина 17 июля 1941 года руководителями госбезопасности. Оно излагается различными авторами в разных вариантах и ни один из них не вносит полной ясности. Прежде чем продолжить изложение сути надо сделать отступление, чтобы последующее развертывание событий стало бы более понятным.
     Меркулов Всеволод Николаевич, генерал армии, в 1938-1941 годах начальник Главного управления государственной безопасности СССР и первый заместитель наркома внутренних дел СССР. Нарком (министр) госбезопасности СССР в январе 1941-июне 1941 и в  1943-1946. Далее занимал различные ответственные посты.

     Фитин Павел Михайлович, генерал лейтенант, родился в 1907 году, один год служил в Красной Армии, заведовал редакцией «Сельхозгиза», по партийному набору в марте  1938 года был направлен на учебу в Высшую школу НКВД СССР (внешняя разведка), после стажировки в ноябре был назначен сперва заместителем, а затем полагаю не без ведома Сталина с мая 1939 года возглавил  пятый отдел ГУГБ НКВД СССР. Проявил незаурядные способности, так как до этого, не имея даже близко понятия о разведке, он не только быстро освоился со спецификой порученной работы, но и успешно ее выполнял с мая 1939 года по июнь 1946 года.
     Есть несколько интересных моментов. Во-первых, Сталин ни разу не вызвал Фитина в Кремль, во-вторых, показательно то, что он в течение своей службы в качестве начальника разведки не был награжден орденом «Ленина». С самого начала службы Фитин невольно нажил себе двух крайне опасных врагов, так как занял место начальника разведки, на которую претендовал опытный П.А. Судоплатов при поддержке со стороны влиятельного Л. Берия. Сталин долго поддерживал своего назначенца. Но в 1946 г. сложилась обстановка, когда Берия возглавил всю организационную работу по созданию в СССР атомной бомбы. Его протеже П. Судоплатов стал руководителем  отдела «С» по работе с информационными материалами, добываемыми советскими разведчиками и агентурой в США, Англии и Канаде. Но, одновременно, со стороны Берия была сделана попытка изъять из подчинения Фитина всю оперативную работу (то есть руководство разведчиками и агентурой) по так называемому «атомному шпионажу» и это в течение трех месяцев удавалось реализовать. Однако Фитин этому резко воспротивился, считая это объединение нецелесообразным, даже с точки зрения соблюдения конспирации. Сталин его не поддержал, хотя и не сделал так, как хотел Берия. Была проведена неудачная реорганизация – 30 мая 1947 г. создали Комитет по информации Совета Министров СССР во главе с Молотовым В.М., ближайшим соратником Сталина. В подчинение Комитета вошли обе разведки (военная разведка вернулась в систему военного ведомства в 1949 году). Поскольку Молотов ничего не смыслил в делах разведки,  в качестве заместителя председателя был назначен опытный сотрудник органов государственной безопасности, генерал-лейтенант Федотов Петр Васильевич, которому подчинялась оперативная работа, в частности, связанная с  атомной тематикой. Однако общее руководство осуществлял Л. Берия.
     Поскольку Сталин от Фитина  фактически отказался, Берия его стал добивать и  с декабря 1946 года начался закат карьеры Фитина. Пройдя через ряд должностей с понижением, 9 октября он был уволен  в запас по неполному служебному соответствию. Работал директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами.
     Умер в 64 года.
    
     Когда мы рассматриваем пассивное отношение Сталина к донесениям разведки следует иметь в виду,  что ей в силу объективных причин, в первую очередь по вине вождя, не удалось добыть, хотя бы один достоверный документ, который наглядно и убедительно доказал Сталину приближение страшной угрозы. Но в тоже время в НКГБ СССР и в Разведывательное управления ГШ ВС поступали  донесения от преданных агентов, которые не оставляли сомнений  в намерении Гитлера. Несмотря на позицию Сталина, его раздражение и гнев от содержания поступающих сведений о том, что война уже «на пороге»     сотрудники германского отдела  НКГБ СССР Журавлев и Рыбкина решили на основе донесений в 1941 году из резидентур составить обобщенный документ, подтверждающий нависшую опасность. Они по собственной инициативе занялись этим важным делом и заслуживают, чтобы написать о них подробнее.
     Журавлев Павел Матвеевич, генерал-майор, талантливый разведчик и резидент. Занимал ряд ответственных постов. В частности, с 1941 по 1942 гг. был начальником отдела 5 Первого  управления НКГБ СССР, начальником Рыбкиной.
     Рыбкина (по мужу) Зоя Ивановна, полковник, сотрудник органов государственной безопасности. С августа 1929 г. начала  работать в ИНО (Иностранный отдел – внешняя разведка) ОГПУ. Богатая разносторонняя биография заслуживает прочтения. В частности причина трагической  смерти мужа-разведчика до сих пор вызывает сомнения. После увольнения из органов занялась писательской деятельностью и стала известна под фамилией Воскресенская.
     Благодаря проведенной тщательной работе был составлен на 10 страницах документ «Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры НКГБ СССР «Корсиканца» и «Старшины» о подготовке Германии к  войне  с СССР за период с 6  сентября 1940 г. по июнь 1941 г.», 20 июня 1941 г.
     Полный текст документа опубликован в сборнике документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», том I «Накануне», книга вторая, страницы 286-296.
     По идее, несмотря на преклонение перед тов. Сталиным и фактически его заверение от 14 июля о том, что Германия не собирается напасть на нашу страну, предполагалось содержанием этого документа поможет убедить его в противном.
     Однако нарком Меркулов отказался подписать его и представить для доклада тов. Сталину.
      Много раз возвращался к изучению этого документа и пришел к убеждению, что Меркулов не подписал его и естественно не представил Сталину не только из-за того, что опасался отрицательной реакции, но скорее из-за того, что должностное положение агентов не было убедительным и их информация базировалось в основном на: «со слов чиновников, референтов, журналистов, сотрудников, занимающих незначительные посты», «из рассказов», «мнений», наблюдений или документов, прошедших через руки «Старшины», но без указания их характера (секретности, названия, номера, числа). Даже донесение «Старшины» от 16 июня 1941 г. о том, что «1. Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время» не вызывает впечатления так как оно ничем не подкреплен, нет ни даты, ни времени нападения и более того говорит не о войне, а только о вооруженном выступлении.
     Вернемся к Заявлению ТАСС от 14 июня 1941 года, в котором,  Сталин фактически заявил на весь мир, что Германия не собирается нападать на СССР, а Советский Союз со своей стороны проявляет миролюбие. В ответ он ожидал определенную положительную реакцию со стороны Германии, но ее руководство в лице Гитлера  молчало.
     Можно полагать, что Сталин был в определенном нервном состоянии, говоря по-простонародному был «на взводе», а тут как назло из резидентур посыпался поток, в котором было одно и тоже – Германия готовится напасть на СССР и осталось ждать недолго.
     15 июня 1941 г. из Будапешта от «Марса» поступило сообщение  об окончании стратегического развертывания немецких войск против СССР. Привлекает внимание, что Голиков, находящийся в опале с 5 мая, не решился доложить Сталину это донесение.
      Но менее жесткое сообщение от 15 июня от «Освальда» из Хельсинки  о прибытии новых немецких дивизий в Финляндию и мобилизации резервистов Голиков доложил Сталину, Молотову, Жданову, Маленкову, НКО, НГШ.
     16 июня от «Арнольда» из Берлина  пришло сообщение  о дате выступления Германии, Финляндии и Румынии против России 22-25 июня.
     16 июня в 6 часов утра  в  соответствии со сборником документов «Органы безопасности СССР в Великой отечественной войне», том I, НАКАНУНЕ, Книга вторая (1 января – 21 июня 1941 г.), в Москву поступило донесение за подписью «Захара» резидента НКГБ СССР в Берлине о  сроках нападения Германии на  Советский Союз на основе сообщения агента «Старшины». В полдень оно было доложено в ЦК ВКП(б) и НКВД СССР. Можно быть уверенным, что в аппарате ЦК и в НКВД СССР постарались быть непричастными к этому взрывоопасному документу.
      Наркому госбезопасности СССР  В.Н. Меркулову пришлось решать эту проблему  самому. Помня о  Заявлении ТАСС от 14 июля, выражающем мнение Сталина, решил в  определенной степени подстраховать себя. Он вызвал начальника 1-го Управления НКГБ Союза ССР П. Фитина (начальника внешней разведки) и дал задание несколько переработать сообщение, сократив абзац, ущемляющий гордость и авторитет вождя. Вот его первоначальное содержание:
     «В кругах его учреждения (агент «Старшина» служил в штабе германской авиации –Ю.К,) заявление ТАСС в Москве воспринято весьма иронически. Заявляют, что это их не интересует и вообще мало имеет значения. Такие высказывания полностью совпадают с официальной точкой зрения, высказанной заведующим отделом печати германского МИД Шмидтом на пресс-конференции, и статье в «Динст аус Дейчланд» от 14 июня».
     В соответствии с указанием текст абзаца был подправлен и, кроме того из сообщения было исключено упоминание об агенте «Корсиканец».
     В подправленном тексте, начинающемся: «Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает» являются важными два  первых пункта:
     1. Все военные мероприятия Германии  по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
     2. В  кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может…..»
     Комментарий: Можно полагать, что сообщение поставило и Меркулова, и Фитина в тупик. Они оба прекрасно знали мнение Сталина, но сообщить были обязаны. Целый день потребовался, чтобы решить в каком виде доложить полученную информацию. Зная, что Сталин, и соответственно весь аппарат, ночью работают, препроводительная от 17 июня 1941 за № 2279/М, подписанная В.Н. Меркуловым, с текстом сообщения, подписанным Фитиным были направлена в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, а также в СНК СССР.
     Известно, что так называемая препроводиловка вернулась к Меркулову с такой резолюцией Сталина: «Т-щу Меркулову. Можете послать ваш «источник» из штаба герм. авиации к  ёб…ной матери. Это не «источник», а  дезинформатор. И. Ст.». Свою резолюцию подчеркнул дважды.
     17 июня от «Рамзая» из Токио пришло агентурное сообщение о задержке выступления Германии против СССР до конца июня и мемо о численности  немецкой армии на  границах против СССР.
     17 июня от «Рамзая» из Токио пришло агентурное сообщение  о задержке выступления Германии против СССР до конца июня и времени, которое потребуется Японии для наступления на Советский Дальний Восток.
     17 июня от «Бранда» из Хельсинки пришло сообщение о всеобщей мобилизации и эвакуации мирного населения в Финляндии.
     17 июня от «Доры» из Женевы пришло агентурное сообщение о немецких дивизиях на советской границе.
     Комментарий: Из журналов посещения Сталина в Кремле следует, что 17 июня 1941 года  с 20:20 до 21:00 были нарком госбезопасности СССР Меркулов В.Н и заместитель наркома внутренних дел СССР Кобулов Б.З. Начальник внешней разведки П. Фитин отсутствовал. При этом, хитрый Берия, понимая, что Сталин вызывал их для взбучки, послал вместо себя заместителя.
     Из комментарий предельно всё ясно, но ниже будут приведены примеры удивительных превращений, не соответствующих действительности, которые появились в различных произведениях разных авторов, описывающих посещение Сталина 17 июня 1941 года. Итак:
    - 17 июня П. Фитин докладывал Сталину о готовности Германии к наступлению на СССР, а присутствующий В. Меркулов молчал.
     - «Фитин не побоялся доложить 17 июня 1941 года Сталину:  нападение – 22 июня и « материалы надежны, получены от надежных источников… Информация  их, которую получали ранее подтверждается». Вождь подумал и ответил, что « никому из из немцев, кроме Вильгельма Пика (коммунист и друг Иосифа Виссарионовича. – Авт.) верить нельзя. Но если вы считаете надежным – перепроверьте». Фитин с трудом сдерживал находившуюся  с ним на приеме разведчицу Зою Рыбкину ( она же в  послевоенные годы известная детская писательница Зоя Воскресенская). Та рвалась спорить, доказывать. Но Фитин понял – бесполезно.
     Комментарий: Это еще раз подтверждает не соответствие действительности, так как Фитин и тем боле Рыбкина не были у Сталина.
     -  «Перед войной  Зоя Рыбкина занималась горячими германскими проблемами, заменив собой на этом направлении чуть ли не всё аналитическое управление, которое тогда, увы, не существовало. Как бы то ни было, все сообщения о неизбежном нападении Гитлера на СССР  стекались со всего мира к ней. И именно Зоя Ивановна  убедила молодого начальника внешней разведки Павла Фитина добиться приема у Сталина с ею же в основном  и подготовленным докладом. 17 июня 1941 года Фитин сообщил Иосифу Виссарионовичу о донесениях разведки. Вождь усомнился в достоверности информации, но Фитин подтвердил: источник надежен. Так он отозвался о наших  друзьях, организацию которых после Великой Отечественной войны именуют «Красной капеллой». Но отчеты «Корсиканца», «Старшины» и других Сталин проигнорировал».
     -  В дополнение к этому описывается прием в германском посольстве 17 мая 1941 года, на котором присутствовала майор Рыбкина. Она доложила начальнику контрразведки  Федотову о том, что в посольстве готовятся к отъезду. Никакой реакции не было.

     10. Достоверность
      За несколько часов руководству  в Москве поступили сведений о нападении Германии на СССР, которые не вызывали сомнений и были достоверны со стопроцентной надежностью.
     Кёгель, Герхард (оперативные псевдонимы XWZ, КУРТ), немец, родился в 1907 году. Изучал право в университете в Бреслау (1928-1931). Член КПГ с 1931 г., антифашист. В 1933 году привлечен на идейной основе к работе на советскую военную разведку. С ноября 1933 г. работал  корреспондентом газеты « Бреслуер  нойестенахрихтен» в Варшаве. Входил с женой в группу коммунистов-антифашистов, созданную представителем Центра Рудольфом Гернштадтом. В нее входила также Ильзе Штёбе, которая впоследствии спасла жизнь трем ее соратникам (в том числе Кёгелю и его жене) ценой собственной жизни (см. главу VI, раздел 2.5 “Группа «Рамзай» информирует.1941; раздел 3.1 «Возвращение в Токио» и раздел 41.2 «Информация о подготовке Германии к нападению на СССР».
     Кёгель знал, что советник-посланник посольства Германии  в Варшаве  фон Шелия был хорошо знаком с Р.Гернштадтом и И. Штёбе.
      В 1935 г. по заданию Разведуправления Красной Армии вступил в гитлеровскую национал-социалистическую партию. Назначен на должность заведующего отделом печати НСДАП в Варшаве. В конце 1934 г. перешел на дипломатическую работу в германском посольстве в Варшаве в качестве референта по экономическим вопросам. Благодаря своему положению  мог получать  важную информацию. Связь с Москвой поддерживал через Гернштадта, а с его отъездом – через Штёбе.
      В сентябре  1939 года после нападения  немецких войск на Польшу Кёгель вместе с другими  германскими дипломатами  выехал в Берлин. Но вскоре  был назначен представителем МИДа в торговой делегации Германии, направляющейся  в Москву для торговых переговоров. Штёбе немедленно сообщила об этом в Москву и получила условия связи.
С 1939 по июнь 1940 г. – работал в МИД Германии в отделе торговой политики. Сталин о нем узнал, так он передал в Москву заранее материал, относящийся к предстоящим советско-германским торговым переговорам.
     На его основе начальник Разведупра Красной Армии генерал-лейтенант Ф. Голиков составил «Записку в ЦК ВКП(б) – И.В. Сталину с препровождением агентурного донесения о задачах германской делегации  в хозяйственных переговорах между СССР и Германией».
     2 ноября 194, № 252593сс
     Представляю дословный текст сообщения источника, заслуживающего доверия, о задачах германской делегации в хозяйственных переговорах между СССР и Германией. Материал заслуживает внимании.
     ПРИЛОЖЕНИЕ: на 11 листах.   
     Имеется помета И.В. Сталина: «В мой архив».
     С 1940 по июнь 1941 г. – Г. Кёгель служит в немецком посольстве в Москве, где был заместителем начальника отдела экономики.
     Прибыв в Москву, Кёгель установил контакт  с сотрудником Разведывательного управления, представившимся ему Павлом Ивановичем Петровым. (Это был опытный разведчик К.Б. Леонтьев), который поддерживал с ним связь до самого начала войны.
     21 июня 1941 г. Кёгель дважды срочно сообщал руководству Разведуправления о том, что на следующий день рано утром Германия начнет войну против Советского Союза.
      С началом войны вместе с составом посольства Кёгель был эвакуирован в Берлин.      Во время  эвакуации из Москвы, на пути  вывозимых с территории СССР дипломатов германского посольства, Петров (полковник Леонтьев) сумел  передать Кёгелю записку с задачей по прибытии в Берлин связаться с И. Штёбе («Альта»). В записке был дан ее адрес.
     По прибытии в Берлин Кёгель работал в МИДе.
     В 1943 г. призван в армию и отправлен на Восточный фронт. В январе 1945 г. перешел на сторону Красной Армии. В июне 1945 г. прибыл в Берлин в советскую зону. Ему был выдан документ, чтобы не пришлось снова и снова рассказывать свою политическую биографию в каждом полицейском участке, адресном столе  или при заполнении более или менее важной анкеты: «Удостоверение. Дано гр-ну Кегель Герхард, родж. 1907 г. в том, что на  основании произведенной Центральной Комендатурой проверки материалов немецких групп сопротивления против гитлеровского режима он действительно являлся активным членом одной из таких групп, в период с 1933 по 1945 г. активно  боролся в городах Бреславле, Варшаве и Берлине, а в 1935 году, согласно заданию этой группы, он вступил в  члены НСДАП в целях получения более лучших возможностей для проведения антифашистской борьбы»,
      В период с 1945 по 1955 г. -  главный редактор ряда газет, директор издательства, работа на ответственных постах в ЦК Социалистической единой партии Германии (1955-1973), посол, постоянный наблюдатель от ГДР при ООН (1973-1976),  в отставке. Политбюро ЦК СЕПГи правительство ГДР наградило его высшим орденом – орденом Карла Маркса, а советское правительство в 1969 году - орденом Красного Знамени.
     Со слов Кёгеля: «Я был убежден, что  до начала войны остались считанные часы.  Но только после обеда удалось связаться впервые по служебному телефону Петрова из автомата на Центральном телеграфе на улице Горького, где всегда было много народа.
      Вечером состоялась экстренная встреча. Я самым настойчивым образом просил передать своему руководству, что за точность сообщенных ему сведений ручаюсь головой. Потом спросил его, каким образом мне следует подключиться в Берлине к нашей борьбе.
     В тот же вечер у меня состоялась еще одна встреча с Павлом Ивановичем, которому я сообщил о приближавшемся начале войны и выразил свое твердое убеждение, что нападение произойдет в субботу  21 или  в воскресенье 22 июня. И никакие контраргументы не смогли  заставить отказаться меня от этого убеждения, которое,
     Полковник К.Б.Леонтьев доставил его сообщение в Разведуправление и Ф.И. Голиков приказал срочно отправить донесение  в запечатанном конверте Сталину, Молотову и Тимошенко. Пакет был доставлен в 20 часов  21 июня 1941 г.
     Точные данные Кёгеля подтверждались и косвенными фактами, которые были известны нашей контрразведке. В начале мая 1941 года большая часть сотрудников посольства ввиду все более явно приближавшейся войны уже отправили в  Германию свои семьи и наиболее ценные домашние вещи. Во второй половине мая  и в июне 1941 года  в германском посольстве в Москве царила  гнетущая  атмосфера. Большинство сотрудников знало, что  вот-вот начнется война. Почти все представители германской экономики и торговли уехали. Была эвакуирована большая часть секретных документов и многие сотрудники посольства. В субботний полдень 21 июня 1941 года во дворе посольства жгли документы, так как получили указание из Берлина уничтожить оставшиеся в посольстве секретные документы, за  исключением шифровальных тетрадей, которые еще понадобятся.
     Леман, Вилли, оперативный псевдоним «Брайтенбах», гауптштурмбанфюрер, сотрудник гестапо, ценнейший агент советской внешней разведки.
     19 июня 1941 г. Леман позвонил в советское посольство в Берлине и вызвал на экстренную встречу куратора Журавлева, которому сообщил, что в гестапо поступил текст секретного приказа Гитлера немецким войскам, размещенным вдоль советской границы. В нем предписывалось начать военные действия против СССР после 3 часов утра 22 июня.   
     Сообщение в Москву было отправлено за подписью посла Деканозова.
     20 июня 1941 г. из Софии поступило донесение  «Косты» о дате начала  войны 21 или 22 июня и расстановке германских дивизий.
     21 июня 1941 г. из Парижа от генерала И. Суслопарова, военного атташе советского полпредства  СССР, резидента военной разведки в Центр пришло сообщение на основе данных от нелегального резидента Л. Треппера: «по достоверным данным, нападение Германии на СССР назначено на 22 июня  1941 года».
     Это донесение было незамедлительно доложено руководству СССР, но результат оказался неожиданным.
     На бланке донесения сохранилась резолюция И.В. Сталина: «Эта  информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации и накажите его». Но исполнить указание не пришлось, так как Германия 22 июня напала на Советский Союз.
      Комментарий: Несмотря на явную позицию Сталина, выраженную в сообщении ТАСС  от 14 июня, советские разведчики продолжали, не смотря ни на что, выполнять свой долг перед родиной. Причем в это время в правительстве произошел определенный раскол во мнениях. Большая часть молчаливо поддерживала Сталина, боясь сказать слово против, военные занимали решительную,  но не очень твердую позицию, а хитрый нарком НКВД СССР Лаврентий Берия в своем верноподничестве обошел всех. 21 июня 1941 г., когда война уже была на пороге, он писал в докладной товарищу И.В. Сталину:
     «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы  готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что  это нападение начнется завтра. То же  радировал и генерал-майор В.И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой  генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на  берлинскую агентуру».

     Сообщение УНКГБ по Львовской области в НКГБ УССР о задержании немецкого перебежчика, давшего показания о готовящемся в ночь на 22 июня 1941 г. нападении Германии на СССР, 22 июня 1941 г.
     «Перешедший границув районе Сокаля немецкий ефрейтор показал следующее: фамилия его Лисков Альфред Германович (21 июня 1941 г. в 21:00 бойцы 90-го пограничного отряда Сокальской комендатуры задержали немецкого военнослужащего, переплывшего вплавь пограничную реку Буг. Доставлен в штаб отряда в городе Владимир-Волынский – Ю.К.), 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в г. Кольмберг (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца.
     Ефрейтор служил в 221-м саперном полку 15-й дивизии.Полк расположен в селе  Целенжа, что  в  5 км севернее Сокаля. В армию призван из запаса в  1939 г.
     Считает себя коммунистом, является членом Союза  красных фронтовиков, говорит,что в Германии очень тяжелая жизнь для солдат и трудящихся.
     Перед вечером его командир роты лейтенант Шульц заявил чтосегодня ночью после артелерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах и понтонах.
     Как сторонник Советской власти, узнав об этом, решил бежать к  нам и сообщить».
     Сообщение передано по телефону 22 июня1941г. в 3 час.10 мин. По существу показаний перебежчика в НКВД СССР была направлена докладная записка. Но это уже ничего не меняло, та как война началась.
     Наряду с этим в книгах приводятся ряд сообщений с указание точной даты нападения Германии на СССР, но они не вошли в сборники документов и в ряде случаев вызывают сомнения.
     Например,в «Очерках истории российской внешней разведки, т.4, 1941-1945 годы» в «Предисловии» много искажений, которые относится к Фитину. В частност:
     - на странице 25 в сноске 2 написано, что «17 июня 1941 года И.В. Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности В.Н. Меркулова и начальника разведки П.М Фитина для обсуждения телеграммы из Берлина от «Старшины» и «Корсиканца» от 16 июня….»;   
     - в разделе 37 «Монах» предупреждает Сталина» агент «Монах» вызывает на срочную встречу резидента внешней разведки в Хельстнки Е.Т. Сеницына  и сообщает: «Сегодня утром в Хельсинки подписано тайное соглашение  между Германией и Финляндией об части финских вооруженных сил в предстоящей войне гитлеровской Германии против Советского Союза, которая начнется 22 июня, то есть всего через двенадцать дней». Сообщение с грифом «вне очереди» в Москву  в адрес Берия, то есть, минуя свое непосредственное начальство – народного комиссара госбезопасности Меркулова В.Н. Не могу судить о достоверности, но вызывает сомнение текст ответа из Москвы: «Утром следующего дня из Москвы пришло подтверждение о вручении И.В.Сталину посланной Синициным телеграммы».
     В связи с началом войны состав советского посольства был выслан из страны. Прибыв в Москву Синицын сразу же встретился со своим старым знакомым и однокашником - начальником внешней разведки Павлом Фитиным.На вопросы Синицына о судьбе посланной им шифровки от 11 июня Фитин подробно на целой странице рассказывает как 17 июня он вместе Меркуловым был  у Сталина и, выслушав информацию о донесениях, полученных от агентуры, фактически не проявил к ней заинтересованности. Дал указание еще раз ее перепроверить.
     Но точно известно, что это выдумки, так как Фитин в Кремле не был.   

     К слову, в сборнике документов «Военная разведка информирует. Документы Разведуправления Красной Армии. Январь 1939 – июнь 1941 г.» на страницах 701-713 дан «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь – июнь  1941 г.)». Отмечается, что он составлен на конец  июня 1941 года и охватывает более широкий период. Но судя по его содержанию, с февраля 1941 г. все внимание уделено донесениям Кёгеля (оперативный псевдоним «Х»).  Судьба перечня неизвестна, но в Комментарии, к разделу 7, пункт 51 написано: Вероятнее всего, документ был подготовлен к 28  июня 1941 года, когда Голиков вместе с Тимошенко и Жуковым был вызван на доклад к Сталину, где находился у него в течение 1,5 часов. См.: Выписка из журналов записи лиц, принятых И.В. Сталиным. – 1941 год: В  2 кн. Кн. 2 С.430.
     Действительно  Тимошенко, Жуков и Голиков были вызваны  на 21:30. Голиков присутствовал до 22:55, так как  с ним было всё ясно, а Тимошенко и Жуков задержались до 23:10.
     Одно остается неясным. Зачем понадобился этот документ, когда стало известно, что немцы 28 июня взяли Минск.

   11. Мнение изменилось

     В предыдущих разделах наглядно показано бывшее отношение Сталина к деятельности военной и внешней разведок, жестокое и жесткое отношение к их руководителям и к самим разведчикам, враждебные и некомпетентные высказывания. Но жизненно важные  события постепенно заставляли его менять отношение к результатам зарубежной деятельности советских разведаппаратов и резидентур. Прежде всего, не принимая во внимание донесения разведки Сталин получил внушительный, поучительный урок в связи с нападением Германии на СССР . В ходе войны разведка обеспечивало руководство страны важнейшими сведениями: например, о решении японского правительства отложить войну с СССР до весны 1942 года, о создании немцами нового мощного танка «Тигр», что позволило своевременно подготовить наши войска к его появлению на фронте,  о плане немецкого командования «Цитадель» для решительного наступления на Курской дуге с тем, чтобы добиться исхода войны в свою пользу, о попытках западных союзников тайно от Советского Союза провести переговоры с немцами в отношении возможного заключения сепаратного мира, о создании американцами атомной бомбы и впечатляющие успехи в овладении анмерикано-английскими секретами в этой области.
     Внушительные успехи проявила на фронтах и в тылу противника советская войсковая разведка.
     Прошла война, которая доказала важность разведки, результатов ее деятельности и мнение Сталина постепенно менялось. Через 13 лет он высказался совершенно разумно. Это изложено, например, в книге Валерия Поволяева «Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина», 2014 г., стр. 380-381:
     «В своем большом  очерке  (журналист Лашкул) вспомнил о том, как Шебаршин однажды процитировал, высказывания Сталина о разведке и назвал их «толковыми». О разведке Сталин говорил девятого ноября 1952 года на заседании комиссии по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб МГБ СССР.
     «В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направить атаку в лоб. Разведка должна действовать обходом. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы. Идти в лоб – это близорукая тактика.
Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические ч3вства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств – это будет ненадежный агент.
     Полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к  мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что Бог нам предоставляет.
     Самое главное, чтобы  в разведке научились признавать  свои ошибки. Человек  сначала признает свои провалы и ошибки, а уж потом поправляется.
     Исправлять разведку надо, прежде всего, с изжития лобовой атаки.
     Главный наш враг – Америка. Но основной упор надо делать не собственно на Америку.
     Нелегальные резидентуры надо создавать , прежде всего, в приграничных государствах.
     Нельзя быть наивным  в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке.
     Агенту нельзя давать  такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально.
     В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором – профессоров….(Тут вождь привел пример, когда во время подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он  один сделал больше, чем десяток  других)
     Разведка – святое, идеальное для нас  дело.
     Надо приобретать авторитет. В разведке должно быть  несколько сот человек -друзей (это больше чем агенты), готовых выполнить любое наше задание.
     Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец.
Агентов иметь не замухрышек, а друзей – высший класс разведки».