По осколкам битого стекла...

Запахи зимы растворяли туман, обволокший этот серый город с его старыми домами и подтаявшим на дорогах снегом. Неповторимый запах жизни, к которой она всегда стремилась. Жизни, которую она каждый раз находила здесь, на самом краю карниза окна своей спальни над четко проведенной между окрашенными в желтые и красные огни параллелями встречных полос ночной магистрали. Парадоксально, но находила в те моменты своей жизни, когда эта жизнь казалась ей особенно недостижимой, и он был холодным как никогда с кубиками льда на дне серых глаз, во влажном взгляде которых отражались огни неоновых подсветок ночных клубов. Находила в последние истекающие минуты тревожного ожидания вдребезги разобьющего застеклившую пустоту темной квартиры звонка в дверь.
Просто невыносимо тянулось время до его прихода. Скомканная пачка упала на пол. Дрожащие руки поднесли к зажатой в зубах сигарете зажигалку. Опять курила. Одиноко хранящая в своем лисьем взгляде все тайны мироздания, она, казалось, лишь умилялась им, понимая нечто несравненно более значимое в минуты своего ожидания. Понимая, что он может не прийти уже никогда. Сидящая на высоте седьмого этажа, она чувствовала себя отстраненной от жизни его города, но вместе с тем до мяса в нее вросшей. Где-то здесь он, чужой и недосягаемый, становился таким близким, что она, казалось, даже чувствовала аромат его туалетной воды в едва уловимых ароматах ночи.
Она думала о том, как, возможно, в эту самую минуту он мчится по обледеневшим дорогам, дрифтуя на поворотах. Смазывающий скоростью краски ночи, он разреживал морозные сумерки повазнями огней светофоров, витрин магазинов и вывесок клубов и баров.
Он, такой независимый и своенравный, как лев, который всегда гулял сам по себе.
Он всегда был в самом эпицентре событий, освещая их вспышками своей фотокамеры. Весь в отблесках озаряющих небо салютов, среди всех он был специально приглашенным гостем. Она понятия не имела, где он был сегодня и отпечаток каких событий принесет во взбудораженном взгляде.
Она всегда была определяюще-над, сама по себе, хотя и как будто вместе со всеми. Притягивающая к своему стройному телу восхищенные взгляды окружающих мужчин, она всегда была в центре внимания, хотя и выходила своим лисьим взглядом из поля зрения. Она была тем компонентом, который придавал событиям объем, как запах незнакомых духов улицам ночного города. Она была той стороной жизни, которая, как правило, выскальзывала за кадр.
Открыла безмолвный телефон. Без трех минут полночь. Он уже опаздывал по сравнению с тем, во сколько пришел в последний раз. Рука невольно потянулась за сигаретой. Странная мысль о том, что он может и не позвонить в дверь в следующее мгновение, что он может не позвонить в нее уже никогда. Ведь он был слишком свободным, чтобы связывать себя определенностью. Он знал, что если ответит ей «Да», то она потеряет к нему интерес, знал и то, как сильно заденет ее самолюбие «Нет», поэтому он говорил ей «Не исключено».
А ей от усиливающейся по ночам до немыслимости потребности в нем снова хотелось согнуться пополам. Особенно остро ощущала она касание пустоты его нехватки сенсорными устройствами своей души, сидя на карнизе за распахнутым настежь окном, когда по полу пустой квартиры гулял сквозняк, на губах еще чувствовался вкус забытого на подоконнике Martini Rosso, а руки помнили холод кубиков льда на дне бокала. Хранимый сердцем холод его свободы пробирал до костей.
Продрогшая, сидела она на карнизе с обнажившейся небрежно соскользнувшим шелковым халатиком согнутой в колене ногой, прислушиваясь к шорохам в подъезде. Вся в ожидании того момента, когда вздрогнув от звонка в дверь, она, забыв о бокале мартини на подоконнике, сбросит его на пол, чтобы пойти встречать того, кого так ждала, по осколкам битого стекла.