Иван да Марья

              Мои  родители - мама и папа, встретились в послевоенную пору и поженились, когда папе было 25 лет, а маме 24 года.  Папа,  Иван Гаврилович  Кудрявцев,  был призван в ряды Красной армии в 1943 году и   окончание войны встретил в Кёнигсберге  (ныне город Калининград). Он был артиллеристом – наводчиком, имел множество наград, особенно дорожил орденом «За мужество 2 степени», который вручался солдатам и сержантам. Демобилизовался из армии в 1949 году, службу проходил в городе  Баку.  Родом  отец  был из Кировской области, деревенским парнем из многодетной семьи.  Вернулся к опустевшему родительскому дому – родители умерли в войну от голода.  Горевать было некогда, развернулся и уехал на Средний Урал, в Пермскую область,  к сестре. Устроился  работать на железную дорогу и  на «железке»  трудился более 40 лет.
              Мама, Мария Алексеевна Шулятьева , тоже хлебнула лиха в военные годы, таская брёвна на лесоповале девочкой - подростком.  Жили в бараках, где до этого жили зеки. Кормили плохо, девчонки плакали и бежали домой, их возвращали. Благо, мастер был не лютый, а так могло бы всё закончиться плачевно. Хотя, вспоминая всё это время, мама всегда становилась грустной. Она тоже родом из Кировской области и после войны уехала к дяде на  Средний Урал, в Пермскую область.   Она была дочкой «врага народа» и до сих пор в нашей семье хранится документ "реабилитирующий" дедушку.
             Встретились мои родители  в рабочей столовой, где мама работала подавальщицей и разносила комплексные обеды для локомотивных бригад. По молодости она была приятной девушкой – высокой, статной, белокожей  и с лёгким румянцем,  темными русыми волосами, убранными в тугой узел. Глаза у мамы всегда светились  весёлой искринкой, и улыбались. Она была близорукой, а близорукие девушки смотрят по-особому -  взгляд рассеян и загадочен. И пойми ты, чего можно разглядеть в этом взгляде?
             Папа дружил с одним молодым машинистом, а мама с его невестой, так они и стали свидетелями на свадьбе, а потом и сами поженились. И прожили Иван да Марья более 50 лет вместе.  Всю жизнь обе пары дружили и называли друг друга «кумовьями».
Квартиру мои родители получили в 40 лет, когда у них уже родился мой младший брат – четвёртый ребёнок в семье. До этого жили у сестры папы, затем у дяди мамы, на квартире, в бараке, где родилась я и только потом мы переехали в двух комнатную квартиру.  Мама всегда была хорошей хозяйкой и много готовила, пекла и делала множество заготовок на зиму. Хорошо шила и обшивала нас. Успела еще, и поработать и заработать неплохую по тем временам пенсию. Выдержка и выносливость того поколения выше всяких похвал.
            Семья, в которой я выросла, была, как сейчас сказали бы – патриархальной.  Папа – хозяин - глава,  мама – хозяйка – помощница.
Как умудрялся папа прокормить нашу «ораву», без понятия, но он всегда хватался за любую работу. Имея деревенские навыки и отменную природную хватку, он мгновенно отслеживал, где можно подработать, чтоб дети смогли хорошо покушать, и был запас в доме. Надо молока – косил на покосе, и нам носили свежее молоко; надо в доме ремонт, знал, как договорится с домоуправлением;  надо к празднику лишнюю копейку и все заболевшие знали, что Иван всегда готов подработать. Я его не видела отдыхающим совсем, только,  когда он спал перед поездкой или после.
Аромат  свежего арбуза и венгерских яблок, которые папа приносил под Новый год,  до сих пор остаются  приятным воспоминанием. Он с успехом квасил капусту в бочонке, предварительно, замочив его в ветках можжевельника, от  чего от капусты шёл такой дух, что слюнки подступали к горлу, когда папа откупоривал бочонок, выкатив его с балкона. С таким же успехом он мог договориться с начальником дороги,  и мы на лето классом ездили отдыхать  на юг;  а как  ловко подшивал валенки, водрузив их  на « железную лапу» - он успевал везде  - и дома, и в саду, и на картофельном поле, и на работе.
Самым любимым праздником папы был  -  День Победы – 9 мая! Папа пел свою любимую песню  - об артиллеристах в первом варианте, а мама тихонько говорила:
    Иван,  не пой про Сталина, там же переделали на другое слово,  Сталин дал приказ не пой, пой – точный дан приказ.
          Она боялась за папу, ведь старая рана  - потери отца в младенчестве, была  с нею всю жизнь.  Неизменно лепились пельмени и на большом блюде подавались к столу, а папа разводил в блюдечке уксус, открывал горчицу, пил водочку за погибших и выживших. Он не любил говорить о войне, и я практически не знаю,  как и что было с папой на войне, только шрамы на теле говорили о ранениях.  Папа с мамой – Иван да Марья  -  прожили трудную трудовую жизнь, вырастили  и подняли на ноги четверых детей – двоих сыновей и  двоих дочерей.
         И сейчас здравствует сын Иван – продолжение папы и дочь его Мария.