Александр Володин

25 декабря 1966 г.
Через полгода в 9-м я уже понял, что всё – слетаю с резьбы. Однако предки  непреклонны: десятилетку отучись в дневной, а дальше делай что хочешь. Но к новому году, получив дневник с шестью двойками (алгебра, геом., физика, химия и даже за поведение), осознал, что ноги домой не идут. На рельсы в метро как-то банально, и крови много, да и вдруг выживешь – уродом останешься. Вот с высокого этажа – оно вернее. Самый высокий – на углу Садового, где живёт писатель Драгунский, и я пошёл туда по Краснопролетарской, мимо кинотеатрика, и висела там афиша фильма «Старшая сестра».  Спешить было некуда, в кармане было 25 коп. – как раз на дневной билет: в полупустом зале я посмотрел странный шедевр с гениальной актрисой, пронзительно спевшей: «И я была девушкой юной...». Не знаю, что со мной произошло, но, выйдя на свет, я вдруг понял, что сейчас умирать не стану.

16 апреля 1968 г.
Нина Чуб принесла потрясающую пьесу Володина «Пять вечеров» и всех нас заразила: удивительный текст, живой и бездонный. И у меня есть шансы играть с Ниной – если она Катя, то я Славка. За неделю от руки переписал пьесу – вся уместилась в обычную общую тетрадь. Оказалось – зря:  у Левина свои планы, и после железнодорожной пьесы «Анна» он собирается ставить давно умершую дешёвку Горбатова про «коммуну номер раз» – нужно!

18 марта 1982 г.   
Узнал, что в Москве сейчас находится любимый драматург Володин, раздобыл его столичный телефон, созвонился и пригласил в редакцию. К моему удивлению, он сразу согласился и сегодня пришёл знакомиться. И очаровал меня тотчас:  ум, юмор, доброжелательность, отсутствие даже малейшего намёка на звёздность – всё в Александре Моисеевиче сочетается просто и естественно. Мы  с ним тут же пошли гулять на Цветной бульвар – абсолютно весенний, залитый ярким солнцем, и там я отснял целую плёнку. А сейчас (в десять вечера) Володин сам позвонил мне и сказал, что давно не было ему так легко общаться. Горжусь.

9 апреля 1982 г.
Посмотрели с мамой «Осенний марафон», и когда я сказал, что совсем недавно  познакомился с автором, одолела вопросами, что он за человек? – наверняка  очень несчастный. Когда попробовал поспорить, заключила: неужели ты сам не понимаешь,  что всё это Володин написал про себя? То есть читатель / зритель однозначно отождествляют автора и его героев: с этим даже спорить бесполезно.

13 февраля 1989 г.
Ночью позвонил Володин – прочитал десять стихотворений, закончив любимым моим «Хобби» (поскольку к телефону подключён магнитофон, я все записал).

25 июля 1989 г.
Володин пришёл к нам в редакцию в хорошем настроении – я взял фотоаппарат,  пошли на мост, который под окном, там отснял плёнку.  Есть фото для книжки! Дело за малым – собрать прозу, поскольку пьесы «Огонёк» не печатает.

13 августа 1989 г. 
Позвонил Володин: сказал, что соскучился и хочет в гости. Застал у меня маму, которая тут же насела на Александра Моисеевича с призывом на меня повлиять: тридцать восемь лет, а серьёзности никакой. Володин маму озадачил:
     – Я хотел бы стать таким, как ваш сын, только уже поздно – не получится.
Через час родительницу кое-как проводили, зашли в магазин...
Услышь мама разгоряченные монологи Володина, она бы сильно огорчилась:
     – В 56-м году я был венгром. В 68-м – чехом. В 80-м... хотел стать афганцем, но не получилось.  Очень уж они жестокие. Да и мусульмане к тому же...
Спрашиваю: «Сильно я вас достал?».  Честно отвечает:  «Есть немного».  Решили, что лишний раз дёргать его не стану, а он каждую неделю будет присылать мне письма с какими-то мелкими записками, и так однажды у нас сложится книга.

9 сентября 1989 г.
Первый Булгаковский праздник на Патриарших. С нашей газетой «Мастер» (за неделю с Сашей Кабаковым сделали), которую  следовало разрезать и сложить заново, как замыслил художник, но ошибся  в расчётах – правильно собрать эту искромсанную «раскладушку» не удалось никому.
Сценарий праздничного действа если и предполагался, то о нём сразу же забыли: сумятица царила полная.  А по-моему, всё получилось: настроение у всех нас было с чертовщинкой.
Моё желание «подарить» Володина всем и каждому столь велико,  что я уже начинаю пиарить Александра Моисеевича на каждом шагу. На Патриарших познакомил (и пофотографировал) его Кабаковым, Коркией, Русаковым и его Людой. Сам Володин пришёл с младшим сыном Алёшей, которого хочет отправить к старшему его сводному брату Володе в США (жить здесь со стариками мальчику тягостно).

12 сентября 1989 г.
Утром поехали с Володиным на ВДНХ, на открытие книжной ярмарки. У стенда «Огонька» уже давали интервью Вероника Долина с Диной Рубиной – увидели Александра Моисеевича, зацеловали, растрогали до слёз. Пошли к Элендее Проффер – прилавок «Ардиса» на выставке один из самых лакомых: роскошное,  на верже и в коже, собрание сочинений Булгакова (три тома успел подготовить  к печати покойный Карл), фотобиографии Цветаевой, Окуджавы...

29 сентября 1989 г.
«Чёрный человек, или Я бедный Сосо Джугашвили» в клубе МГУ. Коркия дописал    в пьесу новые куски: очень смешное обращение отца народов  к народным депутатам. У Жени Славутина хороший вкус и отличная труппа – спектакль идёт с аншлагом, билеты распроданы на месяц вперёд.
Володин пошёл на спектакль, не горя большим желанием (к нынешнему театру относится скептически), но тут его захлестнуло: несколько раз кричал из ложи «браво!», а потом наговорил ребятам кучу комплиментов.
Расставаться не хотелось – гурьбой проводили Александра Моисеевича до его московского жилья возле Малой Грузинской.

30 сентября 1989 г.
День с Мих. Рощиным. Хворости навалились на него давно и разом – с операции   на сердце, не пошло на пользу и расставание с Екатериной Васильевой, которая «подарила» мужу свою товарку (на ней Михал Михалыч от одиночества и женился: теперь пятилетний пацан оголтело носится по коридору).
В последние годы Рощин живёт камерно. Выглядит плохо: ходит только с палкой, через каждые полчаса ложится, постоянно растирает немеющие руки. В такой ситуации лучшая терапия – общение с друзьями, а приход Володина и вовсе праздник (мы даже бутылочку токайского принесли – вообще-то нельзя, но иногда можно). Чтобы не слишком путаться под ногами старших, я на два часа отвлёк мальчишку, мы замечательно поиграли. В четыре к Рощину пришел брат, и кстати – на вечер у нас была намечена встреча с о.Александром Менем в школе на Преснe.
Володин познакомился с отцом Александром на съёмках фильма «Мать Иисуса» (Мень был консультантом картины), но в киношной суете пообщаться толком им не удалось. Сегодня тоже не вышло – информация оказалась кривой: батюшка встречался со школьниками позавчера.
Володин расстроился: лучше бы с Мишей лишний час побыли.
Пошли в его пустое однокомнатное убежище, до полуночи проговорили о житье-бытье. При том, что видимся мы довольно часто, все разговоры обычно сводятся к чему угодно, только не к личной жизни, и нынче у Александра Моисеевича пробилась потребность выговориться (с условием: никому! никогда!)...

6 ноября 1989 г.
Звоню Володину – жена в слезах: только что Александра Моисеевича увезли в больницу в предынфарктном состоянии (погулял в Ужгороде). Решила меня записать в бригаду борьбы за трезвость – бесполезно говорить, что за 45 лет «наркомовские» 100 грамм вошли у Володина в обмен веществ.

10 декабря 1989 г.
Приехал Володин. С благодарностью за то, что я один из немногих, кто не включился в борьбу за его трезвый образ жизни. В итоге отстоял своё право на утренний «коктейль»: чайная ложка растворимого кофе на 100 грамм водки (без такого тоника он просто не может в начале дня раскачаться).
Долго обсуждали решение Володина выйти из партии – как все, перед боем написал заявление, чтобы в случае гибели считали коммунистом, но выжил и через несколько лет получил партийный билет. В конце концов, пусть Межиров, Собчак и Марк Захаров решают вопрос своего выхода каждый за себя....

15 – 16 декабря 1989 г.
Выкрал Володина, выключил телефон, запер дверь, вооружился ножницами и  клеем, и за два дня мы с ним сделали чудесную книжку. Почти не спорили: все разрозненные записи, присланные Александром Моисеевичем за три месяца, отлично легли в повествование, а несколько лакун заполнили стихами. Вот тут начались проблемы: уговорил Володина поставить к стихотворению про хобби посвящение Юрскому, и получил протест: «Нельзя – Миша Козаков обидится, он это стихотворение тоже читает!». Настоял – сразу целый список фамилий, которые непременно нужно упомянуть, а то обидятся... Чего в книжке недостаёт, так это нескольких деталей (в ходе выпуска доберём), но главное – она есть:
               «Одноместный трамвай / Записки нетрезвого человека».

30 декабря 1989 г.
Получил от Володина новогодний подарок – стихи с посвящением (и припиской от руки «с любовью!»). Про которые жена Фрида Шилимовна сказала: «Допился Шурик! – уже и другой рифмы к бутылке, кроме «бутылки», не знает!» – 

               ЭЛЕГИЯ                Г.Елину
               Я узнал от людей, что завЕзены в лавку бутылки.
               То ль «Столичной», а может «Пшеничной». Вскочил и побёг.
               После тяжкого дня были мне необходимы бутылки!
               Ровно две и не больше. Я больше б не смог.

               Это быль о попытке моей приобресть две бутылки!
               Я в несметную очередь встал. И шагал с ней полдня.
               Моя очередь вот подошла, завиднелись бутылки.
               Ещё шаг, ещё два, ещё три – обе две у меня!

               Но когда подошёл я к двум этим заветным бутылкам –
               На прилавке уже! Две бутылки!  Вот в этот момент
               Вспомнил я, что нет денег со мною на эти бутылки!
               Позабыл на столе! Денег нет!

               Я проверил карманы. Нет денег на эти бутылки!
               Вот запрут на замок, и до завтра закрыт магазин!
               Все карманы пусты и нет денег на эти бутылки!..
               Проверяя карманы, побрел я обратно один.

Вообще-то лучшей эпитафии не придумать: «Ему Володин посвящал стихи...»

24 января 1990 г.
Стал Володин вычитывать вёрстку своего «Одноместного трамвая» – увидел, что Коротич поправил – вместо «нетрезвого» вписал «несерьёзного». Спросил, есть ли ещё какая-нибудь правка. Сказал, что нет, да и эту я попробую замотать. Володин махнул рукой:  где нетрезвый, там и несерьёзный, потом сам исправлю, а сейчас нам важнее, чтобы книжка вышла без задержек.

16 февраля 1990 г. /  Ленинград
До полудня проторчал в Союзе писателей у Ильи Фонякова,  который отвёл  на выступление в каком-то зальчике,  похожем на подвал ЖЭКа.
В три  встретился в Доме книги – «возле Люси»  – с Володиным: пошли питаться  в ресторанчик «Тет–а–тет», который недавно открыл приятель Володина Генрих  Рябкин  («директорствующий драматург»  – разорится, раздаривая  фирменные пепельницы).  Желание Володина накормить меня повкуснее оборачивается   вечной дилеммой  Евгения Винокурова:  хотели напиться,  а вместо этого опять нажрались!

20 февраля 1990 г. / Ленинград
Завтрак у Яснова, незаметно перешедший в обед. Вечером (с Мишей и Андреем Черновым) выступаем в «мемориальной» кондитерской Вольфа на Невском – Александр Моисеевич Володин вёл нашу говорильню, придавая ей эпический размах (было бы чему – про шабаш Шариковых из «Памяти» на заседании «Апреля»). На выходе устроители решили, что мы все непременно должны расписаться на стене,  которую только-только покрасили реставраторы (завтрашний скандал с рабочими – уже без нас).

25 апреля 1990 г. 
Две недели Володин звонит каждый вечер, и первая фраза всегда одна:
     – Ты не представляешь! – меня опять узнали на улице!.. (Представляю: портрет на обложке нашей книжечки «Одноместный трамвай», изданной 150-тысячным тиражом, делает своё дело.)
     – Даже в рюмочной, ты знаешь, где я пью, меня узнала наливальщица. И не думала, говорит, что вы писатель, ну инженер или учитель... Как же она это здорово сказала!..
Спрашиваю: обиженные есть?
     – Один, не по делу... Не хочу о нём говорить...
И до сих пор горд своим поступком: перед самым днём рождения вернул горкому партийный билет.

5 сентября 1990 г.
В «МК» Аронов всё-таки поддел меня за то,  что в своей книжке Володин – «несерьёзный», вместо «нетрезвого» (надо было отстоять у Коротича, что я вполне мог сделать).

7 октября 1990 г.
Звонок Володина: очень меня ЖДЁТ – книжка вышла, а мы её не обмыли, и ТАК НЕЛЬЗЯ!  Говорит: выберись хоть на два-три дня!.. Вообще неписанная традиция поить редактора по выходу книжки или обычной публикации – сродни такой  же традиции поставить бутылку врачу по выздоровлении:  обе вечные!

14 января 1991 г.
Киношники – народ корпоративный: когда на середине съёмок фильма «Униженные и оскорблённые» посмотрели отснятый материал, и стало ясно, что картина разваливается, худрук Никита Михалков тут же спас положение: записал в сценаристы Володина, взял на себя главную мужскую роль, жену режиссёра переместил с ведущей роли в эпизод, а на её место пригласил мировую звезду Настассью Кински. И постановку вытянул: большой кассы фильм не сделает, но и провала не будет.
Настассья – абсолютно русская девчонка. Володин рассказывал: когда первый раз встретились – с порога кинулась ему на шею, целовала щетинистую щеку, шепча на ухо: father!.. padre!.. pat!.. (Александр Моисеевич чуть не разрыдался)...

29 января  1991 г.
... Хотел отоспаться – просил Лену не звать меня к телефону, однако прозвонились  все, по кому я соскучился:  Петрушевская, Володин, Рощин, Булычёв, Иртеньев  и самый последний – Успенский, когда у нас была глубокая ночь, а Миша в своём Красноярске  только-только проснулся. Так я и не поспал.

24 – 28 марта 1991 г.  /  Ленинград
Приехали с Фыфкой – вырвался под сурдинку, что мне нужно делать интервью с Александром Моисеевичем.
Поскольку наша явочная квартира на улице Некрасова за отлётом хозяев больше не существует – поселились в 544-м номере гост. «Октябрьская» (на которой ещё  недавно висела доска  «Здесь  Владимир  Ильич  Ленин  ТАЙНО  встречался с Надеждой Константиновной Крупской»)...
Дважды встречались с Володиным – второй день целиком провели у него дома на  Пушкарской, в последний – просто погуляли по городу,  заходя в разные вкусные места, благо с погодой нам повезло – все дни светило солнце.
«Горестная жизнь плута», да:  мне домой позвонил Макс – узнал от Лены,  что я  в  Ленинграде, и оба всё поняли...

31 марта 1991 г.
Считывая  беседу с Володиным, нашёл в записи весьма интересное место – когда  я выходил на лестницу курить,  то оставил диктофон включенным,  и едва  за мной закрылась дверь, Александр Моисеич  спросил Фыфку:  «Как  дела у вас и Жоры?» – «Лена опять вернулась, Вероника из той квартиры пошла в школу»,   на что Володин ответил: «Ничего не поделаешь, Ирочка, это судьба...».

21 апреля 1991 г.
Позвонил Володину, которого не оказалось дома,  и грустно поговорил с Фридой Шилимовной. Которая явно была раздражена  и в конце концов сказала:
     – Вы что, правда не понимаете, почему вас любит Шурик?  Узнаёт молодого себя,  вы ведь вылитый Бузыкин!
Боюсь, что мне теперь в их доме на гостеприимство рассчитывать не придётся.

1 июля 1991 г.
В полдень возле метро на Петроградской встретились с Володиным и пошли в Ботанический сад, знакомый по книжке Битова. Настроение было поэтическое – гуляя по дорожкам, кормили друг друга стихами, пофотографировал Александра Моисеевича с Фыфкой (без вдохновения).  Потом проводили его до Пушкарской, оба смущённые моим с Фридой Шилимовной разговором,  который она скрывать  от своего Шурика не стала.  Договорились, что перед отъездом ещё погуляем.

5 июля 1991 г.
Сдав номера и забросив вещи домой к Вике и Андрею, в Летнем саду встретились с Володиным. Посидели у памятника Крылову, погуляли по Михайловскому парку.
Был он сильно расстроен – явно выдержал неприятный разговор с женой, которая взялась за своего Шурика всерьёз.  Так, оказался он совсем без денег (стыдливо сказал,  что по жаре пришёл в одной рубашке  и кошелёк остался  в пиджаке), а выпивать за счёт младших друзей Александр Моисеевич не умеет.  Еле уговорил деда скромно посидеть в Домжуре, после чего попрощались на Аничковом мосту.

10 февраля 1992 г.
Позвонил с поздравлением Володину, а его не застал – отбыл Александр Моисеевич к сыновьям в Штаты. По этому случаю Фрида Шилимовна в панике – уверена, что Шурик станет   н е в о з в р а щ е н ц е м.  Поразительно, что она его совсем не знает: Володин и эмиграция – вещи несовместимые.

1 – 10 декабря 1992 г.
Снимаем с Валерой Смирновым  сюжет про Володина для нашего ТВ-дайджеста «Русская виза»  – у меня дома, на фоне моих книжных полок, в моём безразмерном свитере. Жаль, что очень холодно – съёмки в городе получились поспешными (Александра Моисеевича согревали традиционным способом – боялись, что будет очень заметно), но мой любимый двор на Суворовском бульваре сняли отлично.

16 марта 1995 г. 
Валера Смирнов перемонтировал наш фильм про Володина – из получасового ролика дайджеста «Русской визы» сделал полнометражный, под формат «Лентелефильма».  Понятно,  динамичность лента потеряла,  но включённые монологи писателя это отчасти компенсируют – за Володиным всегда интересно наблюдать. Благодаря вставкам, в картину вернулась тема «одноместного  трамвая» (под рассказ про  «Осенний марафон» и я в кадре оказался – зачуханный, мающийся зубной болью Бузыкин).

25 апреля 1996 г. 
Презентация «Стаса» в питерском Домжуре. Пришёл Володин, и мы мгновенно надрались: абсолютно дурными, с высунутым языком и обезьяньей жестикуляцией, нас щёлкнул местный папарацци. Сказал ему, что мне такие фотографии до фени (я человек закадровый), а вот Александра Моисеевича публиковать в непотребном виде не стоит вообще, в родном городе тем паче. Поскольку парень уже отщёлкал на тусовке целую плёнку, засвечивать её было глупо, и он вечером честно принёс мне в гостиницу три выстриженных кадра (признавшись, что в своём архиве эти фотоснимки всё-таки оставил).

10 февраля 1999 г.
Утром позвонил Володину – поздравил с 80-летием, сказал об уже  вышедших публикациях  (моя – не напечатанная в закрытом «Стасе» и отданная Хлебникову в «Среду» – будет завтра).
...Вечером наш фильм о Володине «Так неспокойно на душе…» (лентелефильмовский, на 55 минут, где я в титрах значусь): переписал на видик.

11 февраля 1999 г.
Утром – рассказ Володина, как его вчера чествовали в питерском Доме актёра, где Олег Басилашвили додумался преподнести Александру Моисеевичу четвертинку водки, а поскольку юбиляр был уже на эмоциональном нуле – прямо на сцене из горлышка её и уничтожил, на глазах зрительного зала и телевидения.
Понадеявшись на Аню Саед-Шах,  свой текст о Володине в «Среде» не вычитал и там прошла забавная ошибка – «с рифмованной осанКой на устах» (слова «осаННа»  корректоры не знают).

6 мая 1999 г.
Приехал Володин (МХТ вызвал — Ефремов собирается какую-то из давних пьес поставить), позвонил поздно вечером, но в этот приезд нам повидаться не получится — сразу же едет домой. Я спешно доделывал текст для «Домового» и — час проговорив по телефону с Александром Моисеичем — пожалел: лучше бы встретились в городе на часок, а то теперь когда ещё...
Володин рассказал:
Когда жил у своих сыновей в Штатах, к ним домой приходила убираться молодая мексиканка. Мальчики ей говорят: на втором этаже живет папа, так вы с ним не разговаривайте, не спрашивайте ни о чём – он по-английски не понимает. – А по-испански? – По-испански тоже нет. – Так он немой?..
     – Я там немой! – заключил Володин.

10 декабря 1999 г.
Володин попал в пятёрку лауреатов премии «Триумф» (вместе с Василём Быковым). Вечером позвонил Александру Моисеевичу – поздравил, поговорили. Хорошо, что премия избавит его от материальных проблем (все-таки 50 тыс. долл. по нашим временам хорошие деньги), а это как нельзя кстати – сам Володин безрук, а жене нужен уход.
Договорились повидаться в Москве 7-го января, когда назначена процедура награждения.
Единственное, о чём не сказал Володину, – его дом на Садово-Сухаревской сломали (сегодня с Мурзиком как раз проходили мимо:  уже разрушен до первого этажа, и я машинально подобрал камешек, но сразу вспомнил, что Володин не фетишист.

7 января 2000 г.
Володин рассказал,  как получил премию «Триумф»  и всю ночь тусовался в Доме приёмов  ЛогоВАЗа.  Добрался он до Большого театра рано,  в холле столкнулся  с Ельциным,  и тот в оторопи  (не потому, что узнал, –  это вряд ли,  а просто  от забытой близости с неожиданным живым человеком)  обнял Володина за плечи,  прижал к животу. Александр Моисеич с утра успел принять, был взвинчен, эмоции захлестнули – выпалил дедушке снизу вверх:  «Вы, Борис Николаевич, представить  не можете,  как все рады тому,  что вы наконец-то ушли!..»  От удивления Ельцин   разжал свои тиски, едва не уронил  писателя на пол  (охрана спасла,  поймала).
Дальше Володина понесло – матерился крепче извозчика,  не столько вещая про скуку в ГАБТе,  сколько расписывая продолжение торжеств в  «каком-то дворце,  куда долго ехали»  (в нору Березовского)  и где ему пришлось  фотографироваться  «со всеми этими Мамутами–хуютами»,  которых потом достал своими монологами  (давно хотел высказаться по всем насущным проблемам,  а тут наконец удобный случай представился). 

12 января 2000 г.
(...) ...Накупили незатейливой снеди и на машине приятеля Володина, актёра доронинского МХАТа, без звонка (к общему телефону Дома творчества подходит жена Рощина Татьяна, и напрягать её заранее не хотелось) поехали в Переделкино.
Рощин ютится в обшарпанной келье старого корпуса, не совсем оправился после болезни, но тормознуть бухое трио Таня не решилась, лишь попросила нас помнить о времени. В конце концов позволила всем «по чуть-чуть», и застольный разговор получился славный. 
Едва вошли, я положил включённый диктофон на спинку дивана, забыл про него, он и писал всё, пока не закончилась плёнка. Никакое нормальное интервью так не делается, однако, думал, десяток-другой сердечных слов наберу.  А когда сейчас послушал ту шумную запись, она удручает: про цех, театр и кино говорили походя, много – про свалившего дедушку ЕБН и оставленный нам его сучьей семейкой неожиданный дар – в виде рыбьеглазого гэбиста.  И стоит влипнуть в такие темы, уже не до разговоров о жизни, работе, любви – только про несчастную страну, которую любая власть беззастенчиво пользует, как девку на сеновале.
Так и сохранила бесцензурная плёнка весь обильный мат, бессмысленный и безысходный. Потому запихнул эту дурацкую кассету в дальний ящик и просто выпил рюмашечку за своих дорогих стариков – любимых учителей, моих рекомендателей в литературный цех...   
 
2 марта 2000 г.
Приезд Володина на вручение новой Президентской премии обернулся новым скандалом:  сам пришёл с вокзала в Кремль, что не принято, сцепился с охраной, в милицию попал, а туда мигом нагрянули телевизионщики  (успели в утренние новости)...
Ко мне в “Крокодил”  Володин приехал абсолютно очумелый  и после рюмочки рассказал подробности.  Во-первых,  в Кремль он потащился сразу с поезда  (с Ленинградского вокзала своим ходом), а туда пешком являться не принято – в Боровицкие ворота Володина не пустили, и он пошёл искать другой вход (!).  Обогнул  по периметру весь Кремль, в очередных воротах вцепился в какого-то милиционера,  наорал на него и был  доставлен в околоток. Каким-то образом про деда-скандалиста прочухала пресса –  в  отделение милиции вломились телевизионщики, и тут Володин на камеру навалил сто чертей:  матерился, грозил загнать всю милицию в Чечню...
В кремлевских покоях отсутствующего лауреата  всё же хватились, кто-то прибежал  ему на выручку, и чуть протрезвевшего на холоду Володина доставили-таки к месту назначения,  где уже все были в сборе.
Получая путинские бабки,  Александр Моисеевич  тоже отличился:  уронил конверт с деньгами, банкноты разлетелись по паркету,  и все увидели, что там  рубли,  да и тех немного.  Короче, на Володина  все злы,  а сам он потерял  всякий  самоконтроль: материт власти направо и налево.
В итоге денег у него совсем нет  –  в Питере Володина  ограбили,  в столицу он прибыл с одним рублём,  а премию от Путина  уже кому-то  обещал  (надеялся на большую сумму,  но получил ровно столько, чтобы отдать).  Из  старика  сейчас все, кому не лень, прослышав про его нежданое богатство, тянут бабки под любым предлогом  (тот же актёр, который возил нас в Переделкино, и Рощину Володин сам хочет дать тысячу долларов).
Я сунул  в карман Володина сотню и оплатил такси до МХТ  (Олег Ефремов обещал Александру Моисеичу дать какие–то деньги и купить билет  до Питера).
Никогда не видел Володина в таком  жутком состоянии.

4 марта 2000 г.
Вчера скандал с Володиным показали по двум новостным программам, и все, кто это видел, говорят, что Александр Моисеевич был страшен. Народ попроще смотрит в ящик другими глазами – нынче таксист рассказал: вечером какой-то дед-алкашник в телевизоре всем кремлёвским уродам по мудям надавал!

10 декабря 2000 г. 
Позвонил Володин: жена в больнице, медсестра Марьям стажируется в Швеции, и он впервые предоставлен сам себе. Восторгается:  «Как здорово без надзора! – хочешь – «Свободу»  слушай,  хочешь – книжки читай». Научился омлет готовить: сейчас, говорит, придёт переводчик Джад,  я ему омлет сделаю. А в остальном всё по-старому. Иногда мальчики звонят:  Володя с внуком Сашей (ему уже 25) по-прежнему в Сан-Хосе, а вот Алёша со своей девушкой Венди переехали в район Больших озёр. Где эти живописные озёра, Володин вообще не представляет, ему само название нравится.

10 февраля 2001 г.
Володин до трёх не подходил к телефону – к дню рожденья отпустили жену (подозреваю,  что выписали умереть дома), потому настроение было шваховое. Но всё-таки разговорились, даже полюбопытствовал, чем хорош Сорокин и нужно ли его почитать.  Под рукой оказалось “Голубое сало”, я процитировал Александру Моисеичу кусочек про Ахматову,  и он, чистая душа, переспросил,  неужели такая книга напечатана у нас.  В сознании Володина “у нас” – не место,  где лютует  цензура, а страна,  гордая  своей литературой...

18 мая 2001 г.
На сегодня был заявлен вечер Володина в ЦДЛ  (Оза с ЛогоВАЗом в устроителях), я позвонил АМ,  а он дома и никуда ехать не собирался:  пошли все они к чертовой матери! Говорит: я теперь телезвезда – узнают на каждом шагу, проходу не дают. Тут один пьяный – молодой, но уже с потрёпанным лицом – встал передо мной на колени: «Дед! Я, как и ты, алкоголик!».  Вот  это слава.

8 ноября 2001 г.
Звонил Володину:  он  очень плох – ноги отказали, из дому уже не выходит.  Но крепится, надеется весной,  по первой травке...  Сказал, что у него был Витя Шендерович, и когда Александр Моисеевич ему пожаловался, что не пишется, совсем нет сил, – Витя утешил:  всё,  что нужно, вы написали.

5 декабря 2001 г.   
Звонил Володину – отчего-то  неприятно потянуло под сердцем. Но АМ был вполне адекватен, мы хорошо поговорили. Прощаясь сказал: в последнее время стал очень стесняться людей, даже  близких. – “Тебя? Нет, тебя не стесняюсь...”

17 декабря 2001 г.   
В субботу уехал во Внуково – два дня возился на нашем чердаке. Сегодня ночью отчего-то не спалось (холодно было),  а вечером сообщили, что умер Володин...

21 декабря 2001 г.   
Уехал  вечерним поездом,  до Яснова  добрался к полуночи. Миша сказал, что на панихиду точно не пойдёт – не любит похорон (будто кто-то их любит), да и вечером у него приглашение на день рождения, куда и меня позвал, если что... Если – что? 

22 декабря 2001 г.   
Утром в БДТ застал у края усыпанной цветами сцены Игоря Иртеньева и Витю Шендеровича –  не сговариваясь, сами по себе приехали  (мы трое – изо всей   миллионной Москвы?).
Потом долгая дорога  в Комарово – прежде там покоилась одна Ахматова, а теперь  возле неё Лихачёв,  Илья Авербах,  Сергей Курёхин  и вот Володин тоже.
…Горсть земли пополам со снегом,  ледяная водка на морозе...
Сын сказал,  что мама неадекватна,  но смерть Александра Моисеевича скрывать от неё не стали,  и это она, кажется, поняла.
Отдал Володе все фотографии,  которые у меня за двадцать лет накопились.

Валера Смирнов мелькал с кинокамерой – намерен перемонтировать за два-три дня наш старый фильм, добавив туда погребальную съёмку, чтобы первым его  на ТВ пристроить. А по мне, спешка – дело зряшное:  чем в третий раз лопатить  неплохую картину, лучше доснять новые интервью с оставшимися друзьями  Александра Моисеевича,  подобрать  архивную хронику,  сделать о Володине принципиально новый фильм. 

23 декабря 2001 г.
Поминки в Доме актёра закончились истерикой сумасшедшей тётки, которая всех достала  криком “Володин вернул меня к жизни!” (Шендерович даже попросил её заткнуться), и мы втроём потихоньку сбежали. <...>

10 февраля 2009 г. /  Володину – 90
К середине девятого класса  в новой экспериментальной школе, где нам даже преподавали историю искусства, я уже понял, что всё – слетаю с резьбы. Но предки были непреклонны: десятилетку отучись в дневной, а дальше делай что хочешь. Однако к Новому году, получив дневник с четырьмя двойками (алгебра, геометрия, физика, химия), осознал, что ноги домой не идут. На рельсы в метро было как-то банально, и крови много, да и вдруг выживешь – уродом останешься. С высокого этажа – оно вернее.
Самый высокий дом был на углу Садового и Петровки, где жил писатель Драгунский, и я пошёл туда по Краснопролетарской, мимо кинотеатрика, и висела там афиша "Старшая сестра".  Спешить было некуда, дневной билет стоил 25 коп.:  в полупустом зале я посмотрел странный фильм с гениальной актрисой,  пронзительно спевшей стихотворение Роберта Бёрнса: "И я была девушкой юной...".  Не знаю, что со мной произошло, но, выйдя на свет, я вдруг понял, что умирать сегодня не стану.
Когда через много лет я рассказал это пьяненькому деду Александру Моисеевичу, мы выпили ещё и заплакали.  Потому что своих обоих дедов я не помню, а Володин был самым душевным, а ещё – моим литературным учителем.  И лучшего учителя я не знал.
Говорят, будто были писатели, которые жили в башнях из слоновой кости, но я таких не видел. Зато встретил драматурга Володина,  который мог жить хоть на садовой скамейке и,  сидя с ним рядом,  невозможно было догадаться, кто он и чем занимается.

17 декабря 2012 г.
Проект памятника драматургу Володину по замыслу хорош, а по исполнению так себе, но уже хорошо, что он БУДЕТ.  Скамейка в скверике на углу Большой Пушкарской – напротив окон квартиры Володина – место наших постоянных встреч: приезжая в Питер, всегда договаривался с Александром Моисеичем заранее, ждал его на этой скамейке, и мы шли гулять...
Не могу представить его бронзовым, но очень хочу однажды прийти  в этот питерский сквер, сесть рядом...

15 апреля 2015 г.  /  "У поэтов есть такой обычай..."
Посредством незамысловатого верчения блюдца вызвали дух Володина, который вдруг раздвоился, и пока одна половинка души Александра Моисеевича поздравляла друга Кима с присуждением ему премии “Поэт”, вторая  объясняла другу Кушнеру, почему он неправ, хлопая дверью. На том скандал и успокоился.

12 февраля 2019 г.  / ТИХИЙ, КРОШЕЧНЫЙ, ПРОЗРАЧНЫЙ,
или ГДЕ И КАК ПОГАС ВОЛОДИН?
Я про нынешний наш журналистский цех всё понимаю: что сегодня в редакциях нет "отделов проверки", и что за тексты отвечают авторы, которые зачастую не указаны в публикации, а инфу они заимствуют с дурацких сайтов. НО в дюжине строчек налепить столько глупостей – это нужно постараться:
     – "одногодок" Володина Фрида была старше мужа на год (даты на их могильных плитах рядом);
     – до замужества Фрида имела свою девичью фамилию, Лифшицем был её супрг Александр Моисеевич;
     – "подвальное помещение коммунальной квартиры" – это погреб?
     – никогда не "жили впроголодь": сын Володя родился в 1949-м, когда отец работал редактором на "Лентелефильме", а уже в 1955 году вышла первая пьеса и год спустя Володина поставили два столичных театра;
     – про двух детей "у пары" смеху подобно: парой Фриды была любимая женщина Володина – реквизитор Театра на Литейном Лена;
     – что сыновья эмигрировали в Штаты и позвали родителей к себе – просто чушь, поскольку после смерти матери Алёши Володин сам отправил к старшему сыну Володе его младшего сводного брата (о Фриде и разговора никогда не шло);
     – "драматургу США пришлись не по вкусу" – отнюдь: от увиденного в Америке Володин был восторге, но себя там никак не представлял;
     – умер Володин не в своей петербуржской квартире – множество упоминаний о нищенской больнице, где очень удивятся, если прочтут, будто "причина смерти драматурга доподлинно неизвестна" (?!)

Кстати, хотелось бы спросить анонимных сочинителей, Ч Т О для них "окраина жизни", если реальным миром Володина были МХАТ, БДТ, "Современник" и все другие театры, главрежи коих считали приход к ним Александра Моисеевича праздником. Когда вам, ребята, дали бы хоть одну из перечисленных премий – вы уже могли бы считать свою жизнь прожитой не зря.

По-хорошему, следовало бы этот сетевой ресурс "24СМИ"разорить штрафами и лишить лицензии, но кто захочет связываться с дерьмом.
ПОУБИВАВ БЫ!

ЗЫ:
Кстати, о "крошечном" и "прозрачном":  в идущей с Володиным Фыфке – 175 см плюс каблуки, и выглядел Александр Моисеевич всегда опрятным, одетым "с иголочки", что и мне постоянно ставили в пример ))


ФОТО: Все 70-80-е годы прошли у нас под знаком «володинских» девушек –
Александр Моисеевич с Фыфкой возле «Ленфильма» / Ленинград, сентябрь 1988 г.
© Georgi Yelin

-----