1. Насыщенный событиями 1968 год

Я жил в микрорайоне «А» Академгородка на улице Правды, а работал теперь в микрорайоне «Щ» на улице Арбузова.

Каждое утро в 8 часов за мной заезжал Владик Минин, и я целый день крутился, как белка в колесе, решая тысячи неотложных дел в нашем быстрорастущем ГСКБ. Мы на ходу перепроектировали и осваивали здание комбината полуфабрикатов, которое отдал нам академик Лаврентьев, размещая там лаборатории, конструкторские отделы, опытное производство, все службы нашей фирмы.

Приезжал домой в 8, а то и в 9 часов вечера. По 2-3 раза в месяц ездил в командировки чаще всего в Москву на 2-3 дня, останавливаясь там в гостинице АН СССР на углу ул. Горького и Большой Грузинской, называемой часто гостиницей «Якорь». Но «Якорем» была не гостиница, а ресторан на первом этаже этого здания.

Много вопросов приходилось решать с руководителями Сибирского отделения АН – заместителями председателя СО АН Б.В. Беляниным, Л.Г. Лавровым и их службами, – вся инфраструктура Академгородка – от земель и дорог, воды (холодной и горячей), тепла, электричества и канализации до эксплуатации зданий и сооружений, содержания дорог и лесов – всё было в их руках.

С академиком М.А. Лаврентьевым, который стал научным руководителем нашего КБ, чаще всего контактировал Минин.

А в Академгородке в 1968 году тем временем происходили события, круто изменившие жизнь многих его жителей. Меня лично эти события непосредственно не затронули, поскольку я не был их участником. Но я их видел, многое слышал, поскольку участниками их были мои друзья. И я жил тогда в гуще этих событий, хотя и никак не мог на них повлиять.

Я не организовывал фестиваль бардов, но был на знаменитом концерте с участием Александра Галича в Доме учёных.

Я не подписывал «письма 46», узнал о нём только тогда, когда начались обсуждения подписантов, но многие мои друзья и ещё больше знакомых подписали его.

Я больше не организовывал выставок картин, но был в курсе всех событий, поскольку Михаил Янович Макаренко советовался со мной не раз и не два, пришёл за советом и в самую трудную минуту, когда Марка Шагала не пустили в СССР.

В спектакле Гриши Яблонского «Всё, что есть, – есть» участвовали Володя Штерн и Галя Иванова, близкие мне люди.

Я контактировал ежедневно с множеством людей, и волей-неволей дышал информацией о жизни городка, событиями в городке. Эта среда оставалась моей. Если к этому добавить друзей и единомышленников, которые делились со мной своими потаёнными мыслями, можно сказать, что я знал не только о событиях, но и их корнях, об отношении людей к ним. Знал я и об отношении к событиям официальных органов, поскольку был членом районного совета депутатов трудящихся, а потом был избран в Новосибирский городской комитет КПСС.

Так что мне пришлось наблюдать события не только глазами моих друзей – организаторов фестиваля бардов и подписантов, но и видеть отношение к ним партийных деятелей районного и городского уровня.

Любое деление событий условно. Для меня в том далёком году (прошло уже почти 50 лет) оно выглядело именно так, как я их здесь сейчас разделю с тобой, мой читатель. А делю – как увидел и воспринял. Как воспринял и запомнил. Как запомнил и осмыслил.

События этого года по их значимости и воздействию на наши умы, по нашему пониманию их смысла и нашей реакции на них можно разделить на 6 эпизодов.

1-й эпизод охватывает события января-февраля. Несмотря на суд над «четвёркой», понимая их правоту, мы продолжали жить в прежнем незыблемом мире. Даже надписи, появившиеся на ряде зданий Академгородка, этого не изменили.

2-й – связан с фестивалем бардов в марте. Галич продемонстрировал, что, оказывается, нам можно не молчать. Он показал пример бесстрашного обличения мерзостей нашей жизни. Но дело не только в Галиче. Это была победа клуба «Под интегралом», поскольку Галичу не запретили выступить.

Это была победа жителей Академгородка, – нас побоялись тронуть. Нам противопоставили статью ветерана войны Мейсака, но это только ухудшило дело, потому что статья в наших глазах стала каррикатурной.

3-й эпизод – это подписанты и их избиение в апреле. Первая проба открыть рот и высказаться. Они пробудили удивление и восхищение своим бесстрашием и, вместе с тем, несмотря на репрессивный характер собраний, где их клеймили, была атмосфера полного сочувствия им во время расправы. Многие понимали, что тоже могли оказаться на их месте. Потому что они высказали в письме мысли большинства людей в Академгородке. И каждый понимал, что лишь случайно не оказался с ними рядом.

4-й эпизод – май –август. Зачистка Академгородка продолжается. Запрещают спектакли, вводят цензуру, самоцензура становится повсеместной. Всё это происходит на фоне Пражской весны. Мы все с интересом и сочувствием следили за развитием событий в Чехословакии. Вот, что оказывается, можно делать с системой! Она может приобрести человеческое лицо!

Между тем, я отчётливо видел (я знал!), какую роль там играли клубы, подобные нашим.

И это же время – середина года – для меня – время триумфа – удалось преобразовать ГСКБ «Сосна» в Институт прикладной физики, и меня назначили первым заместителем директора института по научной работе – главным инженером Института.

Через какое-то не очень большое время бюро горкома КПСС утвердило меня в этой должности.

5-й эпизод охватывает Чехословацкие события – ввод войск и переворот. Мы теперь осуждаем применение грубой силы, но уже только в душе. И помалкиваем. Сожалеем о гибели социализма с человеческим лицом. Теперь нами уже по-другому воспринимаэтся новые надписи на домах с протестами против ввода войск в Чехословакию.

Далее, в период сентября – декабря и потом в первые месяцы 1969 года зачистка свободомыслия продолжается.

Как ни странно, последними – в марте 1969 г. – зачистили студентов, писавших первые надписи на домах ещё в январе 1968 г. Студентов-надписантов, писавших лозунги на стенах зданий в августе 1968 г., не разбирали. Похоже, КГБ их так и не вычислил.

Пришло понимание краха надежд. Началось осмысливание событий последнего периода – периода разгрома всего, что мы делали, что мы сделали, во что вкладывали душу и время.

1968 год стал поворотным в формировании моего мировоззрения, отношения к руководителям партии, к внутренней и внешней политике страны.

События двух лет моей жизни – 1967 –1968 – перевернули мои взгляды. Я перестал доверять руководителям нашей страны, хотя и не ставил под сомнение целей – построения коммунистического общества. Мне казалось, что цель прекрасна, а исполнение ужасно. И не только ужасно, но и отвратительно.


Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/04/09/649