Жаша

Из цикла рассказов про Жашу.

Эта история случилась давно, во времена моего детства. Мне было пять лет. А соседскому мальчику только исполнилось четыре. И звали его Жаша. На самом деле, у него было прекрасное имя Саша. Но, так как он ещё не научился  выговаривать звук «с», то когда его спрашивали: «Как тебя зовут?», - он отвечал: «Жаша!» Поэтому, мы тоже звали его так. А он нисколько не обижался. Ведь мы называли его так, любя!
Будучи друзьями, мы вместе за ручку ходили в садик и обратно, играли во дворе и бывали друг у друга в гостях. А, так как я была по-старше, и уже умела читать, его мама просила меня повторить с Сашуком считалки и скороговорки со звуком «с». Только, когда мы начинали это делать, то хохотали до коликов в животиках! И все, кто был рядом тоже заливались весёлым смехом потому, что слушать это спокойно  было невозможно.
- Шла Жаша по Шожже и жажала жушку... -  повторял за мной Сашуля, смешно коверкая слова.
Мы громко смеялись, к нашему смеху присоединялась мама, суетившаяся с обедом на кухне, и отец, занятый велосипедом на балконе.
Жаша знал уже всё наизусть и читал с величайшим выражением следующий шедевр, без слёз который слушать было нельзя!

Жолок жолок для жвоих жолочат
Жолок жолочек, не жжолясь жтлочат.
Жолок жолочек пложтлочены в жлок -
Жлазу пожжолились,
Жлазу пожжолились жолок жолок.

Саше нравилось, что всем весело оттого, что происходит. Поэтому, он и не спешил исправлять этот недостаток в произношении. Ребёнок привык неправильно произносить некоторые звуки, а звук «с»  заменил на «ж». И то, что казалось милым и забавным стало привычкой. А исправлять ошибки труднее, чем сразу выучить звуки, а потом отрабатывать, автоматизировать, то есть научиться их произносить в процессе разговора. Сейчас, как педагог, я понимаю, какую ошибку допустили родители, умиляясь над своим чадом.
 
…Однажды Саша заболел и долго не ходил в садик. Стояла настоящая сибирская зима: снег белый-белый, солнце слепило глаза, а мороз трескучий, градусов тридцать! Все дети гуляют! А Саше завидно. Я ненадолго забежала его проведать после прогулки и, стоя в прихожей, давай ему рассказывать, как здорово кататься с горки на санках или на картонке и строить крепость, мол, скорее выздоравливай! И тут мой друг неожиданно расплакался. Слезы ручьём! Всхлипывая и, потирая руками мокрые глаза, мальчик стал жалобно выть: «Хочу жожульку! Хочу жожульку!»  А рядом стояла его растерянная мама.
- Какую жожульку ты хочешь, Саша? И что это такое? Может, конфетку? - спросила, склонившись к сыну мать.
- Нет! Я хочу жожульку! - ещё больше разревелся мой дружок.
- О, Господи, Сашук, тебе нельзя плакать, температура поднимется, головка разболится. Доктора придётся опять вызывать, делать уколы. Не плачь! Покажи, что это такое?
- Жожульку... Хочу гулять, хочу Жожульку!!! - капризничал малыш.
- Тебе нельзя пока гулять! Ты ещё не совсем здоров. Вот поправишься... У меня нет никакой жожульки. Что за наказание? Как же я устала!.. - мать всплеснула руками и побежала на кухню, из которой доносилось шипение и запах пригоревшего молока.
- А! Я поняла! Я щас, Сашук, ты только не плачь, слышишь! Я  быстро, Жаша! - звонко крикнула я и мигом выскочила за дверь...
Через несколько минут, я снова постучала в дверь и, радостная, вбежала  в квартиру, держа за спиной то, что так хотел маленький Саша. Мой верный друг так и стоял у двери. В его широко раскрытых глазах светилась надежда, а слёзы уже почти просохли и только пара капелек задержалась на раскрасневшихся щеках.
- Вот! - и я торжественно протянула руку. К моей мокрой варежке прилипла огромная, как школьная линейка, сантиметров тридцать прозрачная сосулька.
На шум из кухни вернулась Сашина мама и заулыбалась, утирая при этом кухонным полотенцем набежавшие слёзы.
- Жо-жуль-ка!!! Мам, жмотли! Можно я возьму? - радостно произнёс Сашук и посмотрел на мать.
Она мило улыбалась ему, что являлось молчаливым согласием.
- На, бери же, это тебе, Жаша!
- Жпа-жи-бо, Таня! Какая большая жо-жуль-ка! - Саша осторожно двумя руками оторвал от моей варежки ледяную морковку и, наверное, был счастлив!
Если бы вы видели, как светились его глаза! Это было настоящее мальчишеское счастье!