Глава 3 Счастливый случай

Он ошибся. Было гораздо хуже. Денег не было даже на один прием пищи в день. Попрошайничать приходилось на морозе, и руки через полчаса синели от холода. Особой жалости никто не проявлял и вносящие скудную лепту в одну десятую, а если везло, четвертую бриса все же не давали умереть мальчику. Стражники всегда приходили к началу основных сборов пожертвований попрошайками и Реусу приходилось убегать. Стоять в основных точках сбора могли лишь те, кто платил отчисления страже, а начальный взнос составлял его сборы на паперти за 3 месяца.
  Иногда из пекарни выбрасывали сгоревший хлеб и всегда следовало быть начеку. Это было настоящим боем с другими бездомными, и хотя разница в росте и весе была огромной, ловкость позволяла уходить из этих столкновений всего с парой синяков и ушибов, но главное с едой. Иногда, когда особо везло, оставался даже маленький кусочек мякиша, не превратившегося в гарь. Вкус у булок был как у сажи, если кому-нибудь вздумается ее попробовать, однако на короткие часы голод отступал на задний план, по сравнению с морозом.
  Через неделю Реус уже научился ставить силки на голубей, и за скромную плату в пол бриса, он пользовался огнем других бродяг для его поджарки. Для разделки голубя служил унесенный с кухни нож. По вкусу голубь напоминал курятину, с учетом того, что мясо было ощутимо жестче и имело привкус уличной грязи. Нож был самой большой ценностью Реуса и оберегался тщательней, чем девственность дочерей рьяными папашами.
  Тонкая одежда уже не спасала от холода, для утепления служили голубиные перья аккуратно выщипываемые из тушек птиц. Перья засовывались под одежду, и не выпадали только если их придерживали рукой.
 А по ночам приходилось собираться с другими несчастными у костра рядом со свалкой. Амбрэ, стоявшее от этого сборища, могло бы отбить аппетит даже у существа без носа, и ветер нагонял еще смрада от свалки. Пахло гнильем, мертвой плотью, мочой и другими выделениями человеческих тел. Но им было все равно, так как многие жили здесь по несколько лет, и запах впитался не просто в кожу, но и в душу бродяг. Первое время Реуса тошнило, но позже и он привык. Так прошёл месяц.
  И лишь случай смог изменить жизнь юного бродяги. Не произойди этого события, одним околевшим от холода и голода трупом стало бы больше.
 Как обычно, встав с утра он пошёл на паперть. Его запавшие от голода щеки, и кости выпирающие из-под кожи, ритмично двигались, в такт ходьбе. Хоть этого и не было видно под одеждой и слоем голубиного пуха. Путь от свалки занимал всего лишь три минуты, и особо по пути посмотреть было не на что, но Реус всегда оглядывался по сторонам в надежде увидеть что-нибудь хорошее.
 Случайно кинув взгляд в проулок он заметил человека. Тот смотрел на плакат и ухмылялся. Какое-то время его длинные волосы закрывали лицо. Но вот, он откинул их и мальчик смог лицезреть лицо смеющегося.
 -Где же я его видел? Не подавал ли он мне четвертак?- И тут внезапно к нему пришло осознание. Память услужливо подсказала событие, которым знаменовалось знакомство с этим образом. Это - человек красующийся на плакате. Спазм голода спровоцировал простую в воображении, но сложновыполнимую на практике идею. Убить человека за награду.
 Мозг уже без команды запустил подсчет предметов, которые можно купить за 100 брисов.
-Это же новая одежда, килограмм хлеба и кусок мяса, истекающий соком, из лавки мясника, но это была лишь четверть суммы. Воображение не могло идти дальше этих предметов. Несмотря на необходимость убить человека, раздумия не заняли много времени. Рука сама по себе потянулась к ножу.
Потихоньку приближаясь к глазеющему на плакат со своим изображением и улыбающемуся факту самого существования заказа на него мужчине, мальчик все выше поднимал руку с орудием. Несмотря на теплую накидку скрывающую фигуру, он знал куда метить. Это знание он получил одним монастырским утром.
 
 В то утро у Сатима, как обычно и бывало после попойки, болела голова. Он был зол на весь мир, но больше всех на самого себя.
- Ну зачем было пить это пойло, ведь была же возможность остановиться.- держась за голову постоянно приговаривал он.
 В это время в кухню вошла одна из девочек постарше. Ее звали Малин и каждый мальчик в приюте мечтал занять место под сердцем этого воплощения красоты. Прямые каштановые волосы ниспадали на её плечи и полностью закрыли спину, а лицо так и светилось от счастья и здоровья, несмотря на частое недоедание.
 Сатим посмотрел на нее с возрастающим желанием в глазах. Пугающе быстро он забыл про головную боль и вспомнил про другие потребности. Со скоростью феноменальной для его состояния, он подскочил к девочке. Казалось, тигр движимый голодом совершил прыжок к добыче. Но этот тигр был охвачен другой эмоцией, похотью.
 Одной рукой он схватил ее за волосы, а второй быстро полез туда, куда до свадьбы приличные девушки никого не допускают. Под рукой у Малин оказался тот самый кухонный нож, который позднее послужит орудием перевоплощения.
 Удар девочки вышел слабым, от шока. Но он все же достиг цели. Нож неглубоко воткнулся в плечо насильника, обагрившись его кровью, что заставило его инстинктивно отпрянуть, вместе инородным предметом в плече. Боль отупила его, до состояния пьяного матроса, и привела в ярость. Нож был выдернут из плеча трясущейся рукой, а затем вошёл между рёбер Малин с хлюпающим звуком, вспоминаемым позже в кошмарах. 
 Она дернулась, а затем медленно опала на стол. За всем этим из кладовой наблюдал Реус.
-Бежать, бежать, бежать.- единственная мысль пульсировала в его маленькой голове.
***
 На время видения мгновение как будто замерло. Секунда, и вот он выкинут из теплой кладовки в холодный и не менее жестокий, чем та сцена, мир. 
. Один удар, который обменяет будущее юного человека, на жизнь того кто ею неправильно распорядился (ведь охоту на праведников не объявляют). И вот, когда готовность нанести удар созрела и тело стало словно натянутая пружина, жертва закончила смеяться и собралась продолжить путь.
 Проходящий мимо человек мог бы заметить странную картину. Мальчик, достигающий лишь половины роста того за кем стоит, заносит детской ручонкой, испачканный голубиной кровью нож, для убийства. Но мимо никто не проходил, да и остановить сие действо не успел бы даже самый быстрый из людей.
  Резко выбросив перед собой руку, сжимающую смертельный снаряд, он почувствовал сопротивление. Широко открытые глаза, осознающего то, что он делает Реуса, видели как нож входит в плоть. Всё было так, как он себе представлял. Глухой чавкающий звук разрезаемой плоти(так часто вспоминаемый им в кошмарах), струйка крови стекающая по бедру пронзенного. Резкий оборванный удивленный вздох, и взгляд, брошенный уже невидящими глазами, вскользь. Это взгляд не был укоряющим или хотя бы осознанным, как будто мертвый в последний раз взглянул на этот мир. И если сказать, что он хоть как-то тронул душу убийцы, то это было бы ложью. Мужчина осел на землю, и полившаяся изо рта кровь, тонкой струйкой прочертила путь, который прошло бы вино, сложись все иначе.
  И, как на зло, мимо проходил креолец. Он посмотрел в их сторону и уже было встрепенулся, но Реус начал разговор.
-Мой отец так упился, что не в состоянии волочить ноги. Может быть вы мне поможете?- зная что никто не станет помогать пьянице, даже с ребенком, Реус сделал ставку. И он не прогадал. Креолец поспешно отвернулся и буркнув под нос что-то про спешку удалился.
 Реакция была естественной для любого жителя столицы. Когда тебя зовут в подворотню лучше отказаться и уйти, чем остаться в этой дыре, став трупом.
 Кошелек убитого содержал 10 брисов на грядущую попойку с друзьями-разбойниками. За поясом нашелся меч все того же мастерского цеха “Спин Клео”, в этот раз он не защитил своего владельца.
 Когда труп был обыскан и обобран, мысли роились в голове мальчика. Первой из их огромного количества была та, которая утверждала, что тело надо спрятать и затем решить как получить награду. Физическое состояние мальчика было плачевным, но прилив адреналина сделал свое дело, и тело перекочевало за угол подворотни.
  Тут то и пришел вопрос, как предъявить факт убийства для получения награды? После полуминуты раздумий, в ход вновь пошел нож. Голова медленно, но верно отделялась от тела. После получаса резки, а точнее ковыряния, под головой оказалась лужа по размерам напоминающая озеро. Она была еще теплой, но холодела гораздо быстрее чем труп в руках мальчика. Кровь все время хлестала и не думала заканчиваться, но умудрившись занять положение в котором она попадала лишь на его руки, Реус продолжал дело. После сорока минут он столкнулся с проблемой более существенной чем ткань. Это был позвоночник. Нож не мог даже повредить твердую кость. От отчаяния по щекам потекли слёзы. Он готов был покончить с собой. Развернувшись, в поисках последнего шанса, он заметил меч усопшего. Это была надежда которая придавала сил и вводила в состояние близкое к наркотическому. Еще двадцать минут ушло на рубку позвоночника. При этом непрерывно повторялись молитвы изученные в детстве.
 Кровь засохшая на руках источала сильный запах металла, это бодрило. И вот, когда работа была закончена, облегчение накрыло волной. Волной смывающей все мысли и усталость. Голова была поспешно засунута в самодельный мешок, благо плотный мех не давал крови просочиться, а руки вытерты.
 Единственным сожалением было то, что плащ все еще предназначался его владельцу, но холод уже не терзал так сильно. Мысль о скорой оплате изрядно грела.
  Меч пришлось оставить на том же месте, ведь он бы вызвал вопросы у проходящих мимо. И вот, выйдя из подворотни он сорвал листовку и, завернув, сунул себе за пояс.
 Реус шел к пункту стражи. Выглядя как оборванец с мешком за плечами, он не вызывал никаких подозрений.
 Окружающие привыкли к шныряющим между рядами беспризорным детям, и изредка лишь могли дать им пинка. Воровство в толпе было обычным делом, и нередко в этом обвиняли, ненароком мелькнувшего рядом, сорванца. Много беспризорников шастало по городу, и даже стража давно махнула на них рукой. Король тратил деньги лишь на попойки, и страной интересовался лишь как источником дохода. Урезав зарплату блюстителям порядка, он буквально спровоцировал их. Отныне они отказывались выполнять обязанности связанные с отловом бездомных, и король махнул рукой.
 Остался последний поворот до места назначения. И вот он уже у дверей.
 Стук в дверь разбудил Йормута.
-Кого там еще принесло? – Зевая, спросил страж.
 Детский голос донесшийся из-за двери ответил – У меня для вас кое-что есть!
 Открыв сторожку и увидев мальчика, Йормут резким тоном сказал – Милостыню не подаю.- И уже закрывая дверь услышал имя.
 – Стерн Астрон.
 Резко распахнув дверь и схватив мальчика за плечи, страж втащил его внутрь.
 -Что тебе известно? Где он?
-Тут!
-Ты смеешься мальчик? Где он?
 Тогда мешок развернулся, и оттуда показалась голова Стерна, отделенная от тела. Рот стражника открывшись от удивления, придал лицу выражение, достойное изображения в учебниках по анатомии. Ни у одного из людей живших до или после, рот не мог открыться шире.
-Но как? Ты что, его убил?
-Да. - сказал Реус и утвердительно кивнул. – И мне полагается награда!
 Тщательно подумав о последствиях, о своей беременной жене которой полагается его, Йормута, уход. О ущемлении свободного времени и куче бумаг которые придется заполнить на имя мальчика. Йормут решил отдать деньги, которые имелись в каждой сторожке на случай доставки преступников, и ничего не спрашивать.
Твердо решив соврать что нашел на улицах лишь голову, выброшенную как акт устрашения другими бандами, он решил немедля действовать. Без лишних разговоров он отдал сто брисов, и выпроводил Реуса.
 Надо признать, что стражи частенько подворовывали из этих запасов, и это служило неплохой прибавкой. Но пойманный за делом, лишался работы и выплачивал штраф в двойном размере, от суммы которую он взял.
 Быстрыми темпами кандидат на повышение начал одеваться. Завернув голову обратно в ткань, он уже готов был открыть дверь, как она сама распахнулась. В ней показался запыхавшийся напарник, до этого патрулировавший улицы.
 -Там безголовый труп!- Из-за изрядной отдышки фраза была произнесена урывками.
- Решил сэкономить время, ****ь! – прошептал себе под нос Йормут. Он высунул голову на улицу, в надежде увидеть там удаляющегося мальчика. Но, скорость с которой ушел счастливый обладатель ста брисов была достаточной, для преодоления квартала за неполные 3 минуты.