Ночь перед рождеством

 

Перед самым Рождеством получила Оксана письмо из родной Диканьки. Ее подруга Одарка сообщала, что у них зима теплая, так что колядовать придется не в валенках, а в чоботах. Еще писала Одарка, что в деревне стало скучно, парубки стали уезжать в город на заработки, из их знакомых Касьян Свербыгуз спился, ткач Шапуваленко стал садовником, а Рудый Панько разошелся с женой. "Как я тебе завидую, писала Одарка, ты счастливая, живешь в большом городе, и у тебя есть ванная. Недавно проезжал Сорочинский заседатель, так он сказал, что в нашем селе водопровод построят не раньше чем через пять лет".
Оксана открыла дверь и вышла на балкон. С девятого этажа хорошо был виден вечерний Торонто, освещенный рождественской иллюминацией. Гирлянды лампочек украшали деревья. Карнизы домов сверкали разноцветными огнями. Светящиеся олени везли санки с Санта-Клаусом. Она вернулась к столу, заваленному проспектами и бюллетенями продающихся домов и квартир. Это была профессия Оксаны: агент по продаже недвижимости. Научил ее этому в Канаде второй муж. Потом он снял деньги с их общего счета и исчез. А первый муж был менеджером в закусочной Макдональдс, куда она пошла работать официанткой сразу после приезда в Торонто. Он лишил ее невинности в подсобке.
Оксана посмотрела на часы: надо что-то решать.
"Ты помнишь пузатого Пацюка, писала Одарка, что обожал вареники в сметане. Он получил наследство от дяди в Канаде. Если ты его встретишь, держись от него подальше, говорят, он водится с нечистой силой".
Как раз именно Пацюк сладким голосом пригласил ее сегодня в ресторан в 9 вечера отметить Рождество. Оксана хочет продать ему дом, в котором он планирует открыть "Вареничную". Эта очень выгодная для Оксаны сделка позволит ей навестить родную Диканьку. Но Пацюк выдвинул условие: контракт они подпишут у него дома в ночь перед Рождеством после ресторана и после... в общем, Оксана знает после чего.
В конце письма Одарка сообщала, что кузнец Вакула сделал ей предложение, и приглашала Оксану на свадьбу. Оксана дочитала письмо, вздохнула, налила полстакана воды и, загадав желание, чтобы все окончилось хорошо, выпила таблетку Логеста. Потом села у зеркала, над которым висел написанный ею от руки плакат "Улыбайся!" и открыла флакон Шанель номер 5.
Париж стоит мессы, решила она.